Guilty

Может ли человек вызывать одним видом весь спектр возможных и невозможных чувств? Разум Чана был отравлен Хенджином практически с первых дней. Эта тяга была сравнима с наркотической. Всепоглощающая одержимость. Необъемлемая зависимость. Нечеловеческие чувства. Полная зацикленность. Паранойя и необъяснимый страх потери. Равнодушие ко всему остальному. Фетишизм. Это малая часть чувств, которые Хенджин вызывал в Чане. Криса всю ночь колотило, у него не было аппетита, преследовала тошнота, бессонница, альфа ужасно нервничал и не мог отойти от омеги ни на шаг. Это можно было приравнять к алкоголизму, игромании или клептомании. Кристофер до ужаса боялся проебать Хенджина. Альфа просто отказывался даже думать о том, что одним утром он проснется без ангела, всегда спящего до обеда на его постели. В случае Бана, для успокоения всех внутренних тараканов, грызущих его плоть изнутри, усердно требующих немедленной дозы своего наркотика, нужен был лишь один невинный взгляд черных глаз, переполненных любовью только к нему. Стоя над собственной погибелью, над своей слабостью, ахиллесовой пятой в виде прекраснейшего на свете парня, наблюдая за тем, как он мирно спит крепким сном после приема невообразимо большого количества таблеток вчерашней ночью, истерики и слез, Крис не смог долго бездействовать. Внешность, характер, поведение, улыбка, стиль, то, как он морщится, когда пробует что-то невкусное… Криса привлекала абсолютно каждая деталь, а каждая мелочь отзывалась чем-то невыносимо теплым внутри. Конечности дрожали и горели, изнывая от желания прикоснуться к божественному перед собой. Чан аккуратно лег рядом. Запах. Этот блядский запах — без преувеличений — самый мощный из всех существующих афродизиак. Даже его пот был невероятно вкусным, отдавал клубникой, но без приторности и химозности. Возбуждение застилало глаза. Крис продержался неимоверно долго. Вчера, когда омега полыхал и умолял помочь ему, он сумел взять себя в руки и не выебать его в эту же секунду. Потому что понимал, что Хенджин в замешательстве, и даже черт не смог бы предугадать его реакцию с утра. Чана кидало из стороны в сторону. Одна сторона твердила о том, что уже давно пора прогнуть омегу, и не спрашивая разрешения трахать как только вздумается, а вторая все еще боялась оттолкнуть хрупкую натуру собственными демонами. Феликс был прав. Чан всегда напирает как трактор, но в случае с Хенджином иного пути иногда просто не виднелось. Глаза закатились уже машинально. Кристофер пододвинулся к хрупкому телу, прижимая обеими руками парня ближе за талию. Хенджин вздрогнул, но почти сразу же сладко заснул обратно. Ладонь альфы начала изучающе блуждать под ночной рубашкой. Блять. Ощущение бархатности нежнейшей молочной кожи на пальцах — и этого вполне достаточно для того, чтобы Крис потерял контроль. Близость с кем-либо другим никогда не заменит всепоглощающего чувства глубинной любви, которую Хенджин без зазрения совести заставлял испытывать, даже когда просто спал. Крис иногда всерьез задумывался о том, что, если когда-либо потеряет Хенджина, то откажется от других контактов. Даже на одну ночь. Любой другой омега вызывал в альфе физическое отторжение, близкое к отвращению. Альфа осторожно сполз вниз, залез прямо под одеяло, приспуская пижамные штаны до колен с худощавых ног и замер. Первый легкий поцелуй сначала отпечатался на худом бедре. Да, это очередной грязный трюк. Да, Джинни не мыслил трезво и не смог бы объективно оценивать ситуацию, но Крис не побрезговал бы даже насильно взять его прямо сейчас. Хенджин готов был стонать под ним и, хоть так и не делается, мысль об этом сводила с ума. — Не могу, — сам себе отчаянно признался Чан, продолжая мокрую дорожку поцелуев от бедра до паха. Слюна скопилась во рту вязкой субстанцией, Хенджин что-то пробормотал под нос, когда Чан взял в рот сначала только мокрую головку. Минет не был самым любимым занятием Бана, но сосать Хвану — в особенности течному Хвану — было отдельной религией для альфы. Хенджин был вкусным везде. Где бы он ни