*****
Прошло две недели, но Чон больше не соизволил появиться в стенах учебного заведения. Желание встретиться с ним на перепутье длинных шумных коридоров, не увенчалось успехом. Он просто испарился. Позже я узнал от старших ребят из параллели, что его вышвырнули со школы за систематические пропуски и невыполнение домашних заданий. Всё кончено. С этого самого момента я начал ощущать себя абсолютно брошенным, ненужным, оторванным. Вроде бы Чонгук мне не был другом или товарищем, а как-будто от меня живьём оторвали кусок и скормили собакам. Стало труднее дышать без него… без его завораживающего образа, его несносных продвинутых реплик и крепких рук на моих худощавых плечах. Умерло всё вокруг. После последнего звонка я шагал в сторону художки, читая в школьной группе мессенджера об изменении в расписании уроков на последующие пару дней. Слава всем наукам — в этом списке не было физры. Зато химию поставили два урока подряд. Час от часу не легче. Ноги нехотя шаркали по тротуару, а глаза беспрерывно бегали по тексту на экране. Только спустя пару минут я понял, что перечитываю одну и ту же строчку по несколько раз. Видимо, уже совсем не о химии думал. Вернее о химии, но, в более правильной физической форме — о химии любви, которая для меня заперта под семью замками. — Эй, ссыкун, куда так спешишь?! — внезапно прокатилось откуда-то неподалёку, заставив меня резко затормозить и оглянуться. На небольшой парковке, среди зарослей парковой зоны я увидел Его. Моего Чона. Он стоял облокотившись о свою тёмно-синюю тачку с чуть помятой дверью, выпуская изо рта белые колечки дыма. Сердце провалилось куда-то в живот и застучало там, вызвав на моём лице неподдельную улыбку радости. Но я всеми силами старался ее удерживать, ведь Гуки не любит, когда задроты вроде меня смотрели на него глазами довольной кошки после дворовой мартовской ебли. — Иди сюда, не боись, — он огляделся по сторонам и призывно махнул рукой. — Да иди, не ссы, половой гигант. Попиздеть надо. — А с чего ты взял, что я боюсь, — если честно, то я соврал. Ноги немного дрогнули, но поплелись в его сторону. — Как там в школе делюхи? — Гук бросил окурок под ноги, закатав его практически в асфальт своим большим, фирменным кроссовком. — Спокойней стало без меня, да? — в следующий момент он просунул руку в открытое окно своей тачки и достал оттуда недопитую банку пива. — Нормально дела, — я тихо ответил ему. — Ты же за рулём, зачем ты пьёшь алкоголь? — Чтоб ты спросил, очкарик, — огрызнулся парень и как-то странно на меня посмотрел. В его глазах, кроме алкогольного блеска сверкнуло что-то ещё… что-то очень недоброжелательное. — Ничего не хочешь мне рассказать, мм? — А что я должен тебе рассказать… О чём? Честно говоря, меня немного шмальнуло по органам. Само собой, я уже привык к его заносчивости, но, когда он начинал говорить спокойным тоном — определённо жди проблем. — Садись, прокатимся немного. — Зачем? Ты же изрядно выпивший. Обоих нас угробишь. — Садись, побазарить надо! — сквозь зубы прожужжал макнэ, залпом вкатив остатки пенного, и швырнув бутылку в кусты. — Не ссыкуй, я выпивший езжу лучше, чем трезвый. Падай на передок. — Давай ты проспишься сначала, а потом поговорим, хорошо? — я пошёл на попятную. — Садись, сказал, иначе я тебя прям здесь укатаю, бабушка родная не узнает! — он угрожающе постучал кулаком о ладонь. Я сел на переднее сиденье и на всякий случай пристегнулся. Не хочу, чтобы в случае аварии мои мозги соскребали с какого-нибудь дерева. Было очень ссыкотно из-за состояния Чона. Тут уже не знаешь, чего опасаться больше: то ли, предстоящих с ним «задушевных» разговоров, то ли, его вождения в нетрезвом виде. Я вжался в сиденье, схватившись обеими руками за всё, что было можно. — Чонгук, а можно помедленней? — видя, как он набирает скорость на оживлённой улице, лавируя между машинами, у меня начало крутить живот. — Пожалуйста, не гони так сильно. — Не ссы очкастый, я не собираюсь тебя убивать. Я вожу с пяти лет, так что доедем с ветерком, — парень прибавил газку, врубив