Guilty

Хенджин лихорадочно смотрел на экран смартфона. Раннее утро. Холодно, за окном туман и изморозь. Ветер дул сильно, качая деревья и лодки на берегу. Снова звонил незнакомый номер, и снова приносящее боль осознание лезло в голову. Она гудела не от похмелья и даже не от ощущения Минхо, спокойно спящего за стеной. Голова гудела от усталости и беспокойства, от тревоги и собственной слабости. Хотелось выкинуть и затопить устройство в реке прямо за окном. Затем прыгнуть вслед и утопиться самому, ведь это было бы иронично. — Айрин? — Сынмин серьезен. После сна сразу пришел в комнату, чтобы проверить друга, который вчера немного перебрал. Он недолгое время наблюдал за своеобразным трансом Хвана, который безжизненно завис, залипая в одной точке в стене из-за неожиданной вибрации. — Да, — Хенджин выдавил улыбку. Приятно, что альфа запомнил. Хван никогда не называл ее мамой и не любил, когда другие так говорят. Только по имени. Сынмин подошел к кровати и осторожно сел на край. Хенджин внимательно его изучал. Альфа красивый. Немного заспанный, в своей черной шелковой пижаме. — Знаешь, если бы я мог убить человека, это без сомнений была бы она. Потом это был бы вчерашний мудак в кафе, — омега тихо хихикнул, пододвинулся ближе к краю кровати, обнимая Кима сзади. Он любил Сынмина. Как брата, как друга и немного даже как родителя, больше всего на свете. Возможно, Сынмин единственный, кого он в принципе любил. Этот парень заменил всех и вся, и если нужно было пожертвовать собой ради него, он сделал бы это без раздумий. Поэтому и испугался тогда. Минни могли навредить. — Кого еще? — подбородок омеги лёг на правое плечо, Хенджин спокойно вдохнул самый успокаивающий аромат на свете — фиалок. Цветочный, еле уловимый, но безумно приятный и свежий. Сынмин одной рукой накрыл обнимающую ладонь, осторожно поглаживая пальцем нежную бархатную кожу. — Всех тех ублюдков, что обижали тебя, — тихо ответил альфа, сильно сжимая челюсть до скрипа. Ахиллесова пята Хенджина. Он ненавидел этот период жизни. — Сынмин, это было давно. Не хочу вспоминать об этом. — Какая разница? Эта тварь должна быть наказана. Она даже сейчас звонит лишь потому, что у нее время поджимает, — Ким повернулся к омеге. Злился, но при виде расстроенной мордашки негатив отошёл. Ким заботливо сжал руку. Как Джинни может оставаться таким чутким и добрым, пройдя через этот адский замес? Сколько раз Сынмин хотел уничтожить Айрин, но Хенджин не давал это сделать? Альфа был готов задушить эту мразь подушкой каждый раз, когда оставался на ночевку, пока она мирно сопела на кровати. Только после того, как Хван сбежал и снял квартиру на другом конце Сеула, Ким немного успокоился. — Это в прошлом. Пожалуйста, не хочу, чтобы кто-то услышал, — Хван сглотнул, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Сынмин тяжело выдохнул воздух из легких, медленно наклонился к самому прелестному человеку в своей жизни. — Не надо стыдиться себя. Ты не виноват абсолютно ни в чем, — внимательно смотрел прямо в глаза. Коричневые и до неприличия глубокие. — Понял? Ты лучший, не позволяй ее зверству терзать свой разум, — указательным пальцем аккуратно тыкнул в висок Хенджина. — Ты когда перестанешь принимать таблетки? — Я не… — Не ври мне. Я знаю, что ты их купил незаконно и не по выписке врача, твой курс закончился два месяца назад. Зачем ты продолжаешь травиться этой дрянью? — Хван ненавидел, когда его отчитывают за те вещи, которые от него не зависят. У него не было выбора. Хенджин и подавители давным-давно стали единым целым. — Я рядом, тебе никто не навредит, слышишь? Если даже не я: Чан, Минхо, Чанбин… Каждый из них голову оторвет за тебя, Хвани. Ты теперь один из нас, и ты губишь свое здоровье. Практически не кушаешь, я знаю, что ты блюешь после каждого приема пищи. Подавители отбивают аппетит и пагубно влияют на желудок. Пожалуйста, дай мне их, — Хенджин растерянно и отрицательно помахал головой. Он не