Rooftops

꧁Пов Джордж꧂ Ветер резко бьет мне в лицо, пока я пытаюсь проложить себе путь по оживленным, переполненным улицам. Время. Нет, нет, верно. Или осталось? Я задыхаюсь, ноги болят и болят. Единственное, что меня поддерживает, — это осознание того, что мое время истекает. Люди бросают на меня кислые взгляды, когда я прохожу мимо них, как будто они думают, что они лучше меня, потому что они достаточно вежливы. Мне хочется кричать всем, чтобы они двигались, хочется сказать им, что время истекает и что мне пора идти. Но это ни к чему не приведет, поэтому я просто продолжаю бежать. Тик, тик, тик.. Задняя часть моего горла начинает болеть из-за моего резкого дыхания, и каждая косточка моего тела умоляет меня замедлиться и сделать перерыв. На улице темно, и это немного облегчает задачу. Я знаю, что, черт возьми, я ни за что не смогу узнать это здание, даже если бы сейчас было дневное время. И вот оно. Я чуть не допустил, чтобы все пошло не так, я чуть не допустил и это ускользнуло бы от моего внимания. Автостоянка. Та самая, в котором он припарковался, когда мы ехали в Нью-Йорк. Я оборачиваюсь, пытаясь успокоиться и нормально подумать. Как долго мы шли? Делали ли мы какие-нибудь повороты? Было ли что-нибудь, что я заметил, что могло бы подсказать мне, что я иду правильным путем? Я пытаюсь пережить ту ночь заново, но это бесполезно. Я не обращал внимания на здания, мимо которых мы проходили, я обращал внимание на него. Тик, тик, тик.. Я чувствую себя онемевшим и опустошенным, когда вращаюсь и смотрю на каждое здание по отдельности, пытаясь вспомнить, может быть, это тот, с которого он собирается броситься. Это ускользнуло от моего внимания. Я пытаюсь пережить ту ночь заново, но это бесполезно. Мой худший страх сейчас – опоздать. Нет, мой худший страх сейчас – это увидеть его, растянувшегося на бетонном полу, и сказать себе, что я опоздал. Вот почему мне нужно поторопиться, вот почему мне нужно сосредоточиться. Два влево. Один вправо. Мы шли через это, мы определенно шли через это. Во рту у меня пересохло, адреналин резко скачет, наполняя мое онемевшее тело всевозможными эмоциями. Этот кайф подводит меня к той единственной вещи, которую мне нужно было увидеть. Закусочная. И прямо из закусочной? Крыша, на которую мне нужно добраться. Я выбегаю на улицу, переходя дорогу перед, кажется, миллионом машин. Я удивлен, что меня не сбили с ног. Тик, тик, тик.. Эта сторона улицы особенно заполнена. Она до краев наполнена людьми, которые разговаривают и смеются, идя по дороге с семьей и друзьями. Когда я проскальзываю в ушах, у меня стучит. И из толпы, изо всех сил стараясь не врезаться в людей. Я поднимаю глаза и пытаюсь его заметить, но это меня только замедлит, просто удержит, возможно, это может потратить впустую последние несколько минут, которые у меня остались. И снова я просто продолжаю бежать. Я круто поворачиваю за угол здания и мчусь по длинному переулку, по которому он нас тащил в прошлом году. ༺•••••••••••••••••••••••••••༻ —Крыша. Он приоткрывает дверь и заглядывает внутрь, убеждаясь, что вокруг никого. —Крыша?— спрашиваю я его, слыша растерянность в своем голосе. —Ты попугай? — спрашивает он меня, начиная хихикать, —да, крыша. Я улыбаюсь его глупой шутке, но потом снова переключаюсь на серьезность. — Нам разрешено? — спрашиваю я, и с этими словами он поворачивается и смотрит на меня с саркастическим выражением лица. —Определенно. —Ты уверен? —Я бы не стал втягивать тебя в то, в чем не уверен. ༺••••••••••••••••••••••••••• ༻ Я неловко шарю по дурацкой чертовой двери, изо всех сил стараясь как-то ее открыть. Однако она не сдвинется с места. —Давай — отчаянно кричу я, резко дергая за ручку. Тик, тик, тик.. Я изо всех сил стараюсь не сломать дверь. Пот стекает по моей спине, дыхание все еще неровное. Все, о чем я могу думать, это о том, как он собирается прыгнуть, не