Их проблемы, наши последствия

Лев чувствовал, что что-то не так. Хотя вроде всё было, как обычно: они вместе завтракали, даже когда им нужно было к разному времени, отдыхали после университета, а когда наступали выходные, то долго нежились в кровати. И даже занимались сексом. Но всё равно ощущалось, что что-то не так. Будто бы все движения Павла были вымученными, словно из-под палки. И когда Лев начинал об этом раздумывать, то начал замечать, что Павел не делает ничего первым. Да, он отвечает на поцелуй, но никогда не предпримет инициативы; да, он не дёргается от объятий, но никогда не подойдёт со спины и не обнимет первым. Но ведь такого раньше не было. Лев отчетливо помнил моменты, когда тот специально зажимал его к стенке и, наклоняясь, чмокал в губы. Теперь же такое совсем исчезло из их жизни. Он чувствовал себя неуютно из-за этого. Будто бы только одному ему нужны эти отношения. А может он просто себя накручивает? И ничего такого нет? Поэтому он тщательнее начал отслеживать это. Когда это было всего пару дней, он думал, что это всё совпадение, не каждый же день человек хочет проявлять внимание (учитывая, что это Павел). Но когда целую неделю от того не было никаких действий, тот только принимал, то Лев насторожился. Это уже не может быть простым совпадением. А если учитывать, что это длится явно больше недели (по его личным ощущениям уже точно пару месяцев, но он ничего не мог утверждать), то что-то тут было нечисто. Но Лев не понимал в чём проблема: они не ссорились, денег у них хватало, никаких претензий Павел не предъявлял. И даже Лев в последнее время никуда не ходил, кроме университета, и ни с кем не общался особо, так что это явно была не ревность. Но тогда что? Он долгое время не решался спрашивать. Боялся, что сам себе всё придумал, и Павел только разозлиться на такие беспочвенные обвинения. Если вообще не обидеться. Но Лев осознал, что нужно это решать, иначе всё так и продолжится. — Всё хорошо? — спросил он, заходя в зал. — Ты в последнее время какой-то не такой. — Я просто устаю из-за учёбы, — произнёс Павел, не отрываясь от игры в консоль. — Ничего такого. И раньше бы тот подошёл и чмокнул Льва в висок. Или бы просто приобнял, шепча на ухо, что всё хорошо. Или бы наоборот прошептал какую-нибудь несерьёзную глупость. А сейчас Павел продолжал играть, даже не дергаясь. «Он просто очень увлечён игрой, — пытался успокоить себя Лев, — он же не обязан постоянно крутиться вокруг тебя. Прекрати быть таким эгоистом!» Но ощущение того, что Павел будто отторгает его, становится холодным и чужим, никуда не пропадало. Хотя Лев продолжал утешать себя тем, что всё же нормально, они не ссорятся, живут вместе, спят вместе и у них бывают время от времени тёплые моменты. Но всё это казалось искусственным, вымученным, ненастоящим. Словно как какая-то реклама, где изображена улыбающаяся семья, но на самом деле они даже не знают друг друга. Так и у них. Льву тоже казалось, что Павел становится чужим незнакомцем, с которым они впервые видятся. И будто бы Павлу уже был не так интересен он. Тот всё чаще был в каких-то своих раздумьях. И это ещё сильнее напрягало Льва. И хоть он пытался отогнать эти мысли, стараясь убедить себя, что всё хорошо. Ведь если бы не было хорошо, то уже бы летела и разбивалась посуда с полок, да? Но, к сожалению, Лев начал замечать и другую пугающую тенденцию. Секс из их жизни не пропадал, но Павел постоянно был верхним. Но раньше они часто менялись. И не то чтобы Лев был против такого или ему не нравилось быть нижним, никакого договора у них не было, что они должны чередоваться, но всё же. Павел всегда отказывался быть снизу и никогда сам об этом не заикался. И если честно, то это напрягало. Но он старался опять искать оправдания. Может, тому просто не нравится? Или не хочется? В этом же нет ничего такого криминального, почему Лев так придирается? Но что-то грызло у него внутри, говоря, что тут не