Мерзавец

— Напомни-ка мне, глупому блондину, куда мы держим курс? – переспрашивал генерал вновь, будто не услышал всё с первого раза. В его светлую голову просто не вбивалось то, что произнес этот мудак. Да и не только у него! Флоренс и вовсе, казалось, потерял связь между словами! — Уши прочисти, если уж так плохо слышишь. Наша цель – остров Распутной дочери короля. Что здесь непонятного? Или мне вам на руках трындеть надо, чтобы ваши мозги вбили себе это в маленькую черепушку? – жуя сигарету, отвечал мужчина. Джеку казалось, что он пытался объяснить пятилетним пацанам слово «секс», а не уже огромным лбам название обычного острова. Что не так в этом чертовом названии?! Он уже лет так 100 точно назывался столь вульгарным образом! И ведь аристократов это смущало, да ещё и настолько, что те показывали ему зубы от недовольства! Блондинистый генерал сидел перед ним, как петух в курятнике. Хвост надыбал, голову поднял и сверлит своими изумрудными глазками, желая получить такой же странный ответ на свой абсурдный вопрос. Принц и вовсе пытался научиться вязать морской узел, сидя рядом на бочке. В его руках длинный шершавый канат превращался в персональную пыточную не хуже, чем в аду. Флоренс вообще откровенно не понимал, как сделать этот проклятый узел… Ну вот как?! Когда он его делает, то он получается непрочный, так ещё и экипаж над ним ржёт во всю! — «Я сделаю это… Как вообще это может быть так трудно?! Выглядело же так легко!» – хмурились алые бровки, пока голубые глазки прятались в прищуре под тёмными ресницами. Они уже как день были в пути с Птичьих угодий, и никто из них точно не знал, где будет следующая остановка. Может в этот раз это будет красивый порт? А может Картуга?!.. Иностранец ставил на то, что они вновь окажутся в какой-то глуши мира без шанса на выживание. Но видимо все их попытки угадать были тщетны… Ведь даже сейчас они не могли понять, куда их в конце концов приведёт этот безрассудный пират.       С того дня в их груди что-то странно болело. Странно сжималось при виде капитана. Коронованный мальчишка прятал лицо под длинными пальцами каждый раз, когда этот мужчина оставался с ним наедине в те редкие секунды. Да и частенько он своей бесшумностью пугал… Кто бы мог подумать, что кривая походка может быть настолько тихой?! Столько седых волос появилось на голове его высочества! Но его друг наоборот… Как только видел этого ублюдка, то сразу желал затеять спор. Старикашка был до ужаса эмоциональным в такие моменты, что явно влекло за собой его зверский интерес. Блондину хотелось узнать больше о моряке. Они оба хотели узнать своего похитителя куда лучше… Но почему? Да чёрт его знает, но это уже не важно. Причины они всегда успеют найти, но лишь бы они не упустили основную цель. Главный желанный камень огромной шкатулки. Рубин их мечтаний… И именно сейчас этот рубин невольно желал сгрызть фильтр папиросы, стоя при этом у штурвала. Вкус травы и дыма плотно засел на языке, пока два «петуха» продолжали свой говор с ним. — Что это вообще за остров такой? Кто такое идиотское название дал? – складывая руки на груди, да закидывая ногу на ногу, продолжал свою речь светленький, рассиживаясь на ящике. Его зеленые глаза своим спокойствием прижигали безбожника, пока последний мирно съедал сигарету. Глядя на этих двоих, принц невольно думал, что попади они на необитаемый остров, то эти двое сожрали бы друг друга в клочья… Либо первым пойдет на костёр уже его высочество! Хах! Прямо как ведьма. Но даже это не остановило его от дела, которым он был занят, пусть и было трудно сосредоточиться на чем-то кроме капитана… Этот день выдался достаточно жарким. Можно сказать даже душным! Зной стоял страшный. Ощущение было, будто они попали в теплицу без всякого проветривания. Наглухо заложили их и забыли! Но у этой погоды, кроме стекающего по всему телу пота и желания пойти нырнуть в пасть акулам, был один большой плюс… Виды, которые открылись мальчишкам, были столь редки, что не хотелось и вовсе сводить глаз с этого недоступного мужчины.       