Отпущение

Никакое пламя или шквальный ветер не в силах разрушить то, что человек хранит в потаенных уголках своей души

Огни приковывают к себе взгляд сразу, стоит только оказаться наверху. Наверное, в этом есть какая-то закономерность, а может даже аксиома. Не зря же они десятки лет подряд вспыхивают на маяках и линиях посадочных полос. Казалось бы, в этом нет никакой магии: вот две круглые фары автомобиля, это вытянутая вывеска ресторана, а чуть дальше просто вспышка фотоаппарата. Но не смотря на всю простоту, она зачарованно замирает на самом краю карнизного свеса. Внизу море огней, что движутся на дорогах и тротуарах, ползут по стенам домов и вскарабкиваются на далёкие, геометрические перекрытия Эйфелевой башни. Леди Баг не держится руками за выступы вентиляции и не ищет тонкие прутики страхующих ограждений. Вместо этого только пододвигает носки чуть ближе к краю, чтобы ощутить под рёбрами захватывающее и одновременно колющее чувство. Дыхание на секунду спирает и приходится коротко схватить воздух ртом. Может именно из этого и состоит свобода? — Падать больше не так страшно, правда? — У него есть слегка раздражающая особенность сливаться с сумерками, а после ужом выползать из них на свет. Впрочем, Нуар предпочитает называть это кошачьей грацией. Ей не нужно поворачивать голову, чтобы застать его в шаге от себя. Уплотнённые железными вставками ботинки гулко топают по черепице, а край чужого костюма скользит на периферии бокового зрения. — Мне кажется, что у тебя в этом куда больше опыта, — тонкой шпилькой колет в ответ. Управляться с шестом Кот учится муторно и постепенно, набивая шишки и гематомы во всех возможных и невозможных местах. В отличии от йо-йо, шест чуть более своеволен — не прыгает обратно в руку и не имеет хотя бы хлипкого крепления, за которое его можно было бы подтянуть обратно. Не в плюс играют и скошенные, мокрые, нервные поверхности, которых среди крыш хоть отбавляй. На прошлой неделе его подвёл даже достаточно устойчивый козырёк надкровельной вентиляции, что не выдержав нагрузки с громким лязгом проскрёб крышу и рухнул вниз. — Оу, — он показательно морщится и потирает солнечное сплетение. — В самое сердце. Но, к моей чести, страхую я куда лучше. — Чужая рука оборачивается вокруг ее предплечья, но не трогает. Замирает в выверенном миллиметре от плотного костюма, который ощущается второй кожей. Боится, что она действительно может решить, мол, он сомневается в сноровке и ловкости? Они стоят в мерном шуме ночного города ещё пару минут. Никто не носит наручных часов, так что приходится полагаться только на внутренние ощущения и стремительно наползающую на небо темноту. По дороге проносится громко ревущий громоздкий мотоцикл, невольно привлекая внимание. Мужчина за рулём кажется ей байкером, недавно вышедшим из какого-то фильма про бандитскую тусовку. Широкоплечий, в жесткой кожаной жилетке и с тяжеленными сапогами на ногах. Девушка (об этом ярче всего свидетельствуют выбивающиеся из-под шлема длинные пепельные волосы), обхватывает его поперёк живота и жмётся ближе, почти теряясь на фоне мотоцикла и спутника. — Вот, кому не страшно падать, — рука мажет по рёбрам, когда Баг ловким поворотом огибает напарника, отходя от края. Он задерживается там на пару секунд, почти не меняя положения. Всматривается вниз, слегка наклоняясь и опираясь одной рукой на колено. Провожает мотоцикл взглядом, когда тот ловко виляет между не таких расторопных автомобилей и уносится по направлению центра. Скорее всего, колоритная парочка держит путь в один из тусовочный кварталов. — Никогда не ездил, — наконец делится Кот. — Машины да, а вот что-то такое — ни в жизни. Ей остаётся только пожать плечами. В жизни Маринетт и в карьере Леди Баг мотоциклы пока тоже не встречались. Были велосипеды и самокаты, но никак не что-то настолько огромное и скоростное. Хотя, возможно, новый спортивный велосипед Нино вполне сможет посоревноваться с чем-то подобным в скорости. — Думаю это чуть более рисково, — расстояние между крышами так мало, что не занимает и полного шага. — Но точно куда