Soundtrack Taeimin - Guity
— Что ты натворил? — на выдохе прохрипел Хван, непроизвольно трогая губы длинными пальцами. Поцелуй Минхо всё еще горел на них и, он готов поклясться, будет гореть еще долго. — Ничего вкуснее в жизни не пробовал, — на одном дыхании прерывисто ответил Ли, не сводя темных полных желания глаз, с омеги. Атмосфера в комнате необычайно напряженная. Между двумя взбудораженными парнями буквально нагревался воздух, приятно впивался в ноздри, а затем тепло сгущалось внизу живота, заставляя обоих пылать от желания. — Ты не думал о последствиях, — Хенджин сказал на выдохе, хлюпая покрасневшим после слез носом. Состояние Хвана дошло до своего пика — он еле стоял на ногах. Феромон Минхо, который теперь точно вжился в вены, проникнув в организм через слизистую, сражал наповал. Омега никогда никого так не желал. — Не думал, — согласился, подаваясь вперед, зажав в белоснежных острых зубах нижнюю губу, а затем с характерным пошлым звуком выпустил. — Что ты собираешься делать дальше? — Джинни сглатывает. Он старался игнорировать жар, ощущающийся на губах донельзя ярко. — Возможно, поцеловать тебя еще раз, — Минхо раздражающе серьезен. Сердце омеги предательски пропустило удар. Джинни возмущенно приоткрыл рот, но не нашёл подходящего ответа на сказанную наглость. Ли Минхо сейчас казался по-особенному красивым: помятый, возбужденный, немного растерянный, с горящим взглядом. — Лучше забыть об этом, — как ни странно, именно Джинни старался трезво смотреть на ситуацию, в то время как контролирующий все вокруг Минхо спустил все на самотек. Альфа горько усмехнулся. Понимал, что это невозможно. Точно не теперь. — Думаешь, сможешь забыть? — Хо сжал челюсть практически до скрипа, внимательно всматриваясь в прекрасное лицо перед собой. Он искушал словами, и Хенджину хотелось сдаться прямо здесь и сейчас. Минхо близко, между их лицами нет и десяти сантиметров. — Думаю, я могу попытаться. — Скажи мне уйти, и я уйду, — омега смотрел в горящие глаза с упреком и одновременным вожделением. Наглость — второе имя Ли Минхо, и если альфа был готов сделать второй шаг сразу после первого, Хёнджин абсолютно нет. Паника захлестнула в полной мере, она вызывала возбуждение, вперемешку с диким, необузданным страхом приобрести на одну ночь и тут же потерять истинного. Для Хвана было проще не иметь, чем лишиться совсем. Два противоречивых чувства путали сознание, заставляли идти против принципов. Хенджин никак не мог себе представить подобное завершение вечера. — Хён… — Не зови меня так, Хенджин. — Это была ошибка… — Самая удачная ошибка на свете. — Прекрати! — сорвался Джинни, испепеляя голодным взглядом своего альфу. Ему больно это слышать. — Ты манипулируешь! Без зазрения совести манипулируешь! — Если мне придется манипулировать, чтобы удержать тебя, я это сделаю, — Ли схватил за локоть, пододвигая омегу ближе. Пульс отдавал в уши, Джинни задыхался от одного хриплого, тихого шепота где-то в районе шеи, слишком близко к чувствительной артерии. — И буду делать так всегда, — договорил, заставляя чуть ли ни хныкать от сказанного. Нет. Нельзя. Надо остановиться. Джисон. У него есть Джисон. Трудно иметь желание и ограничивать себя, но Хенджину это удавалось, хоть и из последних сил. — Спокойной ночи, хён, — не думая, бросил Джинни и отвернулся, чтобы окончательно завершить диалог и отойти, но даже не подозревал, какую реакцию вызывал. Выстрелило. Пуля застряла где-то в районе груди, задевая то, что Хо тщательно скрывал — чувства. Минхо крепко схватился за локоть, резко развернул податливое, сверхчувствительное нежное тело обратно, грубо впился в приторно-сладкие губы. Ярость отодвинула назад все остальные чувства, оставляя и приумножая лишь одно — ненасытность. Влажно. Горячо. Чертовски жадно. Полные губы Хенджина издали вымученный стон, а затем приоткрылись, впуская язык Минхо в рот. Бешено. Быстро. Бесцеремонно. Ли схватился за худые бедра, приподнял Хенджина, заставляя парня