Мерзавец

Оглушающий выстрел подобен ножу в спину. Это всегда предательство, всегда смерть, пришедшая на его порог в черном одеянии. Смерть красива. Она элегантна, холодна и бездушна. Ей не чужды человеческие чувства, она не знает о их разнообразии и яркости. Не знает оттенки самых разных человеческих страданий… Ей всё равно. Она придёт в твой дом, на твой порог даже не постучавшись. Она не пришлет тебе телеграмму, а придёт резко и без приглашения. Пройдет в твой коридор бросая пустой взгляд на интерьер и даже не разуется. Нет, она нагло ворвется в твою жизнь отбирая самое ценное что у тебя есть. То, что дано тебе природой по праву рождения… Жизнь. И пусть её черные как бархат перчатки не дурманят тебя. Под слоем ткани лишь белые кости, оставшиеся лишь отголоском её былой смертной жизни. Она ведь не выбирала быть смертью… Возможно, она любила, была любимой и глаза её сверкали двумя аметистами! Но всё разрушил лишь один выстрел. Судно задрожало, затрещало качнувшись от удара свинца. Никто не ожидал такой подставы даже в самых страшных кошмарах. В самых страшных преданиях о конце света. Капитан крепкой хваткой вцепился в штурвал желая удержаться на ногах, но даже ему это удавалось с трудом. Проклятье трясло из стороны в сторону, как потерянного на рынке ребенка, будто это чертово судно дрожало в конвульсиях желая скинуть с себя треклятых тараканов! Ногти болезненно впились в твердое лаковое дерево ломаясь болезненно впиваясь в пальцы. Боль была нешуточной, кожу разрезало собственное тело! Но это было совсем ничего в сравнении с тем, что творилось на палубе. Вместе с бушующим кораблем на пол повалился и экипаж, что не успел схватиться за спасательные канаты абордажных сетей. Проклятье рыдало. Щепки его борта разлетались в сторону, как конфети на детском утреннике, где ядро было главным именинником торжества. Оно пролетело по палубе снося часть деревянных перил захватывая за собой наполненные рыбой бочки, гостей его небольшого пира. Треска со свистом расползлась по деревянным доскам стараясь походить на дорогой персидский ковер, а те, кто не успел стать шедевром напольного декора, вылетели за борт даже не успевая осознать собственную действительность. Свинцовый килограммовый шар пролетел мимо экипажа, как пуля! Но пулей она была лишь по скорости, ведь кроме трески за борт так никого и не утянула! Все замерли, не смея и слова обратиться, ведь паника нарастала куда быстрее, чем они думали. По левому борту на них смотрели целые бусы из головок чугунных турелей, торчащих из-под люков корабля. Когда-то бывший товарищ, фрегат со змеиным флагом! Угрожающе разрезал волны вставая с якоря. Ледяная мель бурлила под гневом вражеского судна, ведь черный флаг его поднят… А рыжая красавица вновь обнажила когти обнажая свою подлинную личину. Эта игра уже давно была не честной. Она давно перешагнула за рамки дозволенного ставя всё на кон. Они играют в рулетку. В настоящую русскую рулетку. Не правда, милая? — «Ах вот значит, как… Продала нас, тварь. Хах… блядская сука…» - и каждая такая мысль заставляла его вновь и вновь возненавидеть людей. Возненавидеть их за свою корысть и обман, за свои глупые надежды и доводы. Он верил ей, но что получил в ответ? Пулю в затылок? Блядский поцелуй перед каторгой, когда эти имперские шавки достанут их?! Она прекрасно знает, что их ждет, но всё равно поджав хвост продалась, меняя кодекс, как дранную монету. Может он глупец, раз подумал, что она изменилась? Что старые обиды их забыты и что люди не такие уж и плохие существа! Но нет… Хах… Конечно же нет! Люди не меняются, они рождаются тварями и умирают ими. Люди на то и люди, чтобы быть самой фатальной ошибкой Господня. Ошибкой ценой в тысячи жизни. — Я тебе покажу, где, блять, раки зимуют… Где твоë сучье место находится!.. - рычал он под рёв очередного взрыва. Его злобное выражение лица было лишь сладкой конфеткой для сучки с рыжими локонами. Лишь холодной местью за все грехи её бывшего товарища. Она ловко уклонялась от летящих кусков палубы, от ошметков когда-то бывших канатов и от лезвий, что были направленны по её душу и тело. Всё стало ясно, как только её дрянное судно сделало первый выстрел. Когда эта дрянь переступила мостик Проклятья – она гнилая