более весело, чем машина. До тринадцати лет машины Маринетт ненавидит страшной ненавистью, если говорить честно. Обычно их водят неспешно, словно специально устраивая пассажирам тошнотворный аттракцион от которого хочется открыть дверь и выйти на полном ходу. Конечно, с возрастом паника перед каждой поездкой проходит, но воспоминания остаются. — Выпьем кофе? — Кот опять появляется рядом, сверкая улыбкой. — Впереди треть вечера и половина ночи. Так почему бы нам не отвлечься на что-то бодрящее? Привычка пить кофе не входит, а влетает в ее жизнь вместе с чередой битв и патрулей. Оказывается, что если моральная составляющая имеет способность принимать на себя большую нагрузку и ответственность, тело справляется с этим куда хуже. Только в редкие ночи Леди Баг может похвастаться тем, что легко пробегается по крышам и сразу открывает глаза, прикрыв их всего на секунду. Сейчас, кажется, именно такая ночь, так что предложение можно легко игнорировать. Но какая-то воодушевленность заставляет ее качнуться с пятки на носок, чтобы так и зависнуть в слегка приподнятом положении. Тело напрягается и Баг может почувствовать напряжение мышц и связок, кажется, от макушки до пяток. Легкое покалывание под рёбрами сохраняется, подстегивая к тому чтобы взглянуть на все немного проще. Скучный проект по химии удачно закончен и сдан, прошлая схватка не была слишком изматывающей, а сегодняшняя едва ли предвидится. Так в чем проблема, которая крутится в воздухе, но не даёт схватить себя за юркий хвост? — Это неплохо, — она поудобнее перехватывает йо-йо, сжимая его в ладони. С лица Нуара сходят все сложные эмоции, оставляя только довольство. — Тогда, — еще раз качается на носках и окидывает взглядом крыши за его плечом. Один из декоративных шпилей кажется достойной целью. — Готовься пить его холодным. Свист ветра в ушах всегда немного дезориентирует в первую пару секунд. Это все еще безумно странно — парить в воздухе с помощью одной только волшебной лески, толщина которой не составляет и половину ее мизинца. В полёте тело кажется чуть более тяжёлым и неповоротливым, но удаётся повернуться так чтобы увидеть движение. Кот перепрыгивает с одной крыши на другую так же ловко, продвигаясь по другой стороне улицы. Они бы с лёгкостью могли играть в эту игру на одной импровизированной дорожке, но это стало бы не так интересно. В конце концов, маленький киоск с кофе, на который они налетели не так давно, находится в пяти минутах отсюда, спрятанный в тенях малолюдного сквера. — Кажется сегодня выбор за мной, Букашечка! Вписываться на скорости в поворот всегда трудно, но она справляется с этим четко, всего на секунду отставая от него. Кот выныривает откуда-то с высоты фонарного столба и выхватывает из скрытого кармана мятую десятку, лихо перемахивая крышу, съезжая с бокового ската и теряясь где-то между деревьев. Приходится брать чуть левее, хотя идея приземлиться ему на голову кажется настолько же забавной, насколько и гаденькой. Когда она выбегает на прогулочную дорожку, он уже торчит у небольшого квадратного окошка, мурлыкающим голосом интересуясь о рабочем дне девушки бариста. Та по виду едва старше их и выглядит не такой удивлённой, как в первый визит главных героев города. Леди Баг ловит себя на мысли о том, что вполне могла бы занимать ее место не будь этой маски и ещё десятка других факторов. Выпуск не так далеко, а значит нужны будут деньги. По всей видимости, много денег. Кот смакует триумф у окошка, мешая сиропы с какой-то присущей только его фантазии извращенностью. — Кокос с клубникой, или мята с апельсином? — Спрашивает он коротко, оборачиваясь всего на треть. Иногда ее подмывает поинтересоваться, делает ли ещё кто-то подобные заказы. В голове сложно уложить воображаемого прохожего, что уделяет сиропам такое внимание. — Карамель. — Кот поворачивается полностью и приходится насупить брови, чтобы отразить свою решимость. — Без ничего. — Скука, — его язык с характерным щелчком отскакивает от нёба, но это единственное явное проявление недовольства. Леди Баг подходит чуть ближе, предпочитая