Rooftops

꧁Пов Джордж꧂ Мне хочется крикнуть нашему водителю, чтобы он прибавил скорость. Уилбур сидел впереди, пытаясь указать мужчине, куда ехать. Я готов поспорить, что водитель очень хороший человек, и я ничего против него не имею, но, боже, если он не наступит на газ, тогда я выйду и пойду. —Глубокие вдохи — подбадривает Томми, заставляя меня осознать, что я уже в пятый раз за поездку на машине резко сжимаю его руку. — Прости — шепчу я, отпуская. Ранбу обещал позвонить,но что-то изменилось, так что теперь у меня падает сердце каждый раз, когда я слышу, что кто-то получил уведомление. Но нет. Никаких изменений не произошло. Каждый раз, когда я смотрю на Уилбура, я вижу, что он глубоко задумался. Я рад, что у него все еще есть умственные способности, чтобы сосредоточиться, потому что я потерял свои способности несколько часов назад. Мы договорились поехать прямо к Ранбу. Уилбур начал звонить людям, как только мы приземлились, и Ранбу был одним из них. В данный момент у меня в голове ничего не крутится. Каждые пару минут все становится ошеломляющим, но затем сводится на нет. Это утомляет меня, с течением времени вызывая у меня еще больший стресс. На улице темно, но облаков нет, поэтому вы можете видеть каждую звезду в поле зрения. Оранжевый оттенок наполняет тихую машину каждый раз, когда мы проезжаем мимо уличного фонаря. Когда я смотрю в окно, всматриваясь в окружающие нас машины, мое внимание привлекает большой желтый знак. Круглый, огромный желтый знак. Знак, который я знаю. Знак, мимо которого мы постоянно проезжали, знак, который я замечал каждый раз, когда мы въезжали в наш кемпинг и выезжали из него в апреле прошлого года. Я наклоняюсь и щурюсь к переднему окну, пытаясь заглянуть за дорогу. Это занимает у меня минуту, но оно здесь, оно определенно здесь, и мы едем прямо к нему. Нью-Йорк. У меня перехватывает дыхание, когда я понимаю, насколько мы на самом деле близки. Внезапно, без предупреждения, я шлепаю Томми по ноге от волнения. —А? —Смотри — шиплю я, ударяя Таббо. —Куда? —Прямо вперед — комментирует Уилбур, уже заметив это. Он тихий. Он молчит с тех пор, как приземлился самолет, но всякий раз, когда он говорит, его голос звучит серьезно. Меня это немного пугает, но я знаю, что он знает, что делает. Томми наклоняется передо мной, Таббо делает то же самое. Как бы мне ни было страшно находиться здесь, как бы я ни боялся того, что произойдет, я не могу не чувствовать прилив облегчение. Я дома. На лице Таббо появляется широкая улыбка, и он понимает, что я имею в виду, раньше Томми. —Вы видите это?— Я спрашиваю. —Да — отвечает Таббо, откинувшись на спинку стула. Томми требуется секунда, но затем заразительная улыбка распространяется и на него, когда он смотрит на меня. —Нью-Йорк — улыбается Томми, наклонившись вперед и продолжая смотреть. Обычно Томми погружался в разговор. Он мог говорить о чем угодно целыми днями, и при этом это звучало интересно. Но он этого не делает, он остается маленьким и молчаливым. Звон Мое беспокойство усиливается, звон раздается во внезапно затихшей машине. Я оглядываюсь, чтобы увидеть, от кого оно пришло, но Томми и Таббо остаются на месте, Уилбур единственный, кто начинает копаться в его карманах. Я с тревогой смотрю на него, ожидая, что он скажет мне, от кого это. Он неохотно разблокирует телефон и просматривает сообщения, чтобы посмотреть, кто ему написал. Увидев имя Ранбу в верхней части экрана, я чувствую, как у меня замирает сердце. Уилбур начинает качать головой, уверяя меня, что в этом нет ничего важного. Я отпускаю тугой узел в животе, позволяя облегчению нахлынуть на меня. —Ему просто интересно, как далеко мы находимся — говорит мне Уилбур, быстро печатая ответ. Я киваю, откидываясь на спинку. Томми и Таббо оба сейчас наблюдают за мной, и я знаю, что они все еще ждут, когда у меня что-то щёлкнет. Но