Guilty

— Видите ли, господин Бан, — изящные пальцы, с маникюром алого цвета, перекручивали ручку, которая взята без спроса с рабочего стола Чана. — Хенджин — не простой омега. Он кое-кому был обещан по исполнению совершеннолетия. Трудно описать эмоции, которые испытывал Чан глядя на совершенно незнакомую женщину перед собой. Она вела себя уверенно. Слишком уверенно для человека, который пришел в кабинет директора фирмы. Наверное, эта уверенность граничила с наглостью, а наглость была одной из черт характера любого человека, от которой Чан мог завестись вполоборота. Выпрямившись в спине, Альфа прокашлялся, сплетая длинные пальцы в замок, подвинул кресло на колесах ближе к столу. — Вы о чем? — в попытках разобрать в голове сказанное, поинтересовался Крис. Айрин усмехнулась, двигаясь к собеседнику ближе, практически залезая на деревянную поверхность стола. Крис опешил от столь интимного жеста, впервые в жизни абсолютно не понимая, как реагировать на своеобразный флирт. От мамы Хенджина. — Господин Бан, я обратилась напрямую к вам, как к старшему наследнику, потому что не хотелось сразу идти к Минхеку. — Не разговаривайте со мной загадками. — Интересно, а все наследники клана Бан так хороши собой? — Айрин пробежала взглядом по пухлым губам, машинально облизывая собственные. Слабость к красивым властным мужчинам никуда из нее не делась и не денется, пройди хоть тысячи лет. — О, нет. Я единственный в своем роде, — самовлюбленность, граничащая с высокомерием. Эти двое, если подумать, были в чем-то схожи между собой. — Родители Сынмина подсказали мне, где водится мой непутевый сыночек, — быстро поменяла тему женщина, не сводя изящных глаз с лисьим разрезом от Криса. — Но вопрос оказался не в местоположении, а в компании. Я заинтересована в выгоде, — Хван элегантно присела обратно в кресло, приглаживая миниатюрной рукой черную юбку-карандаш. — Всегда. Ваш младший брат хочет моего омегу. И он может получить, если выплатит одному очень влиятельному человеку тридцать миллионов вон. — Вы пришли торговаться и продать собственного ребенка? — честно говоря, Кристофер думал, что хуже родителя, чем Минхек не существует в природе, но эта дамочка крушила кувалдой это мнение с каждой проведенной с ней секундой. Чану абсолютно не нравился тон, в котором она говорила о Хенджине. Это озадачивало и вызывало миллиард вопросов и подозрений. — Ким Гисок. Вот здесь понимание происходящего и исчерпалось. Ким Гисок — майор полиции, который годами сотрудничал с их семьей и совсем недавно ушел в отставку. Как этот тип мог быть связан с Хенджином? Чан готов был голову на отсечение отдать, что Гисок не тот человек, с которым Джинни захотел бы связать жизнь. Продажный, наживший целое состояние на взятках и коррупции, от А до Я обязанный всей своей никчемной жизнью Минхеку, неприятнейший старик. — Первое, что я хочу сказать… — Бан хрустнул шеей, сделав резкое движение головой вбок. — Вы очень дешево оцениваете своего сына. Второе — я заплачу втрое больше, если вы расскажите мне всё необходимое, и мы найдем подходящий выход из сложившейся ситуации… — Если это сделка, мне хочется добавить еще один пункт, — женщина самодовольно усмехнулась, дотошно поправляя шелковую блузу. Возможно, если бы Чан никогда не встречал Хенджина, он бы захотел Айрин. Может быть, на пару ночей. У Криса была определенная слабость к ядовитым, в своем роде опасным омегам, но правда заключалась в том, что организм никаким образом не реагировал на кого-либо другого, кроме черноволосого парня, который по воле судьбы принадлежал не ему. Хоть очаровательность женщины и было тяжело отрицать, на него это не влияло никаким образом. — Одна совместная ночь, — и Чан коротко посмеялся, пожав аккуратную маленькую руку. *** Утро всегда было самым ненавистным временем суток для Джинни, который ненавидел вставать с кровати. По своей природе будучи совой, а не жаворонком, омега каждый раз издавал жалобные звуки, пытаясь задобрить Минхо, который безустанно пытался поднять брюнета на ноги хотя бы к полудню. Прошел целый месяц. Минхо ни на секунду не мог расстаться с истинным. Все будние дни Хван был на учебе, так как учебный год уже начался, а Хо приходилось торчать в ресторане и