сможет. Самые отвратительные воспоминания в жизни, ненавистные поцелуи, раздевающие взгляды и грубые, жестокие прикосновения… Всё было связано с его запахом. Слащавая, слишком симпатичная мордашка в тандеме со сладким, клубничным ароматом — худшее наказание для омеги. Потому что не было альфы, который мог бы от этого отказаться. Даже при большом желании. От первого Хёнджин не смог избавиться, поэтому исключил второе. Свой безупречный запах. Айрин, как назло, была той, кто пошел бы на всё ради своих амбиций. Меркантильная, до ужаса жадная, беспринципная и показушная. Ей нужны были роскошь, признание и пропуск в светскую жизнь. Это то, чем она жила. И она нашла тропинку, ведущую по тернистому пути. Нежеланная беременность принесла ей живой инструмент для воплощения разбитых мечт. У нее родился невозможной красоты омега. Айрин познала за недолгую жизнь искусство витья из сильного пола любые веревки. Как на них давить и, самое главное, что им предложить, чтобы они стали самыми послушными, податливыми и щедрыми. Раньше подобными трюками пользовалась она сама, но спустя время единственной разменной монетой женщины стал прекрасный, как принц, сын. — Хенджин, пожалуйста, доверься. Хотя бы до конца отпуска не принимай их, если не понравится, по приезде пойдем к врачу. Вместе. Хорошо? — омега болезненно поморщился, встал, нехотя подошел к рюкзаку. Стопка лекарств в потайном кармашке даже не помещалась в одну ладонь. Разных цветов и размеров таблетки оказались в руках Сынмина, и тот счастливо и благодарно улыбнулся. — Что у тебя с Чаном? — Ничего, мне просто с ним спокойно. — А с Минхо? — Ким спросил практически у выхода из комнаты. — А Минхо в отношениях, — Сынмин понял ответ без лишних слов именно так, как надо. Немного завис на пороге, пытаясь уложить информацию в голове, затем коротко кивнул, закрывая за собой дверь. Вот это новость.

***

После той ночи во дворике началась стадия, которой Минхо не мог дать названия. Были симптомы неизвестной неизлечимой болезни. Если раннее Ли страдал от сексуального возбуждения, то сейчас ситуация ухудшалась в разы с каждым днем. Хенджин пробирался в самые вены, словно вирус, поражающий мозг и сердце, каждый клапан и желудочек. Какую подлую шутку сыграла природа, подкинув ему истинного. И словно недостаточно смешно — настолько прекрасного. Лицо ангела, губы, глаза… Минхо начинал погибать. Надо было срочно поговорить с Ханом. Одна из тех немногих ночей, когда Ли остался в трезвом рассудке благодаря отсутствию Хенджина в доме. Кажется, он и Чан поехали за продуктами. Кажется, Минхо старался не злиться на их долгое отсутствие. Пока шел гудок, Ли автоматом задумался, что можно делать в магазине второй час. Нет, серьезно, если они шли не за продуктами, зачем надо было врать? Это выводит из себя. Почему именно с Крисом? Какого черта Сынмин не пошел с ними? Где. Твою мать. Хенджин? — Привет, — мягкий, нежный голос с приятной хрипотцой донёсся с динамиков, и Хо расслабленно выдохнул. В Австралии сейчас был вечер, в то время, как в Японии шла глубокая ночь. Волосы Хана немного отросли, делая привлекательное лицо еще более симпатичным. Единственное, на чем задержалось внимание альфы. — Как учеба? — Минхо не был фанатом переписок, Джисон к этому почти сразу привык. Они созванивались примерно раз в пару дней, и этот недолгий разговор был для Минхо своеобразным ромашковым чаем — успокаивающим и теплым. — Всё хорошо, — омега обратил внимание на странный тон, уставшее лицо и потухший взгляд старшего. Но при этом изящная челюсть Минхо напряжена до предела. Это вызвало недоумение. — Ты в порядке? — Да, Япония встречает с распростертыми объятиями, — усмехнулся. Где-то посередине груди начало неприятно покалывать. Что там Хо хотел проверить? Уйдет ли в пятки его сердце при виде Джисона, как это происходило последнее время? Нет. Ли не испытал ничего кроме нервозности. И это, твою мать, злило еще больше. — Минхо, я