Vem da Greš (I Wish I Dared)

Йере не мог уснуть. Когда лишь одна стена отделяла его от Бояна, осознание факта, что тот находится в чужих объятиях всего в нескольких метрах от него, было мучительным. Финн ворочался около часа, прежде чем сдался и решил пойти в гостиную. Если повезет, ему удастся найти какое-нибудь тупое реалити-шоу с английскими субтитрами, чтобы занять свои мысли на некоторое время. И реально, прощелкав несколько десятков каналов, от наткнулся на «Виза жениха, виза невесты». Идеально. Вся эта нервотрепка, драма, накал страстей… Это было именно то, чего сейчас не хватало в его собственной жизни. Ха-ха. Он лег на диван, накинул на себя какое-то подвернувшееся одеяло и только начал проникаться процессом усыновления гей-пары на экране, когда двери спальни Бояна открылись. Словенец подошел, увидел, что Йере смотрит трэш по телеку в позе эмбриона, и с ласковым выражением на лице спросил: — Не можешь уснуть? «Ну, ты бы тоже не смог, если бы любовь всей твоей жизни лежала обнаженной с кем-то другим», — с горечью подумал Йере. Но все, что он сказал, было: — Ага. Ты тоже? Боян кивнул, затем приказал: — Подвинься. Мне тоже нужно куда-то упасть. Я приготовлю попкорн и присоединюсь к тебе. Так он и сделал. Следующие несколько часов они провели, лежа под одним одеялом, поедая попкорн и мороженое и крича на токсичные телевизионные парочки, чтобы те: — Ну-у-у-у-у же, брось его! Он тебя не заслуживает! — О боже, серьезно? И ты из-за этого психанул? Все это казалось таким простым и естественным. Как будто они занимались этим всю свою жизнь. Время от времени Йере думал о том, что через пару дней они снова расстанутся. Что подобное никогда не станет его повседневной реальностью. И как он должен наслаждаться каждой секундой происходящего, а не портить все, заранее предаваясь грусти? Не успели они опомниться, как наступило семь утра, и они поняли, что провели всю ночь без сна на диване в гостиной, чувствуя, словно прошли считанные минуты. Именно в этот момент «Парень» вышел из спальни, одетый только в боксеры. И он сделал это нарочно, подумал Йере. Потому что у него явно был стояк. Горечь снова проникла в его сердце, стирая все драгоценные воспоминания о последних нескольких часах. — Вы, парни, реально сумасшедшие. Повезло, что вам сегодня ничего не надо делать, в отличие от некоторых взрослых. — Да ну тебя, сладкий, — сонно проговорил Боян, и будь Йере проклят, если это единственное ласковое слово не причинило ему адской боли. — Не завидуй, что у нас выходной. Мы и тебе не давали спать? «Парень» покачал головой. — Нет, но, спорю, вы провели ночь за вкусняшками и просмотром телека. Думаю, этот занятой парень просто немного ревнует. С этими словами он подошел ближе и одарил Бояна глубоким, долгим поцелуем, от которого Йере стало одновременно неуютно и странно возбужденно. Боян выглядел таким красивым, когда его целовали, с влажными губами, закрытыми глазами и растрепанными волосами… Опасная зона, Йере, опасная зона, прервать миссию, иначе ситуация может стать очень некомфортной. К счастью, «Парень» ушел и вернулся в спальню переодеться. Как только они снова остались одни, Йере не осмелился взглянуть на Бояна; он боялся, что не сможет удержаться от того, чтобы не покрыть эти раскрасневшиеся щеки и пухлые губы собственными поцелуями. — Что ж, мне реально нужно рано по делам, так что я оставлю вас с вашими приколюхами, — объявил «Парень» пару минут спустя, направляясь к выходу. — Пожалуйста, ведите себя хорошо, договорились? Боян чуть-чуть помедлил с ответом, как будто ему нужно было некоторое время, чтобы вернуться к реальности. — Обещаю. Хорошего дня! И с этими словами они остались совсем одни. Боян тут же поднялся. — Я вырубаюсь. Да и, кажется, ты тоже. Нам нужно пойти поспать. Йере кивнул, вставая и немедленно поворачиваясь в противоположную сторону, скрывая свой странный другой-целует-парня-который-мне-нравится-рядом-со-мной стояк — Спокойной ночи, Боян, — сказал он, направляясь в комнату для гостей. Он почувствовал руку на своем плече, которая остановила его как вкопанного. — Ты… — начал Боян, затем остановился, очевидно, ведя