Их проблемы, наши последствия

Слава рылся в шкафу, пытаясь отыскать ту самую чёрную рубашку с яркими желтыми подсолнухами, что будто бы светились на ней, выделяясь на тёмном фоне. Она была большой и просторной, рукава были широкие, как у халата. Но всё время ему попадалось совершенно не то: футболка с корги, разноцветная в клетку рубашка, толстовка на пару размеров больше со слегка аляповатым рисунком на спине. — Нашёл, — он вытащил её с полки, чуть не сваливая всё остальное. Рубашка была изрядно помятая. В обычной ситуации он бы забил на это, просто напялив её на себя. Но сейчас потащился за утюгом, желая разгладить все складки. Но все складки разгладить не получилось. Конечно, она теперь выглядела не как из одного места, но и совсем идеально, как хотелось. Может, он бы продолжил страдать, пытаясь сделать её идеально гладкой, но времени оставалось ужасно мало. А опаздывать не хотелось. Тем более это было бы совсем грубо. Поэтому он накинул рубашку поверх чёрного свитера, решив не застёгивать её. И последний раз кинул взгляд на комнату, пытаясь понять, а ничего ли он не забыл? — Куда так собираемся, Ромео? — Прохор облокотился об косяк, скрещивая руки. — Почему сразу Ромео? — фыркнул Слава, оправляя вещи. — Я просто иду погулять. — Ага, именно так прихорашиваются перед просто прогулкой, — он усмехнулся. — Нет, серьёзно, ничего такого. — Хорошо, хорошо, — согласился Прохор, выдыхая, — только скажи, сколько ты там будешь. Слава ухмыльнулся, хитренько смотря на него: — А это уже зависит от того, как удачно всё пройдёт. Пока, не скучай! И быстро выпорхнул из квартиры, чуть ли не на бегу завязывая шнурки ярких кроссовок. На улице было прохладно, всё же лето давно прошло. Листья постепенно начали окрашиваться в рыжие цвета, переливаясь золотыми оттенками. Но Славе некогда было рассматривать, он мчался к автобусной остановке, постоянно поглядывая на время. Если ему повезёт, то он не опоздает, если не повезёт… И когда он приблизился к остановке, то понял, что ему не повезло. Автобус уже отъехал, проезжая мимо него. Замечательно! Слава ругнулся, пиная камешек. Он с презрением глянул вслед автобусу и принялся ждать. Он очень жаждал встретиться, наконец, с Зоей. Ведь та переехала учиться в другой город, а сюда приезжала лишь на каникулы, что бывали не так часто. Было так ничтожно мало времени, чтобы провести вдвоём, ей нужно было ещё и свидеться с матерью. А так хотелось большего, чтобы они гуляли весь день, ходили в кафе или просто лежали тюленями дома на диване. Но приходилось довольствоваться короткими встречами, на которых они могли разве что обменяться недавними новостями. Их дружба началась к концу его девятого класса. Слава всегда относился к Зое только положительно и доброжелательно, хотя в ответ не получал такого же. Напротив, она явно недолюбливала его и при любой возможности презрительно фыркала и говорила: «Какой же ты тупой». А Слава не обижался, он и, правда, был иногда глуповат. Да и воспринимать чужие слова всерьёз — такая себе идея. Но потом он узнал, что у неё был нужный ему сборник по ОГЭ. И написал ей, попросив его. Зоя ответила ему стикером с «рукалицо» и сказала, что это очень глупо готовиться к ОГЭ за месяц. А Слава просто отправил милую картинку с котятами (ведь большинство же любят их?) и подписью «пожалуйста». И уже на следующую репетицию она притащила сборник, говоря, что так уж и быть, можно не возвращать. Но Слава, как истинный джентльмен, вернул-таки. И он начал ей написывать. Не прям, чтоб сильно, чтобы уж совсем достать, но значительно. Он присылал Зое мемы, скидывал смешные видео с тик-тока, но она либо игнорировала, либо отвечала: «не смешно». А потом как-то засмеялась. И Слава понял, что движется в правильном направлении. И продолжил, теперь намного чаще присылая картинки. Если