***
На порог своей квартирки я ступил далеко заполночь и наткнулся на недовольные истерики бабули. Она в своей воспитательской манере пыталась донести до меня очередные нравоучения, но ее вопли мне были пофиг. Потерять любовь — вот это настоящая катастрофа вселенского масштаба, несравнимая даже с плёткой самой жестокой инквизиции. Наспех спихнув с ног ботинки, я проскочил в комнату и закрылся изнутри. Мне едва хватило сил добраться до подушки, как, уткнувшись в неё лицом, раздался сдавленный волчий вой. Мой Гуки женится… Мой гуки женится… Мой… Гуки… Эти слова повторялись раз за разом, словно молитва за упокоение усопшей души, выворачивая внутренности наизнанку. Но слезами горю не поможешь, нужно радикально менять ситуацию, менять мировоззрение, менять себя. Это конец. Я практически потерял любимого, собственноручно вручив его в руки той самой девушке. Мне показалось, что она говорила о свадьбе как-то не искренне: словно ей нужен не сам Чон, а штамп в паспорте. Только ради чего? Мне нужно это выяснить. Как-то не убедительно прозвучала фраза: «Посидим по-семейному», попахивая некой авантюрой. И я выясню, чего бы мне это не стоило. Не дам любимого в обиду! Уж тем более, какой-то меркантильной профурсетке. Я таких за километр чувствую. Значит, нужно действовать незамедлительно. И снова бессонная ночь. Не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок, и обсасывая все сказанные Чонгуком слова: «Я женюсь». А может, проще отпустить ситуацию в свободный полёт и перенастроить своё сознание: попытаться не накручивать себя. Если порассуждать более глубокомысленно, то я просто на нём зациклился. А ведь вокруг много прекрасного и неизведанного; в конце концов, можно попытать счастья не только с мальчиками, но и с девочками. Никогда раньше об этом не задумывался… вогнал себя в тюремную камеру однобокого мышления и закрылся изнутри, пытаясь выдавать желаемое за действительное. А что может помочь охладить голову? Правильно — небольшая психологическая встряска. Думаю, начать стоит с себя: попробовать немного изменить внешность, подстричься, пересмотреть приоритеты в одежде и общении. И с сегодняшнего дня я начну своё превентивное перерождение. Для начала нужно сменить образ: одеться во что-то более эксцентричное, дворовое, громко-кричащее. Прилизанные со стрелками брюки и рубашками завсегдатого интеллигента мне нахер больше не нужны. Сжечь к хуям собачьим! Если меняться, то начать стоит именно с обёртки. Возможно, смена лука позволит мне обратить на себя чонгуковское внимание, а может, и нет. В любом случае, сидеть и ждать с моря погоды не было сил. Покопошившись в запасниках, я отыскал личные накопления за несколько лет. Иногда за хорошие оценки бабушка меня награждала баблишком, которое я складывал в укромное место. Иногда подрабатывал курьером в свободное от учёбы время. За три года у меня накапала неплохая сумма. Благо, что мне не пришлось их подарить Чонгуку. Я инвестирую финансы в перевоплощение себя самого. Судя по ощутимой пачке непотраченных куркульных купюр, сегодня намечается отличный шопинг.***
Всё складывалось, как ни крути, лучше. Неужели в тухлой ботанской повседневности появился хотя бы маленький просвет в конце вонючего, мрачного тоннеля. Бабушка изъявила желание поехать в гости к своей давней подруге в соседний город, оставив меня хозяйничать, но, строго наказав, чтобы я не смел пропускать уроки. Конечно-конечно, бабулечка, всё будет тип-топ. Первым делом я отправился в парикмахерскую, дабы привести в порядок свои торчащие кодлы. Они всю жизнь меня раздражали. Свисали на глаза, поэтому приходилось постоянно их зализывать. Оттого я и выглядел первоклашкой на парадной линейке. Наконец-то я от них избавлюсь, сотворив на голове нечто современное, молодёжное, эпатажное. Цирюльнику понадобилось часа полтора упорного пыхтения на ребрендинг моей кочкообразной башки. И я не пожалел. Увидев себя в зеркало, я просто ахуел. Укороченные волосы поставленные на лак, немного выбритые виски и залысина на затылке — просто огонь. В отражении на меня смотрело совершенно чужое лицо, но пиздецки симпотное. Вот только… эмм… эти уродливые круглые очки всё портили. Всё равно напоминали о том, что я, как был ботаном, так им и остался. А без них я вообще нифига не вижу. С этим тоже нужно что-то решать. Следующим пунктом назначения стал небольшой магазинчик мужской одежды неподалёку от нашего дома. Он пользовался спросом у малобюджетных семей, так как цены здесь ощутимо отличались от рыночных. За тысячу вон можно накупить себе всякого барахла и еще хватит денег, чтобы обмыть свои покупки. Сюда в основном приходят люди