обвить талию длинными ногами. Хван запрокинул голову назад, не разрывая поцелуй, шумно втянул воздух через нос. Минхо не составило никакого труда распознать удовольствие в этом судорожном вздохе. Альфа не мог не воспользоваться моментом. По-свойски сильно сжал упругие круглые ягодицы до синяков. Напряжение внизу живота росло в геометрической прогрессии. Минхо двинулся к столу, в животной страсти прокусил мягкую губу Хенджина, ощущая яркий, приятный привкус клубники на языке, подсадил самое желанное на свете тело. Оторвался всего на секунду, чтобы посмотреть. Потрясающе. Омежьи глаза затуманены, Хенджин инстинктивно облизнул нижнюю раненную губу. От переполняющих ощущений щеки покраснели, капелька пота стекла с волос на лоб. В следующее мгновение Хван сам схватила за майку альфы, притягивая собственную погибель обратно. Минхо ответил на поцелуй почти сразу, перехватил инициативу, не уступая лидерство и контроль абсолютно ни в чем. Хван сдался. Он повержен Минхо. Альфа улыбнулся краем губ, младший почувствовал и захотел врезать по самодовольному лицу. Ли приятно поразила жадность Хенджина, он спустился на лебединую белоснежную шею, осыпая в порыве страсти короткими поцелуями. Облизнул каждый миллиметр, оставляя свои багровые следы, о которых оба обязательно пожалеют утром. Минхо, который всегда презирал животное начало, неожиданно почувствовал смертельную тягу поставить метку. — Сладкий, — сбивчиво и томно шепнул, вызывая у омеги такой неожиданно громкий стон, что, возможно, это услышали в комнате напротив. — Тш-ш, нам нужно быть тихими. Ладонь Минхо пробралась между ног, нащупывая очевидное возбуждение, и это заставило омегу закатить глаза от удовольствия. — Блять, — судорожно вырвалось у альфы, когда Хенджин неосознанно толкнулся навстречу, имитируя трение. Нескрываемое желание окончательно свело Минхо с ума, заставляя внутреннего демона выйти наружу, выпуская колючие длинные когти. Чтобы воплотить все, даже самые темные, фантазии. Мнимая сдержанность Хенджина рассыпалась на части. Это принесло очередную волну безудержного кайфа. Минхо вдруг осознал, что уже не сможет без этого жить. Жить без власти над Хенджином. Одним движением, резко, но аккуратно, развернул Хенджина к себе спиной, заставляя его прогнуться и лечь на холодный стол животом. Омега дернулся, но выгнулся настолько искусно и по-блядски, что Минхо застыл, не в силах отвести глаз. Вид открылся сногсшибательный, даже в одежде. Аромат возбуждения истинного врезался в нос, заставляя облизнуться от повышенного аппетита. — Я не обещаю быть нежным, — шепнул практически в ухо. — Но я обещаю, что тебе понравится. — Просто вставь уже! — последний выстрел прямо в мозг, и этого хватило, чтобы он полностью отключился. Контраст Хёнджина вызывал мурашки. То, какой он невинный в обычные дни, и то, как он вел себя сейчас, меняло отношение к нему кардинально. Минхо хотелось заботиться, прижиматься и нежно обнимать, но в момент долгожданной близости Ли не был готов осторожничать и сдерживаться. Хёнджин — ходячий фетиш Минхо. Его невозможно не хотеть. — Тогда терпи, — рваным движением штаны вместе с нижним бельем стащили с тонких бедер. Член Минхо настолько напряжен, что боль доставляло даже малейшее трение о мягкую ткань домашних штанов. Сейчас в голове не было ничего разумного, адекватного, хотя бы рационального. Есть варварская тяга, всё это время наполнявшаяся ревностью, раздражением и желанием просто иметь. Минхо никогда не был ревнивым. Хёнджин всегда являлся исключением из правил. Омега начал дрожать, ощущая твердую головку у входа. Крышу сорвало окончательно, когда Хо просто водил членом, лаская дырку, размазывая естественную смазку, но намеренно не спешил вводить. Дразнил. Не задворках сознания Джинни мелькнула мысль о том, насколько это неправильно и аморально, но гормоны и инстинкты взяли верх, поэтому вместо протеста у омеги вырвалось: — Пожалуйста, быстрее! Хенджин не испытывал возбуждения в полном