подготавливать его к открытию вместе со всем семейством. Уговор с отцом был таков — «Аск» открывается, а после Хо может улетать. Время, которое бессердечно нагло и жестоко слишком быстро пробежало, пугало альфу приближением скорого отъезда. Ли мечтал о том, чтобы Хенджин согласился, послал все к черту и уехал бы с ним, но омега отказывался, и первой причиной этому являлся Ким Сынмин, которого Хенджин наотрез не хотел оставлять. Спустя некоторое время тесного общения Минхо с трудом, но сумел понять природу отношений этих двоих и хотя бы немного перестать ревновать. Хенджин воспринимал Сынмина без преувеличения смыслом жизни и любил того настолько сильно, что мог отказаться от кого угодно ради друга. Второй причиной отказа Джинни являлась учеба. Он упорным трудом поступил в корейский институт архитектуры и не желал переводиться, заведомо зная, что Минхо оплатит его поступление, так как баллы омеги были высоки для Кореи, но не являлись большой перспективой в Австралии, где конкуренция била бешеным потоком. И все же им удалось договориться. Джинни подтянет баллы и переедет ближе к Рождеству. Джисон не звонил ни разу. Словно послушный ребенок, которому приказали молчать и ждать, он не давал о себе знать и не доставал какой-либо назойливостью. Это не могло не радовать. Ли предполагал, что будет гораздо труднее, но оказался приятно удивлен легким и адекватным принятием омегой сложившейся ситуации. Конечно, Минхо было до ужаса стыдно перед Ханом, но альфа ничего не мог поделать с растущими каждый день чувствами к истинному, который сейчас, надув алые губы, мирно посапывал на постели. На их постели. Единственным человеком, которого Ли Минхо впустил в квартиру матери, был Хенджин. Даже Чонин никогда здесь не был до того дня, когда ребята позвали друзей на ужин. Проницательный Ли еще тогда подметил, что Сынмин и Йенни странно и немного неловко себя ведут. — Хенджин, — рука Минхо потянулась к спутавшимся длинным волосам, донельзя нежно приглаживая их. Этот жест уже был чем-то вроде утренней традицией пары. — Пора вставать, я завтрак приготовил. Сегодня открытие ресторана, помнишь? За всего один месяц чувства окрепли окончательно. Ли души не чаял в Хенджине. Спустя немного времени совместного проживания, омега перестал зажиматься и чувствовал себя все свободнее, наконец открывая свое сердце и характер без опасений и страха потери, душевной раны и разбитого сердца. Хенджин был капризным. Хенджин был упрямым и закрывался в другой комнате, когда злился, не желая слушать и впускать альфу. Иногда со злости Хван мог запустить посуду в стену, но быстро отходил, со слезами на глазах врываясь в самые любимые объятия и извиняясь. Хенджин был ревнивым. Хенджин требовал внимания к себе, каждый раз нервничая, когда Минхо где-либо задерживался. Хенджин был ненасытным в постели, склонным к легкому мазохизму, но получающий неимоверное удовольствие от нежных оральных ласк. Хенджин любил смотреть фильмы, чаще всего мелодраму и мечтал о собачке. И Хенджин был травмированным. Ли не был идиотом, чтобы это не понять, но не торопил омегу в рассказах и откровениях. Он не хотел давить, хотел дать привыкнуть к себе, хотел уверить, что никогда не оставит его и защитит от чего угодно. Изначально непривычные чувства альфа скидывал на истинность, ведь в первую очередь он отреагировал на запах и феромоны. Феромоны являются летучими веществами, не имеющими как такового запаха, но в случае с истинным этот аромат буквально пробивал нос, заставляя слюну активно выделяться, мысли путаться, вызывали легкую дрожь во всем теле, потихоньку сводя с ума от греховных, порочных желаний. Чем выше уровень феромонов, тем больше человек казался привлекательным. Но последнее слово было не за феромонами. Они только помогли ему обратить взор на самого прекрасного человека, а далее альфа неосознанно стал искать с ним что-то общее, что-то «свое» — в том числе, с психологической точки зрения. Поскольку идеальный образ отношений влекут из детства и ориентируются на образы собственных родителей, то для всех подсознательно важно найти некий похожий вариант. И Хенджин был похожим вариантом. Он напоминал самого светлого и горячо любимого человека в жизни Хо — его