с очень низким уровнем дохода, которые едва сводят концы с концами: своеобразный Мегамолл для нищих. Я почти час бродил по павильону, но ничего не мог себе найти походящего. Всё какое-то однотипное, низкокачественное, а порою, отвратительное. Джинсы, рубашки, крутки, труселя в полоску — нет того, чего бы я хотел иметь в своём новом образе. Не зря же это уценённый магазин. Такое ощущение, что местный товар отбирают у бомжей и заново перепродают. Хрень. И тут мои глаза уцепились за один преинтереснейший отдел. Я прибавил шагу, расталкивая толпу спешащих покупателей, одномоментно попав в настоящее байкерское царство. Вот это да! То, что нужно. Кожанки с шипами, лощёные джинсы с цепями, ботинки с металлическими набойками — просто кайф. Я за доли секунд неоднократно испытал эстетический оргазм, пялясь на новомодные штучки самых крутых ребят города; тех, кто по улицам гоняет на невероятно крутых мотиках. Я нашёл, что хотел. Да, это тот самый чёткий образ, с которого хочется начать новый день. — Чё, нравится, пацан? — из-за прилавка выглянул бородатый дядечка с банданой на голове и наколками по всему телу. — Говори, мож чё подберём и тебе. Мотоциклы любишь? — Мотоциклы? — скромной интонацией спросил я. — Нет, у меня нет мотоцикла. — А, я понял, ты музыкант… любишь рок, — продавец пытался выудить из меня информацию по предпочтению, чтобы легче было подобрать стиль. — Нет, и рок я тоже не люблю. — Хм, ну тогда не совсем понятно, зачем тебе нужны все эти побрякушки, — и тут бородач приблизился ко мне, хитро улыбнулся и сказал: — а, я понял. У тебя на примете есть одна девчонка, которая тебе сильно нравится, но не даёт. И ты решил покорить её сердце крутыми цацками. Я прав? Не знал, что ответить на столь исчерпывающую проницательность. Только этот любознательный мужичок не догадывается о том, что я и есть прототип той самой девчонки, которая очень сильно хочет покорить сердце одного плохого парня. Я молча покивал головой. — Всё понятно с тобой, дружок. Я даже знаю, что конкретно тебе нужно, — дядька хлопнул в ладоши и окинул взглядом полки с товаром. — Смари, чё есть. Как раз на твой рост. Мужик достал полупрозрачный пакет, швырнул его на прилавок и начал быстро распаковывать. После недолгого развёртывания вещей перед моими глазами показались просто охуенные чёрные джинсы с металлическим ремнём. Они не были кожаными, но сделаны из лёгкого дышащего материала, имитирующего кожу. Смотрелись просто улётно. А больше всего мне зашла чёрная крутка с широким воротником, небольшими шипованными вставками пуговицами, и массивной металлической молнией. Просто шик-блеск! — Иди в примерочную. Даю гарантию — ты будешь самый крутой в классе, — продавец указал на кабинку с плотными чёрными шторами. Мама Мия!.. Вот это охренеть, не встать! Моему восторгу не было предела. В зеркале на меня таращился просто сногсшибательной красоты парниша, в обтягивающих штанах и приталенной куртке с поблёскивающими шипами на лацканах. Где же раньше блукала моя тупая тыква, не замечая столь офигенского магазинчика. И даже сильно выпирающая ширинка не смущала, а наоборот, смотрелась очень вызывающе; если не сказать — сексуально. Пусть Чонгук видит, что и у меня, кроме его накаченных бицепсов, тоже есть, чем похвастаться. — Эй парень, — за шторами окликнул мужичок, — я тут тебе еще притаранил камелоты. Последние остались. И, кстати, на них половинная скидка. Давно стоят в запасниках. Но тебе, думаю, будут в самый раз. — Он сквозь портьеры просунул руку, отдав мне те самые зачётные говнодавы. Вот теперь всё — полный найс-комплект. Я готов к новому миру. Только готов ли я сам лично принять нового себя? А главное, примет ли меня таковым Чонгук?***
Пришлось расстаться практически со всеми своими накоплениями, ибо вещички оказались довольно недешёвыми. Я до конца не был уверен в том, что своей обновлённой оболочкой смогу привлечь внимание макнэ, ведь внутри я по-прежнему оставался всё тем же очкариком-задротом. Наивно верил в правдоподобность выведенных мною гипотез. Чем чёрт не шутит, а вдруг… вдруг Чонгук увидит меня в новом образе, перестанет считать занудой, захочет со мной крепко дружить, а потом… мы сможем с ним где-нибудь уединиться для сладкого продолжения. В машине, например. Я снова буду его ласкать, слышать его томное дыхание и восхищаться любимыми кубиками на его филигранном прессе. Я очень хочу, чтобы он хотел меня. Так же, как хочу его я. Так, Тэ, спокойствие, забудь… Можешь хотя бы сейчас о нём не думать! Нет, не могу перестать этого делать. Его образ, его глаза, улыбка, и искажённое от оргазма личико не покидало сознание, прокручиваясь