знаю, когда тебя что-то тревожит, — чувства к Хану определенно были, но они крайне отличались. Альфа тяжело вдохнул, поджимая губы в тонкую полоску. Он никогда не врал Сони, тяжело это делать и сейчас. — Расскажи, что-то случилось? — если бы не долбанная истинность, у Минхо и Хана сложились бы самые здоровые на свете отношения. У Хана всегда было преимущество над остальными омегами — изначально он был другом, благодаря чему получал дополнительную порцию доверия. Хо завис на несколько секунд. Внутри шла ожесточенная борьба. Его хорошая сторона умоляла рассказать всё как есть, а плохая настойчиво запрещала. Или наоборот. Непонятно, кого больше защищал Минхо: себя, Хенджина или Джисона. Кстати о Хенджине. Он до сих пор не вернулся. — Есть один омега, — охрипший голос начал совсем тихо, и пульс Хани мгновенно участился. То, чего он боялся больше всего на свете — диалог, начавшийся с этих слов. Минхо осторожничал, смотрел на реакцию, пытался прощупать почву. Ли не верил, что действительно собирался это сказать. — Друг Сынмина, помнишь, я говорил, что он берет с собой кое-кого? — Помню. — У меня… — блять, как это вообще можно озвучить? — У меня есть к нему интерес, — молчание. Долгое, муторное, давящее. Джисон хмурился, его альфа всегда был предельно честен, но иногда это сбивало с ног и ощущалось вроде удара под дых. Минхо стучал пальцами по деревянному столу, терпеливо дожидаясь реакции. Это определенно самая неловкая ситуация и самый тяжелый разговор для обоих. — Минхо, это нормально, — Джисон переживал, это слышно по дрожащим окончаниям слов. Но то, что он ответил, заставило обычно ледяного Ли ахнуть. — Я далеко, а ты альфа. Конечно, тебе хочется близости, и я был бы эгоистом, если бы посмел тебя осудить. — Хан… — Погоди, — Ли был готов на всё, чтобы он не продолжал. Потому что если Джисон продолжит, тормозов не останется. Его перестанет что-либо сдерживать. Хан подпишет приговор самому себе, и самое страшное то, что Минхо не станет переубеждать. — Это нормально, если у тебя будет секс с кем-то другим. Я прекрасно понимал, когда уезжал на другой континент, — Хан ничего не понимал, к сожалению. В его голове выстроившаяся картина даже близко не походила на реальную. Минхо никогда не признается, что желание не только сексуального характера, и с каждым днем оно разрасталось, как амброзия летом. В этом он точно убедился после вчерашнего диалога. Как же ему хотелось поцеловать… Воспоминания заставили гореть заживо. И лишь укол совести при виде раздосадованного родного омеги заставил остаться в жестокой реальности, не уползая в собственные приторно-сладкие фантазии. — Хан, ты слышишь себя? — альфа скалился, отодвигаясь от экрана. Это последняя попытка заставить омегу взять свои слова обратно. Потому что страх привязанности к истинному перерос в животное притяжение к нему. — Да. Я благодарен, что ты признался. Я знаю, что ты не зайдешь дальше секса, поэтому меня не тревожит это, — Джисон старался звучать правдоподобно. Если бы он только знал, какой ящик Пандоры только что открыл своим разрешением, никогда бы и не подумал произнести эти слова. Потому что Хан еще не раз пожалеет о содеянном. Когда человек еле-еле держался, нельзя его подталкивать. *** Когда Минхо почувствовал очередную невыносимую тягу прикоснуться к Хенджину, было раннее утро. Альфа, как обычно, проснулся раньше остальных и поплёлся готовить завтрак, застав на кухне полусонного омегу, пытающегося благополучно сжечь весь дом к чертям собачьим. Длинные темные волосы были растрепаны, на омеге черные пижамные штаны и самая обычная футболка бежевого цвета. Хван сосредоточенно пытался перевернуть омлет, покрывшийся черной коркой уже даже сверху. — Что ты делаешь? — Минхо усмехнулся, подходя ближе, а омега вздрогнул от неожиданности. — Доброе утро, — пробубнил Хван, губы все еще опухшие после сна. — Я такой голодный, хён. Очень хочу кушать, — блять. Каждое слово заставляло гореть от