пробовал, сладкий вкус омеги каждый раз призывал это немедленно повторить. Ласки были необычайно нежными этим утром. Чан сначала облизнул ствол по всей длине, только после этого неспешно и полностью взял в рот, постанывая от удовольствия. Характерные пошлые звуки заполнили комнату, нарушая умиротворённую тишину, и альфа почувствовал, что Джинни готов кончить уже сейчас, изливаясь клубничной смазкой прямо в его рот. Чан старался унять собственную дрожь, пытался делать все нежно и аккуратно. Омега начал хныкать и изнывать, будучи еще в глубоком сне. Но нет. Только этого не хватит для того, чтобы насытить свой зверский аппетит. Чан поднялся обратно, приближаясь к ангельскому лицу настолько близко, что щекой почувствовал теплое дыхание любимого. — Самый вкусный, — ласково прошептал взбудораженный Крис прямо в ухо. Быстро, не давая ни единого шанса на раздумья, Кристофер привстал, одним движением спустил свои штаны, устраиваясь как можно удобнее между длинных ног. — Ох, господи, — охрипшим голосом взмолился промокший насквозь Хван, откидывая голову на подушке назад, выпустил протяжный стон. Голова еще не соображала. Хенджин даже не успел проснуться толком, когда теплая, почти горячая головка уже терлась о сокращающийся вход, и это ощущение мгновенно сбило сонного омегу с толку еще больше. Чан задержал дыхание, вдавливая пальцы в тонкую талию, усилил хватку со всех сторон. — Войди, — Хенджин покраснел, на лбу появилась испарина, немного вылезла вена, но все равно послушно приподнялся, позволяя спустить ненужные и явно лишние элементы одежды, и машинально раздвинул ноги шире. — Я умоляю, Чан, войди! Омега терял рассудок. Скулил и изнывал. Хенджин не понимал, где он вообще находится и как Крис оказался в комнате, в которую от переизбытка эмоций он вчера сбежал. Но Хван явно осознавал одно — он был весь мокрый и внутри и снаружи. Если бы не течка, вряд ли он решился бы сказать подобное. Неописуемое возбуждение, отдающее болезненным зудом и постоянной паранойей, сорвало башню омеге. Он сам подался вперед, прося о немедленном и полном заполнении. Чан счастливо и самодовольно улыбнулся, медленно вводя стоящий колом член в каждый раз слишком узкую для его размеров дырочку. Хенджин был невероятно узким. Голова от переизбытка эмоций запрокинулась назад, глаза от эйфории прикрылись, а уста альфы выпустили протяжный, полный удовольствия и вожделения стон. — Я так люблю тебя. И это чистая правда. Чан нечеловеческой любовью любил Хвана. Хенджин на это задергался, изящно, как гитарная струна, выгибаясь в спине, схватился за широкие, уже родные плечи, словно за спасательный круг. Омега начал безбожно утопать в собственных ощущениях. — Пожалуйста, не делай мне больно, — в бреду прошептал Хван, прижимаясь еще ближе. Крис сделал больно лишь один раз, в самый первый, когда не смог сдержаться и протаранил тонкое, мягкое и уязвимое тело так, словно трахался последний раз. После этого альфа уже взял себя в руки, но беспокойство Хенджина никуда не исчезло. — Не сделаю. Обещаю, ангел, я никогда не сделаю, — и Чан сдержал слово, вводя член старательно, заботливо медленно, давая привыкнуть к себе. Альфа провел носом по беззащитной тонкой шее, вдыхая полной грудью аромат свежей ягоды, облизнул метку. Каждый раз Крис чуть ли не скулил от удовольствия видеть собственную печать на нем, которую он добровольно разрешил поставить. Это означало только одно — Хван признал то, что от А до Я принадлежит исключительно Чану. Хриплые стоны, просящие о большем, зазвучали спустя пару мгновений, и Чан, уже полностью изучивший мужа, прекрасно понимал, как двигаться дальше. Левую ногу он закинул себе на плечо, меняя угол проникновения так, что с первого раза потрясающе точно попал в комочек нервов, отвечающий за сокрушительный оргазм. — Ты ведь не оставишь меня? — глаза полные слез, большие и яркие, всегда сражающие, наполнялись слезами. Хенджин в течку всегда утопал в эмоциях, которые ощущались в два раза ярче. Чан облизнул нижнюю губу омеги, в который раз подмечая абсурдность этого