в голове, словно кадры старой заезженной киноплёнки. Мне снова и снова хотелось окунуться в тот вечер, где моя вспотевшая рука ласкала и дарила ему фееричные, ранее неведомые ощущения. Перед глазами постоянно мелькал чонгуковский обнажённый торс и те самые мощные выпуклости пресса, по которым стекали дорожки его густой горячей спермы. Завораживающее зрелище. По дороге домой я заскочил в супермаркет. Мутить, так мутить. На последние деньги купил недорогую туалетную воду и пачку цивильных сигарет. Да. С сегодняшнего дня я буду учиться курить. На что только не согласишься, ради достижения поставленной цели. И всё-таки, я попробую потягаться с будущей невестой Чона, перетащив его на свою сторону. Хотя бы попытаюсь. И, если он всё-таки не изменит своего мнения, то я хотя бы должен быть уверен в том, что мой Гуки будет по-настоящему счастлив. Неужели я сдаюсь…***
Последующие два дня я также решил пропустить школу, ссылаясь на жёсткое недомогание. Позвонил классухе и изобразил больное охрипшее горло. Для правдоподобности начал громко кашлять в трубку. Она не стала возражать, ведь нисколько не сомневалась в моих способностях. Прекрасно знала, что я всегда наверстаю упущенное и обгоню школьную программу на несколько занятий вперёд. Аж бесит. Зато время своего одиночества я решил посвятить художеству. Достал со шкафа чистый лист бумаги, развёл краски, взял кисти и принялся ваять прошлые воспоминания. Жаль, что намалёванный мною эскиз остался у Чона дома: я настолько был увлечён интимным делом, что напрочь забыл о рисунке. Но теперь я знал о Чонгуке всё. Запомнил все его черты: каждый сантиметр мега-сексуального тела, пытаясь перенести отпечатки памяти на белый холст. Не совсем выходило натурально, хотя очень ярко. Через шесть часов упорного труда, я смог выдохнуть и устало уселся на кровать, отбросив кисть на стол. Красота! Не сказать, что я на сто процентов был доволен своим творением, но, вполне сойдет для начинающего натуралиста. На меня смотрел томный, пылающий взгляд. Одна рука лежала на поджарой груди, а вторая держали дымящуюся сигарету. Он сидел на бархатном кресле, приподняв одну ногу, лишь чуток прикрываясь кусочком ткани. Хотел вначале запечатлеть его в откровенном виде. Даже отчётливо прорисовал каждый сосудик на эрегированном члене, но, в последний момент решил, что это будет слишком. Не дай бог еще бабуля наткнётся на мои экспрессивные, извращенские художества — у неё случится инфаркт. С того момента, как я встретил Чона, чёрные вороны социофобии над моей головой стали дохнуть один за другим и камнем падать на землю. Что-то явно во мне менялось. Возможно, я просто хотел верить в трансформацию ботанского сознания, но это меня прельщало. Я будто бы начал заново учиться дышать. Смотрел на мир ни сквозь свои приевшиеся круглые окуляры, а сквозь розовые очки параллельной реальности. Кстати, об очках. Пора бы и сними покончить, раз и навсегда. С новым прикидом эти лупы вообще не котировались. Я вспомнил, что у меня где-то в запасниках лежали контактные линзы. Мне их бабушка покупала, когда зрения стало ухудшаться. Только носить я их категорически отказывался — неприятно было каждый раз запихивать пластик в свои слепые шары, а потом мучаться, выколупывая обратно. Поэтому и не стал носить. А сейчас, кажется, пробил их звездный час. Переворошив всю квартиру, я наконец-то отыскал потеряшек. Они спокойной лежали в моём столе и молчали. Придется вспомнить, как правильно вставлять эти кругляшки в зенки. Ну ничего, я и к этому тоже привыкну. Во всяком случае, не страшнее, чем делать Чонгуку минет. От домашних дел меня оторвал переливистый телефонный звонок. Я уж было обрадовался, думая, что звонит Чон, но это был мой одноклассник Чинчи-Хён. Иногда мы с ним общались, так как нас связывала художественная школа, которую он посещал вместе со мной, а также сообща старались решать вопросы по подготовке к экзаменам. Этот парень такой же, как и я — тот же пресловутый ботан-заучка, постоянно получающий пизды от старшаков. Вот он — мой истинный круг высшего общества. Любой позавидует. На самом деле Чинчи не плохой пацан. Добрый, открытый, жизнерадостный. Несмотря на буллинг в его сторону, он не закрывался в себе и не прятал перепуганным страусом голову в песок, а старался шагать по жизни с высоко поднятой носом. Да, он вполне симпатичный, хоть и худощавого телосложения. Я знал, что ему очень сильно нравилась одна девчонка из параллели. Он буквально сходил по ней с ума. Так же, как и я по Чонгуку. Но сама барышня не питала к нему симпатий, проявляя невозмутимое хладнокровие. А ещё я знаю, что у него очень маленький