имперская шлюха, облизывающая сапоги императору. Да! Наверняка ещё и сосёт ему причмокивая, лишь бы тот дал ей волю легально грабить весь белый свет! Её не волновала честь, не волновало достоинство и какой-то жалкий пиратский кодекс! Хах, его придумали мужчины, что никак не могли унять собственную жадность и тупость убивая всех вокруг! Но она не такая. Она умнее. Зачем отрицать власть имущих, если можно сделать её своим другом? Да, она продаст себя короне, но эта корона станет её щитом. Ведь ей двигало совсем не чувство бедности. Она желала куда большее золото… Холодное как маламайский лёд, твердое как гранит и острое, как слово. Да, она желала стереть с лица земли того, кто растоптал её чувства в щепки… Она отправит его гнить под землю, заставит расплатиться за всё, что он сотворил. За её сердце и душу, за её слезы и кровь. За её непрочную чистоту так зверски отобранную им. Впервые аристократам приходится выбирать, борясь за свою жизнь… Нет, это не просто дуэль со злом. Это дуэль за зло. Разве они могли оставить своё зло открытым? Разве могли оставить его одного против всего этого сбора? Нет, они же джентльмены, а настоящие дети этикета никогда не оставят свою «даму» сердца в беде. Но им нужно собраться, но есть ли у них на это время? Нет. У них его нет. Они не могли смотреть на то, как их любовь кричала, расправляя паруса. Да. Паруса… Символ свободы и верности. Да, ведь именно на парусах держалось судно, именно они помогали поймать попутный ветер приводя в движение. Огромнейшее полотно с вековой историей, укрытое десятком лоскутов, перешитое до самого края, но не потерявшее своего предназначения даже в минуты кровавой расправы. Белые паруса, раздуваемые ветром, были послушны. Они были единственной стабильностью на этом судне… Они были той самой надеждой на черной метке Проклятья. Может они и есть тот феномен, что поможет ему сдвинуться? Может они станут его спасением в беспросветной тьме червоточины? Или загонят в тупик ломая ноги? Не было им ответа, но никогда не поздно собрать свою судьбу заново. Флоренс схватился за меч крепко вцепившись в пошарпанную рукоять. Его глаза бегали, гнались за мнимой целью. Вокруг был хаос, пожар! Пляски смерти без единого ропота музыки! И всё из-за одного человека… Из-за одной лисы, что перегородила им путь виляя своим пушистым, как вьюга хвостом. Вот она… Женская хитрость. Теперь понятно почему на них двигался целый авангард белых судов, ведь принц без особых проблем мог узнать эти корабли… Личная гвардия отца, самая лучшая во всей империи! И за ним одним! Не честь ли это? Неужели плодородной отец наконец-то воспринимает его как своего сына, а не как безликую бутафорию в северной части дворца? Не рябит ли у него в глазах от такого перфоманса? Столько вопросов, а лишь один нецензурный ответ. Но не время было ему думать о том, насколько элитное войско попытается его связать – он костями ляжет на Проклятье, но не сдвинется с места во имя своего сердца и любви. Голубые глаза горели огнём не виданым даже в самом высоком маяке Надежды, в самом Ла Лантерна такого не видели! Ведь сегодня отец переступил черту. Он поднял меч на его Луну. — Я его вижу! За мной! – вдруг рявкнул всё это время молчавший блондин, вытягивая за собой его высочество. Генералу не впервой видеть бойню. Видеть, как горячая кровь хлыщет из ран, как люди убивают себе подобных, даже не подумав о них самих. О семьях, любимых и детях… Разве думают они об этом? Нет, он мог понять их. Мало кому захочется распрощаться с жизнью, так ещё и таким жестоким способом. Но и не каждому нужно окрашивать руки в алый, чтобы выжить. Бегство — это тоже спасение. Но ноги несли их наверх. Наверх к штурвалу! Там, возвышаясь над сражением стоял он. Тот, благодаря кому Проклятье и стало неуловимым кораблем, непотопляемым монстром пяти морей. Мальчишки бежали, перепрыгивая трупы, перепрыгивая давно покинувшие тела души уворачиваясь от их пороховых поцелуев. Рано им ещё на пробу свинец… Сердца стучали под бледными щиколотками их сапог… Страх смешивался с адреналином, когда перед ними со свистом пролетело пушечное ядро унося за собой часть деревянной лестницы. Проклятье опять качнулось, штурвал заревел. Они едва ли не оступились стушевавшись, но схватившись