внутреннюю борьбу. — Наша кровать намного удобнее. Чем гостевая. Если ты хочешь… Ты можешь пойти со мной. Я бы не хотел, чтобы тебе было больно и некомфортно в твою первую ночь… ну, во второе утро в Любляне. Йере хотел бы сказать, что он серьезно обдумал этот вопрос. Что, возможно, спать со своим не-парнем, которого ты так сильно желаешь, в той же постели, которую он делил со своим настоящим парнем, было не самым правильным с моральной точки зрения поступком. Не самым умным для его головы или… Ну, другой головки. Но он и правда не думал. Он тут же с радостью принял приглашение с едва сдерживаемым: — Конечно. Пойдем. И они пошли. Неловко забрались в постель. После нескольких месяцев, когда им было достаточно комфортно друг с другом, чтобы делать практически все, что угодно, они вдруг понятия не имели, как вести себя наедине. Особенно когда на них обоих не было ничего, кроме футболок и боксеров, в огромной кровати, от которой пахло сексом. Они предпочли повернуться спинами друг к другу, что было самым безопасным вариантом. К счастью, они оба слишком устали, чтобы слишком париться по этому поводу или слишком много об этом думать, и мгновенно заснули. Пару часов спустя Йере проснулся, почувствовав, как чьи-то руки обнимают его и… Ох, ну всем приветики в этом чатике. Очевидно, Боян любил обниматься во сне. Он был большой ложкой. А еще у него был утренний, точнее, дневной стояк. На самом деле Йере не хотелось жаловаться. Аморально или нет, он знал, что подобное с ним будет нечасто. Если вообще будет. Затем он вздохнул и понял, что в этот момент он ведет себя как маньячный мудак. Использует бессознательное состояние своего друга для ублажения своих грязных мыслишек. Не круто, Йере. — Эй, Боян… — тихо позвал он. Юноша сонно дернулся, пошевелился и притянул Йере еще ближе, и, боже, становилось все сложнее поступать правильно. — Боян… Не то чтобы мне не нравилось… Это… Но, может быть, ты хочешь передвинуться? Происходящее, кажется, дошло до сони рядом с ним, так как тот тут же рывком подорвался, отодвинулся и… Ох. Йере снова захотелось ощутить тепло и твердость его тела. Может быть, его решение все-таки было ошибкой. Может быть, ему следовало просто заткнуться и раствориться в объятьях парня… Нет, нет, нет. Остановись. Отбрось свои грязные мыслишки, отвратительное ты создание. — Прости, Йере, я, правда, не хотел… Черт, мне так сильно жаль. О боже, это было абсолютно непреднамеренно, я не хотел причинять тебе дискомфорт. Я пойду досплю на гостевой кровати. Йере обернулся как раз вовремя, чтобы схватить Бояна за руку и не дать ему встать. — Мне не было дискомф… Не было плохо. С моей точки зрения. Было… слишком хорошо. Я не хотел, чтобы ты делал что-то, из-за чего будешь плохо себя чувствовать, когда проснешься. Но, пожалуйста, не уходи, — в этот момент он почти умолял. — Пожалуйста, останься. Даже если только для того, чтобы просто поспать, без касаний. Взгляд Бояна за считанные секунды превратился из извиняющегося в опустошенный, а потом голодный. Не говоря ни слова, он сократил расстояние, чтобы лечь на Йере сверху и поцеловать его с такой силой, что Йере подумал, что никогда не сможет оправиться от этого. Казалось, этот взгляд и эти слова были именно тем, чего Бояну не хватало прошлой ночью. Йере тут же среагировал, просунув свой язык в рот Бояна, вызвав стон у уже возбужденного юноши. Это, в свою очередь, вкупе с эрекцией Бояна, которая теперь терлась о его собственный пах, возбуждало Йере. Его руки добрались до волос Бояна, а правая рука словенца быстро нашла растущую эрекцию Йере и сжала ее. Теперь настала очередь Йере стонать так, словно завтрашнего дня не будет. Потому что это все, чего он хотел с тех пор, как встретил юношу, и теперь его самые смелые мечты становились реальностью… А потом Боян отодвинулся и оставил его возбужденным, тяжело дышащим, с растрепанными волосами, раскрасневшимися щеками, выглядящим расстроенным и ни черта не понимающим. — Йере, прости, я не знаю, что на меня нашло. Я… я не должен был этого делать. Это нечестно ни по отношению к тебе, ни к нему. Я веду себя как ебаный идиот. Изменщик. Я не могу… Я не могу так