Перед ними за штурвалом стоял целый бог морей и океанов! Бог красоты… Сам сын Афродиты. Нет, явно её мужское обличие предстало перед ними. Для них было трудно осознавать, что они невольно засматривались на этого человека. На эту смуглую кожу, блестевшую от россыпи пота, на эти черные манускрипты, проглядывающие за белой ширмой. Рунэ хмурился, но даже из-под прикрытых бледных ресниц разглядывал диковатый образ пирата. Белая рубаха с парой расстёгнутых пуговиц развивалась на ветру, будто белые паруса, подхваченные попутными скакунами. Он стоял, гордо выпрямив спину, пусть и до аристократической осанки ему было ещё очень далеко… Это выглядело смело. Дерзко и так… Свободно. Морской бриз, будто ребёнок игрался с черными волосами, выдирая белые прядки из этого темного месива. Лицо мужчины расслабленно… Оно совершенно ничего не показывало, лишь умиротворение и покой. Хотя лишь иногда на его губах проскакивала бледная улыбка, когда очередные брызги разрезанных волн попадали на лицо. Этот мужчина… Был воплощением свободы! — К вашему счастью и моему сожалению, мой мальчик скоро пополам треснет от того, что мачта держится на одном мыле и воске, – указал он головой в сторону одной из мачт, которой явно было нехорошо. Её основание треснуло, и с каждым пробытым в море часом она готова была треснуть по швам. После столкновения с Фортуной они смогли залатать большую часть дыр, но вот чтобы починить мачту – такого в их пиратский кодекс не входит. Да и кто вообще из пиратов способен мачту починить? — Поэтому передержимся какое-то время на берегу. Отдохнем там, вы хоть дух переведете… Не буржуи, а решето, если честно, – последние строчки пират бурчал себе практически под нос, окончательно зажевывая сигарету. За этой ошибкой послышались звуки умирающего тюленя, которые переходили то ли в крик чайки, то ли и вовсе по хвосту кота проехалась телега. Но наблюдать за тем, как шатен выплевывал за борт сигарету, было забавно… Хотя Флоренс испугался, подрываясь к капитану с испугу. Тот даже канат бросил! Изверг? — Уууу, променял свою любимую на пирата. Канат тебе этого не простит! – издевательски подкалывал Рунэ принца, от которого в итоге и получил всё тем же изделием по лицу. Красновласка был даже очень импульсивен! Безумно сильно! Но в последнее время эти вспышки стали ещё ярче, что другому казалось, будто у последнего едет крыша! Но на самом деле тот просто слишком сильно нервничал… Теперь каждый день был словно душевной пыткой для мальчишки. Ему так хотелось знать правду, но правда хуже песка ускользала из его пальцев каждый раз, как он до неё добирался! Каждый чертов раз! Он уже не мальчик-с-пальчик, он мужчина, черт его дери! А этот старикан воспринимает его так, будто грудничка перед собой увидел! Изверг! И он заставит увидеть в нём молодого перспективного парня, а не просто тюфяка, учащегося вязать морской узел! — Капитан, так что это за остров? Почему до этого мы о нём не слышали? – переспросил уже принц, видя, как мужчина наконец-то смог отдышаться после случайной «пробы» табака на вкус. И всё-таки, надо его курить, а не есть… Такая гадость. На темном языке всё ещё ощущался привкус сухой травы, пока двое гостей ожидали ответ на свой вопрос. Они засмотрелись на серьги… На золотой блеск в этой непроглядной тьме. И забавно, что в каждом ухе совсем разные украшения! Может это тоже какая-то примета, которые так любил этот мерзавец, а может и вовсе страсть к подобным украшениям? Никто в их обществе, кроме дам, не носит серьги… А тут практически у всех пиратов проколоты уши! У всего экипажа где-то, да есть золотой блеск в мочке уха. И это странно… Но даже на это был у мужчины ответ. Алый глаз мельком окинул юнцов своим пристальным взглядом, ухмыляясь. Эта легкая хитрая ухмылка не смогла пробежать по его устам незамеченной. Птенцы сразу клюнули на неё, обращая внимание на язвительный прищур моряка. Он догадывался, что их интересует не только название жалкого острова. — Знаете, не только бабам дана возможность носить украшения. Я же прав? Нравится вам блеск золота, детишки норковых пеленок? – заигрывал шатен, демонстрируя холодный металл в своих ушах. И лишь коснулся он тонких золотых трубочек, раздался легкий звон, подобный колокольчикам в одинокой церквушке. И пусть был он покрыт сажей, пылью и морской пеной, но блеск чистейшего золота не смог утаить даже сумрак ночи… — Есть такое поверье, что после смерти нам даётся шанс искупить свои грехи перед богом. Говорят, что лишь самое чистое золото может стать искуплением, ведь оно подобно душе создателя…       И пока он говорил это, то юноши лишь молча наблюдали. Замолчали, не смея перебивать… Раньше бы они от любого бреда этого мужчины готовы были взрываться, а сейчас… Почему-то им было интересно услышать эту историю именно с его уст. Именно со слов капитана Проклятья. Со слов Джека. Этот мерзавец так редко им что-то рассказывал, что сейчас они желали напиться его дивными речами, утолить непонятную жажду их души. Наконец-то понять, почему они тянутся ко злу.       