пенис. Он сам мне показывал, когда в прошлом году мы отмечали моё день рождение у меня дома: постоянно жаловался, задавая глупые вопросы по типу — «как можно увеличить малыша, чтобы нравиться девочкам». Он сильно комплексовал из-за размеров, оттого уже долгое время не может найти себе подходящую пару для романтических встреч: мол, девчонкам нравятся парни, у которых в штанах дубинки, а не корнишоны с грядки. Не знал, чем помочь товарищу, поэтому, долго не думая, ответил ему — дрочи почаще и он вырастет. Чинчи вытаращил на меня глаза, несколько секунд помялся, а потом выдал: — Я итак дрочу, но не помогает. На этом мой стёб не закончился. Решил дальше продолжить увлекательную игру нравоучений, спросив, сколько раз он это делает. Тот прокашлялся, немного поразмыслил над откровенным вопросом, а потом отрапортовал: — пару раз в неделю точно. Мой совет мастурбировать не пару раз в неделю, а три-четыре раза в день вывел его из равновесия. Он не сразу поверил в реальность сказанных мною слов, но у меня был неоспоримый аргумент в штанах. Я решил продемонстрировать ему свой агрегат, думал, что он от меня наконец-то отвалит. Его глаза стали похожи на бублики. С комментарием: «Нихуя себе булава», парень даже начал заикаться. Спустя месяц этот пентюх снова мне позвонил и начал жаловаться, что всё впустую. Заебался в конец. Только мозоли на руках заработал, а результата ноль. Даже просил дать ему пару занятий, а вдруг он неправильно дрочит. После этого я его просто послал на три весёлые буквы. Ещё чего не хватало… Чинчи сообщил, что сегодня намечаются культурные посиделки в одном из ночных баров. Несколько человек из нашего класса, в компании своих приглашённых друзей хотят немного тусануться и почувствовать привкус взрослой жизни. По итогу насчитывалась нормальная компашка из десяти человек, в тандеме алкоголя, ну, и прочих сопутствующих прелестей молодёжного пати. Честно говоря, я вначале засомневался, поскольку не особо любил шумные вечеринки. Всегда сторонился их, избегая всяческих многолюдных компашек. А как ещё бороться со своей социофобией? Чтобы победить страх, нужно посмотреть ему в глаза. После недолгого размышления я всё же согласился. Время восемь вечера. У меня всего час на сборы. Этот придурок ещё бы завтра позвонил. Швырнув на кровать свой домашний халат я кинулся в душ, дабы освежить поникший полусонный видок. Сегодня я хочу показать всем нового Тэхёна. Нет больше того заунывного ботана… я похоронил его, написав на надгробной плите короткую, но ёмкую эпитафичную надпись: «Прощай, очкарик!». Глядя на себя в зеркало ванной я понимал — ничего во мне не изменилось. Опять занимался гнусным самообманом. Нет тех самых плотных мышц, которыми кичился Чонгук. Нет накаченного пресса, что вызывал у меня непреодолимую силу притяжения. Обычный, среднестатистический торс с тонкой кожей и поступающими ключицами. Чуть впалый живот без единого волоска и длинный висящий член, в путанице русых лобковых волос. На этом всё. Лучше бы я об этом не думал. Снова настигала некая идиосинкразия по отношению к себе, переходящей в депрессивное угнетение. Нет… Чон никогда не обратит на меня внимания, как на объект тайных желаний. Никогда.***
Сказать, что я чувствовал себя неловко, значит, не сказать ничего. Непривычно было шагать по вечерней улице в столь необычном для себя прикиде. Хотя я стал замечать, как проходящие мимо девчонки оборачивались и прожигали мне спину взглядом. Иногда я мог слышать в свою сторону простые, но важные для меня слова: «Вау, какой красавчик!», «Подруга, смотри, вон тот пацан — просто чума! Может, познакомимся». «Ух ты, какой пуся! Юноша, не хочешь с нами?» — донеслось со стороны троицы парней сомнительной ориентации. И мне это стало жутко нравиться. Как-то вдохновляло, воодушевляло, давало уверенности. А главное, на моей физиономии больше не было ублюдских, зазнайских очков. Бар под интересным названием «Вулкан» находился в двухсот метрах от моего дома. Насколько мне было известно, там обычно собирались все крутые парни нашего района. Нередко шумели, пытались учинять разборки, расквашивали друг другу ебальники. Надеюсь, у меня до этого дело не дойдёт, ведь драться-то я не умею. Громкая музыка впилась в уши, когда я ступил на порог заведения. Всё для меня казалось чуждым. Честно говоря, уже через минуту возникло желание развернуться и свалить домой. Но я всеми силами старался держать себя в руках, дабы снова не выпустить наружу свою никчёмную трусливую сущность. Если хотел в корне измениться, то стоило идти до конца. Я стал протискиваться сквозь танцпол в глубь заведения, где в отдельно отведённой