Их проблемы, наши последствия

Лев упал на кровать, пытаясь отдышаться. По лбу стекали небольшие капельки пота, сердце колотилось, отдаваясь стуком в ушах. Сладкая истома, что он недавно испытал, медленно уходила из тела, оставляя только остатки томительного наслаждения и удовлетворения. Он слабо ухмыльнулся и глянул на лежавшего рядом Павла полностью голого. Его тело было худощавым, кожа была бледноватой и выглядела словно фарфоровой. Казалось, что одно только движение и он сломается. Но Лев знал, что Павел не такой хрупкий, каким кажется на первый взгляд. И это скорее он сломает кого-нибудь, а не его. — Это было хорошо, да? — спросил Лев. Павел тяжело выдохнул и повернулся к нему, осматривая его немного затуманенным взглядом. Он прошептал: — Да… И потянулся. И это было удивительно, обычно Павел как-нибудь язвил или отвечал: «Нет, было и лучше». А сейчас, похоже, ему настолько всё понравилось, что и не хотелось пререкаться. Возможно, он млел из-за тёплых лучей заходящего солнца, что падали как раз на кровать, заставляя переливаться золотом блондинистые волосы Павла. Льву в такие моменты казалось, что перед ним принц благородных кровей или сам ангел, сошедший с небес. Особенно с этими голубыми глазами, что выглядели, как майское небо. Но потом этот ангел открывал рот, и наваждение снисходило. — На что ты уставился? — недовольно пробурчал Павел. Лев не ответил, лишь поднимаясь на локтях и приближаясь к лицу, желая его поцеловать. Но тот нахмурился и чуть отодвинулся. — Фу, Лев, ты же потный. И грязный. — Как будто ты чистый. — Да ты знаешь, где твои губы были, — пробурчал Павел. — Это же противно! — Я и не думал, что ты такой чистоплюй, — хмыкнул Лев, отползая. И осознал, что до сих пор был полностью голым. Поэтому поспешил накрыть себя одеялом. — Ой, да ладно, чего я там не видел, — усмехнулся Павел. — Не такие там уж и большие размеры, чтобы так тщательно их прятать. — Но, тем не менее, больше, чем у тебя. — Ой, иди ты! Желательно в ванну. Вот, помоешься, может, и позволю притронуться к себе. Лев едва сдержался от того, чтобы обречённо вздохнуть, и, замотавшись в одеяло, начал собирать вещи скомканные и разбросанные. — Змеюка, — прошипел он, собираясь уже выходить из комнаты. Павел промолчал, но потом с совершенно серьёзным лицом выдал: — А ты знал, что у змей два пениса? Лев недоуменно глянул на него, приподнимая одну бровь в замешательстве: — И что мне делать с этой информацией? — Ну-у-у, — он провёл пальцем по простыне. — Просто представь. Лев нахмурился. В его голове возникла картинка, из-за которой он почувствовал, как стремительно краснеют щёки, да и в целом, стало ужасно неловко. Будто бы он увидел что-то непристойное. Хотя по факту это было так. — Боже, блять, фу, — он завертел головой, стараясь выкинуть образ из головы, да только тот, наоборот, стал более явным. И подробным. Омерзительно. — Паш, ты долбаеб! Павел старался оставаться таким же серьёзным, но в итоге засмеялся, прикрывая рот рукой. А Лев от смущения отвёл взгляд, а потом и вовсе вышел из комнаты, слегка хлопая дверью. Смех только усилился. Он потопал в ванную, пытаясь переключиться на что-то другое. Например, на то, что он и, правда, чувствовал противную склизкую субстанцию на спине и на животе, что мерзко стекал вниз. «Я же говорил, что надо было с презервативом, — думал Лев, шлепая босыми ногами по полу, — хотя, с другой стороны, откуда у нас деньги на это? И так еле оплачиваем коммуналку да продукты. Нет, ну, можно, было бы попросить у родителей. Но это уже слишком». Пока он размышлял, ему под ноги прошмыгнул кот, обтираясь об них. И Лев чуть не споткнулся об него, еле удержавшись. — Говноед, я тебя, конечно, люблю, но можешь не мешаться, а? Тот недовольно