Флоренс с замиранием вникал в историю морей. Их загадочные легенды и предания… Про рубины, что родились из крови Божьей, про божество, зараженное гнилью, и про золото, что станет ключом свободы. Рунэ и сам, наверное, станет безумцем, когда полностью поверит в этот бред. Но почему-то… Этот бред ему нравился. Ему нравилось то, как стоя за штурвалом, будучи капитаном целого судна! Этот человек не зазнался и всё равно относился ко всем равно. Аристократ ты? Бегом драить каюты! Раб? Швабру в руки, и вперёд помогать! На Проклятье… На нём не было высших и низших – они все в одинаковом положении. — И вы хотите искупить свою душу, собирая золото? Но разве… Есть ли в этом такой смысл? Тогда золота и не оберешься – подумал красновласка, вслух приложив палец к подбородку. Раз уж если верить этому поверью, то прямо сейчас Джек собирает себе золото на целый загробный пир? Но тогда зачем ему мясо того монстра и рубины? Не странный ли это список? — Искупить душу? Боже, не смеши меня! Вот это ты чушь выпорол! То, чего нет, нельзя искупить, дурачок – резко рассмеялся одноглазый чёрт, хлопая руками по штурвалу. Он таких бредней даже от пьяниц не слышал! Какой ужас! — Но тогда зачем вам столько золота?.. Сколько бы мы ни были в пути, как куда не заедем – так вы обворуете всех! – возмутился уже другой, сверкая двумя александритами. Что за игру ведёт этот невежа?.. — Ой, да не бузи ты так… Ну чуть-чуть снесли мы их деревушку. Ну что поделать? Это в отместку за то, что скормить нас той твари пытались. А на Сан-Мор они сами виноваты! Нехер играть с капитаном Проклятья! Знали же, что продуют. — Но вы ведь часть проиграли. — Проиграл? Ах да… Это благодари нашего маленького «не аристократа». Кто же знал, что он не умеет играть в покер? – сюсюкался мужчина, будто передразнивая мальчишку. Хлопал глазками, рукой махал на свои волосы! Ну прямо кокетничал, вызывая гнев младшего. — Это была рулетка! И..! Да не учили меня в подобное играть! Ну проиграл и проиграл? Не родину же проиграл! – возмутился принц, слыша в ответ лишь довольный хохот моряка. Тот вечер на Сан-Мор был сам по себе весьма экстравагантным. Их почти поймала стража, его плечо желали отгрызть, а в итоге он и вовсе оказался за игральным столом среди всего сброда! Ну разве мог он за пару минут обучиться такой науке, как игра в покер! Он ведь не чертов гений в конце-то концов! Но даже это не помогло избавить себя от громкого хохота моряка и смешков друга, который явно пытался сдержать свое веселье. — Эй, не смейся! Да сам поди и карт в руках не держал, а ещё надо мной, как сорока, смеется! — Я-то умею, а ты, кажется, совсем ещё из пеленок не вылез. Ты оказывается ещё и не аристократ, ваше величество? – но дальше Рунэ не смог и слова сказать, ведь на него всем телом навалился взбешенный принц, желающий выдрать роскошное золото из головы друга детства. Без боя тот не сдастся! А капитан так и вовсе не имел какого-то маленького желания разнимать их. Большие уже, сами справятся! Сломают пару костяшек, значит так надо было. Поэтому он лишь по-доброму ухмыльнулся, краем уха слушая перепалку его милых попутчиков…       Остров Распутной дочери короля имел ещё одно весьма громкое название. Порт Харит – пристанище всех морских тварей, что могли бороздить бескрайний простор голубого гобелена. Да, об этом острове знали только моряки и их распутные жёны, что были заменой настоящей семьи. Десятки кораблей, словно косяки рыб, циркулировали в узкой бухте, за пропуск в которую ещё надо было заплатить. Но и как в любом мире, там были и те, кому позволено ВСЁ. Проклятье было одним из таких суден, чей силуэт ознаменовывал начало веселья. Начало незабываемой ночи и крупной наживы щедрого экипажа! Но не только черное дубовое судно было на горизонте… Не только на его носу была прибита обнажённая нимфа пяти морей. Через подзорную трубу можно увидеть широкие белые паруса, что были чище снега в зимнюю пору. Корма была бледна, как ствол берёзы, а флаг, что возглавлял весь строй, был окрашен в два цвета. Черный и синий. Синий, цвет глубокой печали и свободы. Цвет, угрожающий отравить соперников ядом змеи, что обвивала череп своим толстым тельцем. На носу кричала медуза, застывшая в камне на многие века вперёд… Он хмурился при виде этого судна. Не нравился ему пейзаж, что виднелся в подзорной трубе. — «И она здесь… Какого лешего её принесло сюда?» – цыкал пират, сворачивая устройство до размеров шайбы. Сейчас они стояли на канатах у деревянных троп бухты. Вещи их разгружали невольные люди, подгоняемые плетью и розгами. Экипаж медленно собирал свои пожитки, наскрябывал долю золота и отправлялся на отдых скрываясь среди толпы зевак. Джека это раздражало. Одна мысль об этой девице выводила его из себя. Он нервно стучал кончиком сапога об палубу, пока мальчишки сгребали свои манатки в сумки, любезно предоставленные капитаном. Тот помнил, как ещё в первый раз Флоренс умудрился потерять всё то, что нёс с собой из корабля! Поэтому сумки нужны были для них не меньше, чем свет для растений. Ведь спускаясь на берег, они могли вновь ощутить себя людьми, а не буйками в огромной луже. Генерал отвык от твердой земли, вновь пытаясь поймать равновесие, пока принц потягивался в спине, рассматривая столь интересный для его глаза порт… А здесь явно было на что поглядеть!       