маму. Хенджин не был идеальным, как и она. Но Хенджин был самым прелестным созданием на свете для Ли, как и она. Альфа был ослеплен. Альфа был поражен стрелой любви прямо в сердце. Секса было много. В машине Минхо, на кухне, в гостиной, особенно часто в душе и спальне. Джинни не мог насладиться и насытиться. Омеге всегда хотелось близости. Его тянуло магнитом, он погибал и утопал в собственной зависимости от Минхо, не желая даже представлять, что может лишиться парня. Альфа дарил ему все: страсть, ласку, заботу, нежность и жаркие примирения после ссор. Подобная слишком тесная связь, и физически, и эмоционально, с примесью «истинности» привязала их друг к другу намертво крепкой железной цепью. Всего за один месяц. Минхо умилялся эмоциональности Джинни. Он не считал это недостатком, или даже трудностью, хотя ранее терпеть не мог подобных людей. Ему нравились искренность и этот взрыв чувств, который Хван мог вызвать пятиминутным скандалом. «Как ты меня терпишь?», — каждый раз после ссоры интересовался младший, всхипывая на крепком плече Ли. «Я не терплю. Я люблю тебя», — спокойно отвечал альфа, заботливо поглаживая худощавую спину. — Мхм, — омега упрямо перевернулся на другой бок, пролежал секунду, как вдруг неожиданно вскочил с места. — Ты… — Джинни поморщился, прикрыв глаза ладонями. — Уже завтра? — черные глаза Хвана машинально заслезились, он устало провел руками по щекам. Это напоминание быстро отрезвило его. Быстро и болезненно. Слишком печальная новость для такого прекрасного утра. Неужели этот день действительно настал? День, когда ему придется отпустить Минхо на другой континент? За всего один месяц Хенджин научился доверять. Нет. Правильнее сказать, что Хо его научил. Своей беспрекословной любовью. — Да, уже завтра. Минхо тяжело выдохнул, присаживаясь на большую кровать, притягивая излюбленное хрупкое тело. Хенджин жадно схватился за старшего, тщательно следя за тем, чтобы не оставлять и миллиметра между их телами. Они бы провели так всю жизнь. В такой позе. В этой квартире. В компании друг друга. Светлая квартирка стала их личным раем, заменяя и заставляя игнорировать весь мир снаружи. — Все будет хорошо, — шепот Минхо вызвал табун мурашек по спине. Что-то вдруг затревожило Джинни, но он скинул это предчувствие на собственные глупые страхи. И очень зря. *** Каркасный дом в центре Сеула поражал многих прохожих красотой. В оформлении снаружи преобладали спокойные, нейтральные оттенки, прямые и строгие линии. Хозяин дома на первый взгляд отдавал предпочтение простоте и минимализму. Внутри же, в гостиной, были размещены камин и легкая, удобная мебель. Цветовую гамму выбирали из спокойных оттенков и здесь: серые, пастельные тона. Ковры, подушки, шторы способствовали созданию уютной обстановки, но именно в этих мелочах раскрывалось все тщеславие Гисока. Куда не глянь, сплошное золото. — Что за срочность, Чан? — в одном сером шелковом халате поинтересовался мужчина, допивая с бокала с золотистым обрамлением вино. Крис усмехнулся, присаживаясь на кожаный коричневый диван. — Еще часу нет, а ты пьешь? — Нужно подготовить организм к предстоящей вечеринке в честь открытия вашего шикарного ресторана. Я слышал, Хеннесси будет литься рекой… — Как это ответственно с твоей стороны, — издевка в завуалированной форме. В глубине души Кристофер уже понимал, что уничтожит этого человека за все деяния, которые он совершил с Хенджином, но нужно было подождать. Терпению он за эти пару месяцев сполна научился. Гисок для своих пятидесяти выглядел довольно неплохо. Благодаря работе его тело было подтянутым, волосы лишь отчасти посидели, рост практически идентичен чановскому. В детстве Бан часто восхищался этим человеком, в возрасте двенадцати лет даже мечтал стать похожим на дядю Соки, когда вырастет. Однако эта пелена быстро спала, как только наследник повзрослел и все лучше стал понимать разговоры отца и майора. Минхек не был святым человеком, но у него были принципы. Он ненавидел, когда издевались над слабыми, был готов растерзать педофилов, участвовал в организации благотворительных вечеров, посвященных движению против сексуализированного насилия. А вот Ким Гисок, как оказалось, принципов наглухо лишен. Все видео и фото