зная, что я здесь, я прямо здесь. Потянув так сильно, что я почти уверен, что края моих ногтей начали кровоточить, я начинаю понимать, что это бесполезно. Я не собираюсь его разблокировать без какой-нибудь заколки или даже ключа. Поэтому вместо этого я начинаю злобно пинать дверь, целясь прямо в ручку и замок. Моя куртка согревает меня, заставляя потеть еще сильнее, чем раньше. Поэтому я срываю её и бросаю на пол, прежде чем снова начать пинать. Я молюсь, чтобы никто не вышел проверить весь этот шум, чтобы никто не ждал меня за дверью. Я вижу, как дверь начинает трескаться, я вижу, как мои удары прогрессируют. А затем последним ударом, который удерживает все оставшиеся у меня силы, замок ломается, и теперь он жалко висит на двери. Я не теряю ни секунды и немедленно направляюсь к длинной, ужасной лестнице. Тик, тик.. Кажется, он намного выше, чем когда мы были здесь вместе. Это тоже пугает, почти пугающе. Каждый раз, когда мне кажется, что я приближаюсь к вершине, я смотрю и понимаю, что мне осталось идти еще очень долго. Мои ноги дрожат. Он все еще жив. Мысль о том, что я добрался до него вовремя, заставляет мое сердце биться медленнее, говоря мне, что все в порядке, я сделал это, я сейчас здесь и все. Все, чего мне не хватало, возвращается ко мне, когда я замечаю его, наполняя меня двумя большими порциями страха и счастья. Но я не хочу его хватать, боюсь, что это напугает его и заставит прыгнуть. Боюсь, это в буквальном смысле доведет его до крайности. —Дрим. Я молча жду, пока он обернется, спустится с уступа и тепло обнимет меня, как я ждал уже столько месяцев. Но нет, он этого не делает. Он просто стоит на месте. Он даже не оборачивается, а лишь продолжает неровно покачиваться на краю, заставляя меня нервничать. Он выглядит свободным, и если бы это была какая-то другая ситуация, я бы, вероятно, присоединился к нему. Я, наверное, позволил бы себе открыто покачиваться на холодном ветру рядом с ним. Но это не другая ситуация, поэтому все, что я могу сделать, это стоять и молиться, чтобы он пришел в себя. Он не выглядит устойчивым, выглядит так, будто может случайно упасть в любой момент. —Дрим, Дрим, спускайся. На этот раз я получаю небольшое признание, но не уверен, что оно даже для меня. Он поднимает голову назад, широко раскинув руки, что, как я думаю, является балансом. Баланс, который выглядит так, будто вот-вот рухнет. Он все еще стоит спиной, но мне бы хотелось, чтобы он повернулся хотя бы ко мне лицом. —Дри.... —Ты, это не реально — смеется он, его голос мягко доносится с ветром. У меня мурашки по коже от звука его голоса, его голоса, по которому я так долго скучал. Однако я понятия не имею, что означают его слова. Он звучит издалека, как будто его на самом деле здесь нет. Как будто он застрял в голове. —Я настоящий — заикаюсь я, —я настоящий, я здесь. Я не знаю, как с этим справиться, не знаю, что делать. Что случилось с ним? Я чувствую, как мое сердце колотится в горле в ожидании его следующих слов. —Нет! Нет, нет, ты не такой — громко кричит он, почти крича, — ты не настоящий, ты в моей голове. Сейчас он балансирует на одной ноге. —В моей голове! — кричит он, его голос теряется в ветре. — Джордж ты снова в моей голове! Мне хочется позвать на помощь, хочется, чтобы кто-нибудь поднялся сюда и утащил его вниз, но знаю, что это бесполезно. Мы слишком высоко, и когда кто-нибудь сюда доберется, я буду бояться, что он уже ушел и сделал какую-нибудь глупость. Я молча смотрю на него, не зная, что сказать. Его баланс становится все более и более неравномерным, говоря мне, что он вот-вот упадет, говоря мне что он вот-вот упадет. Я не знаю, что сказать, страх завладел моим языком и не дает мне произнести ни слова. Но тогда мне не нужно ничего говорить. Я смотрю, как он медленно падает назад. Но это не с крыши, нет. Это ко мне. Внутри меня что-то щелкает, заставляя броситься