Длинные улицы были усыпаны прохожими. Да здесь ступить было негде! Везде было движение, суета и спешка, словно огромную столицу уменьшили до размеров небольшого города. Длинные дороги, уложенные каменными плитами, всегда сводились к центру – к огромному мраморному фонтану, символу дружбы между океаном и моряками. Монумент своими длинными изящными руками тянулся к морю, к дому всего живого! Её величественный облик, образ богини, в растекающихся мраморных тканях, скрывал обнаженное тело девы, что пролила свои соленые слёзы на сухую землю, разливая непостижимые воды. Из её ног струилась вода фонтана, пока у ступней её сидели множество каменных фигур… Там были люди и нарфы. Все они её дети, все они несут её крест, покоряя синеву необузданной природы. Аристократы замерли перед этим произведением искусства…. Перед шедевром человеческой мысли. Они рассматривали страдающий образ невинной девы, её слезы и то, как она своими тонкими пальцами указывала в открытый океан. Она – Надежда. Они никогда не задумывались почему для пиратов, да просто для моряка, суша так была нелюбима! Она тяготила их. Они хотели сбежать от неё, вновь нырнуть по самые шляпы в морскую пену и никогда оттуда не вылезать. Никогда больше не ходить по земле… Может в этом крылось нечто большее, чем просто любовь к свободе? Может быть, каждый желал найти в непокорной влаге то, чего не мог найти на земле? Тогда и у капитана было что-то, что он искал? Искал, рискуя жизнью, убивая других и убивая свою душу в обмен… в обмен на что? — Знаешь… Кажется, в этом фонтане есть свой шарм… У вас такие в Кларенсе есть? – проронил слово блондин после долго молчания. Они оба думали, размышляли и взвешивали все за и против, расставляя гири на весах. С одной стороны были зарождающиеся чувства, что разгорались подобно углям в камине, а с другой – прежняя жизнь и желание вернуть всё, как было раньше. Без этих монстров и подколов, без этой каюты и пирата. Без чувства под ребрами. — Нет… Я впервые такое вижу. И это всё время было здесь? Странно, что об этом острове знают только моряки… Попахивает жадностью – хмыкал Флоренс, проводя пальцами по холодной мраморной плитке. Если заглянуть внутрь, то на глаза сразу попадаются десятки, а то и сотни бронзовых монет, плещущихся на дне фонтана! Да! Да там блестело даже золото и серебро! Дна не было видно, всë усыпано даром путников. И даже сейчас, стоя у края, они могли заметить, как совершенно разные люди кидали в воду монеты, что-то нашёптывая им. Старики и дети, молодые юноши и взрослые мужчины, дамы всех сортов! Все без разбору, проходя мимо фонтана, обязаны были оторвать от своей души частичку бронзы, пополняя казну божества. Мальчишки от части не понимали зачем они это делали. Но интерес был куда выше, чем здравый смысл. Бронза уже сверкала в их руках. — А… А что говорить-то надо? – повернулся принц к другу, а тот лишь плечами пожимал, — Молитву может какую… Разве разбойники молиться умеют? — Да, прям перед глазами натюрморт: «пират в соборе Божьем»! Где ты вообще видал, чтобы эти мародеры, да и по божьему уставу жили? Может желание какое загадать надо… Даже ни малейшего представления у меня нет, что с этим делать надо, – вздыхал Рунэ, потирая пальмами переносицу. Без очков было довольно трудно что-либо делать, но и с разбитыми нельзя ходить. Ещё сильнее себе зрение бы испортил! Поэтому фонтан, как и остальной мир для него, был слегка размыт и непонятен.       Но вдруг неожиданно из-за спины вылезли две знакомые руки, что ловко попытались отобрать у зевак монеты. Последние вовремя среагировали, покрепче сцепив пальцы и не дав хитрецу отобрать желаемую побрякушку. Руки от обиды скользнули по открытой коже вверх, ласково отвлекая внимание молодых людей. Длинные шероховатые пальцы очерчивали выпирающие костяшки суставов, царапали бледный холст аристократической юности, стремясь вверх по измазанным в пыли рубашкам. Мальчишки застыли, как оловянные солдатики в игрушечном бою. Они чувствовали чужое присутствие за спиной, аромат крепкого курева, что доходил до чувствительных носов и звон золота, подбираемого морским ветром. Опытные пальцы медленной походкой изучали мышцы аристократов, подчеркивали изгибы натренированных тел. Всё же, они многому учились при