—
«Нашей» в этом предложении напомнило Йере, что он должен прислушаться к парню, а не думать своим жаждущим членом. Да, он хотел отвести Бояна обратно в квартиру, которую тот делил со своим нынешним парнем, поменять замки и заняться всеми теми вещами, от которых Боян воздержался ранее. Но он был не в том положении, чтобы что-то требовать или отставивать свою позицию. Ему чертовски повезло, что он вообще получил то, что уже произошло сегодня, и не похоже, чтобы Боян говорил, что это было в последний раз. Бояну просто нужно было время, чтобы собраться с мыслями и все сделать правильно, таким образом, чтобы с самого начала не напортачить в отношениях с Йере и чтобы не чувствовать себя грязным изменщиком. Йере был готов ждать, и ему нужно было, чтобы Боян знал это. — Боян, я понимаю. Я хочу… всего с тобой, сейчас, сегодня и каждый день. Но я понимаю. Просто, пожалуйста… Получается, он все равно не сдержался от мольбы; в конце концов, ему нужно было о кое-чем попросить. — Пожалуйста, не забывай меня. Не думай, что меня нужно бросить на обочине, пока ты будешь счастлив здесь, с ним, и забудешь, что ты чувствовал сегодня.… со мной. Не забывай. Его глаза, холодные в ноябрьском воздухе, смотрели прямо на Бояна, и на этот раз Боян выдержал его взгляд. Он выглядел грустным и удивленным одновременно, и то, что он сказал, успокоило сердце Йере. — Йере, бога ради. Я хотел тебя несколько месяцев, и сегодня я действительно почувствовал, каково это — обладать тобой. Поверь мне, ты не будешь забыт.—
Прошла неделя с тех пор, как Йере вернулся в Финляндию, и дни тянулись бесконечными лабиринтами, из которых не было выхода. В последние несколько дней своего пребывания в Словении они с Бояном почти ничем не занимались, кроме обычных туристических штучек. Они ходили в разные места вкусно поесть, выпить хорошего пива, полюбовались видом из замка, и, не успели они и глазом моргнуть, финну пришло время возвращаться на родину. Они придерживались своего соглашения о том, что между ними не будет ничего в плане секса, но они не могли остановить электрических разрядов каждый раз, когда даже случайно касались друг друга руками. И, как бы Боян ни сдерживался, Йере начинал думать, что «Парень» больше не был таким самодовольным и уверенным в их отношениях. Несмотря на то, что Йере знал, что Боян никоим образом не хотел причинить парню боль, он не мог не гордиться собой. И довольно скоро, утешал он себя, Боян будет полностью его. Но потом он вернулся в Финляндию, с нетерпением ожидая день за днем хороших новостей. «Все кончено. Теперь мы можем быть вместе». И день за днем заканчивался тем, что он был полон печали, но не осмеливался ни о чем спросить или поторопить Бояна. Как бы трудна ни становилась ситуация, он решил довериться юноше и подождать, пока он сделает это, когда будет готов. Но он все еще не мог заставить свой извращенный разум перестать рисовать Бояна в объятиях «Парня». Забывшего о своей единственной настоящей любви на другом конце Европы и выбравшего то, что легко, просто и безопасно. В некоторые дни ему едва удавалось прийти в себя. На седьмой день он решил, что если не получит сообщение сегодня, то отправит свое с просьбой… требованием окончательного ответа. Очевидно, он проебался в прошлом. Но он, черт возьми, точно не заслуживал того, чтобы его таскали за собой на поводке и кормили ложными надеждами. Сообщение, однако, так и не пришло. А вот Боян — да.—
Финн проснулся после очередной ночи, наполненной обрывочными снами о Бояне, который вел себя так, будто не узнает его, говорил ему, что он не стоил таких проблем, и несметном количестве другой связанной с этим чепухи. По крайней мере, он надеялся, что это чепуха, когда проснулся весь в поту, в кромешной темноте, пытаясь убедить себя в этом, тяжело при этом дыша. Было 6 утра, и он ни при каких условиях не смог бы заснуть снова, поэтому отказался от валяния в постели в презрении и жалости к себе. Ему удалось подняться, встать под горячий душ и приготовить себе чашку черного чая. «Одна комната, одна кровать, одна чашка чая» промелькнули у него в голове, когда он услышал звонок в дверь. О боже, подумал он, кто-то снова пришел, чтобы подбодрить его, на этот раз ни свет ни заря. Они становились храбрее… и, по-видимому, глупее. Он открыл дверь, одетый лишь в полотенце, висящее на бедрах, готовый дать отпор раннему гостю, пока не увидел, кто этим гостем оказался. Боян стоял прямо на пороге его дома с огромным чемоданом за спиной, как будто собирался остаться здесь на месяц. И Йере понадеялся бы, что так оно и было, если бы он вообще был способен мыслить. Сначала он был убежден, что это все сон. Даже сон во сне. Он так и не проснулся, но сон изменился в лучшую сторону, и не то чтобы он жаловался. Но то, каким реальным казался Боян, в своей черной куртке, розовой шапочке, с красными от ветра щеками и таким видом, будто он не спал с тех пор, как ушел Йере, убедило его, что все, вероятно, происходило на самом деле. Вот в такую реальность он готов просыпаться. — Привет, Йере. Я надеюсь, у тебя найдется немного места для меня… Я думал остаться на некоторое время, — прозвучало застенчивым голосом, и финн не мог отделаться от мысли, что Боян на полном серьезе спрашивает его о таком. Как будто, блять, была хоть какая-то возможность, чтобы Йере просто сказал бы: «Знаешь, сейчас действительно неподходящее время», после того как целую неделю отчаянно ждал от него хотя бы сообщения. — Боян, я не могу поверить, что ты здесь, — было все, что он смог сказать, прежде чем втащить молодого человека внутрь и крепко обнять. У него было одно желание — поцеловать его и снять ненужные слои одежды (а ненужными были все, если быть честным), но он передумал, заметив разбитый и нерешительный вид Бояна. Но нерешительный или нет, как только он отпустил руку, Йере заметил, что взгляд Бояна, вопреки его здравому смыслу, устремился (и не один раз) на полотенце, прикрывающее интимные места финна. Йере не смог удержаться от улыбки, подумав, что этот день может стать еще более интересным… спустя какое-то время. Но вместо того, чтобы испытать свою удачу, он просто предложил: «Кофе?», — на что словенец с радостью кивнул. У него будет достаточно времени, чтобы снять полотенце; сначала ему нужно было убедиться, что они, наконец, в одной лодке.