наваждения. Почему даже самые обычные фразы звучали так сладко с его уст? Минхо вздрогнул, обошел кухонную тумбу, встал донельзя близко, сзади. Хенджин моментально выпрямил спину, замерев от грубого вторжения в личное пространство. — Ты добавлял масло? — прямо через него Хо потянулся к сковородке, и Хван мог поклясться, что сейчас упадает в обморок. Омега шумно сглотнул, наблюдая за рукой, которая убирала почерневшую посуду с плиты. — Хенджин, — шепот прямо в ухо и всё, Хенджин закончился. Его нет. Ладони лихорадочно дрожали и потели, щеки залились алой краской. Свежее дыхание Хо, отдающее зубной пастой с ментолом, щекотало шею, и Хван сгорал от желания сдаться здесь и сейчас. Разве это справедливо? Джинни держался, не выдал себя ни в чем, чтобы сейчас так позорно расплыться, словно лужа. — Хочешь, чтобы я так готовил? Или подвинешься? — до омеги смысл сказанных слов дошел не сразу, а когда дошел, Хван слишком резко развернулся, натыкаясь на кошачье лицо прямо перед своим. Теперь замерли оба. Глубокий тяжелый взгляд альфы прошелся по всему лицу, и Хван был готов поклясться, что остановился на губах. — Прости, — Хёнджин от нервов прикусил щеки изнутри, кажется, до крови и вырвался из лап собственного чудовища, которое для него страшнее и опаснее того, о ком пишут в книгах. Следующая странная стычка произошла в ванной комнате. Хенджин просто ворвался туда, пока Минхо обвязывал махровое полотенце вокруг бедер. С извинениями и краснеющим лицом омега выбежал обратно мгновенно. Ли неподвижно стоял на месте долгое время, затем развернулся, посмотрел на свое отражение, предварительно протерев вспотевшее зеркало. Тяжелый выдох. Прикрыл глаза. Уже с трудом выходит сдерживать животную страсть. Больше всего на свете хотелось отмотать время, преградить омеге путь и нагнуть его прямо здесь.

***

Дни шли. В принципе, всё шло по запланированному изначально плану тура. Большие экскурсионные паромы совершали петлю вокруг залива. Кроме того, в деревушке были небольшие морские такси, управляемые местными рыбаками. Чан договорился с ними, что после завершения круга друзья остановятся где-нибудь на берегу порыбачить. Пятый день прошел весело. Хенджин, словно по наваждению, с самого начала дня не отходил от Минхо. Внутренний котенок чувствовал себя в безопасности только с истинным. Крис раздражался и злился, но не выдал себя ничем. Этот омега все равно будет принадлежать ему. После завершения морского путешествия единогласно было решено сходить в ближайший магазин, чтобы купить недостающих продуктов для готовки. Путь туда занял не так много времени, но достаточно, чтобы Хван на обратном пути в конец вымотался. — Ты в порядке? — Чан обратился к Хенджину, который остановился, ковыряя свои кроссовки пальцами. — Кажется, натер ноги, — пробубнил омега, протаптываясь на месте. Минхо ушел вперед, бурно обсуждая с Чанбином и Феликсом тему рыболовства. Позади остались Чонин, Сынмин, Хван и Крис. — Залезай, — Бан пригнулся перед омегой. Чонин и Сынмин с большим интересом наблюдали за происходящим, Крис впервые себя вел как джентельмен при друзьях. Он ведь буквально чуть ли не на колени сел. — Нет, ты чего? Это будет глупо, — Хенджин улыбался во все тридцать два, смотрел прямо в глаза, заставляя железное сердце парня перед собой стучать чаще. Альфа смог застать момент отсутствия Минхо вполне удачно. — Ничего глупого, ты не сможешь ходить если натрешь их до крови, — Чан хлопнул себя по плечам, Джинни с ребяческой улыбкой согласился и полез на спину. Чонину при виде этой картины стало невыносимо тепло и даже чуть-чуть завидно. — Я тоже, кажется, натер… — Иди давай! — Ким в голос засмеялся над очередной неудачной попыткой флирта младшего. На заднем дворике дома был разведен огонь. Под веселый хохот и музыку на гитаре, которую исполнял Чанбин, Минхо пожарил улов в виде трех крупных рыб на углях, и Хенджин готов поклясться, что ничего вкуснее в жизни не ел. Инэ — это