забронированной вип-комнате собиралась наша школьная паства. Народу было много, что всенепременно вызывало у меня кусачий дискомфорт. Не привыкла моя тихушная душонка к столь шумному, вульгарному обществу. Мне привычней уютная комната, мольберт и фантазии художника-натуралиста. Я чуть приоткрыл дверь и снова услышал сокрушающие слова в мой адрес. Одноклассники подшучивали надо мной, высмеивая замкнутые привычки глубокомысленного одиночки. — Интересно, а наш очкарик придёт? Или его опять бабка не выпустит из дома. — Да он лошара. Чё с него взять. У него даже девчонки нет. Он голые сиськи, наверное, только на картинках видел. — Мальчики, ну ладно вам… — послышался приятный девчачий голос, — чё вы сразу его обсираете. Не утруждайте себя, пусть он сам облажается. И снова все заржали. Так обидно стало. Снова наплывали мысли о гнусном побеге: свалить отсюда хотелось всё больше и больше. Но я собрался с силами. Я должен доказать себе и всем остальным, что я не лошара какой-нибудь, а чувак с жёстким нравом. Я сделал глубокий вдох-выдох и ворвался в помещение, где на кожаном диванчике восседали ребята, в компании своих прелестных дам. — Всем салют, нах! В этот самый момент воцарилась гробовая тишина. Только слышались приглушенные басы, долбящих из главного зала колонок. Одноклассники вытаращили на меня глаза и на несколько секунд просто впали в ступор. — Очкарик? Ты? — наконец, отойдя от шокового состояния спросил один из моих одноклассников. — Да ладно… — Ну, нихуя се! — громко икнув, добавил другой пацан, швыркнув соком из высокого бокала. — Ты чё с сбой сделал, придурок? — Ничего, просто нет больше старого зануды Тэ. Я его убил. Под пристальное внимание женской половины компании, я уселся на широкий диван и вальяжно на нём развалился. Пытался отыграть роль некого альфа-самца. Снова подражал Чонгуку. — Чувак, ну ты просто огонь огнище! — Чинчи в буквальном смысле меня обсасывал сквозь толстые очки. Казалось, останься мы с ним наедине, он согласился бы со мной переспать. Было заметно, как его одерживала непримиримая зависть, поскольку прилизанные волосы и рубашка, застёгнутая у самого горла по всем нормам этикета, делали из него непревзойдённого маменькиного сынка. — Да тебя прям не узнать, ТэТэ, — один из заводил местного сборища подсел ко мне и приобнял за шею. А раньше он так никогда не делал. — А бабка-то твоя в курсе, что ты пришёл сюда? У тебя есть письменное разрешение? — Нет, не в курсе, — я налил себе сок и сделал несколько глотков. — Я свалил из дома. Оторваться хочу. — Да ты взрослеешь однако, очкастый, — продолжил передёргивать компанейский авторитет в спортивном костюме. — А ваще ты стал выглядеть намного круче, чем раньше. Зачёт. — Бля, очкарик, ты пить-то будешь, или бабушка не разрешает? — рядом сидящий одноклассник подсунул мне под нос бутылку с текилой, а потом ухмыльнулся, — или тебе, может, кефира заказать? — Наливай. Сегодня я буду всё! Для пущего эффекта я достал из кармана пачку сигарет и закурил, чем заставил отвалиться челюстям всем присутствующим. Все же прекрасно знали, что я не пью, не курю; а тут, перед ними предстал совершенно другой человек. В школе не было буквально несколько дней, а перемены колоссальные. Не каждый день подобное увидишь. — Я в шоке, — прыснула удивлением одна из девчат, приложив свои ладони к лицу. — У меня просто нет слов. Мдаа, Тэхёша, ты вообще изменился: и прическа, и прикид… просто вау! А главное, на тебе нет этих лошарских очков. Ты мне таким нравишься намного больше. Сработало. Я знал, что это произведет фурор, но не мог предположить, что настолько круто повернёт ход времени. Все постоянно пялились на меня, стараясь уделить особое внимание. Вроде как все и забыли обо мне, как о ненавистном очкарике. Пацаны только успевали подливать текилу, а девчонки, впервые за много лет совместного обучения хотели меня потрогать: трепали по причёске, ощупывали шипы на крутке, старались о чём-то поговорить. Я чувствовал, что изрядно стал хмелеть от выпитого алкоголя, который раньше для меня был жесточайшим табу. А сейчас позволил себе немного распущенности, выкуривая очередную сигарету. Лёгкие обжигало огнем, голова кружилась, кашель периодически вырывался из груди. Но я терпел. Быть плохим парнем не так-то просто. Я справлюсь. Я смогу. — Пошли потанцуем? — предложила одна из пьяненьких одноклассниц, закусывая выпитую текилу кусочком лайма. Она встала с дивана, чуть отшатнулась, одёрнуло юбку и направилась к двери. — О, да, точно. Пошли подрыгаемся, — шумная компашка единогласно поддержала идею. Все, как один поспешили покинуть вип-зону, дабы оторваться на танцполе под