честно, то он и сам не знал, почему так отчаянно хотел подружиться с Зоей. Просто, а почему нет? Она была хорошим человеком, да, иногда могла сказать какую-нибудь гадость или относиться к людям предвзято (так, например, однажды она спросила Богдана: «а ты не пробовал похудеть?», Слава еле сдержался, чтобы не сказать что-нибудь едкое в ответ), но это же не со зла. Почему-то он верил в это. Она казалась ему интересным человеком, с которым можно было бы сблизиться. А может его привлекала её внешность? Стоит сказать, что Зоя была красивой. Хоть Слава и понимал, что красота субъективна, но вот если бы его спросили, кого он считает идеалом, той лакмусовой бумажкой, по которой можно измерять привлекательность других, то он бы ответил, что это Зоя. Он не мог налюбоваться её прямым носом, без какого-либо изгиба или изъяна, даже на конце тот не был вздернут, как у него самого; не мог наглядеться на глаза кофейного оттенка, так похожего на глаза мамы, такие же тёплые и дающие уют, как зажжённый камин; не мог перестать трогать её длинные прямые волосы, что были шелковистыми и мягкими, словно пух. Особенно они были прекрасны, когда она покрасила кончики волос в розовый цвет, что особенно бросалось в глаза, привлекая внимания. Но это всё было с чисто дружеской позиции. Друзья же могут оценивать внешность? «Оценивать, — подумал Слава, — это слишком грубое слово для этого. Будто бы какой-то товар. Но это же всё так индивидуально и утончённо». Поэтому, решил он, это просто его мнение. И в этом нет ничего такого. Нет никакого двойного смысла. Он бы точно также мог описать внешность Богдана. Правда, с меньшим количеством эпитетов, потому что… потому что… он не мог найти причину этому. «Наверное, просто потому, что я не гей, вот и не могу описать также парня, — заключил Слава, — и это не из-за Зои». Вот с её характером было похуже. Нет, она определённо была доброй и милой, но иногда говорила спорные вещи или делала оценку человека, даже не попытавшись выяснить, что на деле лежит в основе таких поступков. Но Слава не винил её. Не всем людям дана тактичность и проницательность. Хотя, возможно, он просто пытался оправдывать её в своих глазах, ведь если быть честным, то эта её черта немного бесила и его самого. Но в остальном всё было хорошо. Они вместе смотрели сериалы, обсуждая их, любили собак. «Черт, надо было взять Мэгги с собой! — запоздало подумал Слава, уже прислонившись к окну в автобусе. — Ей бы точно понравилось». И он не знал, кому больше: Мэгги или Зое. В десятом классе они так здорово общались (правда, она тогда реже стала ходить на репетиции из-за экзаменов), что, когда она в конце учебного года сообщила, что уезжает, он чуть не расплакался. Прямо перед ней. Она же будет совсем далеко и у них не будет никакой возможности встретиться! Только пока она не приедет. — Я буду ждать тебя, как Хатико, — сказал он ей в последний день. — Господи, не драматизируй, — цокнула Зоя. — Мы всё ещё сможем переписываться. — Это не одно и то же, — жалобно промычал он. И она уехала. И больше не было вечеров, когда они собирались и смотрели Шерлока у неё дома, шурша пачкой чипсов, и не было их совместных посиделок в Макдональдсе, где они радостно уплетали бургеры, а Слава всегда пачкался в соусе, и Зоя недовольно покачивала головой, мол, ты никогда не меняешься. Конечно, всё это можно было делать с Прохором. Но это было не то. Не было той атмосферы, что воцарялась, когда он был с ней. Поэтому ему так не терпелось увидеться с ней снова. Слава еле сдерживался от того, чтобы не взвыть, что автобус едет так медлительно. Так ещё и собирал все красные сигналы светофоров по пути. Но он понимал, что уже опоздал и просто старался смириться с этим, пытаясь не так нервничать. «В жизни куда больше поводов волноваться, чем автобус», — говорил он себе, делая