всё так чисто. И однажды он не выдержал и спросил: — Почему ты всегда сверху? Мне кажется, ты давно не был в другом положении, — произнёс Лев игриво и аккуратно подкрался со спины, обнимая и проникая руками под свитер. Он опустил руки на тело, ощущая его тепло. И едва-едва выпуклый животик. — Просто мне так хочется, — спокойно ответил Павел. — Ну, раньше тебе не хотелось так часто, — руки устремились ввысь, останавливаясь возле груди. Лев вдыхал пряный запах и всё больше чувствовал, как внизу живота начинает тянуть. Он уже представлял, как повалит Павла на кровать, как повиснет над ним и… — Значит, вкусы поменялись! — прошипел тот. — И что ты ко мне пристал? — Павел ухватил его руки, сильно сжимая их. — Если тебе что-то не нравится, то я вообще больше не буду с тобой заниматься сексом! — И опустил руки вниз, выпуская их из-под свитера. — Мне всё нравится, просто… Но Павел не дослушал его и раздраженный вышел из комнаты. Лев остался один. Ему всё больше и больше казалось, что он сам себе это всё выдумывает. Ведь, если посмотреть со стороны, то у них всё прекрасно. Тогда на что он жалуется? Многие лишь мечтают о такой жизни, как у них, в таком-то возрасте тем более, чтобы и собственная квартира, где никто им не указ, и родители не пилят, и не спрашивают о внуках, ведь даже не знают, что они встречаются. Разве это ли не счастье? Поэтому Лев старался игнорировать нарастающую тревогу внутри. Всё хорошо. У них всё хорошо. Он наслаждался (или скорее пытался) всеми моментами близости, не задумываясь о том, от кого они исходят. Даже если и только от него, то разве это имеет значение? Разве в настоящей любви нужно мериться, кто сколько взял и отдал? Или нужно просто наслаждаться всем тем, что есть? К тому же вскоре как-то стало не совсем до этого. Всё-таки учёба в меде дело непростое. Учитывая, что ему постоянно приходилось зарисовывать по гистологии всякие строения. И потом всё это учить. И это только самое малое, что было. Поэтому времени и сил совсем не оставалось, чтобы ещё и переживать, что Павел как-то не так себя ведёт, как-то не так на него посмотрел и как-то не так сказал слово. Главное, что в целом он был рядом, и можно было после нескольких пар по биологии, микробиологии и химии прийти домой и положить голову ему на плечо. И просто сидеть ни о чём не думая. А после ещё придёт Говноед, громко мяукнув, протиснется и будет лежать, ожидая поглаживаний и мурча. И это ли было не счастье? Это ли было не покой? Сидя рядом с Павлом под одним одеялом, он забывал про то, что что-то было не так, что тот вёл себя странно. Ему просто было хорошо, и он хотел, чтобы это продлилось немного дольше. Была ночь. Они всегда спали в одной кровати в их импровизированной спальне, где всегда творился бардак: пустые упаковки из-под пиццы или из-под бургеров да другой вредной еды могли стоять неделями. И тогда всё было также. Лев прижимался ближе к Павлу, а тот не возражал и не отодвигался, и он сделал внутреннюю пометку, что всё хорошо. Всё ему эти месяцы только казалось. А он уже успел придумать всякое. Надо всего лишь высыпаться, чтобы не виделось того, чего нет. Лев даже улыбнулся, чувствуя, что словно всё стало прежним. Но тут послышался шорох. И когда он открыл глаза, то не увидел Павла рядом, только скомканную простыню да откинутое одеяло. «Может в туалет пошёл, — подумал сквозь сон Лев, не особо придавая этому значения, — или на кухню воду попить». Он перевернулся на другую сторону и задремал. Но когда он вновь проснулся и также не почувствовал рядом никого, то начал немного волноваться. Совсем чуть-чуть. Он встал и заслышал в коридоре какой-то шорох. Но при этом свет не был включен. Почему-то мелькнула мысль, что это грабители, но он подумал, что это слишком глупо. Поэтому шлёпая босыми ногами по полу, поплёлся в коридор. Холод заставил пробежаться мурашкам по коже и чуть-чуть снять сонливую пелену на глазах. Лев вышел в