громкие популярные хиты. Но одна из участниц пати не торопилась последовать за остальными, потягивая через трубочку какой-то непонятный зелёный коктейль. — Ханна, ты идёшь? — Нет, я пожалуй, задержусь, — а сама загадочным образом посмотрела в мою сторону. — Ладно, если хотите потрахаться, то поторопитесь. И это, аккуратнее с ним, он у нас хрустальный еще, — крикнул напоследок парень в спортивном костюме и закрыл за собой дверь. Оставшись с ней наедине, я не знал куда себя деть от смущения. Столь пристального внимания со стороны противоположного пола моя сущность не испытывала ни разу за все восемнадцать лет. А тут… прям паломничество чувств. Но меня это даже немного забавляло. Мне эта девушка незнакома. Единственное, что я о ней знал — она лучшая подруга одной из моих одноклассниц. — А тебя, значит, Тэхён зовут? — Ханна подсела рядом и положила свою наманикюренную ручонку мне на колено. — Я тебя на фото видела, но там ты был, мягко говоря (девушка покривила губами) выглядел не очень. А сейчас прям сильно изменился. Я бы даже сказала — ты стал просто секси. Не хочешь немного расслабиться? Мне показалось или барышня как-то даже облизнулась, кинув взгляд на мою вздыбленную ширинку. Сильно вздыбленную. Она думала, что у меня на неё стояк образовался, но нет… такова уж моя отличительная особенность, которую мне сложно скрывать от посторонних пытливых глаз. Член даже не дрогнул. Ведь Ханна не Чонгук. А мне интересно — будет ли у меня эрекция на противоположный пол или это только мои догадки. Девчонка потянулась ко мне губами и ее рука переметнулась от колена на ширинку. Девичьи пальцы сжали ткань, а лицо вытянулось в изумлении. — Нифига себе, — ахнула она, вытаращив на меня округлившиеся глаза. — Так ты даже не возбуждён? У тебя такой огромный? Я в шоковом шоке! — Обычный, как у всех… — пьяненьким, но, уже стыдливым голосом ответил я, затушив сигарету в пепельнице. От дыма меня начинало изрядно подташнивать. — Ну не скажи. Уж этого ты мне можешь не рассказывать, Тэхёша. У меня были парни и поверь, твоего малыша вообще сравнивать нельзя. Он огромен. А может, пока никого нет, познакомимся поближе? Тьфу ты, очередная прости-господи! Даже не спросила, как дела, чем увлекаешься, а сразу пыталась перевести тему в постельную плоскость. Ханна сжала руку сильнее, обхватив сложенный пополам мягкий пенис под тканью узких штанов. Было ли мне приятно? Не знаю. На тот момент я ничего не мог сказать, ведь не её я хотел. Не её ладонь мечтал чувствовать на себе. Просто пытался для себя сделать некоторые выводы — сравнить, оценить ситуацию и возможности своего организма на предмет воздействия разнополых раздражителей. Или просто отомстить любимому, занявшись сексом с девушкой. А может, Чонгук прав — и кочующая любовь к нему происходит из-за недостачи внимания со стороны девчонок? А вдруг я не тот, кем усердно пытаюсь казаться. Надо бы всё выяснить. Проанализировать. Сделав невозмутимое лицо, я посмотрел на Ханну и, подражая Чону, с дерзостью в голосе произёс: — Ну чё, крошка, порезвимся? — Вау! — встрепенулась барышня, облизнув мои губы. — Да ты шалунишка, однако, Тэхёша. Но меня это только заводит, мой маленький пошлый негодник! Пока все заняты на танцполе, отплясывая под очередной хит, она лёгким движением руки расстегнула мне ширинку и попыталась выкорчевывать оттуда спокойно лежащего гиганта. — Мм, какой шикарный у тебя малыш! — Ханна явно была в предвкушении жёсткого секса, сжимая мягкий горячий ствол. — Если хочешь, можем постоянно с тобой встречаться. А хочешь, я тебе сделаю приятное? — Я… я… н-не з-знаю. Н-не уверен, что готов к этому, — что-то явно со мной было не так. Ласки девчонки не то, чтобы были мне неприятны, но они не возбуждали. Вообще. И чувство дичайшего стыда заметно стало проявляться на моей покрасневшей роже. — Ты нервничаешь? Так ты девственник…! — улыбнулась пьяненькая особа, сделав мне несколько движений по стволу сжатой ладонью. — Охуеть, так мне достался настоящий джекпот! И это возбуждает еще больше. Хочу, чтобы ты мне испачкал грудь своим молоком, — замочек на ее блузке лязгнул. Не знаю, что со мной творилось, но лишь она пыталась прикоснуться губами к головке, как моментально включился психологический тормоз: словно остатки совести сработали в последний момент, не давая мне продолжить, казалось бы, чрезмерно приятное уединение. В конце концов, могли вернуться остальные. Не хочу, чтобы нас застали врасплох за интересными делами в самый разгар, если это вообще возможно. — Прости, не сегодня. Мне надо срочно выйти, подышать воздухом. А то чего-то заплохело, — я отодвинул от себя девчонку, икнул