теперь я чувствую себя спокойно. Мы почти у цели, каждая секунда, которая кажется годом, означает, что мы приближаемся к городу. Это значит, что мы ближе к нему. —Спасибо — мило улыбается Уилбур водителю. Я уже топаю ногой и с нетерпением жду, когда они все поторопятся. Я был прав насчет близости, мне потребовалось всего около часа, чтобы добраться до квартиры Ранбу после того, как я заметил горизонт. Мне казалось, что это намного дольше, но сейчас это не имеет значения. Мы здесь. Таббо бесцельно озирался по сторонам, пытаясь охватить все сразу. Я знаю, что он чувствует, я отчетливо помню это чувство, когда я впервые приехал сюда в прошлом году. —Готов? Уилбур взял свои сумки и теперь тихо стоит рядом со мной. Он выглядит спокойным. Но он всегда выглядит спокойным, когда это необходимо. Интересно, что он на самом деле сейчас чувствует? Я киваю, и мы направляемся в лобби. Каждый раз, когда я был с ним в этом вестибюле, за исключением предыдущего, я чувствовал себя совсем иначе, чем сейчас. Я был счастлив. Но не сейчас. Я не могу объяснить, что я чувствую сейчас. Это огромная смесь разных эмоций. Страх, гнев, разочарование. Мы вчетвером заходим в лифт, тишина оглушительная. Уилбур нажимает кнопку этажа, на который мы направляемся, закрывая двери и заставляя лифт подпрыгнуть. Одна из самых тревожных вещей во всем этом —то, насколько тихий Томми. Мне пришлось через многое пройти с Томми, и я всегда мог рассчитывать на то, что он справится с этим. Шутка в самый неподходящий момент. Я всегда могла рассчитывать на то, что он рассмешит меня, когда мне казалось, что мир рушится. Но он молча стоял лицом к двери лифта, с таким унылым выражением лица, которого я никогда раньше не видел. Теперь я знаю, что ситуация плохая. Сейчас я понимаю, что это касается не только меня. Двери лифта распахиваются, Томми берет на себя инициативу и ведет нас всех к двери Ранбу. Уилбур стучит, стук эхом разносится по темному коридору. Из-за двери доносится шорох, прежде чем она распахивается, Ранбу теперь стоял перед нами. Он точно изменился? Не то чтобы изменился, он просто выглядит немного разбитым. Он кажется выше, чем когда я видел его в последний раз, его волосы тоже стали намного длиннее, поэтому они беспорядочно раскиданы по голове. Он в спортивных штанах и толстовке, как и я. Черные тени затемняют его веки и под глазами, дополняя всю утомленную картину. Мне интересно, когда он в последний раз хорошо спал по ночам. Уилбур шагает вперед первым, крепко обнимая Ранбу. Я внимательно наблюдаю за Уилбуром, пытаясь уловить любое проявление эмоций. Но нет ничего, ничего. — Эй — тихо бормочет Ранбу. И он в конце концов отпускает, освобождая Уилбура. Уилбур, все еще не сказав ни слова, бросает свои сумки в коридоре Ранбу и направляется прямо в комнату Дрима. Следующим идет Томми, широкая улыбка появляется на лице Ранбу, когда он замечает его. Я наблюдаю, как Томми без колебаний обнимает Ранбу, что для него еще более странно, он не очень любит объятия. —Как вы? — спрашивает Ранбу после того, как его отпустил. —Я в порядке — он пожимает плечами с легкой улыбкой. Я наблюдаю, как взгляд Ранбу перебегает от Томми к Туббо, который неловко стоит позади него. Лицо Ранбу начинает выражать замешательство. —А это кто? — спрашивает он Томми. Томми оборачивается, чтобы понять, что он имеет в виду, и понимает, когда видит Таббо. —Таббо, это Таббо — объясняет он, проходя мимо Ранбу в квартиру. Однако у него не тот же план, что и у Уилбура, он направляется в гостиную. Ранбу какое-то время изучает его, Таббо позволяет ему. Из-за разницы в росте мне хочется смеяться, Ранбу выглядит гигантом по сравнению с Таббо. —Приятно познакомиться, Таббо — улыбается Ранбу, протягивая руку. Туббо, кажется, издает легкий вздох облегчения, который слышу только я, и охотно пожимает ему руку. —Я тоже рад познакомиться — усмехается он, проскользнув мимо Ранбу и с любопытством следуя за Томми. Я чувствую себя неловко и некомфортно. Часть меня думает, что он, наверное, меня ненавидит, наверное, винит меня во всем, что произошло. Буду ли я винить его? Нет, нет, я бы не стал. Он имеет полное право злиться. Если бы я был на его месте, я бы тоже разозлился. Я не знаю, что сказать, и я не думаю, что он тоже. Однако он смотрит на меня с бесстрастным выражением лица. Если кто-то ничего не скажет, мы будем стоять здесь весь день. —Ты сердишься? — внезапно спрашиваю я, желая покончить с этим. Его лицо теперь быстро наполняется выражением шока? Хотя я не уверен, это забавный вид. —Что?— он говорит удивленно —Нет, нет, я думал, ты рассердишься на меня. Мне приходится пристально смотреть на него, чтобы понять, что он на самом деле говорит серьезно. —С какой стати мне злиться на тебя?— Я дышу, бросая сумки, чтобы обнять его. Он обнимает меня в ответ со смешкой, его длинные руки обвивают мою спину. Это кажется знакомым, как будто даже если все остальное изменилось с тех пор, как я был здесь в последний раз, он этого не сделал. Он такой же. —Я не оказал ему помощи, когда он в ней нуждался — бормочет он мне на ухо. Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него. я не могу, прочитай выражение его лица сейчас, оно нечитабельно. Он просто выглядит грустным, иначе и не скажешь. —И меня не было здесь, когда он нуждался во мне — отвечаю я, пытаясь улыбнуться. Он качает головой, слова вылетают из его рта. —Нет, это другое — начинает он, но я уже перебиваю. —Мы не злимся друг на друга, это все, что имеет значение. Это занимает у него секунду, но в конце концов он кивает в знак согласия, наклоняясь позади меня, чтобы забрать мои сумки. —Спасибо — улыбаюсь я. Когда я вхожу в парадную дверь, успокаивающий аромат дома неожиданно бьет мне в лицо, возвращая меня в то время, когда он в последний раз ударил в меня. ༺ •••••••••••••••••••••••••••• ༻ Он обнимает меня, оставляя долгий поцелуй на моем лбу. Я не могу удержаться от смеха над его нуждами, пока обнимаю его в ответ. — Мы виделись два дня назад — хихикаю я, когда он обнимает меня за талию и втягивает внутрь. —Да, но два дня слишком долго — отвечает он, запрокидывая мой подбородок вверх и прижимаясь губами к моим. Я не могу не улыбнуться, целуя его в ответ. Он, как обычно, отстраняется первым, останавливаясь, прежде чем слишком увлечься. Я все еще улыбаюсь, когда он опускает руку с моего подбородка и возвращается на мою талию, пока ведет нас обоих в гостиную. ༺ ••••••••••••••••••••••••• ༻ —Но я думаю, сейчас это не важно — заканчивает Ранбу, роняя мой сумки рядом с Уилбуром. — И вообще, у тебя происходит что-нибудь интересное? Понятия не имею, что «сейчас не важно», но отвечаю на его вопрос так, словно подслушиваю. —Нет, не совсем — отвечаю я, следуя за ним через холл в гостиную, где сидят Томми и Таббо. Томми раскинулся на одном из диванов, молча глядя в потолок, не обращая внимания ни на кого из нас, когда мы входим в комнату. Таббо стоит у стеклянного окна в стене, его рот слегка открыт, и он смотрит на город. Я могу сказать, что он все еще в восторге, и я не виню его, это действительно великолепно. Ранбу отходит от меня и садится на диван, который ближе к Таббо. Я попытаюсь начать с ним разговор, как только он сядет. Я иду в противоположном направлении и поднимаю ноги Томми с дивана, сажусь, а затем кладу его ноги себе на колени. Он ничего не говорит и не пытается помешать мне его переместить, он просто позволяет мне. —Томми, ты меня пугаешь — шепчу я, пытаясь привлечь его внимание, — ты вел себя тихо с тех пор, как мы приземлились. Я вижу, как его взгляд переключается с потолка на меня, но выражение его лица не меняется, он все еще носит тот взгляд, которого я никогда раньше не видел. —Как ты думаешь, с ним все в