смысле этого слова. Он никогда не желал близости, не хотел, чтобы к нему прикасались или ласкали, не получал удовольствия и не искал его. Ли действительно являлся первым во всём. — Нетерпеливый, — усмехнулся альфа. — Как тебе можно отказать? — без предупреждения толкнулся внутрь. Хван изогнулся, выкрикнул что-то нечленораздельное. Неясный короткий звук, и омега сам себе закрыл рот ладонью. — Боже… — Минхо сходил с ума от подобной близости. В груди все полыхало и горело синем пламенем; всевозможные чувства смешались между собой, заставляя задыхаться от собственной ненасытности. Чувствительный орган ощущал каждую стеночку Хвана, но альфа не двигался. Не потому что не хочет, а потому что не может. Внутри омеги горячо, мокро, просто невообразимо хорошо, но слишком тесно. — Пожалуйста, расслабься немного… Я… Я… не могу пошевелиться, — как в бреду шептал Ли, заботливо поглаживая гладкую спину Хенджина. Младшего крупно трясло, ноги еле держали разрушенное диким напором тело. Ощущение заполненности было настолько невозможным, что Хенджину в один момент начало казаться, что Минхо разорвет его. Альфа, понимая, что расслабиться Хёнджин самостоятельно не в силах, засунул свободную руку под стол, нащупывая твердую горячую плоть, начал вести медленно вверх-вниз. — Ах, Минхо! — слезы скопились в уголках глаз. Хёнджину так больно, но Хёнджину так хорошо. Омега ухватился обеими руками за твердую поверхность, практически до треска сжал. Член внутри дернулся при произношении имени, которое до мозга костей впилось в нутро омеги. — Ты незаконно узкий, знаешь это? — как только Хёнджин немного расслабился, Хо начал двигаться в медленном темпе. Минхо был как будто в состоянии аффекта. Крепкие ладони сжимали ягодицы, беспорядочно переходя на бедра. Он готов выбивать эти стоны каждое утро, день и вечер. Каждый понедельник, вторник, среду, каждый ебанный день и, особенно, праздник. Форма, которую прямо в эту секунду приняла новая страсть Ли, не имеет ничего общего с тем, что он когда-либо ранее испытывал. Нет, Минхо всегда любил секс, но получение оргазма было лишь физическим результатом. Сейчас не было желания побыстрее закончить. Хотелось не заканчивать это никогда, потому что каждое прикосновение, каждый вдох и стон — то, что заставляло чувствовать себя живым. — Еще… — шептал обессиленный Хёнджин, и Ли закрыл глаза, потому что картина перед ним приближала разрядку. Хван двинулся в такт. Ритмичные движения Минхо не ощущались как те «вторжения», что Джинни испытывал раньше. — Мой, — неожиданно вырвалось у Минхо. Руки сжали тонкую, практически прозрачную кожу на бедрах, терзая их тягуче-приятной грубостью. Ли необходимо это признание. Толчки были резкими от животного темпа. Хёнджина распирали эмоции, омега уже рыдал практически в голос от долгожданного чувства насыщения. — Умоляю, не останавливайся, Минхо! — альфа слышал обреченный плач, слегка наращивал темп, насаживая худощавую фигуру все глубже. Пятерней Минхо зарылся в мокрые от пота волосы, притягивая туловище ближе. — Скажи, — требовал, выцеловывая изящную шею. Минхо чувствовал, как собственный организм горит от желания поставить метку на упругой фарфоровой коже, но из последних сил боролся с этим порывом. — Твой, — задыхаясь, но без тени сомнений и уверенно. Эти слова стали последней каплей, потому что после у альфы снесло крышу. Непонятно, на чем держались оба, чтобы не сойти с ума от происходящего. Хёнджин признал себя омегой Минхо. Минхо обозначил права. Где-то в комнате альфы разрывался телефон от звонков того, чье сердце будет разорвано на части. Джисон словно чуял. Где-то в другом конце коридора не так давно уснул тот, кто от влюбленности в Хенджина готов был убивать. Чан даже не подозревал. — Нет, не выходи! Только не выходи! — молил омега, чувствуя, как Хо приближается к концу, и, наверное, это еще одна огромная разница между обычным сексом и сексом с истинным. Сцепка, которая жизненно необходима Хвану сейчас, являлась