глубокий вдох. Наконец, Слава вышел на остановку, и его обдуло холодным ветром. Он ускорил шаг, почти переходя на бег. Ему было стыдно, что он так задержался. И у него теплилась надежда, что Зоя тоже пришла позже. Чтобы она не ждала его долго. Но, к сожалению или к счастью, она уже стояла на месте встречи, вглядываясь в прохожих и нервно топая ногой. И Слава обомлел. Вроде в ней ничего не изменилось, но выглядела она куда старше и куда утонченнее. Как будто дама из начала двадцатого века изящная и элегантная как статуэтка. Синее платье чуть ниже колен прикрывала её тонкие ножки. Руками она поправляла не застёгнутое пальто, почти доходившее до земли. Когда она увидела Славу, то вначале на её лице засияла лёгкая улыбка, но, как только он подошёл, её брови нахмурились и щёки надулись. — Знаешь, неприлично опаздывать! — она скрестила руки на груди. — Ты же не девушка, чтобы себе такое позволять. — Извини, я, правда, торопился. Просто… — он попытался быстро придумать какую-нибудь шутку, но в голову ничего не шло. — Ладно, — она отмахнулась. — Главное, что ты пришёл. Пойдём, а то я тут замёрзну. — Может тебе купить кофе? — тут же предложил Слава, желая загладить свою вину за опоздание. — Ну… — она начала наматывать на палец локон. — Не стоит, я могу и сама заплатить — Да брось, я угощаю. На самом деле у него было не особо много денег, так остатки со стипендии. Но он не мог не угостить друга. Да и не жалко было. — Тогда ладно. Спасибо, — она улыбнулась. Когда бумажный стаканчик с кофе оказался в руках, они уже шли по улице. Лёгкий ветерок дул со стороны реки, трепля кудрявые волосы Славы. Он с досадой подумал, что зря только их до этого так расчесывал и прилизывал, всё равно в итоге топорщились. Он провёл по ним ладонью, пытаясь пригладить, но, кажется, сделал только хуже. Вот чёрт. Фасады зданий проплывали мимо них. Здесь, в центре, они выглядели куда лучше, чем на окраине типичные многосерийные панельки. Величественные, пережившие не один десяток лет, с лепниной и они стояли рядком, плотно прижавшись к земле. У некоторых из них облазила краска, другие же были прикрыты строительной сеткой, на которой слишком ярко и с явном приукрашиванием нарисован фасад здания, чтобы скрыть ремонт. Только ремонт, казалось, длился уже чуть ли не всю жизнь. Иногда виднелись и советские здания в стиле брутализма, что уже грозно возвышались над городом, угнетая жителей бетоном и резкими формами. Выглядело это необычно и точно выбивались из стиля слегка запущенных исторических зданий девятнадцатого и начала двадцатого века, наверное. У них в городе редко встретишь что-то древнее. Невысокие каблуки Зои цокали по плитке. Слава шёл рядом, лениво попивая кофе и искоса поглядывая на неё. Она прислонила тонкие губы в розовой помаде к крышечке и чуть-чуть отпила. Тут же её брови искривились, нос смешно сморщился, покрываясь мелкими складками. — А я и забыла, какое тут гадкое кофе продают, — прыснула она. — Нормальное… — Слава бессознательно прокрутил стаканчик, взбалтывая напиток. — Сладкое. А значит сахара много, — произнесла она с экспертным видом. — А я ведь на диете! Он невольно окинул её взглядом. И куда ей ещё худеть?! Тонкая, грациозная. «Неужели это всё навязанные стереотипы про то, как обязана выглядеть женщина? — думал он, — ужас!». И хотел ей об этом сказать, что не стоит загонять в себя рамки только из-за мнения общества, и, вообще, главное не худое тело, а здоровое. Но она резко припала к оградке из чугунного чёрного забора, восторженно говоря: — Ах, как же я давно здесь не была. Я уже и забыла, какая у нас набережная красивая. Ух, ты! Там ещё и новые лавочки поставили? — Хочешь, спустимся? Она кивнула, и они подошли к лестнице. Когда они спускались, то Слава несколько ускорился, ступая на тротуар первым. Но лишь для того, чтобы