оставаться дальше от окна, позволяя напарнику собрать все внимание публики себе. По скверу медленно проходит побелевшая от седины пожилая пара, совсем не обращая внимания на уже привычную суету у небольшого фургончика. Кажется, прохожие тоже отвлечены огнями вечернего города. Здесь они чуть более тусклые и редкие, а шум людей и мотоциклов заменяет кофемашина и треск открываемых бутылок с цветным и безумно сладким содержимым. — Слышала в честь вас собираются открыть памятник, — слегка приглушённый голос бариста заставляет Нуара встрепенуться и двинуться ближе. Он опирается рукой о небольшой подоконник, служащий местом выдачи заказов и пятерней отбрасывает растрепавшиеся волосы с лица. Для этого приходится слегка оттопыривать пальцы наверх, исключая риски изобразить у себя на лице четыре полосы с равным промежутком. Шутки про то, что перчаткой удобно чесать спину смешные только до момента, когда он сам же и ранится. — Мы тоже слышали. На самом деле это большая честь, — он улыбается, но чуть более скомкано чем обычно. — И представить трудно, что это случилось так скоро. Да и вообще случилось. Идея увековечить городских героев в бронзе посреди одного из парков, изначально показалась немного странной. Они обговаривали это еще с первых заголовков и упоминаний в новостях, но так и не пришли к окончательному решению. Впрочем, а что они могли решить? Вместе с разговорами и постоянным прицелом взглядов, должно было появится что-то еще. Например молодой скульптор, что провозился со своим творением несколько месяцев подряд, заседая в мастерской едва не круглыми стуками. Читая его интервью в одном из пестрых и откровенно желтых столичных таблоидов, Леди Баг пришла к лаконичной мысли, что творец не совсем дружен со здравым смыслом и своей светлой головой. Об этом можно было сказать ещё с первых предложений, где парень горячо утверждал журналистке, что данная скульптура — смысл его существования на бренной земле. — Ну конечно, — перед ним опускается два бумажных стакана с желтыми пластиковыми крышками. — Вы же так много делаете для города! По другому и быть не могло. Кот рассыпается в благодарностях, отлипая от окошка с обещанием прийти еще, но чуть позже. Леди Баг подозревает, что остальные кофейни в городе просто отказываются воплощать в жизнь его странные и совершенно неформальные желания. Интересно, пьет ли он такой кофе, когда не носит маску? Тогда вполне возможно, что девушка бариста вполне может встречать обе его ипостаси и даже не подозревать об этом. — За хороший и тихий вечер, — он шутливо ударяет стенкой всего стакана о ее, имитируя звон бокалов. Отсутствуй пластиковые крышки, напиток точно хлюпнул бы на руки. Она делает глоток и недолго держит кофе во рту, чтобы убедиться в том, что Кот по неосторожности не перепутал стаканы. Такое уже случалось однажды и допустить повторения не хочется максимально. Вкус малины с грейпфрутом не оставлял ее до следующего вечера, как Маринетт не старалась тщательно оттереть его с рецепторов зубной щеткой. Заметив ее заминку, Кот только театрально закатывает глаза. — Обещаю, больше никаких сюрпризов, Миледи, — тоже делает глоток и влага блестит на тонкой верхней губе почти вызывающе. — Я все еще лелею надежду на то, что мы сходим выпить кофе не как часть патруля. Леди Баг фыркает, отворачивается от него и углубляется в тени сквера, прекрасно зная, что Кот пойдёт рядом, заводя беседу о чем-то непринуждённом. Например о новом нашумевшем альбоме Джаггеда Стоуна, или о своём квами, что опять затребовал партию безумно вонючего сыра. Сквер мигает десятком круглых, растущих из кованых ножей фонарей, и укрывает их раскидистыми кронами ещё зелёных каштанов, стараясь скрыть от надоедливых и слегка бесцеремонных фанатов. Это похоже на заговор с самим городом. Услуга за услугу, как говорится. Это время даже спустя пару лет кажется светлым от сотен желтоватых огней и тёплым из-за горячего стакана в ладонях. Понятным. Глупая, очарованная первой встречей влюблённость ещё не перерастает в любовь, а они сами весёлые и почти беззаботные. Целостные. Пока. .