порядке? — спрашивает Томми. Я совершенно не готов к его вопросу. Я не думал, что он на самом деле скажет мне, что его беспокоит, не говоря уже о Дриме. У меня есть два ответа. Тот, который я считаю правдой. И тот, который я считаю ложью. —Я уверен, что с ним все в порядке— отвечаю я, —вероятно, просто ушел на некоторое время один и забыл всем рассказать. Обычно я чувствую себя виноватым и сдаюсь после лжи, но я знаю, что сделал это ради общего блага. Томми смотрит на меня сверху вниз, как будто пытается узнать правду. Хотя в конце концов он опускает взгляд и слегка кивает, словно говоря, что понимает, откуда я. —Где Уилбур? — внезапно спрашивает Томми, поднимая голову и осматривая комнату. —Комната Дрима — говорю я ему, похлопывая его по ноге, давая ему понять, что пора вставать, — Наверное, мне стоит пойти и поговорить с ним. —Могу ли я прийти? —Если хочешь, — пожимаю плечами я, вставая с дивана. Он встает за мной, следует за мной до двери гостиной и дальше по коридору. Я чувствую небольшие уколы нервозности, когда моя рука поворачивает дверную ручку, но я не позволю этому сдержать меня. Хорошо, вау. Первое, что меня поражает, — это абсолютное состояние, в котором находится его комната. Я понимаю, что имел в виду Ранбу, говоря, что он не сможет найти записку в этом беспорядке. Везде есть вещи, я имею в виду везде. Второе, что я заметил, это Уилбур, который лихорадочно копается в грудах мусора. Я не знаю, что он ищет, но, черт возьми, он ни за что не найдет это, выглядя таким. —Уилбур? Кажется, он меня не слышит или, может быть, игнорирует. В том, как он двигается, есть гнев, который меня пугает. Я начинаю пробираться по комнате. Она выглядит неузнаваемым с тех пор, как я видел его в последний раз. Однако все изменилось по сравнению с тем, когда я был здесь в последний раз. —Уилбур — повторяю я, пытаясь оттащить его от комода, он сейчас просматриваю. Однако он не сдается и продолжает рыться в маленьком коричневом ящике. —Он должен был что-то оставить — сопротивляется Уилбур, пытаясь бороться со мной, — он не просто ушел, здесь должна быть записка, или… или…» Его голос надламывается, и я знаю, что он почти плачет. Краем глаза я вижу Томми, замершего в дверном проеме, как будто он не знает, что делать. Уилбур всегда был для нас двоих образцом для подражания. Как камень. И видеть его таким? Это убивает меня, и я знаю, что Томми это тоже причиняет боль. —Все в порядке — шепчу я. Он смотрит на меня, и я практически вижу боль на его лице. От этого мне хочется рассыпаться в комок и упасть с лица земли. Если Уилбур начал действовать, я знаю, что мы достигли дна. Он падает на пол рядом с кроватью и стыдливо обхватывает голову руками. Мне хочется протянуть руку и прикоснуться к нему, но я не знаю, как он отреагирует, поэтому вместо этого подбегаю и сажусь рядом с ним на грязный пол. Пока мы сидим молча, Томми подходит и садится по другую сторону от Уилбура. Никто из нас ничего не говорит, но нам это и не нужно. Потому что, несмотря на то, что многое изменилось, я все еще сижу здесь с ними двумя. И теперь я знаю, что бы ни случилось, они будут рядом со мной. Мне этого достаточно, чтобы знать, что со мной все будет в порядке. Если они будут рядом со мной, я смогу пройти через что угодно и при этом выстоять.