в сжатый кулак, звякнул замком ширинки, и, запинаясь о собственные ноги, поплёлся к выходу. По дороге к двери зацепился ляжкой о точащий угол стола, тем самым порвав джинсы чуть выше колена. Заебись. Совсем ведь новые, а уже ухуякал. Мне точно нельзя пить. Штормило. — Техён-а, ты куда? — в спину окликнула Ханна. — Я сейчас вернусь… Из-звини. Может, и стоило бы попробовать настоящий интим с девушкой, вот только вряд ли у меня что-либо получится. Я просто не смогу возбудиться. Она же не Чонгук. Только он мог завести мою машину страсти, лишь прикоснувшись ко мне своими сильными пальцами. Я просто зассал. Хотя был уверен на сто процентов, что получил свою минуту славы, ведь Ханна по-любому о моих превосходствах расскажет подруге, а та, в свою очередь, всему классу. И пусть. Пусть все знают, что Ким Тэхён не просто лох, а лох с большим пенисом, дав повод для зависти моим одноклассникам. Или во мне тупо говорила текила?.. А завтра будет несносно стыдно за своё поведение. Но это будет завтра. Оказавшись среди шумной, пьяной, танцующей толпы, моя угарная туша пыталась протиснуться к выходу на улицу. Не так-то просто это сделать, когда в помещении не протолкнуться. Я опустил голову, танком пробираясь через многолюдье, которое стало меня постепенно поднапрягать. Да ещё сильно кружилась голова. На уши давили жёсткие басы от клубняка, в глазах мельтешило от нескончаемого отблеска стробоскопа, мутить начинало сильнее. — Извиняюсь! — я нечаянно толкнул плечом какого-то парня, на что получил ответное: «Эй, куда прёшь, уёбок конченый!». Но в какой-то момент, он меня схватил за плечо и резко развернул, уставившись своими чёрными глазищами. Это был Чонгук. — Очкастый?! — на лице макнэ за секунду сменилось сразу масса эмоций: от неожиданности, до возмущения. — Ты, что ли? Етить-мутить-ебаться! — Угу, — я промычал в кулак и громко икнул, боясь поднять на него глаза. С одной стороны я был счастлив снова его увидеть, а с другой, мне сейчас было вообще не до любимого — меня щас вырвет. — А ну-ка, пошли со мной! — он потащил меня на улицу, подталкивая в сторону своей тачки, припаркованной неподалёку от бара. Прохлада обдала лицо вечерней свежестью и тошнота стала постепенно отступать. — Садись, давай. Садись, говорю, чудила, ска. Я шатаясь плюхнулся на переднее сиденье и откинул голову о подголовник, пытаясь остановить вертящее вокруг меня пространство. Блин, как же мне плохо. Чон сел за руль, завёл машину и надавил на газ, рванув в сторону тихой безлюдной улицы. Минут десять мы ехали в тишине, даже музыка не звучала. Видя, что мне херовато, Гуки не смел подкуривать. Тачка резко затормозила, заставив меня по инерции стукнуться лбом о приборную панель. Гуки заглушил двигатель и уставился на меня с вопросительно-возмущённым лицом: — Рассказывай давай! — Что рассказывать? — я продолжал икать, щурясь и поглаживая место удара на лбу. — Что ты с собой сделал? — А тебе что, не нравится, да? Не нравится? — я снова икнул и покосился не него кучными глазами. — Просто ты хуйнёй начал заниматься. Да ещё припёрся в бар, напился. Чё происходит, Тэ? — Хотел круто выглядеть, как ты, — пьяненьким голосом я промямлил ему. — Хотел, чтобы ты меня зауважал. — Нашёл крутого, придурок! — бзыкнул куда-то сторону недовольный Чон. — Быть крутым, это не причёска и цацки, а жизненный авторитет. То, что ты напялил на себя костюм байкера и подстригся, не делает тебя крутым. Понятно? Тебе не надо быть таким. Ты другой. — Какой другой? Очкарик и задрот? Спасибо, что напомнил. Я без тебя это прекрасно знаю. Не хочу больше быть таким. Не могу. Я заебался, что только и слышу в свою сторону, какой я конченый очкарик. Даже ты постоянно меня в этом убеждаешь. — Идиот! — перебил Чонгук, приоткрыл окно и всё-таки закурил. Со мною нервы не выдерживали даже у него. — Я непросто дрочу таких, как ты, а пытаюсь научить защищаться, давать отпор, становиться сильнее. Кто сильный, тот справляется, кто слабый, тот ломается — запомни поговорку. Невозможно стать крутым, просто одевшись под крутого, нужно в первую очередь переломить себя и научиться противостоять трудностям, а не щемиться в угол и ныть, как девчонка. Прости, но это реалии жизни. И вот ещё что… — Чон на секунду замолк, а потом уставился своими остервенелыми глазами, — чтобы я тебя в этом баре больше не видел! Усёк? — Почему? — Потому что тебе это не нужно. Говорю же, ты другой, Тэхён. Ты творец, а не боец. Всё, едем домой. Тебе надо проспаться, как следует, недогопник хуев. — Чон? — я снова схватился за руль, дабы не дать ему сдвинуться с места. Не хотел оказаться в своей комнате в глубоком одиночестве и