коридор, прищуриваясь, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте. И увидел силуэт. Высокий силуэт, что замер, как только он зашёл. На нём был натянут один ботинок, второй он держал в руках. — Павел? — удивлённо спросил Лев. — Ты куда? — Иди, спи, — ответил тот. — Я сейчас вернусь. Но Лев опустил взгляд и увидел рюкзак с чемоданом, стоявшие возле порога. Что-то совершенно не выглядит, что тот «сейчас вернётся». Он нахмурился. Маленькая тревога появилась у него, но ещё не паниковала, а лишь слегка-слегка тыкала его, создавая лёгкое беспокойство. И подозрение. Но Лев старался держать себя в руках, ведь ещё ничего не понятно. И именно неясность пугала. — Зачем тебе чемодан? — но тот промолчал. — Паш? — Надо, — Павел отвёл взгляд. — Иди спать. А то опять не выспишься и будешь весь день сонным ходить. Материал ещё не усвоишь. — Я серьёзно. — Я тоже. Они стояли друг напротив друга, и Лев пытался понять, что к чему. Пальто, ботинки, чемодан, телефон, лежавший на тумбе со светящимся экраном вниз, и подозрительное поведение Павла. Почему не включил свет, почему не предупредил, что уходит куда-то, почему ничего не объясняет? У Льва даже не было никаких догадок, чтобы метаться между ними. Всё это было так нелепо и так непонятно. Может, он ещё спит? Тогда бы это объяснило всю сюрреалистичность происходящего. Но он чётко контролировал свои действия, да и пресловутый способ — ущипнуть себя, не дал ничего. Значит, это не сон. От этого осознания стало лишь ещё хуже. Потому что теперь он вообще не понимал, что происходит. — Павел, — произнёс он твёрдым голосом, надеясь, что это хоть как-то повлияет на того. — Что ты задумал? Зачем всё это? Павел прикусил губу, поставив ботинок на пол. Сложно было разглядеть его лицо в темноте, но можно было заметить, как его взгляд метался из стороны в сторону, то ли пытаясь найти оправдание, то ли пытаясь увильнуть от темы, то ли не зная, как начать разговор. Тот нервно сжимал подол рукава. Было слышно, как он тяжело выдохнул, похоже, так и не в силах что-то сказать. Но Лев терпеливо ждал. Он замер, тщательно смотря на того, пытаясь хоть в малейших движениях заметить объяснение. Или хотя бы какой-нибудь намёк. Потому что он до сих пор в замешательстве. И Павел, кажется, не спешил раскрывать все карты, будто специально оттягивая момент. Но зачем? Чего тот добивается? Лунный свет скользил по полу, медленно приближаясь к ним. Стояла гробовая тишина и если прислушаться, то можно было расслышать тихое-тихое дыхание друг дружки. Никто из них не решался нарушить её, создавая лишний шум шуршанием одежды или звуком шагов. Темнота придавала всему атмосферу интимности и если бы не сложившиеся обстоятельства, то Лев бы сказал, что это ему даже нравится. Но сейчас это лишь, напротив, мешало. Павел прикрыл глаза, сжал и разжал кулак, и, наконец, заговорил. Совсем неохотно и очень тихо. — Лев, я просто пытаюсь сделать то, что будет лучше для нас. — Что будет лучше для нас? — он нахмурился, явно предчувствуя что-то нехорошее. — Не перебивай, — тут же повысил он голос. — Просто слушай, хорошо? Лев неохотно кивнул, хотя чувствовал, что с каждым словом тревога внутри всё возрастала и уже не так безобидно тыкала его. Сдержаться, чтобы не прервать Павла будет трудно. — Так вот. Я долго над этим раздумывал. Но… — он сглотнул. — В наших отношениях нет ничего хорошего. И у них нет никакого светлого будущего. Поэтому нам лучше расстаться. Лев опешил. Он замер в ступоре и будто даже перестал дышать. Вначале он даже не осознал, что сказал Павел. И только потом постепенно слова начали обрабатываться в голове. «Ничего хорошего», «расстаться»… Это правда сказал Павел? Нет, нет, этого не может быть! Лев напуганными глазами глянул на того, надеясь, что тот скажет, что это шутка, розыгрыш или просто издевательство. Уж лучше так, чем это было взаправду! Но Павел был наоборот спокоен. Даже излишне. Ни одна мышца не дернулась, лицо его