мяукнул, ставая на пути. Но Лев аккуратно обошёл его, открывая дверь в ванную. Но Говноед прошмыгнул туда, запрыгивая на белый бортик и внимательно глядя на него. Его хвост вилял из стороны в сторону. Лев выдохнул, взял на руки кота и, погладив пару раз его, вышвырнул за дверь, быстро закрывая её. Говноед появился на их квартире не специально. Родители Павла, когда тот съезжал от них, всучили кота ему, сказав, что это его питомец, а значит, он должен забрать его с собой. Хотя Павел был против, ведь недолюбливал (хотя это мягко сказано) кота. И тот отвечал ему тем же. Поэтому единственным, кто заботился о Говноеде, оказался Лев. Потому что разве можно было не любить это сиамскую наглую мордочку, что любила помурлыкать вечерами на коленках и преданно-преданно смотрела глазами с большими тёмными зрачками? Но Павел каждый раз предлагал выкинуть кота на помойку. И каждый раз Лев не позволял ему это сделать. Ведь это его квартира и значит, он тут решает, кто тут будет жить. Павел на это недовольно хмыкал, злобно зыркая на Говноеда, но всё же мирился. Как появилась квартира у Льва — это очень долгая история. И началось всё с того, что он решил стать врачом. Не потому, что лечить людей это так круто, а потому что больной человек беспомощен и только во власти врача спасти больного. Лев понимал, что в его руках будет жизнь человека. И от этого просыпалось внутри такое странное чувство, как будто ощущение собственной могущественности, что он будет бороться с самой смертью. Это звучало в какой-то степени даже романтично. Но вот все вокруг были не так впечатлены желанием Льва пойти в мед университет. Да и часто не понимали, откуда такой порыв? Он тоже не особо догадывался, но что-то в нём поменялось после того, как оказался при смерти из-за дебила Руслана, пырнувшего в него ножик. Только от одной мысли о нём кулаки сжимались. Когда Лев сказал родителям о том, куда планирует поступать, то они встревожено переглянулись между собой. Мама опустила вилку с диетическим салатом, отчего та брякнула об тарелку. А папа нахмурил густые брови. Родители никогда не запрещали ему ничего и в целом поддерживали его во всём, но сейчас он испугался, что они резко будут против. — Милый, ты точно уверен? — спросила обеспокоенно мама. — Точно. — Может, ты пойдёшь на стоматолога? Они неплохо зарабатывают, — раздался грубоватый бас папы. — Фу, я не хочу ковыряться в чьих-то зубах, — скривился Лев. — Я уж лучше буду обычным врачом. — Хорошо, это твоё решение, — папа выдохнул. — Но я бы на твоём месте ещё бы тщательно подумал над этим. Павел отреагировал примерно также. — Врач? Серьёзно? А ещё более низкооплачиваемую профессию ты не мог выбрать? — Ты вообще на учителя пойдёшь, — буркнул Лев. — Так, что кто бы говорил. — Я, может, и не буду работать учителем, — шикнул Павел. — Буду каким-нибудь профессором по истории. Но вот у тебя тяжелый случай… Я надеюсь, ты пойдёшь на стоматолога? Они хорошо зарабатывают. Лев прыснул, почему каждый советует идти ему на стоматолога? Как будто это единственные богатые врачи. — Нет, это ужасно противно и мерзко ковыряться в чьих-то грязных зубах. Фу, — его снова передёрнуло, когда он представил перед собой открытый рот с нечищеными зубами, покрытые налётом. А ещё между ними были бы кусочки пищи. И кариес. Отвратительно. — Значит, ковыряться в чьих-то кишках — это не мерзко? — Это совершенно другое. Там просто мясо, да внутренности, ничего такого, — пожал плечами Лев. Он помнил различные фотографии и рисунки из атласа, и они у него не вызывали никакого отвращения. Это просто внутренности человека, что тут такого? — Ну, как знаешь, — хмыкнул Павел. — Но я надеялся, что мой парень будет, как минимум, миллиардером. — Надейся дальше, — прыснул