жёсткий музон на весь салон. Я периодически зажмуривал глаза, чтобы ненароком не закричать от страха, когда его нога вдавливала педаль газа, и мотор начинал реветь не своим голосом. Мы ехали молча минут двадцать. Чонгук лишь курил, ритмично мотая головой под новенькие хиты и даже пытался подпевать. Был спокоен, как лев, в отличие от меня. Наконец тачка затормозила в какой-то глуши. Это была небольшая лесистая местность на окраине городка, куда даже собаки не суют свой нос. — И зачем ты сюда меня привёз? — я огляделся сквозь пыльные полутонированные стёкла. Чон достал из бардачка вторую банку пива, громко ею пшикнул. Брызги пены салютом разлетелись по салону, осев даже на моих очках. — Будешь? — он протянул мне емкость с напитком. — Нет. Я не пью и тебе не советую. — Ты смотри, какой правильный, очкарик. Не пьёт, не курит, баб не ебёт. Одним словом — бабушкин внучок, — с особым акцентом подчеркнул последнюю фразу макнэ, стряхнув со своих штанов остатки осевшей пены. — Тебе самому не заебло так жить? По-ботански. — Ты мне не ответил на вопрос — зачем ты меня сюда привёз? — неудержимый страх внутри стал только нарастать. — Короч, до меня дошёл слушок, что это я из-за тебя вылетел со школы, Тэхёша, — удовлетворённо отхлебнув напитка, Чонгук вальяжно положил руку на дверь. — Это неправда! — Серьёзно? — одна бровь парня приподнялась, голос понизился. — А вот свидетели так не считают, если чё. И им я доверяю больше. — Я бы никогда не стал про тебя… И тут мои зубы громко чакнули о приборную панель, поскольку изрядно выпивший Гуки схватил меня рукой за затылок и шваркнул о пластик. Кровь тут же хлынула из носа, а глаза в миг заполнились слезами. Я зажал лицо руками, претерпевая жуткую боль от удара. — За что, Чонгук-а? — просифонил мой кровавый рот. — А за всё хорошее… Я тебя просил мне помочь, а ты завыёбывался, очкастый. Вот и получил за дело. Да ещё и сдал училке, что я типа с тобой не занимаюсь. Ты ваще не пацан. Чмошник и пидр. Понял? — Чон, клянусь, я ничего про тебя не говорил. Она сама догадалась, — я рыдал горькими слезами, стараясь достучаться до его сознания. Понимал, что в данном конкретном случае он решил выместить на мне всю свою желчь. А с ним поддатым вообще никто не связывался, так как всем известно, насколько он мог беспределить. — Пожалуйста, только не бей больше. — Да нах ты мне сдался, чтобы я тебя пиздил. Это так… в качестве воспитательного процесса. — Я говорю тебе правду — я ничего не говорил госпоже Наён про тебя, клянусь! — я продолжал свою истерику, страшась, что он начнёт крошить мне физиономию в труху. Мысленно готовился к тому, что отсюда моя невезучая тушка уедет без зубов. — Ну да, ну да, — поёрничал Чонгук, отпив из банки ещё, — и училке не сдавал, и член у тебя большой. Да ты, как я погляжу, у нас вообще золото, а не мальчик. Прям идеал мужского братства. — И здесь, я тебе тоже не врал, — в окровавленные руки выпалил я, всё больше размазывая по своей харе алые капли. — Говорю же, если хочешь могу доказать… могу хоть сейчас расстегнуть ремень и ты сам убедишься… — Бля, завались, а. Повторяю, нет у меня желания смотреть на твой хуй, — Гук покопался в бардачке и достал оттуда пачку салфеток, бросив их мне на колени. — На, утрись, а то весь салон мне своей кровью захуяришь. Не отмою потом. В общем, слушай сюда, чудила… — парень повис на руле, многократно поцокав языком, — ты проштрафился, ебанат. Поэтому, ты мне торчишь бабло. — За что? — я выпучил на него глаза, продолжая вытирать своё разбитое табло. — За твой поганый язык. Короче, с тебя пять косарей для начала. Завтра к обеду. — Ты гонишь?! — я едва не захлебнулся слюной и кровью. — Откуда у меня такие деньги, если мы с бабушкой живём на одну ее пенсию. — А меня ваще не ебёт, где ты будешь их доставать. Хоть в жопу выебись, но найди. Долг — святое дело. Если ты хочешь, чтобы я тебя считал пацаном, то достанешь. А завтра не принесёшь, на счётчик поставлю. Или ты хочешь, чтобы о тебе все узнали? — Можешь меня избить до полусмерти. Можешь вообще