Часть 17. От рассказчика. «Маргарита»
7 ноября 2023 г. в 00:43
Фрида взяла меня в свои руки, как берет человек, готовый всё контролировать, под свое крыло всех мягкотелых и податливых. Едва я упомянул, что осмелился включить историю знакомства ее родителей, поведанную мне господином Мустафой, в свою книгу, она настояла на том, чтобы я остался в Лутце еще на две недели.
— Иначе я совершенно ничего не успею рассказать вам! — улыбалась она во весь свой широкий и, должен сказать, весьма чувственный рот, таская меня меж бесконечных гостиных, спален, галерей и зимних садов.
Как я понял из сбивчивого рассказа моей новой знакомой, ее светлость графиня Фредерика Августа Дегофф-Унд-Таксис (таким было полное имя Фриды) занималась искусством, и по счастливому стечению обстоятельств находилась в эти дни в Зубровке исключительно потому что национальный музей запросил ее экспертизу по какому-то раннее неизвестному полотну ван Хойтля, найденному после войны в одной из частных коллекций.
— Было время, когда весь ван Хойтль принадлежал нашей семье, — вздохнула она, потягивая из плоского бокала коктейль «маргариту» (в одиннадцать, между прочим, часов утра), — теперь приходится выискивать его по Европе.
— Вы не думаете восстановить коллекцию? — спросил я.
Фрида тряхнула своими иссиня-черными, пышными волосами, норовившими то и дело выбиться из причёски, и грустно мне улыбнулась.
— Мне за ней не уследить. Тогда придется оборудовать дом в музей и пускать сюда государственных инспекторов, а на это я пойти, уж простите, не могу.
— Я думал, вы здесь не живете, — удивился я.
— Не живу, — кивнула Фрида и горделиво расправила плечи, — но я Дегофф-Унд-Таксис, и мой долг быть хранителем этого дома. К тому же, я провела здесь детство. Не хочу, чтобы люди ходили по коврам, в которые я выплёвывала кашу с комочками.
Она рассмеялась, и я залюбовался тем, с какой скоростью в ее лице — благородном, лишенном классической красоты, но преисполненном красотой аристократической, — менялись эмоции, отражаясь в огромных голубых глазах. О родителях Фриды я мог судить только по вырезкам из газет, афишам в музее Венской оперы и редким фотографиям, но даже по ним становилось ясно, что молодая графиня была копией своего отца. Тот же горделивый профиль, нос с изящной горбинкой, длинная шея и волосы цвета вороньего крыла — такие бывают у редких южан и у цыган зубровской крови. Но ее глаза — совершенно магические, настолько голубые, что напоминали Дунай, — явно принадлежали матери.
— И все-таки, почему вы здесь одна? — не удержался я от вопроса, скосив взгляд на фотографию в серебряной рамке на столике в малой гостиной. На ней — уже потрепанной и много раз переклеенной, будто после частых переездов — Дмитрий Дегофф-Унд-Таксис в свадебном фраке обнимал жену на выходе из Луцской церкви.
Фрида хитро ухмыльнулась, пригубив «маргариту».
— Имейте терпение, и я обязательно вам всё расскажу!