Впитывая тишину, я начинаю замечать вещи, которых не заметил, когда вошел в комнату. Как он поменял плакаты на своей стене, как он передвинул тумбочку на противоположную сторону кровати, как он передвинул стол в спальне так, что теперь он стоял перед окном, прямо перед всеми нами троими. Мои глаза вот-вот оторвутся от стола, я не слишком много о нем думаю. Тогда я останавливаюсь. Я останавливаюсь и смотрю. Сначала я думаю, что это только у меня в голове, но нет, это не так. Его гитара находится под столом. Я падаю на четвереньки, вытаскивая стул, чтобы схватить его гитару. Но сила моего рывка заставляет то, что было на его стуле, приземлиться на пол рядом со мной. —Что ты делаешь? Однако я больше не сосредотачиваюсь на них, все мое внимание сосредоточено на его тупой гитаре. Я выдёргиваю ее с места, мои руки натыкаются на текстуру, которую обычно не встретишь на гитаре. Это потому, что текстура даже не исходит от гитары. Это исходит из письма, приклеенного к самому верху. Я смотрю, страх начинает ползать по каждому дюйму моей кожи. Нет, нет, это не может быть реальностью. Я сплю, или это какой-то срыв, который у меня случился из-за стресса. Сделав попытку вытащить письмо сверху, я понимаю, что оно не одно, а целых три. К его гитаре приклеены три буквы, и каждое из них адресовано кому-то другому. Я начинаю понимать, что здесь происходит, но не могу удержаться от продолжения копания. —Джордж? Алло? Требуется еще один сильный рывок, но в конце концов мне удается оторвать их от ярко красной гитары. Я кладу их в руку, чтобы можно было прочитать лицевую сторону каждого по отдельности. Первый называется «мама». Второй называется «Ранбу для всех». Третий, тот, от которого у меня краснеет лицо, называется просто «Джордж». Во рту у меня пересохло, голова начала кружиться. Если раньше я думал, что болеть — это плохо, то мне интересно, что произойдет сейчас, когда мое зрение начинает размываться. Одна только мысль о том, что он пишет предсмертные письма, заставила меня плакать. Но сейчас я здесь, сижу и держу их. Я крепко сжимаю их в руках, пытаясь досмотреть до конца то, что, черт возьми, упало со стула. — Он нас слышит? Как и в случае с гитарой, сначала я не понимаю, на что смотрю. Тогда все это начинает иметь смысл. Я протягиваю руку и беру мягкую ткань, проводя ею по дрожащим пальцам. Его толстовка. Не просто толстовка. —Мечтаю, честно говоря — возражаю я. ༺ ••••••••••••••••••••••••• ༻ Я чувствую, как мое сердце злобно стучит в груди. Что, черт возьми, со мной происходит? —Нет, возьми, — улыбается он, все еще держа в руках толстовку, — я могу сказать тебе, что ты холодный. Я пристально смотрю на него, и он ободряюще кивает мне, ухмыляясь. —Ты уверен? — спрашиваю я, все еще не уверенный, стоит ли мне позволить ему отдать это мне. Свитер или нет, но я чувствую, как мои щеки начинают гореть от смущения. Я слышу смех Дрима, когда он замечает, что я краснею. —Конечно, я уверен — отвечает он, все еще широко улыбаясь. ༺ •••••••••••••••••••••••••••༻ Это та толстовка. Я узнаю её за милю. Он оставил это мне. Я держу её двумя руками, чтобы оставить на виду. Но когда толстовка расстёгивается, из нее выпадает множество вещей, падающих мне на колени.ЬЯ опускаю взгляд на различные предметы. Первое, что я замечаю, это книга. Меньше всего я ожидал, что он оставит мне книгу. Это был не очень большой шаг Дрима. Тогда я как следует взгляну на книгу. Гордость и предубеждение —С тобой все в порядке? Я встаю с пола, письма и книга все еще в моей руке. Ранбу, мне нужно добраться до Ранбу. Мне нужно отдать ему письмо, прежде чем я смогу просмотреть то, что он мне оставил. —Джордж, Джордж, что случилось? —Ранбу — это все, что мне удалось выговорить. Я спотыкаюсь по коридору в гостиную, Уилбур и Томми идут за мной. Я не могу здраво мыслить, я не знаю, что думать. Сколько у меня времени? Я опоздал? Он умер? Где он? Это все моя вина, я не вернулся вовремя. Его мама, его семья, как мне им сказать? Он, наверное, умер, а я все еще сижу в этой дурацкой квартире, когда я должен отправиться на его поиски. — Ранбу — выдыхаю я, Уилбур сжимает мой локоть, чтобы удержать меня на месте. Я даже не заметил, как падаю. Ранбу улыбается, разговаривая с Таббо, но его улыбка быстро исчезает, когда он замечает меня. Он вскакивает с дивана и направляется к Уилбуру, спрашивая, что со мной не так. Я чувствую, как блестящие слезы начинают блестеть под моими глазами, но я не могу заплакать, не сейчас. —Джордж?