вопроса. Он тут до трясучки беспокоится о том, что Джинни оставит его. Обратного не будет. — Никогда, сладкий. Ты единственный, кого желает мое сердце и моя душа… Дыхание Хенджина мгновенно сбилось. Как хорошо, что в его голове не было места для других мыслей хотя бы сейчас. Чан поплыл от одного взгляда снизу вверх. Хван же смотрел, чуть отпустив ресницы, развратно приоткрытыми губами потянулся за поцелуем сам. Бан даже не ожидал такого напора. Хенджин целовал мокро и властно, терзая кожу, спускаясь до плечей альфы. Альфа издал утробный рык. Ему хотелось вжать в себя омегу настолько, насколько это вообще возможно. Каждый полукрик, вырывающийся из уст омеги, Крис жадно проглатывал в страстном, почти животном поцелуе. Руки расположились на обеих ногах, он, не в силах долго раскачиваться, увеличил темп. Хван убивал его самим собой. Невозможный. Похотливый и одновременно ранимый, словно ребенок. Желанный, манящий, до безумства красивый и до невозможности потрясающий. Сильный, интенсивный ритм отдавался гулом в голове, разрушая и стирая в пепел последние капли рассудка нежного омеги. Младший начал самовольно подаваться навстречу. От одного вида Бан вновь рассыпался на атомы и частицы. Опухшие, мокрые от поцелуя, соблазнительно пухлые приоткрытые губы; густые брови, сведенные вместе; заслезившиеся глаза, наполненные неподдельной просьбой дать ему поскорее кончить… — Ты… ты такой узкий, я… я блять не могу… Бледная кожа была усыпана темными засосами и синяками, особенно в районе метки. На хрупких бедрах, на ребрах, в районе талии отчетливо отпечатались следы от пальцев Чана. Кристофер начал вбиваться быстрыми и мощными толчками, не давая единого шанса на уклонение или пощаду, в которой прямо сейчас омега точно нуждался. Секс с Крисом был изумительным. Альфа знал, где нужно целовать, где нажимать, когда помедлить, а когда двигаться уже быстрее. Путем изучения тела, путем запоминания каждой реакции на каждое движение, Чан смог стать идеальным партнером в постели, сравняться с его истинным хотя бы физически. Хенджин собирался что-то сказать, но тут же подавился словами, отчетливо ощущая наступающую волну бурного, яркого оргазм. Омега снова схватился за крепкие плечи, держась за них как за последнюю попытку остаться живым, дабы не захлебнуться в пучине развязных и грешных ощущений. Хенджин укусил альфу за локоть. Джинни делал так каждый раз, потому что не понимал, как совладать с собственными эмоциями и куда деть и выплеснуть наваждение, с головы до пят пробивающее его крупной дрожью, обезоруживающее и сбивающее с толку, когда Чан безупречно хорошо трахал его. Следом за омегой, прямо внутрь излился и альфа, оставляя на лебединой шее дополнительную порцию синяков и засосов. Чан, пытаясь отдышаться, крепко прижал запыхающегося Хенджина. Течка у Хвана длилась около недели, а значит, эта неделя пройдет лучше, чем любая предыдущая, потому что Кристофер не собирался покидать омегу ни на одну чертову секунду. *** Сынмин испепелял взглядом сидящего напротив альфу. Да, откровенно говоря, Ким злился. Возможно, был раздражен. Обстановка неформальная; кофейня, вроде бы, должна расслаблять, располагать к уюту и спокойствию, но в этот раз пастельного цвета минималистичный интерьер не справлялся со своей задачей. — Ты идиот какой! — выплеснул Мин, делая первый глоток горячего американо. На улице мороз, вчера, пока они были в ресторане, пошел первый снег. Сеул был до тошноты капризным сегодняшним вечером. Крупные белые хлопья осыпали улицы. Сынмин невольно подумал о том, как ему хотелось погулять в такую погоду с Айеном. — Ну, спасибо, дружище, — Минхо усмехнулся, протирая раскрасневшуюся переносицу от очков и ноющую от перенапряжения. — Ты не должен был так напирать на него! Это бессовестно, ты до усрачки напугал Хенджина своими действиями… — Слушай, я сам знаю. Не смог сдержаться! Я столько времени не видел его, — Минхо прикрыл глаза. Даже ненароком лезущие в голову воспоминания грызли изнутри. Как Чан трогал, как Хенджин позволял… Ли Минхо, казалось, до сих пор