вперед и нежно поймать его в свои объятия. Я пытаюсь встать, но знаю, что долго не продержусь. Поэтому я падаю на пол, он все еще в моих руках. —Ты в порядке — выдыхаю я, мои глаза быстро скользят по его телу, чтобы убедиться, что он на самом деле не ранен, — Я понял тебя, ты в порядке. Но он не отвечает. Я поднимаю взгляд, мои глаза встречаются с его лицом. Его зрачки огромны, глаза медленно начинают устало открываться и закрываться, как будто он приближается к сну. —Дрим? Я подношу пальцы к его челюсти, поворачивая его лицо из стороны в сторону, пытаясь понять, что заставляет его так себя вести. Но опять же ничего. Все, что я получаю, это непрерывный ошеломленный и растерянный взгляд, как будто он видит меня насквозь. Я позволил своей руке найти его руку, и чуть не подпрыгнул, когда схватил его от ощущения холода в кончиках его пальцев. Он чувствует себя льдом, он и выглядит так же. Он выглядит хрупким, как будто он может разбиться в любой момент, если я не буду достаточно нежен. — Как долго ты здесь? Я в панике спрашиваю, пытаясь получить от него что-нибудь —Ты замерз. И снова ничего. Я снова позволил своим глазам осмотреть его тело, пытаясь выяснить, что не так. Но мои глаза не находят проблему, а мои руки. Моя рука, крепко сжимающая его, чувствует, как теплая влажная жидкость медленно начинает просачиваться в мои ладони. Я растерянно смотрю, пытаясь понять, что это и откуда. Хотя мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что это исходит от него. Я разрываю рукав его свитера, ища источник в его руке. Тропа небольшая, но не настолько маленькая, чтобы остаться незамеченной. Это кровь, и она течет из вен вокруг его локтя. —Дрим?— Я снова огрызаюсь, пытаясь вывести его из оцепенения —Дрим, что ты сделал? Но я уже знаю, что он сделал. Я оглядываюсь позади него, и то, что осталось на земле возле уступа, подтверждает мои мысли. На холодной крыше, где он стоял. Галочка.. —Таблетки— он медленно смеется у меня на коленях, его глаза все еще закрыты, —таблетки и наркотики, наркотики и таблетки. Его голос дрожит, словно он скрывает то, что он сейчас чувствует на самом деле. Это совсем не похоже на него, голос у него грубый, конечно. Но внутри все еще скрывается намек на сладость. Это фальшивый голос, он звучит грустно. Как будто сломан по краям. Его глаза снова открываются и закрываются, и теперь я чувствую, как на поверхность выходит все больше и больше паники. Он знал, что если броситься с крыши не поможет, то поможет передозировка. Я держу его руку в своей, другая быстро ищет мой телефон. Мне нужно позвонить кому-нибудь, кому угодно. Сначала мои мысли переключаются на Уилбура, но нет, нет, сначала мне нужно ему помочь. —С тобой все будет в порядке — шепчу я, позволяя своим теплым пальцам скользить по его холодному лицу, —Держись, с тобой все будет в порядке. Слезы текут из каждого уголка моих глаз, я молюсь, чтобы мои слова были правдой. Я набираю 911, трясущимся руками поднося телефон к уху. Его глаза начинают закрываться и снова открываться, выражение лица становится более нейтральным. Он бледнеет, еще бледнее, чем когда я приехал сюда. я могу чувствовать что тепло, которое он оставил в своих руках, тоже начало уходить. Тик, тик.. Я знаю, что он ускользает, я знаю, что он медленно начинает терять сознание. Я теряю его. Но я больше ничего не могу сделать, кроме как держать его и умолять, чтобы с ним все было в порядке. —911, что у вас за чрезвычайная ситуация? —Да, да, привет — тороплюсь я, не зная, что сказать, — мой парень только что попытались покончить жизнь самоубийством, и я думаю, что он принял слишком много наркотиков, я не… —Все в порядке, дорогой — спокойно подбадривает меня женщина, — сделай глубокий вдох. Я делаю, как она говорит, отчаянно пытаясь Останови тихие слезы, которые неуклонно текут по моему лицу. —Вот и все — шепчет она, и я слышу стук, как