имперских дворах… Кто фехтованию, кто борьбе, но даже так… Ни одна из достопочтенных дам никогда так нагло не касалась их тел, вызывая страшный пожар на лице… Ни одна дама не могла так защекотать их душу, заставляя ту скакать по ребрам, моля о продолжении. — Успели среагировать. Чего стоите, глаза вылупив? Подобную красоту надо прятать. Карманники обчистят каждого – хриплый голос обжег перепонки ушей, наконец-то отрезвляя застывших юнцов. Они как ошпаренные отлетели от капитана вперёд, чуть ли не рухнув в сам фонтан! Ещё немного и возможно именно так и закончилась бы их жизнь, ударившись головой об кафель. Сердце стучало, судорожно пытаясь успокоиться. Если на лице генерала был лишь злосчастный розовый румянец, то вот принца в очередной раз настиг «эффект помидора». Щёки залило пунцом, а глаза заблестели в смущении. На коже всё ещё оставался предательский жар чужих пальцев. — «Это было близко» – одну мысль разделили двое, чуть ли за сердце не схватившись. Это было слишком близко для их нежной душонки. Этот пират почти добрался до шеи своими длинными любопытными пальцами! Так бы и хотелось их сцепить, прижать куда-нибудь, лишь бы те не мешали им думать и жить… Боже… Он сведёт их с ума такими темпами…       Джек же стоял и смотрел на них, как на окончательно свихнувшихся аристократов. А может их уже успела какая-то дикая моль покусать? Перед ним стояли два молодых, взрослых, образованных человека в самом расцвете сил, но именно эти молодые граждане краснели, как самые настоящие девственницы в первую брачную ночь. Именно они шарахались его, пирата! Да чего они вообще резко решили, что он их сожрет в любую минуту?! Чего же так от него бегать! После птичьих угодий они стали вести себя куда страннее, чем раньше… Нет, они были и так странными в его глазе. Всё-таки буржуи! Золото, меха, да перепелки были в их крови с самого рождения! Но он бы никогда в жизни не допустил бы мысль, что они будут отскакивать от него, как кот от огурца. Это начинало его бесить, медленно заполняя чашу негодования. Капля за каплей, пока прозрачный бокал не треснет от его гнева, бурлящего в душе. — Так… Я что-то пропустил или вы уже местную фауну успели встретить? – изогнув бровь, спросил шатен, но ответ был настолько заторможённый, что если бы они сейчас играли в блиц, то эти богачи проиграли бы ему ещё на старте. — Нет… Нет. Мы просто думали насчёт этого фонтана. Он слишком необычно выглядит для такого места – пихая локтем принца в бок, выкручивался иностранец. Если он ещё более-менее был в трезвом уме и духе, то вот его друг детства сломался окончательно. Его лицо налилось кровью, глаза уже чуть ли не слезились от смущения, пока язык не мог связать и несколько слов в едино. Он всё смотрел на мужчину, что с недоверием осматривал своих попутчиков, явно подозревая что-то неладное. А ведь с каждой секундой такого взгляда мальчишке было всё хуже! Перед глазами красновласки вырисовывались развратные фрески с участием этого старикашки… Каждая мысль становилась всё слаще и слаще, пока голова и вовсе не взорвалась от перевозбуждения…       Всё прошло за жалкие пару секунд. Рунэ схватили за рубашку, затягивая следом. Громкий всплеск разрезал суматоху города. Всего секунда, прежде чем они ощутили прохладную влагу и твердость дна. Резкий холод взбодрил мальчишек. Отрезвил их отравленные сладким ядом души. Монеты встрепенулись, отрываясь от дна и разбегаясь по плитам, кто куда горазд! Но даже так, им пришлось вновь вынырнуть, чтобы взглянуть своей главной проблеме в глаза… По крайней мере в один из оставшихся. Мальчишки вновь показались перед ним промокшие до нитки. Когда-то пушистые блестящие волосы стали похожи на неудачно прилизанную швабру, пока вся их одежда вызывающе прилипла к коже. Это было неприятно по ощущениям, ведь казалось, что с тебя слезает целый пласт влажной оледеневшей кожицы. И пусть так оно им и казалось, но любопытные взгляды всё равно были прикованы лишь к этим молодым людям. Они были подобны лебедям на хрустальном озере… Или были похожи на двух облезлых псин, которых пират бы с радостью утопил. — Мдам… Вам точно за 20? Иногда мне кажется, что на борт я подобрал ясли, а не взрослых людей. Хотя, почему кажется? Так оно и есть! – возмутился Джек, вздыхая. Может его так бог наказывает? На кой чёрт ему двое детей?! Еще за ними следи, лишь бы не убились! А за ним то, кто следить будет?! У него от одной такой мысли голова трещать начинает, а она и так у него болела после этого неотесанного мастера. Кто же знал, что с такими болванами никак нельзя договориться? Цена ниже – хрен тебе, а не мачта, цена выше – так там только себя в рабство отдавай, чтобы покрыть