— Ранбу спокойно уговаривает —Джордж, ты меня слышишь? Я слышу его, но не могу нормально говорить, меня тошнит. Я поднимаю руку, письма все еще крепко сжимаются в кулаке. Лицо Ранбу сделало то же самое, что и мое: он тут же опустился при виде трех коричневых конвертов. —Вот — шепчу я, переключаясь между всеми тремя письмами, вытаскивая ту, на которой написано имя Ранбу, и протягиваю ему. Он разрывает его, не удосуживаясь прочитать переднюю часть. — Ранбу, что там написано? — настаивает Уилбур, следуя за Ранбу обратно к дивану, пока он читает то, из чего состоит его письмо. Томми следует за ними, Таббо теперь следует за Томми. Довольно скоро все они собираются вокруг Ранбу, ожидая услышать, что будет написано в его письме. Но я не могу стоять и смотреть, мне нужно соединить точки, мне нужно понять, почему он оставил мне копию уже прочитанной книги. У меня такое чувство, что все это расскажет мне все, что мне нужно знать. Я бесшумно выскальзываю из комнаты, все еще сдерживая слезы. Каждая часть меня хочет упасть на пол и никогда больше не вставать, я чувствую боль в каждой кости моего тела, которую я никогда раньше не чувствовал. Но я заставляю себя идти дальше по коридору, заставляю себя думать, думать о том, где он может быть. Я заставляю себя продолжать идти за ним. Я возвращаюсь на пол его спальни, где лежат все вещи, которые он мне оставил. Я беру его толстовку и осторожно кладу ее себе на колени. Она до сих пор пахнет им. Бумага внутри конверта легко выдвигается и идеально лежит в руках. Я не знаю, это только у меня такое, или комната начала нагреваться. —Дыши — убеждаю я себя, закрывая глаза и делая глубокий вдох. Я сейчас чувствую много вещей, много вещей, которые я не могу выразить словами. Хотя весь мой мир начинает рушиться, я игнорирую это и пытаюсь вести себя так, будто все в порядке. Я разворачиваю письмо, страница тянется намного дольше, чем я ожидал. Дорогой Джордж.. Я не очень хорош в таких вещах. И никогда не был, я предпочитаю показать свою любовь через подарки и предметы. Не слова. Нет, слова - это твоя вещь. Поэтому вместо того, чтобы писать какое-то сентиментальное письмо, в котором просто расскажу тебе все, что ты уже знаешь, например, как сильно я тебя люблю, что я чувствовал, когда был рядом с тобой, вместо этого я оставляю тебе другие вещи. Ты, наверное, знаешь, что все это значит, ты такой умный. Ты всегда был мозгом в отношениях. Но если ты этого не сделаешь, я напишу все это здесь. Прежде чем уйти, я хочу сказать несколько простых вещей. Ни в чем из этого не было твоей вины, и не смей винить себя. Это был мой выбор, это мое решение, и я обещаю, что тебе не нужно чувствовать себя виноватым ни за что из этого. Может быть, тебе все равно, может быть, ты выбросишь это, прежде чем сможешь зайти так далеко. Часть меня задаётся вопросом, почему я все еще пишу это сейчас. Я отключаюсь на секунду после прочтения последней строки его последнего предложения и тихо смеюсь про себя. Слезы мягко катятся по моим щекам, но, боже, я могу представить, как он посмеивается про себя после написания этой строки. Но если ты все еще любишь меня так, как я люблю тебя, то знай, что я думал о тебе до самого конца. Я ушел, и я чувствую себя рядом с тобой, даже если тебя здесь нет. Я не могу выразить словами то, что я чувствую к тебе. Я знаю, если бы ты сидел здесь и писал это, ты бы смог все прекрасно описать. Но опять же, все, что ты делаешь, ты делаешь идеально, так что это не будет большим сюрпризом. Возможно, ты пошел дальше, но я хочу, чтобы ты знал, что я никогда этого не делал. С тех пор, как я ушел от тебя в 16 лет, не прошло и дня, чтобы я не думал о тебе или хотя бы не задавался вопросом, где ты сейчас. Ну, тогда ты был со мной. Почти так, как это должно было быть. Ничто и никогда не сможет