подать руку Зое. Та удивленно вскинула брови и хихикнула, но опёрлась на его руку и преодолела несколько последних ступенек. Так они оказались на открытой набережной, где прохлада была намного сильнее. И Слава пожалел, что не надел ничего теплее. Огромное пространство воды вырастало перед их взором. Она казалась тяжелой, мощной, неподъёмной. Но на тёмной синей глади блестели почти белым цветом маленькие волны, перекатываясь в последних лучах солнца. Совсем близко возле берега можно было заметить жёлтые листья, что плыли по течению, иногда затапливаясь и уходя под воду. На соседнем берегу виднелись деревья с красочными, широко раскиданными кронами деревьев, что простирались во все стороны, образуя рыжую пушистую кайму. В воде отражалось небо, не настолько яркое, как во время весны или лета, но ещё и не такое тёмное, как зимой. По нему медленно плыли облака, что казались совсем лёгкими и воздушными. А ещё они были пушистыми, как свежая сахарная вата. На набережной оказалось не так уж и много людей. Только лишь небольшие компании прогуливались либо сидели на лавочке, тихо разговаривали. И только подростки хохотали во всё горло, не сдерживая себя. И Слава вспомнил себя пару лет назад. Он также мог смеяться и кричать на всю улицу, ничуть не стесняясь. Но если быть честным, то сейчас он ничуть не изменился. Просто времени на это стало не так много. — Как у тебя с учёбой? — спросил Слава, прерывая бессмысленную тишину между ними. — На самом деле, всё очень тяжело, — она вздохнула, — вроде бы и не сложно, я понимаю материал, но не то, чтобы получаю от этого удовольствие. Хотя, кто получает удовольствие от высшей математики? Наверное, так и должно быть, — Зоя пожала плечами. — Тебе не нравится? — Не скажу, что не нравится. Просто… всё слишком сложно. В любом случае у меня всё получается, да и в будущем буду получать неплохие деньги. — То есть ты любишь не профессию, а деньги, которые будешь за неё получать? — Так, в этом-то и смысл! — раздраженно сказала она, разводя руками. — Если честно, то не думаю, — Слава опустил взгляд. — Ты только выгоришь либо уже во время учёбы, либо во время работы. — И что ты предлагаешь мне делать? — она прищурила глаза, из-за чего стала выглядеть ещё суровее. — То, что говорил раньше. Тебе надо поступать на актёрское. — Боже, да я пыталась. Меня не взяли. Всё! — Зоя взмахнула руками, чуть не проливая кофе. — Тема закрыта! Я не актриса, вот и всё. Это не моё. — Ты попыталась только один раз! Прохор, вон, тоже не с первого раза поступил. Вот, если бы ты попыталась ещё один раз… Может, у тебя бы всё получилось. Тебе же это нравится! Так почему не попытаться? — Слава, — она поднесла ладонь к виску, массируя его, — кажется, ты так и не вырос. Хотя должен был. Во-первых, пока я буду пытаться поступить, то я могу уже полностью выучиться в каком-нибудь университете. Ведь люди и по три, и по четыре попытки делают, и всё равно не поступают. Во-вторых, если мне это нравится, это не значит, что у меня хорошо это получается, — она поджала губу. — Почему же! Мне кажется, ты играла куда убедительнее и лучше меня. — Давай будем честны, кто угодно играет лучше тебя. — Да, но я уверен, что Станиславский, увидев твою игру, крикнул бы: «верю!». — Тогда бы я поступила без проблем. — Но… — Слава растерялся, приоткрывая рот. — Неужели тебе и, правда, лучше страдать на своей экономике, чем попытаться осуществить мечту? — Во-первых, экономика и бизнес-планирование, — она выставила один палец вперёд, сгибая остальные, — во-вторых, кто тебе сказал, что я страдаю? Я просто в растерянности, но не более. А в-третьих, иногда мечты всё же должны оставаться мечтами. Мы живём в реальном мире, а не в фантазиях, где любая бесталанная проходимка может стать актрисой в Малом театре. Это реальность и с ней приходится