теребить незаживающие раны. — Не оставляй меня сегодня, пожалуйста. Ну хочешь, можешь покричать на меня. Избить, если потребуется. Только не прогоняй. — Чувак, да ты никак поплыл… — Гук саркастично усмехнулся, помотал головой и щёлкнул ключом зажигания. — Крутой он, блять! Ладно, поехали. — Куда? Домой? Не хочу! — жалобным котёнком пропищал я. — Не хочу домой. — Прокатимся немного. Проветрю тебе мозги, а потом всё равно отвезу домой. Чонгук будто знал, куда ехать, хотя я не говорил больше ни слова. Неужели он начал меня чувствовать, слышать мои гнойные мысли, что прожирали мозг словно трупный червь. А может, просто хотел разрулить все непонятки между нами. Опять вдалбливать свои пацанские нравоучения в мою тупую башню. Через несколько минут мы оказались на том же самом месте — у реки, где состоялся наш первый интимный контакт. — Так, а теперь давай по серьёзу, очкарик, без свидетелей: нахуя ты всё это затеял? Нахуя ты замутил свой дурацкий прикид, пытаясь кому-то, что-то доказать? — Неужели ты так и не понял, Чон? — сердце снова защемило. Всё это время я пытался забыться, чтобы не думать о предстоящей свадьбе любимого, но по странному стечению обстоятельств, я вновь оказался у него в машине. Может, это знак? — Даже представить боюсь, о чём ты хочешь мне сказать, — голос Гука лился спокойной интонацией, будто он давно готов к подобному разговору с моей стороны. — А ты правда женишься? — под действием алкоголя я не мог контролировать рвущуюся наружу боль, отчего слёзы сами собой побежали по щекам. — Бля, очкастый, хорош! — более серьёзно выругался макнэ, настроившись на поучительную беседу. — То, что ты однажды оказался заложником моего беспринципного гнева, а потом подрочил мне разок — это страшное недоразумение, о котором я не хочу вспоминать. Пойми, я люблю девчонок… — А я? Неужели я совсем-совсем тебе не нравлюсь? Хотя бы капельку. — Ты хороший пацан, Тэ: добрый, отзывчивый, умный. Но пойми, вся эта голубятина не для меня. За все мои двадцать четыре года, со мной подобная дичь произошла впервые. Не будь ты тем очкариком, которого я знаю, уже давно бы в травматологии валялся. — Если ты так говоришь, значит, тебе не всё равно. Значит, я тебе не безразличен, Чон. И то, что произошло между нами — не просто так. Тебе же понравилось, признайся. — Бля, очкастый, задолбал. Я те ща точно втащу! — Гуки вновь затушевался. Понимая, что моя дотошность перевешивала здравомыслие, он решился на откровение. — Если ты хочешь знать по-чесноку, то да — прикольно и необычно. Я кайфанул. Доволен ответом? — Тогда зачем тебе эта свадьба, Чонгук? Ты не будешь счастлив со своей девушкой. Разве ты не видишь, что она меркантильна и не любит тебя: пытается тобой манипулировать. — С чего ты так решил? — он оторопел. — Пока мы с тобой разговаривали на балконе, я краем глаза видел через окно, как она заигрывала с твоими дружками. Не нужен ты ей. Нутром чую, что это всё не ради любви. — Хм, а ради чего тогда, мне интересно знать? — Не знаю. Пока не знаю. Возможно, из-за твоей квартиры, или для статуса в инстаграмме. Мало ли, что у нее в голове. Но точно не из-за высоких чувств. — Во, тебя понесло, очкастый, — Чонгук рассмеялся на весь салон, похлопав себя по ногам. — Откуда тебе известно о высоких чувствах, если у тебя даже не было секса? — Тебе этого не понять, слышишь? Не понять! — я снова сорвался на крик, уже не пытаясь сдерживать слёзы. — И то, что у меня еще не было секса, не говорит о том, что я бездушный и убогий. Я прекрасно всё чувствую и хорошо разбираюсь в людях. — Да всё я прекрасно понимаю, Тэ, — опечаленно выдохнул он, с задумчивым видом покачав коленями. — Я понимаю, что ты просто на мне зациклился, вот тебя и несёт по накатанной. А давай-ка, сделаем так… Выскажи всё, что ты обо мне думаешь. Прям не стесняйся в выражениях. Я хочу, чтобы ты излил на меня всю злобу. Даже разрешаю тебе заехать мне по еблищу. Надо, чтобы ты был мужиком, а не сопливой тютей. Давай, вмажь мне со всей силы — я ни слова не скажу. Наоборот, начну уважать, как пацана. Ну же! Чё тупишь, очкастый! Уеби мне со всей силы. Давай! Я поднял на него заплаканные виноватые глаза и замолчал. Губы предательски дрожали, от переживания хмель стал понемногу отпускать. Внимая наставления Чонгука, я вначале сделал попытку сжать кулак, собрать все силы, кипящие внутри: уже завёл руку назад, но тело предательски ослабло. Не слушалось. Не желало причинять ему боль. Потому что, я априори не мог этого сделать. Поэтому опустил голову, громко зашмыгал носом и сквозь надрывные всхлипы отчётливо произнёс: — Чонгук, прости, но я очень тебя люблю и не могу жить без тебя!