сравниться с тем, что ты заставил меня чувствовать. Подводя итоги письма, просто знай, что я люблю тебя. Я люблю тебя больше всего в этом мире. Твой и только твой. Дрим Х Слезы сейчас текут по моим щекам, и я знаю, что нет смысла пытаться их остановить. Это даже не оно, под аккуратными каракулями его имени осталось еще кое-что. Разверни толстовку, и ты обнаружишь внутри нее то, что я тебе оставил. Я уже это сделал, поэтому быстро продолжаю читать. Руководство для чайников по чтению звёзд. Я видел, как сильно ты любишь о них говорить, поэтому решил, что научусь сам. Я поворачиваюсь и смотрю рядом с собой, беря в руки маленькую книжку, которая читается точно так же, как и то, что он написал. Я пролистываю первые несколько страниц, поначалу растерявшись. На каждой странице разбросаны рисунки и заметки, некоторые беспорядочные, некоторые аккуратные. У меня теперь перехватывает дыхание, из-за чего, вероятно, мое лицо покрывается пятнами. Я получаю это сейчас. Той ночью на горе, когда я рассказал ему все о звездах. Он узнавал о них для меня. Он знал, что я увлечен этим, поэтому изо всех сил старался изучить эту тему. Теперь я знаю, что совершил большую ошибку. Теперь я понимаю, как сильно я облажался. Однако мне нужно закончить читать письмо, посмотреть, что еще у него осталось. Пакет сахара, центр Лондона, после того, как мы познакомились с твоими мамой и папой. Это немного глупо, но мне хотелось что-нибудь на память о том, какими милыми были твои родители. Я улыбаюсь сквозь слезы его глупому, но умному высказыванию. Насколько они были "сладкими", поэтому он сохранил пакетик сахара. Я это тоже ясно помню, помню ясно как день. Уютное кафе, его тупая игра в угадайку, в которую он любил играть, пакетик сахара, вертевшийся у меня между пальцами. Я переворачиваю гордость и предубеждение, открывая маленький пакетик розового сахара. Я беру его в свои трясущиеся руки и положи его на стол, боишься, что он испортится. Осталось только две вещи, только две вещи, которые, по его мнению, были достаточно значимыми, чтобы оставить их позади. Музыка, три листа стоит. Я никогда не удосужился написать слова, но это короткие фрагменты, которые я придумал, думая о тебе. Ты можете попросить Ранбу сыграть на них, он достаточно знает гитару, чтобы разобраться в этом. Как он мне сказал, в прозрачной переплете засунуты три незакрепленные страницы. Не могу поверить, что до сих пор ничего об этом не знал. Не могу поверить, что он написал обо мне музыкальные произведения. Я сейчас не могу во многие вещи поверить. Конечно, я не умею читать музыку, но она по-прежнему значит для меня очень многое. Осталось ещо одно Гордость и предубеждение, мой экземпляр. Тебе могло показаться, что я так и не успел закончить книгу, а? Я, конечно, ошибался, это было слишком хорошо, чтобы оставить незавершенным. Не говоря уже о том, что я практически мог представить, как ты ошпариваешь меня за то, что я не довел дело до конца, это тоже было большим поощрением. Надеюсь, ты проигнорируете каракули на некоторых страницах. Мне нужно было, чтобы они поняли, что происходит. Страница, на которую я хочу, чтобы ты конкретно посмотрел - 381, остальное ждет тебя там. Я просматриваю остальную часть письма, надеясь что там будет что-то ещё Нет. Вот и все. Это все, что у меня от него осталось, и что бы там ни было на странице 381, это последнее, на что он хотел, чтобы я посмотрел. Я беру книгу, не удосуживаясь просмотреть обложку или другие страницы. Вместо этого я перехожу прямо на страницу, которую он тоже попросил меня открыть. Я готов просмотреть страницу, но быстро обнаруживаю, что в этом нет смысла. Он выделил все, что хотел, чтобы я увидел, и написал рядом с этим описание. Страница 381 —Я не могу определить час, или место, или взгляд, или слова, которые заложили основу. Это было слишком давно. Я был в