не смог отойти от произошедшего. Первые пару месяцев в Австралии он не выходил из дома и не подпускал к себе ни одного человека, беспечно пропуская почти весь первый семестр. Отец безумно волновался за среднего сына, нутром ощущая, что что-то не так. Что-то не клеилось, что-то отличалось от привычного поведения Минхо. Ли всегда был непростым, даже сложным человеком. Но он никогда не сдавался и не уходил в себя, всегда предпочитая работать над собой и развиваться, да и к учебе он подходил всегда ответственно. Минхеку кучу раз звонили с университета, потому что сам Минхо попросту не брал трубку. Старший альфа заплатил кучу денег для того, чтобы его сына позорно не выставили за ворота учебного заведения в первый же год. Джисон приезжал к нему ровно четыре месяца. И ровно четыре месяца Минхо даже не открывал ему дверь. Но омега был готов к подобному. Потому что Чан практически сразу оповестил его о произошедшем и дал недвусмысленный намек на то, чтобы Хан не раздумывая забирал любимого обратно в свои сети. Джисон всегда был понимающим. Но не эта черта его характера помогла им на время сойтись. — Он встречается с Чаном! Твой омега даже переехал к нему сегодня! Мне рассказали знакомые! И дверь впервые открылась. Глаза Минхо, полные ужаса и боли испепеляли Хана на месте. Тогда омега подумал, что не понимает, как ему действовать и что делать. Почти год Хан просто был рядом, не налегая и не прося ничего. Почти два года Хан изнывал от любви, мечтая прикоснуться к Минхо хотя бы ненароком. Только когда Хенджин и Крис поженились, только тогда от ярости и беспомощности Хо ослабил стену вокруг себя, и Джисон смог идеально подобрать момент. Вот только продлился он не так долго. — Минхо, ситуация действительно дрянь, я тебя предупреждал об этом. Чан сделал всё, для того чтобы выглядеть в глазах Хенджина национальным достоянием и это, будем честны, у него вышло безупречно. Я согласился на всю эту авантюру с условием, что ты послушаешь меня и не станешь лезть на рожон. Крис еще тот ублюдок, мне самому каждую секунду хочется всадить ему пулю меж глаз, но Хенджин совершенно точно привязан к нему. Как бы это ни звучало для тебя, твой омега проникся этим человеком. Я даже могу назвать это в каком-то роде любовью. Если ты просто придешь и вырвешь его из рук брата, шаткая психика Джинни совсем развалится. Эта любовь, которую он испытывает к Крису, отличается от той, что он по сей день чувствует к тебе. Крис годами выпытывал и выгрызал взаимность зубами. Ты не сможешь просто взять и лишить Хенджина вполне себе логичных чувств. Чан поставил метку. Это только усугубляет и без того блядское положение. У них произошло смешание химического состава крови, на гормональном уровне Джинни сойдет с ума без своего альфы, но, опять же, абсолютно неизвестно как повлияет на всю эту кашу ваша истинность! — И что ты предлагаешь? — Минхо недооценил и не смог спрогнозировать собственную реакцию. Конечно, была глупая надежда на то, что при встрече все сложится гораздо проще, чем вышло на самом деле. Но эти мечты разбились об острые скалы реальности также быстро, как и зародились. Ли снова и снова злился на себя. Конечно, ярость в сторону Чана все еще заполняла разум, но гораздо хуже ощущались мысли о собственной вине, которые, словно клубок змей, расползались в голове альфы снова и снова. — Не палить всю контору на первых же порах?.. Если Крис застанет тебя рядом с Хенджином, он придушит всех нас одной рукой! Следуй изначальному плану: для всех, кроме меня, тебя и Джисона ты приехал, чтобы жениться. Ты ведь понимаешь, что стоит Чану увидеть лишь намек на то, что отношение Хенджина к нему меняется - весь план разойдется по швам. А оно поменяется, потому что Хван совсем не умеет скрывать свои эмоции. Подожди совсем немного, пока мы не завершим все дела. Ты обязательно поговоришь с ним, но только тогда, когда мы закончим и Хенджин сам захочет. А он точно захочет. У него куча вопросов в голове, рано или поздно его безупречная выдержка даст сбой. Тем более, у тебя через пару недель