материалы, которые предоставила Айрин, были явным доказательством тому. Чан не мог поверить по сию секунду. Это животное не только насиловало Хенджина с пятнадцати лет, но и снимало это все на камеру, передавая кадры его сутнерше в лице собственной матери. Та объяснила наличие этих файлов как дополнительный заработок на черный день, которые она собиралась пустить в даркнет за огромные суммы. Но она поклялась, что еще ничего не опубликовала. Стало ли Бану мерзко? Оттолкнуло ли это от Хенджина? Нет. В нем появилось непреодолимое желание стереть эти годы с памяти омеги любыми путями. Крис любил Хенджина. Подобные вещи укрепили любовь, мешая с этим чувством еще и жалость. Тем более именно этот промежуток жизни Хвана сильно играл на руку эгоистичной стороне Чана. План был придуман быстро. Но для осуществления требовался этот ублюдок. Та часть диалога, где Гисок делал вид, что ничего не понимал и ушел в отрицание пролетела довольно быстро. Мужчина быстро понял, что с Чаном газлайтинг и манипуляции не пройдут и решил действовать по-другому. Чан же не стал вдаваться в подробности. Он сказал лишь самое главное — Киму прийдется стать грушей для битья Минхо. — Может, просто выставить Хенджина шлюшкой? Это должно их разлучить, — предложил встревоженный Гисок, безустанно теребя край своего халата. Его пугал Чан. Именно он взял все самое плохое от отца и матери, которые и без того были не самыми святыми людьми. Холодный. Расчетливый. Хитрый. Крис напоминал змея-искусителя, который пойдет по чьим угодно головам ради достижения поставленной цели. — Минхо в жизни в это не поверит. Я его знаю как свои пять пальцев, поэтому единственное, как можно на него повлиять — вывести на эмоции и разозлить. *** Вход в ресторан скрывали густые заросли красного тростника, которые сложно не заметить на классических улицах Сеула, — за ними обнаруживалась крутая лестница вниз. За тяжелыми портьерами — темные потолки и стены из красного кирпича девятнадцатого века, яркий ковер на полу, приглушенный свет и три этажа, включая цокольный и подземную парковку, полностью построенную для гостей ресторана. Сюда богатейшие гости слетались как мотыльки на свет. Роскошь, пафос, ощущение люкса — вот за чем приезжали в «Аск». Братьям было разрешено пригласить по одному человеку, поэтому Минхо без раздумий привел с собой Хенджина. Чан в принципе именно на это и рассчитывал. С самого начала вечера Крис перекинулся парочкой слов с Хваном, хоть и было тяжело не подходить к нему. Хенджин был одет в шелковый черный пиджак и классические штаны. То, что под верхней одеждой нет ничего, не оставляло отравленный разум Чана в покое. Все должно было вот-вот начаться. Официальная часть открытия прошла быстро. Формально именно братья были владельцами ресторана, но отец сразу предупредил обоих, что первое время бизнес будет вести именно он. Это было слишком похоже на Минхека. Он давал многое, но не давал забыть, что каждый миллиметр подаренного все равно принадлежит ему. Минхо не отходил от истинного ни на шаг. Сначала они держались вдвоем, но затем компания разбавилась Сынмином и Чонином, которые держались почему-то за руки и вели себя как парочка. В принципе это последнее, что интересовало Кристофера. Обстановка была для него напряженной. В один миг он подумал, что Гисок решил смыться, но эти мысли отошли на задний план, когда у Минхо наконец зазвонил телефон. Игра началась. Встревоженный альфа совсем не понимал, какого черта ему звонит Гисок, с которым он ни разу в жизни не общался дольше десяти секунд. Что за срочность? Почему этот человек требует, чтобы Минхо один вышел на подземную парковку? Предчувствие было не самым добрым. Стук от собственных классических туфель отдавался эхом в ушах. Музыка становилась все тише на пути в узком коридоре для персонала. Минхо отвел от себя всякие подозрения перед друзьями, солгав им, что отлучается в уборную. Не хотелось никому портить настроение, поэтому ребята без альфы продолжили уплетать закуски с щедро обставленного фуршета. Наконец Ли дошел до серых массивных дверей, которые оказались заперты изнутри. Щеколда отворилась с характерным звуком, а затем дверь открылась, позволяя альфе оказаться на холодной почти пустой