за остатки перил мчались дальше. На их пути казалось были совсем жалкие метры до заветной высоты, рукой подай и вот верхняя палуба! Но тогда почему их потянуло назад? Почему они обернулись, находясь так близко к святыне? Шестое чувство. Лишь обернувшись, лишь мельком взглянув на прошлое они вновь увидели жадный отсвет черных, как нефть глаз. Этот остервенелый обиженный взгляд женских очей, обрамленный медными ресницами. Лишь женщина может подавать месть холодной – лишь она может томить обиду веками накапливая жгучий, словно магма яд. Она готова. Она выцарапает ему глаза. Ведь наивные богатенькие сосунки даже и близко не знают то, что творил их горе-любовник какие-то жалкие пару лет назад! Такие невинные, такие беззащитные птенцы на кровавом фуршете, что даже не знают в какого монстра влюбились. Как же она хотела выдрать им глотки. — А хорошо вы устроились… Ха… Приятно быть в неведении? Да? Полюбили нелюдя и считай живут хорошо! Родились с блятским золотом на языке и думаете, что остановите меня, ДА?! – истерический вопль слетел с алых губ, — Я убью этого монстра... Вы мне еще спасибо скажите потом. Она смотрела на них с бешенством дикой суки. Еще немного и сорвется с места! В её темных, как ночь глазах смешалась обида и ревность, слезы и боль в одном огромном болоте из лжи и веры. Она отчаянно желала услышать то, что не смогла выдрать из смуглых губ своими когтями. Хотела всем сердцем узнать правду, которую он от неё скрыл, притворившись чертовой мессией! Чем она хуже?! ЧЕМ?! Она выставила пистолет снимая предохранитель. Щелчок и оба бы слегли на этих треклятых ступенях. Размазала бы она их по этому жалкому грязному дереву её прошлого. Она ведь помнит каждый закоулок этого корабля. Каждый чертов уголок и полку! Она знает о нем всë, но и знает одновременно ничего. Совсем ничего! Он её обманул. Обманул и ради чего? Ради своего эго или ради наивных детей? Так ему нравятся мужчины?.. Детишки?.. Урод. УРОД! Аристократы не смели сдвинуться, уставившись на неё. Что с этой девушкой не так? Её руки дрожат, направляя на них пистолет. Разве у пиратов дрожат руки? Разве они не убивали столько раз, сколько живут на белом свете? Ответа они не знали, но и узнавать его тоже не хотели. Сейчас они лишь переглядывались видя, как под рыжими ресницами появляются слезы. Чистые хрустальные слезы её души… Её ненависти к тому, кто скрыт за парусами. И им даже стало жалко её… Неужели в те годы она была юна и прекрасна, что смогла не заметить гнилой капкан? Но почему именно они сейчас стояли под угрозой свинцовой расправы над грешником? Много мыслей было в голове, но все они разом прервались пролетевшей над головой фигурой в привычном замызганном сюртуке. Да. Это была их черная злая неудачно осветлившаяся уксусом ведьма. Ведь мужчина, не раздумывая под удивленный крик юнцов и болевой визг вшивой лисы впечатался ногами вперед в лицо красавицы оставляя на ней черные отметины своих сапог. И кажется, мальчишки вновь в него влюбились… Влюбились в этот летящий образ ужаса! Эх, красота! Но они чуть позже обнимут его перепугавшись, ведь теперь надо было спасать уже капитана от меча озверевшей девицы. — Стоп… У него же меча нет… - после недолгого молчания произнёс самый разумный из них. Рунэ только сейчас вспомнил, что этот придурок отдал свою саблю им… И это понял и принц, опуская глаза на собственную руку держащую ту самую саблю с пошарпанной рукоятью. Пазлы сложились, кровь закипела, — Вот же чёрт… КАПИТАН! – они сорвались с места буквально летая вниз по лестнице под разгар новой битвы. Джек прекрасно понимал, что ему надо вывернуть собственный корабль из-под обстрела, да ещё как быстро! С каждой минутой в его красавице становилось всё больше дырений, которые будет трудно залатать даже на берегу! А на их ебучем хвосте ещё и целая эскадра голодных как волков королевских пешек, что так и слюнями давятся от одной мысли о знакомстве его с гильотиной! Разве он достоин лишится головы? Ну уж нет, он себе ещё остров не купил, чтобы ласты склеить! Цепляясь за бегущий штурвал, он выворачивал его до болей в суставах, до хруста его собственных костей выводя корабль из зоны черных угольных скал. Зубы скрипели, как и скользящая по сколе бочина Проклятья. Они