день рождения. Вы и работать должны будете вместе. Много точек соприкосновения. Видя тебя, он не сможет игнорировать свои эмоции вечно. Я знаю его лучше, чем кто-либо. Как бы это ужасно ни звучало, Хенджин придет в себя, только если дать ему время. Просто плыви по течению, старайся не напрягать и не усложнять, и все должно сложиться удачно. Будь рядом. Я сделаю все для того, чтобы вы почаще оставались наедине. — Думаешь, из нас двоих плохо ему?! Ты в своем уме, Сынмин? Если я буду плыть по течению, ничего не сдвинется с мертвой точки… — Минхо! Вся жизнь Хенджина — круговорот обмана и лжи. Представь себе, что с ним будет, когда он узнает хотя бы одну маленькую часть этой теории заговора. Особенно сейчас, когда он наконец решил отпустить ситуацию, смириться с судьбой и твоим выбором, когда всё наконец стало спокойнее, а жизнь начала приобретать очертания смысла. Когда ты приехал обратно! Организм Хенджина уже в сильнейшем стрессе. Течки просто так не начинаются. Он уже дал реакцию. Послушай меня и делай как говорят! Я понимаю, что тебе трудно. На твоем месте, даже моя выдержка не была бы столь безупречна. Но у тебя нет выбора. Придется делать вид, что ты живешь своей жизнью. Повисло молчание за круглым столиком в углу кофейни. Минхо анализировал каждое сказанное слово, пытаясь разобрать всё по полочкам и игнорировать истинность, которая тут же разбудила даже на какое-то время уснувшие чувства. Ли уже и забыл, каково это — плавиться от одного взмаха ресниц. Умирать от одного жеста, погибать от звучания хриплого и сладкого голоса… Но Хенджин заставил вспомнить. Заставил вспомнить то, за чем он приехал. Заставил вспомнить то, чего его лишили. Заставил вспомнить то, за что Минхо готов бороться до смерти. — Как успехи с документацией? — Я смог втереться в его доверие. Проанализировал все отчеты, он отправляет каждый месяц круглую сумму в Италию. Я так полагаю, эти деньги направляются прямиком в кармашки Айрин. — Отлично. У тебя уже есть доступ к его ноутбуку? — на самом деле, Сынмин всегда был гораздо хитрее, чем казался. Да, его сила была не столь очевидна, как, например, у Чанбина, но альфа всегда склонялся к тому, что вся сила заключается в мозгах. Сынмин прекрасно понимал, почему Минхо проиграл в этой битве. Потому что у Минхо не было терпения и гибкости. Ли всегда был слишком прямолинейным и вспыльчивым. В первый день приезда, тогда, в ресторане, Ким подумал, что ничего не изменилось. Слабости Минхо остались при нем, еще и преувеличились, но, почему-то сейчас, сидя с ним за одним столом, он вдруг разглядел непривычный холод в безжизненном взгляде. Минхо определенно был в ярости, но сейчас эта ярость не поглащала самого Хо. Сейчас эта ярость была готова поглотить всех вокруг, и Сынмин считал это правильным проявлением. — Да. Все, что ты просил найти, я нашел. Я привязался к его источнику. В любой момент все могу удалить. Минхо впервые улыбнулся. Все-таки, он не просчитался, когда позвонил именно Сынмину. План был прост — устроиться в компанию и втереться в доверие. У Кима это вышло настолько хорошо, что Чан спустя недолгое время сделал его правой рукой. — Сынмин, — Минхо прикусил щеку изнутри, пожирая собеседника взглядом. — Ничего личного, но я должен спросить. Ты действительно больше не испытываешь к Хенджину влечение? Ким усмехнулся, поправляя шикарный черный пиджак. Вопрос логичный, но одновременно такой глупый. — Испытываю. Я испытывал и буду испытывать влечение к Хенджину всегда. Без истинности и меток, без конкуренции и лицемерия. Я безукоризненно люблю Хенджина так, как вам обоим и не снилось. Такая любовь никогда не проходит, Минхо, но тебе не о чем переживать. — Зачем же тебе тогда Чонин? Я тебе яйца вырву, если ты пользуешься им. — Любовь бывает разной. Я люблю твоего брата настолько сильно, что сам любому яйца вырву и никогда его не предам. Хенджин самый важный человек для меня, но страсти к нему я не испытываю с того момента, как мы окончили школу. Моя любовь исключительно платоническая. Какая бы сильная она ни была, некоторым