такие расходы! А сейчас, после такого, перед ним в огромной мраморной луже сидят двое мальчишек, что готовы были друг друга утопить в этом небольшом оазисе. Помассировав виски, он вновь взглянул на неповторимый дуэт, что во всю уже выясняли отношения. Рунэ пытался утопить принца, а последний пытался оправдаться за свой поступок. Поразительная картина… — «Они и вправду дружны… Зачем только башкой в фонтан нырять было? Мысль не долетела, а они уже топятся. Ей богу, поседею даже быстрее, чем планировал… Но выглядят они хорошо… Вон, девицы аж слюной давятся, – очертил мужчина своим взглядом прохожих. Молодые девчушки засматривались на плескающийся молодняк, скрывая свои лица за цветами и корзинами. Они стреляли своими длинными ресницами, желая привлечь к себе внимание. От одного только этого взгляда хотелось вырвать им все патлы до последний реснички, — Курвы неотесанные… И о чем я только думаю?.. Они же меня лет на десять младше, если не больше. Для них я уже старикан… Хотя, ну болят у меня иногда суставы на дождь, ну что с того? Я хотя бы дожил до своих тридцати двух лет!» — Эй, головастики хреновы. Подъем из лужи и почапали дальше. Нам еще ночлег искать, не забыли? Я, конечно, с огромным удовольствием выпнул бы вас на улицу, но вы же мне мозги чайной ложкой выскребите потом, – вздыхая, развернулся пират и, в самом деле, уверенной касающейся походкой пошёл дальше! Даже не обернулся, черт возьми! А аристократы так встрепенулись, так заволновались, что вынырнули из фонтана, позабыв о потерянных медных монетах. Те покоились на дне, отливая горчичным блеском среди других таких же монет. Таких же заветных желаний.       Ночлежка оказалась если не самой дешёвой, то явно самой криминальной во всём порту. Ведь, как уже позже выяснилось, на каждом этаже этой шарашкиной конторы жили либо шлюхи, продающие свои тела чуть ли не за горсть порошка, либо мерзавцы, которых надо было ещё поискать. Возможно, это были убийцы, насильники, мошенники и того хуже ребята, но даже этот факт не остановил пирата перед тем, чтобы снять комнату для их удобства. Увы, трехместных номеров не было, а на двухместный и вовсе рассчитывать было нельзя, потому что даже под дулом пистолета хозяин конторы на смог дать им больше, чем одноместный номер с кроватью по шире. И это… напрягало. — Я ожидал чего-то большего… А мы точно должны жить именно здесь? – переспрашивал «не аристократ», бродя по комнате. На первый взгляд комната была неплохой… Широкая кровать, деревянная тумба под боком, какой-никакой шкаф даже был! Письменный стол и дверь в ванную комнату с большой деревянной бочкой для купания. Возможно, тут с легкостью мог жить один человек, да даже двое… Но третьего то куда?! — Не могу не согласиться… Мне раньше казалось, что ночлежки выглядят как-то более презентабельно. Здесь, кажется, не убирались несколько месяцев. Такой слой пыли я видел только в браках солдат, – хмурясь, продолжил слова блондин, проводя пальцами по деревянному столу. Да, на коже оставался слой пыли, после которой хотелось пойти вновь занырнуть в фонтан. На столе, на пару со слоем пыли, стояла железная лампа с фитилем внутри. Восковая свеча под стеклом станет для них верным другом после заката, а сейчас она была лишь небольшим элементом декора в этой полупустой комнате…       Наверное, только одному шатену нравилась эта комнатушка. Да, не сильно много места и да, одна кровать. Но чего им друг друга смущаться? Они все мужчины! Вот если была бы среди них девица какая-нибудь, то да, трудно было бы вместить эту красавицу между собой… Но, впрочем, разве его должен волновать комфорт тех, кто буквально жил в комнатах с размером бального зала? Так что он лишь скидывал с себя сюртук, расстёгивая остатки пуговиц на рубашке. Некоторые из них уже давно отлетели после парочки штормов… — Хватит жаловаться. Не нравится? Дверь вон там, и молитесь, чтобы вас на ночь хотя бы в бордель пустили! Ишь какие. Подавай им только пуховые кровати, да золотые тумбочки… Зажрались буржуи! Зажрались! – но даже это фырканье протлело мимо ушей. За что им вообще такое наказание?.. За что им столь дивные виды, которые нельзя взять. Нельзя коснуться… Ох, Флоренс вновь отводил глаза, пока Рунэ пристально прожигал дырку в обнажённой спине. Теперь можно было куда лучше разглядеть её, пока мужчина стряхивал со своей рубахи вековую пыль и грязь…       Загорелая подтянутая спина покрыта полотном шрамов самого разного размера. Одни были не больше зубочистки, а другие толщиной с кинжал. Были видны дыры от пуль, ожоги от кипятка и даже укусы каких-то зверей! Очертания чей-то челюсти точно виднелись на боку мерзавца. И в какой-то степени