точкой невозврата, и Ли мешкался. Омега, так и не дождавшись ответа, закончил первый, и так ярко, что не выдержав фонтан новых ощущений, обмяк прямо в руках. Ли кончил практически следом, успев вытащить, до крови прикусывая нижнюю губу, с целью заглушить полный ошеломляющего удовольствия, самый громкий за всю его жизнь, стон. Хёнджин на дрожащих ногах привстал, обернулся, пытаясь что-то сказать, но голова закружилась, и омега начал терять равновесие, засыпая. — Тихо-тихо, — Хо тут же подхватил на руки и крепко прижал. На то, чтобы прийти в себя, ушло несколько минут. Все тело альфы в поту, волосы растрёпаны, дыхание все еще сбито. По-хорошему нужно было бы сходить в душ, и там же обмыть омегу, но неожиданный прилив заботы не позволил будить Хёнджина. Минхо аккуратно положил измученное тело на кровать на живот. Ватными ногами пошел в ванную за салфетками, вытер семя с белоснежной кожи, заботливо накрыл пушистым одеялом и навис над спящим Хенджином. — Ты не представляешь, какой ты красивый прямо сейчас, — сказал негромко, легко перебирая непослушные пряди, налипшие ко лбу. — А я не представляю, откуда ты такой, правда, — ангельское лицо настолько манило красотой, что Минхо действительно задумался над тем, что во всей Вселенной нет никого, кто мог бы хотя бы сравниться. Ли не сдержался, провел подушечками пальцев по мягким щекам, стирая следы слез. Приблизился, впервые нежно и трепетно целуя опухшие, покрасневшие губы, мокро зализал каждую ранку, словно на прощание, а затем схватил одну единственную вещь прежде, чем выйти — кофту Криса.***
Сынмин стучал пальцами по столу, недовольно сжимая челюсть. Смотрел прямо на человека напротив, пытаясь понять по выражению лица, что конкретно думать касательно всей ситуации. Пять утра, кухня, они вдвоем за столом, тишина. — Я хочу острый рамён с креветками с ресторана на набережной, и не собираюсь больше ничего есть, — Чонин повел носом, упрямо складывая руки на поясе. Ким фыркнул, устало откидываясь на спинку стула. Прикрыл глаза, тяжело вздыхая. Йенни пришел к нему в комнату пару часов назад, с жалобой на то, что с комнаты Хёнджина исходят странные звуки. Сынмин сначала испугался, мысли разбегались от догадок, но правда оказалась куда более… удивляющей. — И что же нам делать? В Корею плыть на лодке? — Мин не мог сдержать раздражения, но старался отвечать без грубости. Просто ему хотелось пойти поспать, но этот капризный ребенок с двух часов ночи только и делал, что играл на нервах, шантажируя тем, что обидится, если Сынмин пойдет спать, оставив его одного с травмой на всю жизнь. — Можем купить хотя бы колу с ванилью? Тут есть комбини. — У нас стоит обычная в холодильнике. — А я не хочу обычную. — Чонин! — Ким, не выдерживая, встал со стула. Надоело. Обошел стол, подходя к омеге, неспешно наклоняясь. — На местном рынке есть забегаловка корейской кухни, я обещаю… — Хочу сейчас! — Я обещаю! — перебил младшего. — Обещаю, что завтра отведу тебя туда. Хочешь, закажем всё блядское меню? Но я умоляю, — Мин придвинулся достаточно близко, чтобы сердце омеги застучало быстрее. — Дай мне поспать. Ким кратко кивнул, принимая его молчание за согласие, собираясь наконец вернуться в свою обитель, как услышал: — А за меня ты бы тоже не побоялся отхватить? — спина альфы выпрямилась. Мин соврет, если скажет, что не ждал этого вопроса с того самого дня. Игры, в которые играл мелкий Бан, альфа знал уже наизусть. — Почему ты всегда сравниваешь себя с другими? — аккуратное лицо омеги напряжено. Чонину надоело привлекать внимание к себе таким образом, правда, но альтернатив парень не видел. — Пойдем спать. Они явно закончили, — мягко проговорил Ким, поднимаясь по ступенькам на верхний этаж. Чонин в замешательстве поплелся следом. *** В семь утра из всей компании встали только Чан и Чанбин, которые решили начать день с хорошего — с пробежки по району. Альфы в принципе часто друг с другом тренировались. С его тяжелым характером, Со являлся