людям не суждено быть вместе. Простая истина, которую нужно усвоить очень многим людям из нашей компании. И это чистая правда. Чанбин, который считал Феликса хуже себя из-за простого происхождения омеги, но который никак не мог отпустить его. Крис, влюбленный в саму влюбленность в Хенджина. Джисон, который готов даже сейчас помогать вернуть любимого своему любимому, лишь бы казаться Минхо хорошим… Очень много травмированных и поломанных душ на одну компанию. Реалисту Сынмину приходилось порой очень тяжело среди них. Остаток вечера прошел за спокойной и откровенной беседой. Минхо наконец мог поговорить с кем-либо по душам, а Сынмин был рад составить компанию потерянному альфе, которого с недавних пор начал считать самым близким другом после Хенджина. *** Прошла неделя с приезда. Минхо спокойно мог заниматься делами ресторана, пока Хенджин проводил течку с Чаном. Успокаивал тот факт, что Ли прекрасно понимал, что эта течка — последняя, которую застанет Крис с Джинни. Сидя перед рабочим ноутбуком с именитым логотипом надкусанного яблока, Минхо устало протер глаза и тяжело выдохнул. Ни один отчет не совпадал по цифрам. За спиной доверчивого и мягкого начальника, управляющий по имени Сону — молодой парень, окончивший экономический факультет и прошедший несколько курсов о ресторанно-гостиничном деле, каждый месяц присваивал себе круглую сумму денег. И делал это настолько неумело, что это взбесило Хо даже больше самого факта мошенничества. — Вызывали? — вежливо поинтересовался виновник торжества, замявшись на пороге. Минхо натянуто улыбнулся, поправляя очки для зрения. Из-за нервных срывов и затяжного психологического расстройства его зрение сильно упало. Хенджину было плохо из-за расставания, а Минхо рассыпался на жалкие гниющие куски в это время. Он тоже потерял истинного. Он тоже потерял единственную любовь своей жизни. Хо был вынужден носить либо линзы, либо очки при работе с текстом почти всегда. Еще один подарок Чана. Спасибо. — Да, Сону, проходи. Ли встал с кресла, облизнул нижнюю губу, испепеляя взглядом омегу перед собой. Симпатичный, но на лбу написано, что кретин. Куда смотрел Хенджин? Этот глупыш всегда видит только плюсы в людях, напрочь игнорируя самые очевидные минусы. Вообще, Минхо никак не винил Джинни в хаосе внутри работы. Хенджин никогда не разбирался в цифрах, он не был карьеристом или, хотя бы, трудоголиком. Омега, чья робкая творческая натура проявлялась везде, явно не был готов к той отвественности, которую на его плечи любезно возложил Крис. Хван мечтал и грезил всегда об одной сфере — сфере искусства. — Ты, наверное, как в принципе и каждый человек, работающий здесь, привык к мягкому и доброму отношению, которое вы, к сожалению, не смогли оценить по достоинству. Очень много грязи в документации, и мы оба хорошо понимаем, о чем конкретно я говорю. Ты, Хонджун, Кай, Сыбом, Юна и Вонги уволены. Словесный понос, состоящий из возмущений и угроз Хенджином, закончился ровно в тот момент, когда Минхо непроизвольно сжал кулаки и челюсть от раздражения. Омега, испугавшись одного взгляда, пулей вылетел из кабинета. Минхо фыркнул, поглаживая виски. У него с момента прилета все время болела голова. Тело горело, пот постоянно пробивал тело, горло першило, из-за чего Ли пил невообразимое количество жидкости в день. Но жажда не унималась. Все дни пролетели в агонии. Тело ныло. Сердце болезненно сжималось и разжималось. С того момента, как у Хенджина началась течка, Минхо уничтожала ломота в конечностях и постоянное возбуждение. Такой резкий всплеск гормонов сносил на своем пути все, что только попадалось. Настроение альфы менялось тридцать раз в день. Он мог ни с того ни с сего швырнуть смартфон в стену и разъебать его в дребезги, а в следующую секунду утопать в апатии и тоске. Истинность теперь проявлялась во всех красках. Интересно, как чувствовал себя омега в эти секунды? Страдал ли он так же, как страдал Минхо? Или отдавался безумной страсти с Крисом, не обращая никакого внимания на ноющую боль под ребрами? А, может, боли