не только рыбацкие дома Фуная, здесь есть чем заняться и что посмотреть. На шестой день было принято решение посетить храм Урасима, который тесно связан с знаменитой японской биографией Урасима Таро. Во время экскурсии Хенджин впервые приобнял альфу сзади, свалив этот порыв на сильное впечатление архитектурой (ведь сам омега учился на архитектурном). Минхо замер, но не ответил и не оттолкнул. Внутри разбушевался океан из смеси всевозможных чувств и эмоций. Альфа мечтал продлить это мгновение. Пообедать компания решила прямо на берегу моря, отведав сезонной местной рыбы. Здесь совсем немного магазинов и ресторанов. Седьмой день отвели походам по магазинам обычной пешей прогулкой. Крис попросил ребят не ждать их с Хенджином, потому что они ушли в абсолютно другую сторону, определенно сильно взбесив этим Минхо. Чонин и Сынмин также поплелись в магазин сувениров, оставив Ли вместе с Чанбином и Феликсом, которые благородно предложили зайти перекусить где-нибудь втроём. К одиннадцатому часу дома были почти все. Кроме Бан Чана и Хвана. Уставшие, но счастливые и довольные, расселись в гостиной поиграть в уно. Минхо, немного выпив, отказался, направившись в спальню. К двенадцатому часу все ребята стали расходиться по комнатам. На вопрос Минхо, где Хенджин и Крис, Сынмин безразлично отмахнулся, заявив, что понятия не имеет. Ли, прикусив щеки изнутри, направился в душ, громко хлопнув дверью за собой.

***

Два часа ночи, и в нос назойливо бил посторонний запах за стеной. Запах Бан Чана. Минхо долго терпел, старался уснуть, не обращая внимания. Ходил кругами, поотжимался, открыл нараспашку окна, даже закурил. Но по итогу даже не заметил, как оказался в комнате Хенджина. С него хватит. Семь долгих блядских дней, казалось бы, это не так долго. Но это шестьсот тысяч восемьсот секунд, наполненные ревностью, сомнениями и мыслями о Хван Хенджине, лишенные сна и спокойствия. Весь мир перевернулся с ног на голову, альфа не узнавал себя. Минхо устал догадываться, размышлять и думать. Он вымотан собственной выдержкой. Впервые за эти дни альфа не выдержал и решил пойти ва-банк. Омега ошарашенно молчал, не отрывая глаз от незваного гостя. — Где ты был? — Хенджин застрял в той позе, в которой изначально сидел на заправленной кровати. Он не успел раздеться с улицы и перевести дух после долгой прогулки, Минхо просто бесцеремонно ворвался в его обитель. — Гулял, — альфа стоял как штык, неестественно ровно, практически на пороге. Ответ Хенджина нервировал внутреннего зверя Ли. С каких пор он настолько немногословен? Должно быть, с Чаном любезничал как ни в себя. — А что, хён? — вообще, странно слышать подобные вопросы от Минхо. В два часа ночи. Джинни склонял его интерес к чему угодно, но не к беспокойству и, тем более, не к ревности. Оставалось лишь понять природу любопытства Хо и причину визита. — Не называй меня так, — альфа нервничал. Для Хенджина это стало еще одним открытием. — Тебя это злит? — Мне это не нравится, — диалог пролетел за мгновение. Хенджин хмурился, медленно и аккуратно встал, но близко подходить не рисковал. Он не хотел расстраивать Минхо, но совершенно не понимал, чем мог так взбесить. Расстояние между ними оставалось таким же. Никто не спешил сокращать его. — Минхо, ты что-то хотел? — альфа усмехнулся контрастности Хвана. Той ночью, вчера, позавчера, утром и сейчас. Он всегда разный. Старший не мог его разгадать. — Почему ты в этом? — кофта Чана. Вот откуда шла эта вонь. Хенджин возмущенно фыркнул. По какой причине Ли вечно игнорировал его вопросы, но требовал ответов на свои? Чего Минхо добивался? — Было прохладно, одолжили. — Сними. — Что? — До сих пор прохладно? — густая бровь вопросительно приподнялась, Минхо до конца ввел в ступор бедного Джинни. Он и так не пил таблетки, планировал быстро принять душ и лечь спать, чтобы не чувствовать самый желанный на свете аромат и не рассыпаться на атомы от невозможности прикоснуться к