почти врезались в морской каменный нарост, торчащий из голубого берега! Вода бушевала бъясь об борта его детища, с остервенелым напором врезалась, снося давно прилипшие морские моллюски к корме! Даже эти безобидные зверюшки не могут пережить гнева морской богини, а что же тогда делать им?! По левому борту была смерть со змеиными клыками, сзади белые горбуны с зубами касаток – а впереди лишь туман севера. Паруса то бились об мачту в желании растерзать себя, то натягивались, разрывая канаты! На палубу целыми волнами взбиралась вода, пока очередное ядро пролетало в сантиметрах от вышки! Всё было дерьмово. Всё было настолько плохо, что в горле становилось тошно лишь от мысли проигрыша. Но он не мечтатель, чтобы строить воздушные замки о их мнимой победе. Орудия давно были, наготове давая отпор разожравшейся суке, ему никогда не нравилась эта канитель. Безвкусица, украденная у какого-то заморского герцога! Так ещё и его нимфу с носа оторвала тварь. Возможно, он завидовал тому, что за ней не объявлена погоня, что она смогла пососать какому-то верховному чину, а он нет! Он не сдастся без боя и не допустит того, чтобы его гости, пострадали… Ведь выкручивая руль на восток его глаз уловил силуэты на мостовой. Силуэты знакомых спин и уже так ненавистной рыжей морды, что наставила на них пистолет. Свою пуколку с вечно заедающим ключом… Но это было не важно. Всё произошло слишком быстро, чтобы он успел осознать свои действия. Капитан бросил штурвал выравнивая судно и отправляя это колесо в пляс, плевать куда оно вырулит - скалы уже были позади! Красные стертые ладони схватились за канат и лишь один толчок стал началом его конца. Он влетел в неё отталкивая, валя на землю и падая следом сам. Какое позорище. Они кувырком прокатились по влажной палубе измазываясь в крови, пене и порохе, словно бездомные, измазанные в иле. Девушка шипела от боли, пока мужчина лишь рыкнул от стрельнувшего в костях удара. Староват он для такого… Но лишь они дали друг другу отдышаться, то волна выстрелов прошлась мимо капитана в танце из свинцовых пуль. Она накормила небо, но не пролила и капли крови отшатнувшегося пирата, что вскочил на ноги. Боль вновь пронзила его сустав. — «Блять, только этого не хватало… Сучья нога!» - рыкнул он, слыша злорадостный хохот девчушки, что вновь направила на его тело пистолет. Но теперь они на одной территории… теперь это битва, решающая все их проблемы. — Ха… Ты так и не научилась хорошо стрелять… — Ой, не льсти себе. Сейчас попаду ведь, мудачье – ухмыльнулась она, но в её лицо уже летел тяжелый кулак капитана. Он не любитель делать поблажек даже женщинам, а уж такой особе он даже шутку не спустит! Но и она была не промахом… Увернувшись от кулака, она вновь попыталась выстрелить, но схлопотала удар в живот, что болью растёкся по всему телу. Кряхтя и сплёвывая слюну, она даже и не заметила, как у нее забрали нож приставляя его к горлу. Холодное лезвие, сделанное на заказ у лучших кузнецов Кларенса… Греб Алой розы он узнает везде… — Так значит давно ты уже подстилка короны? Ну как, стряхиваешь с себя грязь? — Периодически, милый… Но у вельмож куда чище ноги, чем твой язык – раздался новый выстрел, что заставил мужчину отскочить, сжав зубы от боли. Дрянь попала по ноге оставляя сочащуюся дыру всем на показ. Кровь хлынула, капитан захромал, но не сдался. Тянущая резкая, как битое стекло боль пронзила плоть добираясь до самой кости. Эта боль, кажется, отняла у него всю ногу начиная от таза. В ушах стрельнуло, в висках всё набухло, но даже эти разжигающие его нервы уколы не смогут раздражать настолько сильно, как хохот этой суки. — Что? Не такой уже смелый? А кому-то ножку прострелили, ой йой йой. Смеюсь и плачу! –издевательски хихикала красавица, перезаряжая револьвер. Увы её пули не бесконечные, а ведь так хотелось сделать ещё пару дырок в этом теле! Выпустить того монстра, что скрывался под этими костями. Она видела, как к ним несутся этим милые красивые мальчики, как в их глазах читалась паника и страх, злость на её персону! Какая же прелестная картина, неужели они так прониклись к этому отродью? Убегут ведь, как увидят его зубы! — И что они в тебе нашли? Верно ведь, нелюдь? Ты же тоже им не расскажешь, как мне когда-то?.. Бедняжка