середине, прежде чем понял, что начал. Я перечитал слова пару раз, пытаясь осмыслить их в своей переполненной голове. Хотя в конце концов мне придется перейти к его словам, написанным рядом с несколькими небольшими предложениями. Люди будут интерпретировать эти слова по-разному, но я считаю, что они очень соответствуют моему взгляду на нас. Я мог бы говорить об этом часами, но изложу это просто для нас. Я не уверен, когда, как и что подтолкнуло меня снова полюбить тебя. Но я знаю, что осознал, насколько сильно я дорожил нашими моментами, только когда они стали воспоминаниями. Вот и все. Больше ничего нет, это все, что у меня осталось. Я чувствую себя одиноким, теперь меня начинает поражать, что все это реально. Все это реально, и мое время истекает. Если он еще здесь, если он еще жив и дышит, то я не могу здесь сидеть, мне нужно ехать. Мне нужно быть умным, как он выразился. Мне нужно включить голову и начать поиски. Перво, что я делаю, это вытряхиваю книгу и все остальное, что он оставил, и убеждаюсь, что внутри ничего не спрятано. Нет, так что теперь я перехожу к тому, что придет на ум дальше. Я быстро перечитал письмо, пытаясь уловить каждое слово, хотя мои глаза едва сфокусировались на странице. Там Вот оно. В письме, цитирую, он написал: Я ушел, и я чувствую себя рядом с тобой, даже если тебя здесь нет. Мы знаем, что его нет в квартире. Мы знаем, что его машина все еще на парковке. Его кошельки все еще здесь, телефон сломан, поэтому он не мог уйти далеко. Он должен быть рядом. Так где же в огромном городе Нью-Йорке он мог почувствовать свою близость ко мне? Мой разум сразу же вспоминает кемпинг, в котором мы остановились. в начале мая, но нет, это слишком далеко, ему понадобится несколько часов, чтобы дойти туда. Должно быть, это недалеко, судя по развалинам его комнаты, я знаю, что он не в том состоянии, чтобы идти часами. Бар, где мы впервые встретились? Нет, это тоже не подходит. У меня сейчас нарастает паника, в голове начинает не хватать мыслей. Этот тип паники возвращает меня к тому моменту, когда он впервые поцеловал меня, когда мы возвращались из Нью-Йорка. Это сильная паника, паника, от которой невозможно убежать. Это похоже на то, что он держит тебя в заложниках. Боже, та ночь была, наверное, одной из лучших в моей жизни. Что я дал бы, чтобы почувствовать, как я себя чувствую? Ой. Ой. Вот и все, вот где он. В тот вечер, закусочная, крыша. Крыша Я вскакиваю, все его маленькие подарки падают с моих колен и с грохотом падают на пол. Я беру куртку, брошенную на кровать, натягиваю ее на себя и с грохотом несусь по коридору. Обычно к настоящему времени я уже сломался или даже сдался. Но не сейчас. Я чувствую срочность, чувство важности, которая заставляет меня идти вперед. Сохраняя во мне уверенность, что он все еще здесь. И теперь все, что мне нужно сделать, это найти его. —Джордж? Это Уилбур идет по коридору. Он, наверное, слышал, как я стучал. —Я знаю, где он — бормочу я, проталкиваясь мимо Уилбура. —Джордж, он г — начинает он, но не понимает, и я не могу тратить время на объяснения. —Он еще не ушел. —Мы опоздали, его уже много часов нет, Джордж, думай реалистично — тихо дышит он, пытаясь помешать мне уйти. —Нет, нет, еще не поздно — говорю я, кладя я вне его досягаемости —Можешь верить этому сколько хочешь, но я знаю, что он все еще здесь, я знаю, что он не ушел. — Правда? Как? Откуда ты знаешь? — саркастически спрашивает он. Я собираюсь проигнорировать его, открывая входную дверь, но вместо этого поворачиваюсь и смотрю. Я знаю, что он злится, но я даю ему со вершенно серьезный ответ. —Потому что я умный, мы с ним оба это знаем. И с этими словами я захлопываю дверь перед его растерянным лицом и выбегаю по коридору. И с этими словами я захлопываю дверь перед его растерянным лицом и выбегаю по коридору. —Что? — спрашивает Таббо с дивана.