это увлекало. Они засматривались на эти изгибы и линии, но с другой стороны… Почему столько шрамов? Неужели все эти годы всё было настолько плохо, что на его спине не было живого места? Что даже под черной как уголь татуировкой скрывались тонкие светлые полосы минувших лет. Хотелось бы узнать историю каждого из этих шрамов… Но мечты вновь нагло отрезали от пуповины грёз. — Каково быть аристократом? – в тишине комнаты прозвучал хрипловатый вопрос. Он был тихим, практически беззвучным… Шатен не любил дворянство. Ненавидел всей своей душой этот разжиревший класс их общества. Но... Его сжирало любопытство. Каково это родиться там, где у тебя не было бы никаких проблем? Не надо было бы с самого раннего детства… С самого рождения бороться за свою жизнь. За право просто жить. Сжимая рубашку, он не поворачивался к мальчишкам, лишь слушал, ожидая… И первым подал голос его высочество. — Ох… Каково им быть? Знаете, это довольно трудный вопрос… Наверное, трудно им быть? Понимаете, с самого детства мы должны соответствовать обществу, что нас окружает. Мы должны быть идеальными во всём, даже если у нас нет к этому таланта. Быть аристократом, значит быть тем, кто будет примером для остальных… У нас… Нет выбора кем нам быть, с кем нам связать судьбу и жизнь. Важен лишь статус и богатство семьи… Там нет места любви, – рассказывал мальчишка, перебирая в своих руках оторванный волосок. Возможно, он случайно выпал из густой шевелюры, но именно это и поражало. Прочность одного волоска… А если целая копна? Целый батальон на одну Бастилию? Смогут ли они её взять живьём? Кто знает… Точно также и в дворянстве. Один в поле не воин, но и группой вы не орда. Каждый сам за себя на этой огромной шахматной доске из семей, родов и фамилий… — Ты обязан быть тем, какой образ тебе создали. Твоя личность – никому не интересна. Увлечения? Нет у тебя их, а если и есть, то либо играй на фортепиано, либо пиши поэмы. Какое-то право голоса? Если твое мнение отличается от других, то ты труп. Ты должен быть примером для солдат… Должен уважать власть и вышестоящие лица. Почитать чины, не перечить… Быть аристократом сущее наказание, – вздохнул уже Рунэ, опускаясь на твердую кровать. Она была куда мягче жесткого дивана, но недостаточно, чтобы стать такой же, как при усадьбе. И ведь только ли дело в жесткости? Сейчас в воздухе повисла давящая на мозг тишина. Она судорожно пряталась под слоями одежды, желая добраться до самых костей их тел. Красновласка опустился рядом с другом, пока мужчина вновь накидывал на себя рубашку, зажимая между зубов папиросу. Слова, сказанные юнцами, навели его на определенные мысли… Странные и ему самому непонятные. — Так значит, бежите вы от своих жизней, так ведь? – повернувшись, взглянул тот на младших. В двухцветных глазах читались совершенно разные эмоции. Очи, подобные небу, затаили обиду на весь свой род. Алый цвет стал ему настоящим проклятьем, грехом, который идет за ним по пятам уже много лет. Семья желала ему лишь «добра», попытавшись сковать его душу в оковах брака. Но мальчик перехитрил судьбу, сбежав… И сейчас в этих глазах плескалось отчаяние. Шторм, уготованный разорвать всё, что так любимо душе. Зеленый лес очей цвета тайги был задумчив и серьезен. На него возложено задание… Найти принца и принести голову его попутчика на блюдце с голубой каймой. Но вот перед ним тот самый путник! Мерзавец и убийца, что своровал светило Кларенса! Но почему тогда рука не поднимается зарезать его? Он же так его ненавидел в их первую встречу… Почему он идёт против воли императрицы, обрекая себя на наказание? Зачем? Почему? В этих глазах плескалась гордость, желание освободить руки от восточных оков. Но что же могло кипеть в его собственных глазах? Ему не дано это знать.       Пошарившись по карманам, мужчина достал коробок спичек, зажигая одну с треском. Маленький огонь разгорался на конце папиросы, давая надежду несчастной бумажке выполнить свой долг. Тяжелый дым окропил горло, давая мыслям разбежаться по полкам. Теперь ему отчасти понятно, почему эти мальчишки так резво решили согласиться на его контракт. — Чего так смотрите? Разве я не прав? В ваши годы я думал точно также, но хоть утопись в каком-нибудь болоте у черта на куличиках – проблемы всё равно найдут тебя. Как бы это не прискорбно звучало, – вдыхая тяжелый туман, он вновь и вновь расхаживал из одного угла в другой. Мальчишки не сводили с него глаз. Сейчас они, наверное, удосужились наконец-то узнать хоть что-то о моряке… Узнать о его мыслях, чувствах. Ведь то, что говорил этот мудак впервые в жизни наталкивало молодых людей на что-то здравое и осознанное.       