было полностью разглажено, только если не считать прищуренных глаз, глядящих на него. Лев смотрел на них в ответ, пытаясь разглядеть в них, сам не зная, что. То ли сочувствие, то ли любовь, то ли хотя бы что-то доброе. Но они были словно стеклянные. И в них лишь отражалась комната. — Ты шутишь?.. — всё ещё не верящим голосом спросил Лев. — Я серьёзен. В таких вещах не до смеха. — Но почему? — практически прошептал он. Взгляд Павла стал тяжелым. — Я же сказал. Наши отношения это… это неправильно! Так не должно быть. У нормальных людей всё совсем по-другому. И, — несмотря на то, что он казался спокойным, его голос всё равно слегка срывался и дребезжал, — у нас тоже есть шанс на обычную жизнь. Стать нормальными, — он сделал на этом акцент. — Но только если мы разойдёмся. — Я ничего не понимаю… — на выдохе произнёс Лев. Его взгляд лихорадочно скользил по Павлу, по чертовому чемодану, по рюкзаку и возвращался. — У тебя даже больше шансов стать нормальным, обычным, как все, — Павел ухватил его за плечи, чуть нагибаясь. — Поверь, Лев, я желаю тебе только хорошее. И тебе, и мне будет лучше, если мы расстанемся. У нас всё наладится. — Нет, нет, нет, подожди, — он судорожно замотал головой. — Мне хорошо с тобой. — Ты ещё до конца не осознал… — Нет, это ты несёшь какую-то чушь! — резко прервал его Лев. — Давай поговорим. Пожалуйста. Что тебя не устраивает в наших отношениях? Расскажи мне всё, я не обижусь. А потом мы вместе поработаем над этим. И всё у нас будет куда лучше, чем было. Зачем же действовать так радикально? Мы же даже не пытались ничего решить! Ну же, скажи, я постараюсь измениться, я, — он понимал, насколько жалко звучит его мольба. Но сейчас он был готов, хоть на колени встать и умолять, лишь бы Павел остался, лишь бы не бросал его. — Лев, я всё сказал. Так будет лучше нам обоим. Павел начал зашнуровывать ботинок, а Лев чувствовал, как бешено бьётся его сердце. Не верилось, что тот вот так может легко сказать «мы расстаемся» и всё. Без причин. Какие-то размытые размышления о том, что всё будет хорошо, что они станут нормальными. Но Лев и так нормальный! Ему и так хорошо. Хорошо, как раз таки с Павлом. Он был в растерянности. Если до этого он ничего не понимал, то сейчас совсем запутался. Всё это казалось какой-то глупостью. Никто же так просто не говорит на пустом месте: «мы расстаёмся», должны же быть предпосылки? А вот так резко… это неправильно. Это странно. Это, в конце концов, непонятно. Но единственное, что точно знал Лев, что нужно никуда не пустить Павла. Нельзя его потерять. — Постой, — он ухватился за его рукав, — не уходи. — Лев, чего ты как маленький, а? — раздраженно фыркнул Павел. И это кольнуло прямо по-больному, ведь это было так привычно, когда тот злился. Но Лев всегда знал, что тот успокоится и будет вместе с ним. Сейчас он не был в этом уверен. — Мы вроде взрослые люди. И я тебе всё доступным языком объяснил. И мнение своё менять я не намерен. Лев не слушал его. Он взял другой рукой чемодан и откатил его за спину. — Что ты!.. — Я тебя люблю, — произнёс он. Павел дернулся. Он приоткрыл рот и долго смотрел на Льва. В его глазах плескалась растерянность. Будто теперь он сомневался остаться или таки уйти. — А я тебя нет, — твёрдо отрезал Павел и сразу отвернулся. Лев пошатнулся, делая шаг назад. Его будто только что обожгли. Он не мог поверить. Павел его не любит. Не любит. «А я тебя нет», — эти слова отпечатались у него в голове. У него не было больше никаких мыслей, кроме того, что Павел его не любит. Он ощущал, будто весь хрупкий фундамент, что у них был, рухнул окончательно, не оставляя и шансов на восстановление. — А теперь отпусти меня. Я опаздываю на такси. Он выпустил пальто Павла, и тот выхватил чемодан. И ушёл. Даже не попрощавшись. Только хлопнула входная дверь, отделяя их двоих и ставя окончательную точку. Лев желал, чтобы это оказалось сном. Ужасным и страшным сном. Но чтобы он потом