Джеки… — За... ткнись… - сквозь зубы шипел моряк, сжимая свою ногу. Он согнулся, сжимая пальцами рану, ощущая горячую кипящую кровь на коже. Чем смазаны эти пули? Это не свинец… Или у него настолько испортился организм, что теперь и эта дрянь ему смертельна? — Что-что ты там говоришь? Я не слышуууу! – а забава не закончилась! Она вкладывала пулю за пулей даже несмотря на мужчину. Радовалась своей уже близкой победе! Вот сейчас она перезарядит пистолетик, задёрнет курок и будет размазывать мозги пирата по палубе! Но нет. Мечты утекли из её рук также, как и последняя надежда самого Джека выйти из воды сухим. Один рывок и плоть пронзил холодный металл. Прямо в грудь. Прямо в сердце. — А… - и только это сорвалось с её губ, когда окровавленные руки выгнали в её ещё молодое сердце нож. Совсем юное… Наивное и такое красивое сердце! Как он посмел лишить её всего?! — Ты… к-как ты посмел?.. Джек..!.. Кхах-ха!.. – скашливала она резко заполнившую её лёгкие кровь. Сгустки слетали на испачканный порохом сюртук капитана, капли её попадали ему на лица, пока он смотрел в её темные, как ночь глаза… Красивые глаза, которые он тогда так хорошо запомнил… Монастырь был её домом многие годы. Заточение это или благословение лишь было решать господу, но он не смог унять свой интерес перепутав это место по пьяни с борделем. В ту ночь под светом стеклянных мозаик, под блеск икон и звон колокола всё и произошло. Она была юна и горяча, а он пьян и жаден. Они оба этого хотели, глумясь под иконами, вдыхая тяжелые пары церковных свечей… Упиваясь святой водой, как кровью господа. Он забрал её, показав мир. Показав Надежду! Но она лишь увидела его порочный образ. Образ дьявола, сошедшего с икон. Черные, как деготь руки… Словно сожжённая кожа по самые плечи и эти зубы… Полный рот острых былых железных зубов… Но тот же блеск золота. Он понял её в ту ночь и отпустил, когда она, приняв веру озлобилась на сатану желая изгнать нечисть. Чудовище, что живет среди людей. Но проиграла… Проиграла, выронив из бледный дрожащих рук пистолет. Обронив чистые, как небо слезы… по губам стекала её кровь – по руке бежал его грех. — Как только это всё закончится, я раскаюсь в твоей дрянной церкви… как ты и хотела… Прощай, Джули… - шептал он уже тяжелому телу выдирая из её груди нож. Она рухнула перед ним, как когда-то сын солнца рухнул в бушующее море горя. Пала нимфа безгрешия в ноги дьявола… Её белоснежный корсет изуродован пятнами смерти, пока когда-то яркие черные глаза потухли, становясь не живее чернил на пере… губы красные, как любовь, но кожа бледнее песка… Больше никогда её пальцы не сойдутся в молитве, больше никогда мир не услышит её дивное пение. Лишь море сможет наслаждаться её звонкими песнями. Они… Замерли, уставившись на стоящего перед ним мужчину. Он был отвернут от них, лишь его широкая спина была дана их взору. Он стоял ровно, словно статуя над могилой покойника. Стоял, возвышаясь отбрасывая тень на бездушное тело, раскинувшееся подобно алой скатерти… Они видели смерть, но разве могла она принять такой уродский вид? Разве мог человек лишить другого жизни и смотреть, как её кровь расползалась по дырявым лаковым доскам… В голубых кристально чистых глазах, как слеза ребенка, засело беспокойство. Да, сжирающий его страх за другого человека… Человека, чьи руки погрязли в запекшейся крови. Принц не святой, генерал не святой – капитан не святой. Но почему тогда привычная для их времени картина вызывала у него столько беспокойства? Ведь мужчина просто стоял, не роняя и ни единого дерзкого словца в сторону живых. Моряк не двигался с места лишь оглаживая нежную фигурку девушки взглядом, лишь прикрывая глаза медленно выдыхая читая про себя отрывок дрянной молитвы. Но сможет ли её душа успокоиться? Сможет ли с его пальцев перестать течь кровь, что капала в багряное озеро из его собственной? Рунэ хмурился, ошпаривая своими глазами сутулую фигуру моряка. Нет. Это совсем не нормально. Этот мерзавец о чем-то задумался… Задумался под свист свинцовых ядер, под крик экипажа. Он думал. Думал над тем, что ему делать. Как выйти из ситуации? Всё слишком плохо… Всё было слишком плохо даже для их дерьмового времени. Джек не глупый. Нет, совсем нет. Может он мужчина и не