Они вдыхали всей грудью терпкий аромат папиросы. Теперь она пахнет куда ярче, чем в прошлые разы. Куда насыщеннее, чем во снах, что приходят по ночам к ним в окно. Мужчина пододвинул к себе стул, садясь на него прямо перед юнцами, словно отец садится перед детьми. Руки он упер о спинку стула, как и всей грудью облокотился о сидушку, садясь наоборот, не как нормальные люди — Кажется вы совсем раскисли. Может хоть словцо о себе расскажите? Я максимум,       что о вас знаю, что вы биба и боба – два идиота – закуривал мужчина, элегантно держа сигарету между пальцами, пока два брата акробата размышляли о таком предложении, — Свожу вас в качестве награды в кабак. По рукам?       И именно после этих слов, даже не думая, они соглашаются на столь интересный диалог. Но что они могли рассказать о себе? Жизнь их пусть и была богатой, но не настолько насыщенной на события. Иногда могло и вовсе показаться, что у них не было детства, но это не правда! Всё то время, когда Рунэ жил в Кларенсе, то они с Флоренсом и в град, и в бурю играли друг с другом! Да, у них разница всего лишь в два года, но даже она не мешала их играм. Мальчишки рассказывали мужчине о невероятных балах, которые проводились при дворце. Как восток отличался от запада… Насколько разными были культуры двух империй. Грация и нежность востока, праздность и пышность запада вырисовывали в голове пирата невероятные узоры. Картину, будто сошедшую с пера Да Винчи. И то, насколько разными бывают праздники. Как в день морских фонарей весь Вольфанд облачался в красный, как Кларенс преображался в золотой на день солнца! И какие люди встречались мальчишкам на их пути… Мягкие, будто зефир. Черствые, как гренки. Стойкие, как сталь. Капризные, будто дети. Каждый этот человек остался в их памяти новым пятном краски… Сигарета тлела, осыпаясь пеплом на пол. Он позабыл о ней полностью увлекшись этими речами. Полностью отдав себя на растерзание мурчащих голосов. Впервые он кого-то слушал настолько чутко и внимательно…       Небо залило олово. Багровые оттенки заполняли блекло-голубую скатерть, словно на неё разлили вино. Целые бокалы, полностью покрывшие своим алым цветом небосвод. Вечерело, а это значит, что просыпался новый порт. Совершенно новый город, который трудно увидеть при свете дня. Люди облачались в лучшие наряды, приглашали дам и рвали цветы, преподнося красавицам свои сердца. Те облачались в кружева и рюши, чулки и платья. Пудрили свои тонкие носики, красили губы в кровавый оттенок, пока черные, как графит ресницы закручивали щеточками. Душу на всеобщее обозрение, как и повязки на бедрах. Они те, кто провожает вас до кабаков, строя глазки, желая унести с вас всего побольше. Нет, они не сравняться с Сингапуром, но и их стоит боятся. Они шли по главной улице, частенько встречаясь взглядами с подобными дамами. Они красивы, они прекрасны. Они… — Они тифозные. Если не хотите раньше времени сдохнуть, то никогда не имейте с уличными шавками дело, – цыкал Джек, поправляя на своих плечах сюртук. Он решил не одевать эту и так помятую ткань, поэтому лишь накинул себе на плече, желая не застудить спину в глубокую приморскую ночь. — Тифозные? А ими кто-то вообще пользуется, раз они такие заразные?! – удивленно хлопал ресничками Флоренс, пока с боку хмыкал уже другой. — Конечно будут пользоваться. Какой мужчина откажется от такого дешёвого удовольствия? Это тебе не в доме терпимости обжиматься, – пожимая плечами, подтвердил слова Рунэ. Кажется любому было понятно, что несмотря на заразу, этой девкой будет кто-то пользоваться… и это огорчало. Но огорчало не меньше чем то, куда их вёл пират.       Они сначала думали, что это будет нечто вроде ресторана, но оказалось, что кабак был просто кабаком! Обшарпанным, пропитанным спиртом, дымом и наркотой помещением без окон. Кабак уходил вглубь целого квартала из деревянных и каменных домов. В него стекались все слои общества… Рабы и крестьяне, рабочие и моряки, бывшие дворяне и обыкновенные пьяницы на пару с картежниками! Этот мир был совсем другим…       Аристократы застыли на входе, не осмеливаясь переступить порог. Они как вкопанные пялились на эту ширму из длинных разноцветных бус и тканей, что не пропускали любопытный взгляд. Джек стоял перед ними, ухмыляясь. Он вытянул к ним руки ладонями вверх. Украшения на его запястьях застучали, зазвенели! — Ну же. Сделайте только один шаг за порог… Я разве не обещал показать вам феерию огней? М, мальчики? – показывал он зубы в хитрой довольной улыбке. Принц и генерал мало думали о том, что не надо хватать эту руку, но их пальцы потянулись к чужим, и капкан замкнулся. Их затянуло внутрь под звон разноцветных бус и развязный хохот пирата.