мне кажется, в компьютер. — Ты знаешь, где ты? Я оглядываюсь вокруг, но мы слишком высоко, чтобы я мог это сказать. —Нет, нет, мне жаль. Свет зданий вокруг нас затуманивает мое зрение из-за слез, из-за чего становится труднее видеть. —Все в порядке, теперь не волнуйся. Пока она стучит по компьютеру, я смотрю на его бледное лицо. Он смотрит на покой, как будто уже давно жаждал этого чувства. Он выглядит так, как будто очень этого ждал расслабляясь, как будто даже если ему больно, стоит уйти от того, что он чувствовал. Его волосы тоже отросли, слишком, слишком длинные. Не знаю, нравится ли мне это, но это придает ему такой резкий вид, от которого любой может упасть в обморок. Конечно, он по-прежнему красив, и ничто не сможет заставить его выглядеть плохо. Красота даже не передает его внешность должным образом, нет слов, которые могли бы описать то, каким я его вижу. Нет, нет, он выходит далеко за рамки простого описания «красивого». Но теперь я достаточно близко, чтобы увидеть, что в его так называемой красоте есть трещины, трещины, которые я вызвал. Трещины, которые, я надеюсь, можно исправить. Все, что сейчас имеет значение, это то, что я здесь. Я прибыл сюда вовремя, ..Или я? —Хорошо, люди уже в пути, хочешь, я посижу с тобой в очереди, пока они не доберутся? —Нет, со мной все будет в порядке, спасибо — тихо уверяю я ее. —Ладно, зайка, береги себя. И с этими словами она кладет трубку. Я медленно кладу телефон обратно в карман, крепко сжимая его руку. Я обхватываю его пальцы своими, позволяя себе исследовать его руки. Мне не хватало утешительного ощущения его пальцев. Я прижимаю его ближе к себе, позволяя себе получить то, чего хотел уже.... Уже несколько месяцев. Несмотря на то, что он так уверенно написал, что это не моя вина, я все равно чувствую себя виноватым. Когда он тихо лежит у меня на коленях, небольшое, но заметное облако вины начинает висеть в воздухе, от чего мне становится еще хуже. Если бы я прислушивался к тому, что он говорил, ничего этого бы никогда не произошло. Если бы я слушал, он, вероятно, не страдал бы, ему, вероятно, не было бы больно. —Мне очень жаль — шепчу я, мои слезы теперь капают на его щеки и падают с моего лица. Его лицо не меняется, он просто остается неподвижным и молчаливым. Как какая-то статуя. Я смотрю, как падают маленькие влажные каплина одну сторону его лица, пытаясь убежать, прежде чем я успею смахнуть их большим пальцем, лаская пальцами его румяные щеки. Я прослеживаю каждую черточку на его лице, которую могу найти, пытаясь успокоить себя и, может быть, даже его, если он все еще меня чувствует. Меня трясет, мне страшно, но я изо всех сил стараюсь держать себя в руках. —Мне очень, очень жаль — рыдаю я, хотя он, вероятно, меня не слышит, — это все моя вина, это все на мне, и я никогда не прощу себя за то, что сделал это с тобой. Я убираю его растрепанные волосы с его глаз и одергиваю рукав его свитера, пытаясь согреть его. Затем я позволяю себе наклониться, приближаясь к нему. Я нежно и нежно поцеловала его в лоб, задерживаясь на мгновение, лелея это чувство, мои сладкие слезы теперь скатываются по его мягкой коже. После этого я держу свою голову прижатой к его. Позволяя малейшим вздохам, которые у него остались, коснуться края моих губ. —У нас все будет хорошо — шепчу я, сжимая его руку. Дыхание его губ говорит мне, что он все еще здесь, дыхание сохраняет меня в здравом уме. Я крепко прижимаюсь к нему. Я цепляюсь за него, как будто он единственное, что у меня осталось, как будто он держит меня на плаву в ледяном океане. Его тело даже не кажется тяжелым, прижатым к моему, но, вероятно, это потому, что мне кажется, что я плыву. В городе звучит множество сирен со всех сторон, и единственное, что меня сейчас утешает, — это осознание того, что одна из этих сирен придет, чтобы спасти его. Или, по крайней мере, я на это надеюсь.