парковке. Гисок стоял, облокотившись на свой пикап, терпеливо дожидаясь Хо. Бывший полицейский неспешно выпрямился, лениво сделал пару шагов, приближаясь к Минхо и остановился в трех метрах. — Что стряслось? Давай быстрее, здесь холодно и я нервничаю, потому что понятия не имею, что может связывать тебя и меня, — уверенно произнес Минхо, скрещивая руки на груди. На альфе была белая классическая рубашка, черный галстук и прямого кроя брюки. Сквозняк, создающийся в туннеле, бил по всему телу яростно и безжалостно. Гисок усмехнулся, молча передавая ему собственный телефон, с заранее открытой галереей фотографий, которые Минхо меньше всего на свете ожидал увидеть. Лицо поменялось мгновенно. Альфа сглотнул, не решаясь листать дальше. Сердце сначала перестало биться, а затем забилось с такой силой, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из крепкой груди. Давление от стресса мгновенно подскочило донельзя высоко. Щеки и уши Ли покраснели, появился звон в ушах, пальцы предательски начали дрожать. — Омега, с которым ты пришел, — Гисок откашлялся. Он точно знал, что нужно говорить и делать, но все равно мешкался. Альфа понимал, что если он сделает хоть что-то не по инструкции Чана, ему придется несладко. Педофилия. Насилие. Все это еще и снималось на камеру. Его либо упекут за решетку, либо Крис его пристрелит и избежит наказание за это благодаря семейству ведущих адвокатов Со Чанбина. Выбора не было совсем и, должно быть, только сейчас Ким понимал весь ужас проделанных поступков. Мальчишка свел его с ума, он не мог контролировать собственные животные инстинкты, но можно было идти другим путем — обратиться к психиатру, лечиться; в конце концов, можно было уехать и начать жизнь с чистого листа в другом месте, ведь финансы позволяли это сделать. Полиция и так была на его хвосте. По подозрению во взятках и коррупции. Сейчас нельзя было хоть как-то рыпаться. Это могло привести к непоправимым последствиям. — Ты… Сколько ему здесь? На этих фотографиях? — голос Ли совсем охрип. Всего по этим вопросам можно было понять, насколько сильно этот альфа любит Хенджина, ведь его не интересовало как, почему, что. Его волновал факт того, что Джинни выглядел совсем мальчишкой, и до дрожи боялся, что его подозрения могут подтвердить. — Четырнадцать, кажется. Может быть, пятнадцать. Я точно не помню. Я имел его с тех времен, когда он был еще совсем пацаненком, знаешь? — Минхо расширил глаза, плотно сжав челюсть до такой степени, что послышался скрежет зубов. Ярость в этот раз заполнила и сердце, и голову, и даже, казалось, пальцы на руках за считанные секунды. Что он несет?! Что он твою мать говорит?! — Ты знал, что в момент проникновения эта шлюшка пищит, как щенок? Я обожал этот звук, когда насиловал его… Все. Крышу сорвало. Состояние аффекта. Физиологически это связывают с внезапно возникшим, но кратковременным эмоциональным состоянием, при котором человек становится неконтролируемым. При аффекте человек частично понимает ситуацию и совершаемые им действия, но практически ими не управляет. Обычно, после этого может быть полная или частичная потеря памяти, поэтому некоторые преступники не могут вспомнить, где взяли оружие, куда наносились удары, где было совершено преступление. Грубо говоря, состояние Минхо исключало вменяемость его личности: альфа совершал импульсивные действия и не отвечал за них. Три секунды, и Минхо сверху превращал лицо полицейского в кашу, испытывая острую потребность забить это животное до смерти. Удары приходились по всей физиономии и, словно этого недостаточно, Минхо приподнял мужчину, несколько раз ударяя затылком об холодный бетонный пол. Не было ничего в голове, кроме кромешной злости, которая вырывалась из каждой клетки тела. — Погоди! Подож…ди! — прохрипел Ким, задыхаясь от крови, и с неподдельной надеждой смотря на серые двери. Не было даже слов. Минхо утробно прорычал, кажется, в глазах лопнули капилляры. Слезы скопились сами собой, оставляя мокрый след на раскрасневшихся щеках. Его Хенджин. Как этот ублюдок мог такое сотворить с его Хенджином? Перед глазами пелена. Минхо не мог остановиться, даже несмотря на стертые кулаки. И он бы не остановился самостоятельно, если бы сзади его