убить. Но у меня нет таких денег, — я обречённо повесил голову и снова заплакал. — Ну раз нет денег, тогда… — он сделал пару больших глотков, поставил банку с пивом между сидений и посмотрел на меня пьянющими, красными глазами. — Отрабатывать будешь по-другому. — Как? — шмыгнул носом я. — Ну ты же типа от меня тащишься, — саркастично ухмыльнулся Гуки и отодвинул сиденье немного назад. — Тогда поглотаешь червя, пидорок и сегодняшний долг я тебе прощу. — Чего сделаю?! — мои глаза становились больше очков. — Бля, вот ты вроде умник, а такой тупой, ска… — Говорю, отсосёшь у меня и на сегодня можешь быть свободен. Да не напрягайся, я чистый… и недавно мыл свой хер. — Чонгук, ты же это несерьезно, да? — моя спина вжималась в сиденье, а голова пыталась запрятаться в туловище. Я чувствовал, как по телу пробиралась зыбкая дрожь. Поначалу я предположил, что таким образом Чонгук решил надо мной подшутить, взять на понт, запугать, поскольку это он делал мастерски. Но его грубый голос говорил о серьёзности намерений совершить со мной столь отвратительные вещи. — Бля, а чё, похоже, что я рофлю? Да не ссы ты, никто про это не узнает. К тому же, если ты не забыл, ты ещё торчишь мне за свой ебаный косяк в коридоре школы, — он начал развязывать завязки на своих спортивках и мне уже стало плохо. Нет, я очень хотел этого парня, но сейчас не готов был к столь быстрому развитию событий. Во всяком случае, ни при таких уёбищных обстоятельствах. Да и вообще не обладал какими-либо знаниями в оральном деликатном деле. В конце концов, я же романтик и хотел бы предаться любовным утехам в своей спальне, на кровати, а не в грязной машине заваленной всяким хламом, позорно вылизывая ему причиндалы. А, в больше степени, пугала перспектива быть начисто униженным… слава членолиза в стенах нашей школы — так себе перспективка. Меня начало тошнить адреналином. — Чон, миленький, пожалуйста, отвези меня домой! Хочешь, я тебе всё по истории напишу? Помогу восстановиться в школе. Ну хочешь, я найду деньги, только не заставляй меня делать это, — мои перепуганные очи наблюдали за тем, как макнэ просунул руку себе в трусы, пытаясь достать оттуда своё добро. — Да лан, чё ты… я знаю, что ты сам об этом мечтал, очкарик. Думаешь, я не заметил, как ты на меня всё время пялишься? — парень откинул спинку кресла и принял полулежачее положение, хитро мне улыбнувшись. — Давай, порадуй дядюшку Чонгука, малыш. Он оттянул резинку штанов вместе с трусами, выпустив на волю своего набухшего богатыря. — Я готов. Приступай. Отсосёшь нормально и поедем домой. А, если мне не понравится, получишь по еблищу. Ток раздраконь для начала, а то я чёт немного перебрал с пивасиком. Внутри всё замерло. Я покосился на член Чонгука, а самого обуяли двоякие чувства, застряв где-то между рёбер. Мальчик, которого я так сильно хотел — передо мной. Уверенно развалившийся на водительском сидении, ждал моей ласки. Только не нужно было питать иллюзий — никакая это не ласка, а уродливая действительность, больше похожая на изощрённую расправу. — Мне долго ждать? Или тебе помочь. Так давай, щас въебу и сразу захочешь. — Не надо, — вполголоса ответил я, свыкаясь с мыслью о своей популярности. — Хорошо, я сделаю, о чём ты просишь, только не бей больше, — моя рука медленно потянулась к его пенису, обхватив полувставший толстый ствол в крепком объятии. Ладонь почувствовала невероятный жар, словно я прикоснулся к разогретому утюгу. — Бля, можешь побыстрее, очкарик. Чё, не знаешь, как затвор передёргивать, а? — парень потягивал пивас с прикрытыми глазами, а сам отстранённым взглядом смотрел куда-то в даль сквозь пыльное лобовое стекло. — Как оказалось, его член не был чрезмерно большим, о чём я изначально представил. Во всяком случае, немного меньше моего, но он был толстым с очень красивой круглой головкой. Говорю же… этот чёртов гопник физически идеален везде. Я молчал и медленно ему наяривал минут пятнадцать, а сам безотрывно любовался жилистым, каменным изваянием в своей руке. Если бы мы встретились ни при