поступить, — он отвернулся, чтобы сесть, все еще тяжело дыша, все еще явно возбужденный и весь на иголках. Но в этот момент Йере было все равно. «Парень» мог пиздовать на все четыре стороны. Йере знал, что Боян хотел его. Это было так болезненно очевидно. Он мучил себя из-за неуверенности в любви Йере и их будущем; из-за того, что причинял боль своему парню, и, в свою очередь, продолжал пренебрегать собой и своими собственными потребностями. И, как бы сильно Йере ни хотелось втрахнуть его в матрас так, словно завтра не наступит, он также не хотел, чтобы Боян сделал что-то, о чем потом пожалеет. Поэтому он нашел своего рода компромисс. — Что, если… что, если мы не будем прикасаться друг к другу? — спросил он, надеясь, что Боян поймет, что он имел в виду. Он хотел… нуждался каждой частичкой своего существа в том, чтобы помочь Бояну отпустить себя. Ему нужно было видеть, как его полные губы раскроются от удовольствия, как его глаза закатятся назад, и все это из-за Йере. И, если он не сможет прикоснуться к нему, пусть будет так. Он даст место воображению. — Ты имеешь в виду… — начал Боян, казалось, он уловил суть высказанного предложения. — Просто иди сюда. На кровать. Сюда. Смотри на меня. И прикоснись к себе. После нескольких секунд прерывистого дыхания Боян, казалось, принял решение. Искушение было слишком велико. Он лег на спину, повернув голову, чтобы посмотреть на Йере. Видя, что Боян все еще колеблется, Йере решил начать первым. Лежа на левом боку, он правой рукой приспустил боксеры настолько, чтобы обхватить свою эрекцию, и, о, это было так приятно — просто находиться здесь, смотреть на Бояна, такого потного, и нуждающегося, и… Нет, остановись, должен был сказать он себе. На первом месте должен стоять Боян, а потом уже ты. Но Бояну не потребовалось слишком много времени, чтобы присоединиться к нему. Быстро снимая свои собственные боксеры, неуклюжий, нуждающийся, он выпустил свой собственный стояк наружу и… Ну, вау. Йере так сильно хотел обхватить губами его член, что ему было физически больно этого не делать. Боян поймал его взгляд; похоть в глазах Йере и слюна, капающая из его открытого рта, казалось, еще больше возбудили его. В конце концов Йере поднял глаза и подхватил ритм Бояна. Сначала они не разговаривали. Они просто смотрели друг на друга, вверх, вниз, по всему телу, ускоряя темп и тяжело дыша. В конце концов, Боян больше не мог молчать. — Блять, Йере, ты понятия не имеешь, как сильно я тебя хочу. Как сильно я нуждаюсь в тебе внутри себя… Чтобы ты трахнул меня без всяких преград. И этого было почти достаточно, чтобы подтолкнуть Йере к краю, но он закрыл глаза, стиснул зубы и немного ослабил хватку на своем члене, чтобы продержаться еще немного. Он снова открыл глаза, посмотрел на полузакрытые, влажные от страсти глаза Бояна и прошептал: — Я хочу трахнуть тебя. Так сильно хочу. Прямо здесь и сейчас. Оттрахать тебя от души, чтоб ты кончил, не прикасаясь к себе. Трахать тебя, пока ты не будешь кричать и умолять меня не останавливаться… — А-а-а-ах, пиздец, Йере, блять, блять, блять… — Боян прыснул своим семенем на матрас; струи продолжали извергаться, когда он сжимал свой член, чтобы получить последние несколько секунд удовольствия. Чудесным образом Йере продержался до этого момента, но больше не мог. Он кончил сразу после словенца, неразборчиво постанывая в подушку. Они лежали так некоторое время, даже после того, как их сердцебиение пришло в норму. Йере ждал, что заговорит Боян; он не знал, что произойдет, на чем они сойдутся и что он будет делать дальше. — Йере… Ты правда хочешь меня? Из-за меня? Не потому, что я трофей, который нужно выиграть? — наконец спросил он с такой уязвимостью, что Йере захотелось дать себе пощечину за то, что он избегал правды и действий все эти несколько месяцев. — Боян, у меня было… Так много снов, похожих на этот… Когда мы встретились. Не только сейчас, потому что ты не одинок. Всегда. Я всегда хотел тебя. Я люблю тебя. Теперь ты мне веришь? И по милости какой-то высшей силы, в полдень-после-того-как-не-спал-всю-ночь-напролет-и-проснулся-возбужденным Боян ответил: — Верю, Йере. Я тебе верю.