мириться. — Но… — Никаких «но». Слава затих, чувствуя внутреннее недовольство. Он ощущал, что Зое совершенно не место на экономическом факультете, и не только потому, что ему они не нравились и казались какими-то уж слишком сухими и формальными, но и потому что чувствовал, что Зоя там не по собственному желанию. Она отказывается от того, что ей нравится только в угоду того, что экономист (или кем там она в будущем планирует быть) более надёжная и престижная профессия. Но разве от этого есть смысл, если она не любима? И сколько бы раз Слава не пытался донести это до Зои, всё без толку. Упёрлась, как баран, сама же себя лишая возможности исполнить мечту. А ведь она могла поступить! Прохор говорил, что она примерно на уровне с Богданом. А тот поступил! И если уж Богдан поступил, то она бы точно смогла. Но не хочет. И вот что с ней делать? Он видел, что Зоя делает решения, о которых потом сама будет жалеть. Будет корить себя в старости, что не послушалась, что не попробовала, ведь попытка не пытка! А что, если бы у неё жизнь сложилась совсем по-другому. И Слава чувствовал, что надо помочь. Но что делать, если она не принимает помощи? — И вообще, ты меня этим разговором сбил с главной сути, — начала Зоя и кинула взгляд на близлежащую лавочку. — Давай сядем. Слава будто бы на кончиках пальцах осязал то напряжение, что повисло между ними. И непонятно то ли от разговора о поступлении, то ли от предстоящей новости, которую она хотела рассказать. Зоя выпила кофе, выкинула стаканчик в урну, поправила платье, разглаживая складки, убрала волосы с лица, в общем, делала всё то, чтобы максимально оттянуть начало разговора. И Слава это видел. И внутри у него загорелось нетерпение, о чём же таком важном хочет сказать она? — Ты только не смейся. И… реагируй адекватно, хорошо? — попросила Зоя. Он кивнул. — Ох, я так волнуюсь. Это может прозвучать очень и очень глупо. Даже ещё глупее тех вещей, что ты мне говоришь, — она судорожно сжимала и разжимала подол платья, безжалостно комкая его. — Ох, как бы начать… Слава и сам напрягся. Для него казалось, будто бы замерло всё, и ветер, что волочил по земле фантики, листья да пыль, и журчание реки остановилось, словно наступил штиль, и голоса остальных людей утихли. Он слышал только биение собственного сердца, отдававшееся в висках. Он ощущал, как всё внутри натягивается, словно струны, он будто был хищником в засаде. Но который среагировал бы не на добычу, а на три слова. Он видел лёгкий румянец на щеках у Зои. И у него замерло дыхание. Он же всё правильно понимает? Да? Неужели она собирается ему сказать… — Знаешь, есть один человек. Который долгое время мне нравится. Слава, казалось, перестал моргать, полностью углубляясь в речь Зои, боясь пропустить то самое важное. — И мы с ним часто переписываемся. Боже, кажется, у меня пересохло горло, — она кашлянула. — И этот человек — это Павел. Слава моргнул. А потом ещё раз. Он уставился на Зою, приоткрывая рот, словно не до конца осознавая, что она сказала. Какой Павел? Причём тут Павел? А как же… а что с ним? А разве?.. — Ну, помнишь Павла, который ещё был моим одноклассником и в театралку ходил, — она придвинулась к нему ближе и положила ладонь на его. — Да… — сдавленно выдавил из себя Слава. И только сейчас до него всё дошло. «Стоп что?! Павел? Серьёзно? Этот вечно недовольный хмырь, что язвит на всех и вся? — думал Слава, пока всё его тело будто бы медленно опадало, — почему он? А как же я?». Но вслух ничего он не сказал, лишь улыбнулся, стараясь, чтобы эта улыбка выглядела искренней. В конце концов, между ними ничего и не было. Почему Слава решил, что она скажет именно о нём? И почему расстроился, если считал, что они просто друзья? Вот только сейчас он смог принять тот факт, что Зоя совсем ему не друг. А нечто большее. С друзьями так не