таких конфликтных обстоятельствах, я бы сам ему подобное предложил. Готов был в сию же секунду раздеться, запрыгнуть к Чону на колени и доставить нам двоим сокрушительное удовольствие. — Хорош его полировать, очкастый, давай уже, приступай к оплате долга. Даю тебе возможность реабилитироваться, Тэхёшенька. — Гук чуть приспустил штаны и расположился на своём сидении, словно царь. — Чон, может, всё-таки не надо? Давай я тебе просто доделаю до конца рукой и всё… не могу я. Правда, не могу. — Не парься, я уже скоро. Ты мне не хило так раздраконил. В конце концов, а вдруг тебе понравится, — долго не думая, Чонгук схватил меня за шею и придавил лицом к своему паху. — Соси, говорю, сучонок! Если не хочешь, чтобы о тебе узнали одноклассники, соси! А будешь рыпаться, то будет сосать до тех пор, пока ебальник не опухнет, чмошник! Уж поверь, я могу шесть раз подряд кончить, так что, у тебя вся ночь впереди. Как же это всё выглядело унизительно и мерзко. Противно и больно. Парень, которого я чуть ли не возносил к пьедесталу совершенства, обходился со мной, как с последней шалавой. Заставлял творить безумные вещи, находясь под действием алкоголя или наркоты. Не такой я хотел любви. Не будь он со мной столь жестоким, я бы сделал для него всё… Ради подобного случая даже бы научился делать минет, тренируясь на бананах. Только теперь стал его личной игрушкой для утоления самых отвратительных приказов. Внутри поселился треммирующий ужас, ведь я не имел понятия, какие ещё больные фантазии возникнут в дурной голове Чонгука. Ничего не оставалось, как беспрекословно выполнить безумные прихоти обдолбанного макнэ. Я зажмурился, обхватил губами головку и неумеючи сделал краткое движение головой. Чувствовал солёный противный, привкус смазки, что стекала на язык. А во взрослых фильмах это выглядит более пикантно, нежели в реальной жизни. — Молодец, очкастый, продолжай… глубже бери, глубже, — его сильная лапа придавливала мою голову и пенис упирался мне в горло. Даже стало немного больно. Я боялся, что вот-вот блевану из-за раздражения гортани. — Сожми губы сильнее и соси нормально. Чё, порнуху ни разу не смотрел, что ли? Я делал всё, что он просил: двигал головой вверх-вниз, неумело пытался водить языком по головке, заглатывал поглубже и помогал рукой. Мой нос щекотали его густые твёрдые волосы на лобке, отдающие запахом пота. Мамочки… Хотел только одного, чтобы это всё поскорее закончилось. А потом проснуться и понять, что это был самый страшный сон в моей жизни. — Пиздец, ты однако, сосёшь намного лучше, чем моя тёлка, бляя… — простонал Чонгук, приподнимая бёдра и, вцепляясь сильными пальцами мне в локоны на затылке. — Ваще охуенно, ска! Давай, чуточку побыстрее… ска… я уже, почти. Давай, Тэхёшенька, сделай мне приятно, ведь ты же дрочишь на меня поди каждую ночь, мой маленький развратник, — неожиданно для меня, он протянул руку и похлопал меня по ягодицам, — ух, сучка, хорошая жопа! Я понимал, что сейчас мне придётся пасть, ниже плинтуса, так как оргазмировать Чонгук, по-видимому, собирался мне в ротовую полость. Никогда не думал, что докачусь до крайне унизительной ситуации, когда под давлением мне придётся лакать чью-то сперму. Да, мне нравится Чон, но в сомелье я ему не нанимался. — Ебааать, как охуенно! — захрипел возбуждённый парень, придавив мою голову сильнее и протолкнув своего напрягшегося монстра практически мне в глотку. — Пиздец, ска! Молодец, очкастый! Я пытался вырваться, когда член резко окаменел и задёргался, но массивная рука не дала мне этого сделать, удерживая в одной позиции. В этот момент я почувствовал, как мой рот заполнялся густой, тёплой жижей с горьким, маслянистым привкусом. В глазах помутнело. Разум отказывался верить в происходящее — я сделал минет Чонгуку и у меня полный рот его спермы. Её было так много, что, кажется, я даже немного проглотил. Это был мой первый опыт в оральном сексе, который состоялся не по обоюдному согласию, а по принуждению. Уж лучше бы он меня трахнул в этой машине, не так гадостно было бы на