не было вовсе? В кабинете всё пропахло Хенджином. Минхо за целую неделю успел изучить здесь всё. Обнаружил альбом омеги, где красовались различные наброски. В основном цветов, но один рисунок выбивался из общей тематики. Яркие, сочные апельсины. Этот рисунок он решил без спроса забрать себе. Ближе к вечеру Минхо уже выпивал третий бокал виски, пытаясь наладить отчеты и подсчитать, сколько денег влетело в чужие карманы этих коршунов, когда совершенно неожиданно его начали пробивать крупная дрожь и откровенная трясучка, словно тяжелобольного ужасной лихорадкой. Стало тяжело дышать. Запах клубники густел с каждой секундой и слышался всё более отчетливо. Он здесь. И он в ярости. Дверь кабинета открылась так резко и быстро, что альфа даже вздрогнул от неожиданности. Его внешность могла бы стать орудием для убийств. Минхо смотрел, не отрывая глаз, и вдруг подумал, что даже несмотря на линзы очков, глаза ему лгут. Не может быть человек, обычный смертный, настолько прекрасен. Темные волосы обрамляли нежное, но напряженное лицо. Раскосые черные, немного дикие глаза пылали от раздражения. Стройная высокая фигура была одета в классические прямые штаны и шелковую блузу белого цвета, застегнутую лишь на трех пуговицах. Кадык альфы дернулся от такого зрелища. — Какого черта ты переувольнял весь персонал, Минхо?! — голос, на первый взгляд, был суров и точен, но альфа смог расслышать в нем обеспокоенную дрожь. На самом деле, Хо уже принял решение касательно того, как себя вести рядом с Хенджином. Так, словно ему плевать. Так, словно он и вправду женится по огромной и настоящей любви. Только так получится вывести омегу на эмоции и откровенный разговор. Да, этот путь будет дольше и тяжелее, но он будет гораздо более эффективен и действенен. Ли стоило титанических усилий даже не шелохнуться. — Хенджин, успокойся… — Успокоиться?! Ты снова явился разрушить мою жизнь, а я должен быть смиренным и молча принимать удары, подставляя щеку?! О-о-х… Ну наконец. Наконец проявилась эта агония, которая сжигала все нутро омеги. Наконец Хенджин показывал свои настоящие эмоции, свою ненависть, свою боль и тоску. Минхо сглотнул, стараясь не смотреть в эти чертовы глаза. Хо даже сейчас старался анализировать эмоции и чувства. Так глупо! Он нуждался в омеге, как в воздухе. Здесь больше нечего анализировать. На игнорирование со стороны Минхо Хенджин разозлился пуще прежнего, мгновенно приблизившись нему вплотную, заглянул в глубокие кошачьи глаза, с одной только целью — разглядеть в них хоть каплю совести и неравнодушия. А вот у Ли от подобной близости подкосились ноги. Альфа оценивал свое состояние как крайне тяжелое. Он быстро провел языком по нижней сухой губе и криво усмехнулся. Вдох. Выдох. Возьми себя блять в руки. — Не стыдно? Поза, в которой мы стоим, довольно неоднозначна, вдруг кто-то откроет дверь и зайдет? — быстро сменил наваждение на ухмылку старший, исподлобья вглядываясь в бездонный океан глаз перед собой. Хенджин стоял в считанных сантиметрах от Минхо, прижатого спиной к мраморной стене. — Стены этого ресторана ничего не напоминают тебе? — шикнул омега, даже не допуская мысли о том, чтобы отстраниться. Омегу тянуло магнитом. Хоть Хван и был уверен в том, что он всего лишь застал альфу врасплох своими действиями, правда заключалась абсолютно в другом. Хенджин не мог даже отодвинуться от Минхо. — Послушай, Хенджин… — Нет, я готов был послушать тебя каждый раз, когда звонил в уже несуществующий номер, так что теперь ты слушай меня! Ты бросил меня прямо здесь, этажом ниже, одного, положил на меня и улетел к своему парню, ни на секунду не задумываясь о том, какого было мне! Я чуть не умер от тоски! Я, блять, чуть не сдох от боли! И это длилось… — Длилось до тех пор, пока Чан не унял твою боль? — Заткнись! Как ты смеешь? Как ты смеешь, а? Ответь! Ты меня в чем-то винишь?! — Хенджин сжал в кулаках воротник альфы, и на одну секунду в его голове пролетела абсолютно абсурдная мысль о том, что будет, если прямо сейчас они поцелуются? Твою мать. Нет. Не стоит даже думать