источнику. Ли сорвал все планы и попытки спасения своим появлением. — Нет. — Так избавься от нее, — требовательно, но не грубо. — Я не понимаю… — бубнил младший, и не думая слушаться. Что за дебильная просьба посреди ночи? Почему он вообще должен исполнять чьи-либо прихоти? Минхо фыркнул, делая шаг ближе. — Не понимаешь? — Хёнджин задыхался от собственного влечения. Минхо в черной майке и спортивных штанах. Красивые крепкие руки открыты к взору как никогда, но омега изо всех сил старался не смотреть. — Нет, не понимаю. Почему ты здесь? — Хенджин сделал ответный шаг вперед, словно бросая вызов, и ему почти удалось скрыть дрожь в ватных ногах. После отказа от подавителей омега стал еще чувствительнее. Это мешало и сбивало с толку, но зато вернулся аппетит. Во всех смыслах. — Потому что меня раздражает вещь Чана на твоем теле. — Но… почему? — Хван не сомневался в том, что Минхо не знает об истинности. Потому что если бы альфа знал, не в его природе было бы так долго сдерживаться. Минхо был слишком спокоен и незаинтересован, при истинности оставаться таким просто невозможно. Тем более первого поцелуя у них не было, а значит ящик с чувствами и инстинктами еще закрыт. Ли неспешно сделал еще пару шагов, оказываясь достаточно близко, чтобы у омеги сорвало дыхание. — Потому что я ревную. Это нормально, когда встречаешь истинного? Сердце подпрыгнуло, резко спустилось к пяткам, прежде чем встать на место. О чем он говорит? Хенджину это снится? — М-минхо… — Просто сними. Это бесит меня, — Ли в своем репертуаре не выдал ни единой эмоции. Как? Как он может продолжать разговор так, словно в нем не было ничего необычного? — Как давно ты знаешь? — Не знал точно. Ты только что подтвердил мои догадки, — альфа ответил без тени улыбки, спокойно, тихо и серьезно. Хенджин заметил в черных глазах мутный блеск, омега был готов влепить парочку звонких лещей самому себе и задохнуться от ощущений. Это была проверка. Проверка, которую он не прошел. Хван в ужасе и полной растерянности потянул за край толстовки, дрожащими руками снял и откинул подальше на кофейный столик, оставаясь в свободной серой футболке. — Не стану спрашивать, почему молчал. Понимаю, что я на твоем месте поступил бы так же, — Хенджин коротко кивнул. Разговор сильно напряженный и ощущался, что с каждой секундой натягивается, словно тетива на луке, которая готовится пронзить омегу прямо в сердце. Хо тем временем подошел практически вплотную. В ночной тишине ему слышно, как чужое сердце билось об грудную клетку. — Прости, я… Прости, Минхо, я не специально. Прости, — голос младшего хрипел. Хенджин вот-вот расплачется. Ему было действительно больно ощущать ледяной и безразличный взгляд истинного, с которым теперь совершенно точно ничего не выйдет. Надежд не было никогда, но лицезреть это настолько явно — невыносимо. Минхо по уши в Хане. Хенджин лишний, доставлял неудобства. Он помнил, как альфа ненавидит истинность. Он помнил, как альфа любит и ценит Джисона. Ему стало так стыдно за свое существование, что это отключило все трезвые мысли. — Прости пожалуйста… — Прекрати, Хенджин, — слезы катились из глаз, стекали с подбородка и попадали в рот, обжигая солоноватым вкусом. Хвана сжирали изнутри собственные ничтожество и никчемность. Хо глазами бегал по лицу, пытаясь прочитать причину. — Минхо, мне жаль, прости… — Хватит извиняться, Хенджин, — холодные руки альфы спустя мгновение легли на хрупкие белоснежные плечи. Внутри Хвана разбушевались все эмоции, которые он скрывал на протяжении долгой недели; и эта буря сейчас бесцеремонно сносит все, разрушая внутренности омеги окончательно. Казалось, что еще немного и начнется истерика. — Я правда не хотел мешать тебе. Я не должен был доставать, мне так жаль. Прости, пожалуйста… — Прекрати. Хватит. Говорю же, ты ничего не сделал, — Ли аккуратно потряс парня за плечи, но это не вызывало никакого эффекта. Его голос практически ласково шептал, вызывая табун мурашек