душе. — Ну всё, отлепись, я кончил! — расслабленно выдохнул Чон, презрительно меня отпихнул и тут же закурил сигарету. — Ваще по кайфу сделал. Фу… Выплюнь каку. Эй-ей, только не вздумай в машине, — прищуривая один глаз от сигаретного дыма, Чони неспеша заправился и завязал верёвки на своих штанах. — Очкастый, ты призванный хуесос! Я резко открыл дверь, сплюнув на землю большой белый сгусток кончи. Какая же она отвратительная на вкус и ощущения. Будто растопленного жира наелся. И тут меня начало поласкать. Осев на четвереньки, я надрывно изрыгал всё, что было сегодня съедено в школьной столовке. Именно сейчас я ненавидел себя больше всего за то, что не дал отпор и согласился на пьяную авантюру, позволив себя окончательно унизить и растоптать. Чонгук в буквальном смысле вытер об меня ноги, заставив делать позорные деяния. Все сексуальные фантазии, которые я вынашивал уже долгое время разъебались в хлам о насильственную действительность. А чего еще можно ожидать от парня с сомнительным прошлым. Не исключено, что он подобное вытворял и с другими пацанами, которые носили статус школьных задротов. — Да лан, не парься, очкастый, — Гук выкинул сигарету в окно и включил тихую, расслабляющую музыку. Словно ничего и не произошло. — Садись давай, отвезу тебя домой. Заслужила, красавица. Зато часть долга отработал. — Пошёл ты!.. — сплюнув последнее, я тщательно вытерся салфетками. Во рту жгло, болело горло, губы сводило, щёки были мокрыми от слёз. Я думал, что ужаснее моя жизнь не станет, а оказалось, я глубоко заблуждался.*****
Остаток дня я провёл в своей комнате и даже не соизволил выйти на ужин. Угнетённое состояние, вперемешку с непрекращающейся тошнотой основательно выбили меня из равновесия. Во рту по-прежнему ощущался мерзковатый привкус, отдающий горечью. И, если меня несносно воротило от самого себя из-за своей слабости к Чонгуку, то хотелось бы отметить и положительный момент — интимный контакт всё же состоялся. Но больше всего я переживал не из-за минета в тачке, а из-за большой популярности среди одноклассников и знакомых. Чонгук запросто мог невзначай ляпнуть своим дружкам обо мне и тогда моя жизнь превратиться в пепелище. Я не знал, что мне делать. Оказавшись заложником собственных желаний, я совершенно потерял бдительность; прошёлся голыми ногами по острию ножа, соскользнув с него в одночасье. Напоролся на реальный и жестокий мир своего любимого парня. Знатно он надо мной поиздевался, а я как последний дурак не мог отпустить его из сердца. А что, если сегодняшний интимный пит-стоп на окраине города станет точкой отсчёта для новых отношений с Чоном. Вдруг, он изменит мнение обо мне… или я опять тону в иллюзиях. Странно, но сегодня я спал трупом всю ночь. Даже не слышал будильника, неугомонно орущего в самое ухо. Несколько последующих дней я снова ничего не слышал о Чонгуке. С одной стороны восстало некое спокойствие, и повешанное на мою шею ярмо мнимого долга переставало быть угрозой. Шутка ли… отыскать пять косарей, если у моей бабушки пенсия всего три. Безусловно, у меня имелись кое-какие накопления, которые отложены на чёрный день, но этих денег вряд ли хватит, чтобы закрыть брешь, в так называемом — «торчишь бабло». Мой телефон на столе провибрировал, заставив обратить на него внимание. Скорее всего, бабушка пыталась дозвониться, чтобы встретить ее из магазина. Опять поди тащила полные сумки продуктов, дабы угодить любимому внуку. Я свайпнул по экрану. Пришло сообщение от незнакомого абонента, так как номер не определился. Собственно, у меня в записной книжке мало тех, с кем я мог нормально общаться. Таковых людей по пальцам можно пересчитать. Я открыл смс и был немного обескуражен от прочитанного: «Привет, очкастый. Выходи, дело есть. Побазарим. Я в своей машине около детской площадки». К гадалке не ходи — это обороты Чонгука. Он что, неподалёку от моего подъезда? И откуда у него мой номер? Тело обдало холодной пудрой дрожи. Нет, не от страха… от волнения. От предвкушения встречи с неизвестностью. Я точно больной.