единственным близким человеком. Именно во время тренировок, они переходили на откровения, разделяя друг с другом все произошедшее за последнее время: мысли, ценности, планы, и всё, что скопилось на душе. — Я не знаю, Бин. Просто он единственный, кого я хочу больше обнять, чем трахнуть, — Чан открыл бутылку воды, присаживаясь на деревянную лавочку. Друзья расположились недалеко от берега, одевшись достаточно тепло, чтобы выдержать утреннюю суровую погоду Инэ. — А он? Он сам проявляется как-либо? Вы ведь гуляли вчера? — Блять, он такой нежный, Со. Боюсь даже дотронуться, я никого слаще не встречал. Теряюсь, как подросток от улыбки… Не могу, меня распирает при одном виде! Клянусь, я бы весь мир к его ногам положил, если бы он только намекнул на это, — Хёнджин засел в голове, возможно, самого эксцентричного альфы Кореи, сам того не подозревая. Крис никогда не был романтиком, но этот омега застрял в мыслях, никак не желая выбираться. Улыбка, звонкий смех, родинка под глазом, губы, особенно нижняя, которая немного полнее, безупречная фигура перевернутого треугольника, тонкая изящная талия и самые прекрасные шелковистые волосы. Бан еле совладал с собой. — Он, кажется, неинтересен Минхо. Не заиграйся, Чан, он еще совсем малыш, — Чанбин не осуждал и не восхищался. Альфа просто перечислил ряд фактов. — Изначально я нацелился на него только потому, что Минхо реагировал странно, а сейчас мне все равно. Просто хочу его себе, во всех смыслах, — глоток воды немного остудил внутренний жар Бана, но не было ничего, что утолит его аппетит полностью. Крис уже заигрался настолько, что Хван постепенно, но верно, становился единственным, от кого альфа получал невероятные эмоции и эйфорию. Вчерашняя прогулка допоздна расставила все точки над i. Чан не мог насытиться обществом Хёнджина. Казалось, что он единственное в мире существо, которое не надоело ему спустя пару часов после знакомства. Хёнджину не нужны были его деньги, не интересовала власть, он бесцеремонно копнул куда глубже — в самую душу. Хвану были интересны его переживания, о чем Крис думает, забавные истории, плохие моменты… Хёнджин с упованием слушал любой рассказ, иногда проникаясь семейной ситуацией, или хохоча во весь голос, например, от школьных воспоминаний. Бан нашел в этом парне всё, чего был лишен всю жизнь. В один момент он даже смог убедить Чана помириться с Минхо. Джинни, ни о чем не догадываясь, заверил Чана, что младший брат не собирается отбирать то, что ему дорого. Разъяснил, что в ситуации с матерью не виноват никто, что Хо пойдет навстречу, если старший сделает первый шаг, и Крис поверил. С трудом, но поверил. Лучшими друзьями или товарищами им не стать никогда, но Бан начал раздумывать над тем, чтобы проработать хотя бы взаимоуважение. Окрыленный, счастливый альфа, освежившийся после пробежки, оживленно направлялся в душ с дурацкой улыбкой на лице, когда в коридоре наткнулся на Ли. Братья остановились друг напротив друга. Первое, что показалось странным Чану — запах. Второе — царапины на шее и, наконец, третье — вещь в руках. — Это, кажется, твоё, — не поведя бровью Минхо протянул помятую кофту, с интересом склоняя голову вбок. — Не думаю, что ему это может понадобиться хотя бы еще раз, — договорил, молниеносно заставляя Криса миллиард раз пожалеть о том, что он мог даже подумывать о мире между ними. Хо кинул одежду чуть ли не в лицо. — И, бога ради, позвони отцу. Он мне мозги вдоль и поперек вынес этим рестораном, — потребовал напоследок, когда уже скрылся из виду. Кристофер, кажется, перестал дышать. Впервые в жизни он поражен наповал. Минхо пропах клубничным ароматом. Альфа понял все сразу, но не смог даже подобрать слов, потому что ярость, которая начала бурлить в нем, парализовала все тело, с концами похоронив брата в сердце. Чан его уничтожит, чего бы это ни стоило. Чан разорвет на части, лишит всего, что хотя бы немного проливало каплю света в убогую жизнь Минхо. И начнет он с Хёнджина.