читавший великих вольфандамских поэтов, не слушавший оперу Кларенса, не видевший красивых балетных сюжетов… Но ум его был закалён жизнью. И эта жизнь прямо сейчас давала понять, что время принимать тяжелые решения… Решать, дорога ему жизнь или же чужая смерть? Он обернулся, вглядываясь в юные лица. В лица, не изуродованные жизнью… Он видел их - они видели его. Глаза, самые яркие глаза на всем побережье! Нет, на всем белом свете! Эти глаза… Глаза цвета свежей весенней травы, глаза цвета свободы и облаков… Те самые очи что помогли ему понять одну важную… сокровенную вещь… Самое дорогое это не золото и бриллианты, украшения с большими сапфирами, платья с пышными рюшами – самое дорогое это люди. Люди, что смогли прорваться через окопы его души не увязнув в трясине страхов. — Вам рано ещё на тот свет… Что вылупились? Трупы никогда не видели, птенцы мои? – хмыкал он, но не было в его тоне привычной усмешки. Совсем не было! Капитан был серьезен как никогда раньше. Он готов вновь сыграть с сукой судьбой в рулетку, но смогут ли эту рулетку принять буржуи? Но на этот счет их явно не спрашивали и никогда на спросят, — Увы, она была пусть и не самой плохой девицей, но и богородицей её не назвать… Верно? — Эм… Наверное... да? Капитан, с вами всё хорошо? У вас кровь на лице… - тормозил в своих речах красновласка подходя к мужчине ближе. И ведь правда! Несколько алых капель застыли на чужой щеке пытаясь притвориться незваными родинками на красивом лике. Флоренс огладил грубую кожу лица смачивая пальцы в своей слюне, чтобы от шкрябать багровых гостей… И ведь это его немного смущало. Алый глаз его сладкого яда следил за каждым его движением так внимательно, будто изучал… Но Джек лишь в благодарность целовал его грязную руку, пока принц взвизгнул от удивления. — Она же грязная, как так можно то?! — И что? Ты везде сладенький… Хотя визжишь ты явно громко – потирая ухо бурчал ему в ответ шатен. Но как гром среди ясного неба вновь заговорил молчаливый блондин, что сверлил своим взглядом пиратскую дырявую, как сыр ногу… — Вы ранены – твердо сказал он, как отрезав. Джек напрягся, Флоренс за волновался, а Рунэ, лишь уперся руками по бокам стоя в своей привычной манере. Грозно р до ужаса серьезно. Его одна мысль о том, что пират ранен выводила из себя, а сейчас из его ноги буквально фонтанировала кровь! Вон, вся штанина уже ею пропитана! И ведь истинным мудаком был пират… Глазками похлопал, ногу назад отвёл и сказал с невозмутимым лицом. — Кто ранен? Я? Где? Я ничего не чувствую! – но глаза ведь не обманешь, а лужа под его ногами увеличивалась явно не только от трупа за его спиной. Впрочем, Рунэ не успел бы предпринять хоть что-то, ведь вновь Проклятье со свистом приняло новое пушечное ядро, сбившее с борта человека… И возможно именно это стало точкой его самого тяжелого решения за эти двадцать лет проведенных в море… Он никогда не думал, что этот день наступит. Что придется рискнуть всем отдавая последнюю надежду в лапы тяжелой синеве бушующей стихии. Мужчина уверенно зашагал вперед прочь от мальчишек, прочь с их глаз! Хромая, истекая кровью, но твердо ступая на землю. Сейчас в его душе стояла гроза. Гроза подобная гневу господа, его крику и ударам! Возможно его проклянут вновь, возненавидят и убьют за такое… Но врывая из-под артиллерийного боя своего верного друга, товарища и правую руку он понимал какие готов дать ставки. Он зарядит револьвер приставив себе к виску. — Джек! Ты на кой черт так пугаешь?!.. Что у тебя с ногой, морской ты гребень… - ужаснулся матрос тяжело вздыхая. Его черное от сажи морщинистое лицо, черные от масла руки прямо сейчас были всем, что нужно капитану. Он смотрел на него молча, совсем ничего не говоря. Смотрел прямо в душу видя отклик в этих серых, как ртуть глазах. Вот он… Его револьвер, — Бинт… - со скрежетом зубов нашептывал тот, — собирай провиант на несколько дней. Бери всё что тебе надо: ром, табак, жрачку – ВСЁ. Я дам тебе сумку, там будет всё, что вам понадобиться в дороге… — Нам?!.. Джек, что за чушь ты поришь?!.. — Это не чушь, Бинт! Ради господа бога и моей гнилой жизни… Увези отсюда их. Плывите на север, на Картугу. Понял? НА КАРТУГУ! Не спускай с них глаз, защищай их и доберетесь, блять, целыми. В моем журнале