кто-то не оттащил от бездыханного тела. — Твою мать, успокойся! — заорал Крис, отрезвляя разум младшего брата. Чан поспешно подошел к лежащему Гисоку, которого невозможно было распознать. Альфа преодолев беспокойство, аккуратно прощупал пульс и замер. Это было не по плану. Совсем. Чана задержал отец. Он немного опоздал, и в его планы абсолютно не входила смерть Гисока. Крис должен был появиться гораздо раньше и предотвратить этот поворот событий. Чан тяжело вытолкнул воздух из легких, медленно перевел ошарашенный взгляд на Хо, чья белоснежная рубашка оказалась вся запятнана в крови. Взгляд был потерян, словно у ребенка. Минхо быстро приходил в себя, с неподдельным ужасом осознавая то, что только что произошло. Голова гудела от произошедшего. Адреналин все еще бушевал в крови, поэтому боль на костяшках пока что не ощущалась. — Он мертв. Чан присел на корточки перед братом, который даже взгляд с трудом мог сфокусировать. Минхо часто дышал и дрожал от холода и гнева одновременно. Руки альфа держал не весу, оглядывая последствия сделанного. Крис быстро сообразил, как можно выбраться из этой ситуации, и вдруг пришел к выводу, что это окажется даже проще, чем тот планировал. Не нужен никакой шантаж, манипуляции или хитрости. Минхо взял и сделал все своими руками. Минхо взял и передал Хенджина своими руками. Эта мысль даже позабавила Чана. — Минхо, послушай меня, — Чан взял брата за руки, имитируя заботу. Впервые в жизни. Это была прямая манипуляция, склонение Минхо к послушанию. — Он мертв и тебя посадят, ты понимаешь это? — Ли не сводил глаз с трупа, все еще не понимая произошедшего. Всего несколько минут назад он был в собственном ресторане, в компании любимого омеги и друзей, планируя завтра улететь в Австралию и строить жизнь с Хенджином в ближайшем будущем, а сейчас сидел на холодном полу в подземной парковке весь в крови. — Я… я не понимаю, Чан, он… — Это не важно. Ты убил его и нам нужно быстро придумать выход из этой ситуации. — А разве он есть? — Минхо впервые чувствовал наличие старшего брата, словно провинившийся ребенок, которого сейчас мог спасти только Крис. Ли сжал ладонь Кристофера еще крепче, заглядывая в медово-карие глаза с такой мольбой о помощи, что Чану даже стало не по себе. — Есть. Я сейчас позвоню Чанбину, он родителям, и мы очень быстро замнем это дело, но с одним условием, — Минхо нахмурился, озадаченно прикусил нижнюю губу. Дрожь все еще крупно пробивала тело, язык заплетался. Это все сплошная путаница! Ли был в сильнейшем шоковом состоянии. — Ты расстаешься с Хенджином и никогда более с ним не сходишься. Истерический смех, который зазвучал абсолютно не к месту, разбавляя гробовую тишину, выдал нездоровое истеричное состояние Хо. — Это ведь твоих рук дело? — спокойнее, чем стоило бы интересуется младший. Озарение настигло болезненно быстро. Он попал в ловушку. Он наступил обеими ногами в подготовленный специально для него капкан. Уму непостижимо. — Если ты про фотографии, нет. Это не моих рук дело. Его мать продавала его с подростковых лет… — Ты трусливая собака, Чан! — Ли оттолкнул от себя брата. Момент осознания застигнул врасплох. Неужели Кристофер действительно способен на подобное? Неужели он настолько грязный человек? Чан окончательно пробил дно. — Он мой истинный! Я не оставлю его. — Плевать мне, будь он хоть трижды твоим истинным. Этот человек будет принадлежать мне, так должно было быть изначально! Слышишь меня? Откажешься — сядешь в тюрьму, вероятнее всего, на пожизненное, а вся подноготная Хенджина вылезет наружу в ходе расследования! Такой ты участи хочешь для него? Вся Корея будет в курсе, что его насиловали не единожды! Минхо схватился за голову, пытаясь закрыть уши, дабы не слышать все слова, вылетающие из уст Криса. Как ни крути, как ни не подходи к этому вопросу, то что сделано было уже сделано. У Минхо не было ни единой возможности пойти обходным путем, потому что, исключая даже его самого, под раздачу попал бы Хенджин, который меньше всего этого заслуживал. Это был худший день в его жизни, исключая день смерти матери, потому что после этого вечера, он отказался от Хенджина и вынужденно улетел в Австралию, оставляя последнюю частицу светлого в жизни в Корее.