по всему телу, и это заставило Джинни продолжать плакать, прикрыв лицо обеими ладонями. Почему даже сейчас дурацкое тело реагировало так?! Минхо не нашел ничего лучше, чем быстро крепко обнять, не давая ни единой возможности отстраниться. — Ты не виноват, слышишь? Успокойся. — Пожалуйста, — Ли никогда не сталкивался с настолько открытыми и чистыми людьми. Хенджин был одной сплошной эмоцией, это ставило альфу в ступор. Как с ним правильно общаться? Где можно отыскать инструкцию? Головой он понимал, что словами ничего не сделает, они просто не дойдут до Джинни сквозь всхлипы и слезы. Минхо боялся сломать Хенджина каким-то случайным действием. — Я знаю, что противен тебе, — голос омеги хрипло дрогнул. — Это не так. Прости, если заставил так думать, — пальцы альфы зарылись в длинные, шелковистые волосы на затылке, и Минхо готов закатить глаза от наслаждения моментом. Такие мягкие. — Ты избегал меня, а я из раза в раз специально оказывался рядом. Ничего не мог поделать с собой. Прости меня, я должен был уважать твое нежелание. Я должен был уехать, — всхлипы заставили сердце Ли сжаться. Ему все время казалось, что он страдал больше всех. Нет. Это абсолютно не так. Хван умирал от наплыва всех этих непонятных чувств один и не посмел потянуть за собой альфу. Поэтому и молчал. Какой же сильный мальчик. — Что тебя так сильно напугало, малыш? — впервые назвал кого-то ласково. До этого такой хуйни не было даже с Ханом. Хенджин мгновенно оттолкнул Минхо, повернулся к нему спиной. Плач только усилился. Худое тело вздрогнуло. — Пожалуйста, уйди. Я обещаю, что с утра меня здесь не будет. — Что? Нет. Хенджин, посмотри на меня, — старший потянулся к тонкой руке, но ее резко отдернули. Он в замешательстве. Мысль, что омега собирается уехать, почему-то сильно тревожила. Что делать? Ли был уверен, что они просто поговорят. — Выйди! — повысил тон Хван, и альфа серьезно забеспокоился за состояние Хенджина. Истинность заставляла прочувствовать панический страх омеги. — Я не выйду. Ты никуда не поедешь. — Зачем ты это делаешь?! Не успокаивай, не давай надежд, просто оставь. Я начну привязываться! Мне будет больно! Я все время думал, что истинность это миф. Сейчас это ведь совсем редкое явление, я не думал, что столкнусь с этим когда-либо! Но, ты такой потрясающий, что я даже не могу находиться рядом с тобой. А если начнется течка, Минхо? Что мне делать, если… — если бы Ли одним движением не притянул к себе омегу, его монолог продолжался бы еще долго, но не продолжится, потому что Минхо бесцеремонно и нагло накрыл опухшие искусанные губы своими. Минхо целовал его. Хенджин чуть не упал на пол. Сильные руки Минхо удерживали омегу на месте, в то время как язык настойчиво и мягко проник в рот, облизывая соленые из-за слез уста. Запустил пальцы в черные волосы, не давая возможности отстраниться. Несильно, но требовательно укусил нижнюю губу. Омега не помнил момента, когда начал прижиматься и приглушенно стонать. Минхо, казалось, перестал что-либо понимать и осознавать. Тело альфы наполнилось жаром, руки беспорядочно спустились к бедрам, грубо поглаживая ягодицы, и сладкие вздохи омеги заполняли разум, отравляя его своим клубничным ядом. Голова гудела от сладости ощущений, Ли сходил с ума от долгожданной близости. Ни один секс с этим поцелуем не в силах сравниться. Только когда воздуха стало катастрофически мало, Минхо отстранился, мгновенно чувствуя невыносимую тягу приблизиться снова. Сейчас, в эту секунду, до альфы дошло осознание того, что замки открыты, запрет снят, и дверца того самого ящика, в котором хранились чувства и инстинкты, сейчас сорвана с петель. — Что ты натворил? — на выдохе прохрипел Хван, непроизвольно трогая губы длинными пальцами. Поцелуй Минхо все еще горел на них и, он готов поклясться, будет гореть еще долго. — Ничего вкуснее в жизни не пробовал, — на одном дыхании прерывисто ответил Ли, не сводя темных, полных желания глаз, с омеги.