общаются. Так не любезничают. Не стараются впечатлить. Да только толку-то, если в итоге Зоя говорит совсем не про него? Но он отчаянно прятал своё разочарование глубже, Зоя не должна оправдывать его ожиданий. А он должен сейчас, как настоящий друг, порадоваться за неё. — Мы с ним встретились буквально этим летом, помнишь, когда я приезжала буквально на пару недель сюда? Так вот, у нас с ним завязался разговор и, знаешь, он оказался таким галантным! В смысле, я всегда его считала красивым, согласись, внешность у него совсем модельная. Но вот характер был так себе. Но он изменился! Он стал таким вежливым и… Короче мы с ним начали с лета общаться и вот так вот всё закрутилось, — под конец она замялась, покрываясь румянцем. Слава еле сдерживался, чтобы не сжаться в комочек. И чтобы не вспылить, что они так долго общались, он со столькими вещами ей помогал, а в итоге тут появляется на горизонте какой-то Павел, и она отдаёт предпочтение ему! Но он пытался успокоиться, напоминая, что любовь — это штука крайне непредсказуемая, и то, что они так долго общались с Зоей — ничего не значит. Она теперь не обязана встречаться с ним определенное количество времени за это. Да и он всегда позиционировал себя, как друга. Так что… всё честно. — Но не это главное, — продолжила Зоя. — Вот за это ты можешь реально посчитать меня идиоткой, но это не так! В общем, я переезжаю сюда. — Из-за Павла? — опасливо уточнил Слава. — Да, — она стала наматывать прядь волос, видно, от волнения. — Ну, а что, отношения на расстоянии ведь не построишь. Да, и к тому же я могу спокойно перевестись в университет здесь на тот же курс и факультет, я уже узнавала. Или просто уйти на заочку… — То есть, просто попробовать ради мечты — мы не будем, а переезжать ради парня обратно, так это с радостью? — он слишком поздно понял, что его слова прозвучали уж слишком агрессивно. Тонкие брови Зои искривились. — Мечта неосязаемая, а парень вот он. Реальный. И тут я ничего не теряю. — Но ради парня? Серьёзно? — Слава, настоящая любовь бывает лишь раз в жизни. И я верю, что это именно она. — Мне кажется, с Александром ты говорила тоже самое. — Слава! — воскликнула она. И он понял, что перешёл черту. — Извини. — Ты не рад, что мы теперь можем встречаться с тобой, хоть каждый день, как прежде? — жалобно спросила Зоя. — Я рад, просто… Просто он не понимал, какой смысл бросать всё, ради парня? Просто думал, а как им теперь общаться, если в итоге у них точно ничего не получиться, ведь появился Павел? Просто он дурак, который придумал себе то, чего нет, а теперь сидит с разрушенными ожиданиями? Наверное, на каждый из этих вопросов можно было ответить «да», и это было бы правдой. Слава вздохнул. Поступать в другой город, чтобы потом влюбиться и приехать обратно? Звучит, как самая плохая идея. Ведь Зоя специально поступала в иногородний университет, чтобы уехать из их захолустья, а теперь возвращается обратно, хотя у неё были такие возможности. А теперь она их загубила. Нет, возможно, и, правда нет разности, где она будет учиться, да и город их не настолько плохой, что тут нет никаких перспектив. Просто… это казалось Славе глупым. Реально глупее всех поступков, что он совершал. Но он пытался заверить себя, что, вообще-то, он не особо имеет право судить других. Пускай делает, что хочет. — Я рад, просто это было так неожиданно, — выдавил он из себя с усмешкой на губах. — Так вы теперь в отношениях? — Можно сказать, да, — она кокетливо улыбнулась. — Ты, правда, рад такому? — Очень, — он постарался растянуть улыбку шире. И Зоя обняла его. Только Слава теперь не испытывал того трепетного чувства, что всегда вызывали её прикосновения. Было лишь ощущение какой-то пустоты. Но он старался верить, что у неё всё будет хорошо в этих отношениях. Ведь главное, чтобы Зоя была счастлива.