проснулся, увидел Павла, лежавшего рядом с ним, мирно сопящего в подушку, и успокоился. А после бы и вовсе рассказал про увиденное, и они оба бы посмеялись, и тот бы сказал, что никогда-никогда бы не посмел бросить его и любит его очень сильно. Но, к сожалению, это была реальность, и в этой реальности Павел бросил его и сказал, что не любит. Он смотрел в одну точку перед собой, совсем не понимая, что ему дальше делать. Как жить? Просто пойти спать или… Лев, не раздумывая, накинул на себя куртку, засовывая ступни в какие-то тапки, стоявшие тут же. Захватив ключи, он быстро отпёр дверь и выскочил. Если он поспешит, то может ещё нагнать Павла. Может его остановить. Он не знал, что ему скажет, не знал, что в целом будет делать, но чувствовал лишь одно: нужно непременно догнать Павла. Тогда может тот останется. И всё будет хорошо. Относительно. Но когда он выбежал на улицу, то обнаружил, что такси уже выезжало из двора. — Блять! — выкрикнул громко он, зарываясь руками в волосы. Его грудь судорожно вздымалась. Руки тряслись. Неужели всё потеряно? Неужели он ничего не может уже поделать? В это не хотелось верить. Должен же быть ещё способ достучаться до Павла, ну! «Телефон!», — промелькнула мысль в голове, и Лев тут же кинулся обратно в квартиру. Он не стал пользоваться лифтом, понимая, что тот слишком долго будет ехать, уж лучше бегом по ступенькам. Учитывая, когда каждые секунды дороги. Он не с первого раза попал в замок, а когда попал, то, не раздеваясь и не разуваясь, помчался в спальню. Он ухватил телефон со стола и тут же начал звонить Павлу. Послышались долгие гудки. Его руки слегка тряслись. Он пытался продумать, что же он скажет: «ало, нам нужно всё серьёзно и нормально обговорить» или «ты правда меня не любишь?». От последнего болезненно сжалось сердце. Но гудки всё не прекращались. Он решил сбросить и позвонить заново, но ситуация повторилась. Лев поджал губы, но решил не отчаиваться раньше времени, можно же написать. Но как только он открыл диалог, то сразу увидел, что он в чёрном списке. Тогда он попробовал через другое приложение, но и там он тоже был в чёрном списке. «А быстро он меня везде заблокировал», — мрачно подумал Лев. Он отложил телефон. И понял, что совершенно не понимает, что делать. Он не знает, куда уехал Павел, не может с ним никак связаться. Единственное, что он знал, что Павел его бросил и больше не любит. В глазах защипало, но он быстро смахнул с них всё, он не нытик, чтобы плакать. В нём ещё осталось мужество. Но в итоге он всё равно съехал по стенке вниз, поджимая колени к себе ближе. В пустой квартире, где не осталось даже и следа Павла, он ощущал себя невыносимо одиноким. Тишина давила на него. А внутри всё было словно выжжено. Ничего не осталось. Он не чувствовал ни боли, ни страданий, ни тоски. Он просто чувствовал опустошение. Вот был он, Лев, а теперь его нет. Будто что-то очень важное просто вырвали из его души. И теперь он не такой, как раньше. Да и вряд ли таким станет. Он был в растерянности. Как ему жить дальше? Да и был ли смысл жить дальше? Он никогда не думал о том, что останется один. А теперь, когда резко Павел ушёл, он не знал, что ему делать. Как готовить завтрак, осознавая, что больше рядом не будет сонное ворчливое чудо, как ехать домой, понимая, что никто его не ждёт, как проводить выходные? Одному? — Мяу? — раздалось поблизости. Лев опустил взгляд и заметил Говноеда, что внимательно и даже с жалостью смотрел на него. Его уши были прижаты, хвост опущен. Он ещё раз слабо мяукнул и постарался пробраться на колени к нему. — Тебя тоже бросили, да? — Лев взял его на руки, прижимая к себе. Говноед замурчал, будто соглашаясь с ним. Лев гладил его, пытаясь так отвлечься. Но тут остановился, заглядывая в его голубые небесные глаза. У Павла были точно такие же. И он почувствовал, как предательская слеза скатилась у него по щеке. Но он быстро вытер её, не давая даже коту заметить.