о подобном. Но, что если просто прижаться к вздернутым губам альфы? Получится ли прочувствовать вкус сочного цитруса так же явно, как раньше? Между двумя бывшими любовниками пролетали молнии и искры безумства. Минхо выводил на эмоции Хенджина, не делая при этом ничего и не прилагая даже маломальских усилий. Именно это и распирало омегу. Неужели Минхо действительно наплевать? Глаза всегда выдавали Джинни с потрохами. А Минхо был слишком внимателен, чтобы упустить это долгое мгновение замешательства. Влажные и желанные губы старшего расплылись в ухмылке. — Хенджини, — выстрел прямо в сердце. Омега мгновенно вздрогнул от такого обращения. Глаза альфы пробежались по многочисленным фиолетовым пятнаям на шее, под челюстью, на ключицах, и это чуть не свело с ума на месте. Минхо закипал от ревности. — Это всего лишь работа. Все, что было между нами — в прошлом. Давай будем взрослыми людьми и отнесемся к деловым моментам более рационально. — кто бы знал, какие усилия ему понадобились для того, чтобы выдать это. Омега ошарашенно отстранился, не веря ушам. Такой реакции, таких слов и настолько равнодушного, ледяного взгляда после сцены в уборной ресторана он точно не ожидал. Хенджин в принципе странно себя вел. Дергался, трясся, глаза то слезились, то практически наполнялись кровью от злости. Он мечтал придушить и вжаться в тело перед собой, и Минхо узнавал в этих повадках себя. Истинность все-таки нагибала их обоих. Хван приходил в огромном замешательстве. Минхо именно этого и добивался. В первую встречу младший решил, будто Ли все еще тянуло к нему, но сейчас… От этого и след простыл. Пока омега сам искренне не захочет понять и выслушать его, все разговоры будут бессмысленными. А Минхо решил довериться в этом вопросе Сынмину. Минхо решил не давить на омегу. Минхо решил дать ему шанс прочувствовать все самому. Без его явного вмешательства и давления. Что будет делать Хенджин, если альфа никак не будет проявляться? Что он будет чувствовать? Любит ли Хенджин на самом деле своего мужа? Останется ли верен ему, не смотря ни на что? — Что ж, для рациональности, должно быть, не стоит больше зажимать меня по углам, — выплеснул младший, дерзя при каждом слове. Минхо улыбнулся. Значит, задело. Значит, работало. Значит, не все потеряно. — Мне казалось, что это ты меня только что прижал к стене, — Ли был натянуто насмешлив. Если бы можно было убивать глазами, Минхо прямо сейчас упал бы замертво перед Хенджином. Омега пожирал внутренней яростью бывшего. — Я же скоро женюсь, Джинни. А ты уже женат. Давай будем соблюдать дистанцию, ладно? На сегодня моя работа закончена. Тебе тоже стоит поехать домой. Уверен, Чан весь извелся без тебя. Бывай. Минхо скорее сбежал от самого себя, чем от Хвана, громко захлопнув дверь. Остановился на пару секунду, откинул голову наверх, сделал глубокий вдох и уверенно пошел дальше по коридору, направляясь к главному выходу. Надо покурить. Тяжело вернуть бывшего. Особенно, когда он в браке с твоим братом. Но Минхо справится. Он уже начал справляться. Как можно переубедить человека, который ослеплен враньем? К сожалению, только такими же манипуляциями. А Хенджин, в свою очередь, пустил в захлопнутую дверь настольный светильник, который разбился с грохотом и вдребезги. Тело не могло остыть. Температура не опускалась до нормы. Минхо объявил ему войну, и Джинни принимает правила этой игры. Всё внутри трепетало, особенно сильно обдавая горячим паром низ живота. Именно там каждая мышца тягуче сжималась, побуждая хозяина творить глупости. Пальцы тряслись и содрогались от мучительных спазмов. И только сейчас Хван понял, что течка началась не потому что организму нужна была разрядка и настало время. А потому что все внутренности ломало от нехватки близости с истинным. Потому что Минхо был единственным человеком на свете, чье имя омега шептал бы даже на смертном одре. Был единственным, кто мог остановить это безумие, от которого ехала крыша. Хенджин сжал губы в полоску, выпрямляясь в спине. Плакать не хотелось. Хотелось растерзать Минхо.