есть записка для одной целки, как прибудете, то идите в кабак на Красной улице. Понял меня? Хоть царапинка на их телах, и ты сдохнешь. Ясно? Джек тараторил. Он впервые отдаёт такие приказы, которые касались бы не его самого. Не его шкуры и достатка. Но именно сейчас… Именно сейчас он впервые хочет поступить правильно и Бинт это видел. Он впервые видел друга такого взволнованного, такого обеспокоенного мальчишку, что пекся о ком-то кроме себя. Впервые его алый глаз дрогнул, а рука так сильно сжалась на плече, что казалось он его оторвет посмей моряк ослушаться. Но нет… Бинт прекрасно знал капитана Проклятья и впервые, пусть и осознавая все последствия согласился на эту авантюру. Впервые перезарядил его у виска. И без раздумий кивнул, помчавшись вниз по каютам перепрыгивая осыпавшиеся доски судна. Мужчина прекрасно понимал, что он делает. Он прекрасно знал на что идет. Простят ли его за это юнцы? Простит ли принц, откинув корону, простит ли генерал, убрав меч? Смогут ли они понять его? Не знал капитан… Но порох уже трещал в пороховнице. Свинец скрипел по ржавым стенкам. Аристократы не знали куда их вёл возлюбленный. Почему он так хмур, почему он так молчалив? Почему не смотрит на них всё теми же глазами? Почему его руки такие холодные… И почему он вёл их к краю палубы перевесив сумку на плечо? Что случилось? Что же делается то?! Страх не отпускал их безгрешные души. Не отпускал, держа в крепких зубах капкана их беглые золотые сердца. Да, они были из чистого золота. Из самого яркого, что мог быть на земле! Из частички солнца, что освятило их головы наделяя всем, что они имели… Но могли ли они понять чужую душу? Могло ли их сердце вылечить отравленную тьмой душу? Сможет ли оно излечить от проклятья этого мира? Ни мужчина, ни наивные богатые птенцы не могли этого знать, ведь стоя у края палубы они видели лишь его. За спиной целое море! Бескрайняя свобода среди волн и чаек, лишь облака были бы их спутниками в пути! А за ним корабль, команда и десяток натянутых, как струнка канатов, что переплетались в паутину его жизни. За ним кровь, выстрел пушек и взрыв пороха. За ним кровавая свобода, танцующая со смертью. Такая ли им нужна свобода? Смогут ли они выжить в ней? Был ему лишь один ответ. — Капитан, что происходит? Почему вы молчите?!.. Ответьте же! – пыхтел недовольный птенец империи. Он хохлил свои алые перья, расправлял хвост и крылья желая испугать. Но станет ли его бояться ворона, что видели таких множество раз? Почему-то эта картина вызвала у него лишь умиление… Как эти тонкие алые брови сходились у переносицы было очаровательно, как иноземное барокко! — Что с вами такое? Почему вы не хотите нас слушать?! Что происходит, allez au diable? – рычал имперский воин, скаля зубы. А ведь этот щеночек еще больше ему нравился в гневе… Какие красивые клыки, какой прямой ряд зубов! А как дыбил он свою шерсть гавкая на черного кота. Ах, а ведь лишь почеши он за загривком, лишь дай ему кинуть кость – как он сорвется, рванув за ней без оглядки. Его милый золотистый терьер с нефритовым ошейником… Какая же лапочка он был. Но как же ему на хотелось огорчать их и так замученные души… Ведь улыбнувшись он сделал шаг вперед обрывая канаты. Спуская курок. Он столкнул их. Столкнул в пропасть неизвестности. В пропасть в которой нет его. Под ногами мальчишек не оказалось земли. Они с ужасом раскрыли глаза вытягивая руки. Смотря на него. Ноги их не чувствовали земли, тело обрело тяжесть, а корабль стал казаться ещё больше, чем раньше. Они вылетели за борт, как и обещал капитан. Вылетели, как птицы из клетки, как пробка от игристого шампанского. Им дали шанс забыть всё. Дали шанс спастись от ада, что их ждет. Разве так оно должно всё быть?.. — ААААААААААА!... – орали парни в унисон, ощущая ветер за спиной. Видя, как быстро меняется высота! Как они летят вниз! Вниз! Нет, они разобьются, превратятся в чертовы галеты! Станут слизнями! НЕТ! ОНИ НЕ ХОТЯТ ЭТОГО! НЕТ! КАПИТАН! А этот одноглазый мужчина лишь смотрел на них с высока как они… Ударяются обо что-то твёрдое издавая удивленный кряхтящий звук. Падение казалось для них вечностью, мысль о кончине пронзила мысли, а душа уже улетела на небо… Но они лишь впечатались спинами в твердые дубовые доски