Troubled youth

***

Защита, нападение, растущий счёт на электронном табло, редкие штрафные, непрерывные пасы. Пасы, да. До конца тайма ещё есть время, но Саэ не нуждается в долбанном «ещё», когда ему нужно «здесь и сейчас». Ноздри жжёт запахом горелого сена, Саэ чувствует фантомный щелчок по затылку, резко оглядывается на Коллинса, отдавая сигнал одним лишь взглядом, и пружинит с места. Нужно поймать мяч. Обойти защиту. Забить. Получить закономерное одобрение. Зайти по новой, повторив зацикленные на итоге действия. Поймать мяч. Обойти защиту. Забить. Казалось бы, убивать суставы на поле — привычное дело, можно сказать, почти каждодневная рутина, но. Нос неприглядно морщится, Саэ мотает головой, вытряхивая оттуда ненужные мысли; замахивается. Но. Но по лицу ручьями течёт блядский пот. Через щиток пробивается мелкая пыль. На зубах хрустит то ли песок, то ли посыпавшаяся эмаль. Руки горят от частых передач. В плечах жмёт. К спине липнет. Под подбородком натирает. Вкупе с нежеланием делать что-либо сверх изученного, неудобная форма бесит Саэ так сильно, что он хочет свалиться плашмя прямо посреди футбольного корта и громко-громко заорать. Нет, на самом деле, жалобы на собственное положение давно утратили какой-либо толк, да и Саэ человек далеко не глупый — он прекрасно осознаёт, что надёжно закреплённая экипировка призвана обезопасить игрока от травм, и сетовать на неё как минимум бестолково, потому что без неё довелось бы сетовать на выбитые зубы, вывихнутые плечи и переломанные рёбра. Тем не менее, зачатки критического мышления не мешают Саэ раздражаться от стойкого ощущения, словно этот многослойный котелок с решётками на глазах неуклонно деформирует его черепную коробку в сторону постепенной деградации, заставляя напрягать извилины, зрительные нервы и челюсти. Это пиздецки не круто в масштабах саморазвития, дохуя трудно, если добросовестно выскрести всю подноготную, и чересчур ответственно по отношению к своим сокомандникам, своей школе и своему городу. Честно говоря, Саэ не прельщает перспектива отвечать за каждого, но у него нет иного выбора — нести бремя квотербека автоматически означает брать на себя роль хладнокровного лидера. Тащить за собой всех, исправляя их косяки буквально на ходу. Переоценивать все возможные риски, начиная с самой нижней ступени грядущих последствий. Разрушать чужие логические цепочки. И из раза в раз думать о том, как один неверный шаг может перевернуть игру вверх тормашками и вынести лично твоё тело с поля без фанфар и вперёд ногами. Возможно, Саэ отчасти утритирует, наделяя себя исключительными полномочиями в их команде, но он уже долгие годы не умеет поступать иначе. Он должен рвать жопу за всех и каждого, и всё тут. И именно поэтому все его движения отлажены до безобразия, а каждая подача выверена до такой степени, что Саэ иногда забывает анализировать происходящее, выезжая на чистых рефлексах. Даже все эти импульсы в башке по типу «кому», «куда» и «как» — не волевой жест, а обкатанный механизм, включающийся в работу по свистку, хлопку или крику. В такие моменты под Саэ нет реальной земли и зелени — только ковёр из пластмассовых иголок и шурупов, и ноги в шиповках умело маневрируют вдоль сшитых друг с другом квадратов по направлению к воротам, невзирая на слабость и острую нехватку кислорода. Наверное, это что-то вроде интуитивного восприятия? Или всё-таки равнодушия? Саэ стоит глубоко задуматься над верной интерпретацией, поскольку тренировка вновь проходит незаметно, словно сознание и вовсе отказывается верить в её существование. Как ни странно, на этот раз закалённое тело оказывается куда ближе к реальному положению дел, и Саэ всё-таки признаёт, что вся эта беготня под ржавыми прожекторами высасывает из него все соки. Нет-нет, послушайте, спорт — настоящая соковыжималка. Измельчает мясо и хрящевую ткань наточенными шнеками, филигранно отделяя жмых от жижи, а потом отрыгивает. Нате вам, пожалуйста, лучшая вариация безотходного производства, если вы, конечно, цените мать-природу и переживаете за ухудшение экологических показателай в вашем штате. В черепной коробке роятся лишние мысли, пульс никак не приходит в норму, Саэ первым вваливается в раздевалку с ироничной ухмылкой, и сразу рвётся проверять телефон. Рин, как всегда, в сети и на страже. Пальцы неумолимо слабеют, Саэ оттягивает шторку уведомлений и выжидательно поджимает губы, пробегаясь зрачками по коротким строчкам. Саэ, я сдал доклад по информатике. Спасибо за помощь. А ещё купил тебе Доктор Пеппер без сахара. Так что я здесь. Жду. В груди внезапно теплеет — чёрт возьми, его ждёт вкусная награда, — но Саэ категорически отказывается верить в то, что настолько беззащитен — наличие сраной Ахиллесовой пяты в виде Рина его непременно прикончит. И это единственное утверждение, в котором бывает прав последний, когда они шёпотом орут друг на друга посреди их общей комнаты. Под босыми пятками постепенно прогревается мокрый кафель.По плечам долбят упругие струи воды. Короткие ногти усиленно скребут напряжённую спину. Долгожданным расслаблением тут и не пахнет — в душевой громко, душно и чертовски тесно, но Саэ пытается отгородиться от окружающих его парней невидимым забором из колючей проволоки, статично палясь в одну точку на стыке стены и пола. Подумать только, Рину настолько нечем заняться, что он успел сгонять до ближайшего супермаркета — в школьных вендинговых автоматах к концу дня едва ли найдётся что-то съедобное. Можно ли назвать это заботой? Ноготь больно царапает плечо, Саэ втягивает шею и крепко зажмуривается. Вода из лейки будто чует трещину в его защите, в момент прибивая к кафелю с дальнейшей задачей размазать тело по плесневелой затирке. Ладони упираются в стенку, лоб следует их примеру, и Саэ еле убеждает себя не опуститься на корточки при всех. Рин тебя ждёт — настойчиво стучит по обратной стороне его черепной коробки. Собирайся быстрее, чтобы не идти с посторонними, ты же соскучился — ноет под ключицами. Под пятками скользко, взволнованные внутренние голоса бичуют Саэ наряду с глумливыми настоящими, подбивая дать Сандовалу наводку на пробоину в безупречной защите. Он подходит почти вплотную, заглядывает в лицо, скалится. Эй, Саэ, там опять твой чокнутый братишка, ты же видел? Ухаживает за тобой, как за девчонкой. Очень странно, да? Убийственный взгляд перемещается на болтливый рот Сандовала — ещё более скользкого и склизкого, чем прежде. Он, случаем, не хочет тебе отсосать? Волосы на затылке шевелятся от правдивых догадок, но Саэ не слушает, Саэ не сдаётся. Саэ вылетает из душа раньше всех, оставляя позади усмехающегося Сандовала, натирает мокрую кожу наждачкой полотенца, и твёрдо глядит на своё измученное отражение в мутном зеркале предбанника.