лодки... да, прямо на провиант своими тушками приземлились! Но не это было для них дурным шоком, что сменялся на поистине страшный гнев. Этот ублюдок знал куда они летят… знал… Неужели он?.. — КАКОГО Putain, qu'est-ce que tu fais, ÊTES-VOUS UN PIRATE SANS CERVEAU?! VOULEZ-VOUS NOUS TUER?! А НУ ПОДНИМИ НАС СЕЙЧАС ЖЕ! ЧТО ТЫ О СЕБЕ ВОЗОМНИЛ?! – первым взорвался Рунэ, что вскочил куда быстрее красновласки. Флоренс вообще, как настоящий принц по-королевски пытался оправиться от шока и пересчитать свои ребра прежде, чем куда-то вставать, — НЕУЖЕЛИ ТЫ РЕАЛЬНО ИСПОЛЬЗОВАЛ НАС, КАК CHALAV С КРИВОЙ УЛИЦЫ?! ЧТО ТЫ ВЗДЫХАЕШЬ?! ОТВЕЧАЙ! – его крик резал слух капитана. Он прекрасно понимал его эмоции, но увы, кроме как вздыхать он ничего не мог ему ответить. Такова жизнь, некоторое не идет так, как мы от этого хотим! — Если сдохните там, то я вас даже из-под земли достану, засранцы… - это последнее, что он сказал прежде, чем развернуться и уйти… пуля пробила висок. — АХ ТАК ЗНАЧИТ, ДА?! ИСПОЛЬЗОВАЛ КАК ПЛАТОЧЕК И УХОДИШЬ?! ДА КАТИСЬ ТЫ À LA TERRE BRÛLÉE, VOUS VOUS BATTEZ! УБЛЮДОК! – этот крик был последним, что он услышал. Он слышал крик Флоренса о том, что генералу надо успокоиться. Но тот не слушал его, он лишь сильнее орал, надрывая глотку. Да, он говорил правду… Больную правду, смешанную с ложью. Хотя… Может ли от лжи так болеть гнилое сердце? Гребя веслами Бинт уносил их куда подальше, пока Проклятье меняло курс в совсем другую сторону задевая чужое судно – разрывая его на части пороховым зарядом. Жалкая змея раскололась на пополам собирая воду своими остатками. Доски, канаты, люди и золото разлетелись во все стороны их необъятной синевы! Хоть прыгай и собирай! Но неуловимый фрегат бежал дальше, заставая на своём хвосте белых лебедей с ужасным характером. Имперская эскадра не оставляла им и шанса скрыться, всë подбирались и подбирался, дыша в затылок – стреляя в упор. Как бы не выкручивалось проклятье, в какие рифы оно не заходило… Петля из веревок настигла его ломая мачту, беря на абордаж черное судно. Варвары в белых одеяниях. Варвары! Без совести и морали, грабящие хуже морских крыс… Они направили на них свои ружья, замерли по команде лишь одного хуеплëта, что был прекрасной королевской пешкой. Лейтенант Грей. Вот он. Прямо перед ним! Весь гордый и расфуфыренный после долгой погони. — Так так так… Какие люди! Неужели это сам капитан Джек? Поразительно, что ты не умер от какого-нибудь сифилиса! – ухмылялся мужчина, сверкая перед ним орденами и погонами, нагло смотря на него и издеваясь. Вся его команда была под прицелом и на самого него направлено с десяток ружей. Разве ему сейчас было до смеха перед этим королём кощунства и лжи? — Да, так же, как и ты от шлюшиной заразы – и ведь такая язвительность выйдет ему боком… очень боком. Ведь этот лейтенант с накрахмаленным париком, выглаженным белым камзолом и всегда недовольным жабьим лицом сделает всё, чтобы угодить своему солнцу империи. — Я с тобой тут не в игры играю, скотина. Где они? – его тон сменился, как и ветер в парусах. К горлу шатена приставили ружье. Холодное длинное двуствольное ружье… дорого, наверное, стоит. Очень дорого… Джек не сопротивлялся, он лишь стоял, напрягшись и сжимая пальцы в кулаках, чтобы не дернуться… — Кто они? Я ничего не понимаю Неправильный ответ. Воздух разрезал выстрел. Аромат жженого метала наполнил нос, пока по телу не ударила новая болевая дрожь. Капитан Проклятья сдавленно застонал, хватаясь за плечо дрожащей от судороги рукой. Боль раскатилась до самых ног напоминая о ещё одной дыре в бедре. Глаза его налились кровью, в ушах зазвенело, капелька слез блеснула где-то на роговице… — Повторюсь ещё раз для особо тупых. Где они? ГДЕ ЭТИ ДЕТИ?! - как жалкая крыса рявкнул он на дрожащего от боли мужчину. Команда затихла, она с ужасом и ненавистью смотрела на белых, как снег гвардейцев, пока их капитана прилюдно убивали… но тот подняв голову, тяжело прохрипел улыбаясь ему самой бешеной улыбкой на свете… — Я…НЕ…ЗНАЮ…! СУКИН ТЫ СЫН!.. – последнее, что он ощутил, как с его шеи полетели бусы. Их разорвали чуть, не прирезав его ими. Десяток цветных ярких драгоценных бусин разлетелись по палубе, как и всплески воды от тела за бортом… Проклятье… проиграло.