Лев, чмокая его в губы. Их отношения длились на то время уже полгода, и боже, эти полгода были лучшими в его жизни. Лев никогда не испытывал столько счастья, как вместе с Павлом. Хоть у того и не было большой груди и между ног было совсем другое, не то, к чему привык Лев, но это казалось даже лучше. Почему-то он получал, куда большее удовольствие, что было странно для него. И вначале противно, ведь как можно вообще спать с парнем, и чтобы это ещё нравилось? Это так неправильно, так гнусно. Но потом Лев забил на это, ему было хорошо, а это самое главное. Ведь Павел понимал его куда лучше, чем те немногочисленные девушки, которые были до него. И с ним было интереснее и куда увлекательнее. Летом перед одиннадцатым классом Лев решил начать подготовку к экзаменам, ведь понимал, что его знания по химии и по биологию равняются нулю. И чтобы хоть как-то удачно сдать и поступить в университет нужно будет изрядно постараться. Поэтому началась изнурительная подготовка с репетиторами. И вначале Лев думал, что они будут, как и учителя в школе, ругать его за то, что он такой тупой и ничего не знает. Но нет. Они спокойно реагировали, когда он, откровенно говоря, тупил на простой задаче и хвалили даже за то, что тот просто выучил материал. Хотя для него это было не просто. Ведь он привык ничего не делать и не особо напрягаться, а тут сразу на него сваливалось столько дел, столько всего, что нужно понять и запомнить, что его мозг был просто в шоке. К концу вечера у него начинала болеть голова, и он думал, что она вскоре взорвётся от количества знаний, что в неё было впихнуто. Но потом становилось легче. Постоянная зубрёжка уже не так надоедала, а в самих предметах он начал уже разбираться. И полюбил их. Особенно химию, где нужно было уравнивать реакции. Каждый раз он испытывал такую радость, когда у него всё получалось, что он невольно задавался вопросом, а почему он раньше не учился? Это же так здорово. Но вот Павел, кажется, был не рад загруженности Льва. Он постоянно писал ему, приглашая его, то в дотку, то в хойку, то просто встретиться, а Лев был вынужден отказываться, ведь понимал, что лишний час в игре — это потраченное время в никуда. — Из-за того, что ты постоянно готовишься, я чувствую себя ущербным, — как-то раз сказал ему Павел, когда они таки встретились. — Почему? — Потому что ты постоянно что-то учишь, а я делаю нихуя. Проживаю своё время бессмысленно, — уж как-то слишком депрессивно произнёс он. — Ну, потому что ты всё это время учился, а я нихуя не делал. И теперь ты всё знаешь, а я нет. И теперь настало твоё время ничего не делать. — Всё равно ощущаю какую-то вину. — Да, брось, — Лев аккуратно пихнул его локтем. — Это только мои проблемы, что я был долбаебом, а теперь вынужден экстренно навёрстывать упущенное. У тебя законное право отдохнуть. — Ну да, — хоть тот и сказал так, но по нему не было видно, что он согласен по-настоящему. Когда началась школа, то родители вызвали его на серьёзный разговор. Лев испугался, потому что никогда такого не было. И уже думал, что они скажут, что не одобряют его идею стать врачом и что это бессмысленно и глупо. И он приготовился защищаться, ведь он уже видел себя в белом халате и не видел своего будущего по-другому. Но родители сказали совершенно иное. — Лев, мы с мамой долгое время думали о кое-чем, — папа сидел в своём кабинете, поставив ладони на стол в виде домика. Сзади него стояла мама, положив руку ему на плечо. А Лев стоял перед ними и не понимал, что ожидать. — И это кое-что — подарок на твоё совершеннолетие в следующем году. Мы не знали, что тебе дарить, и решили так, если ты сдаёшь отлично экзамены и поступаешь на бюджет, то мы купим тебе квартиру. А если нет, то мы так и быть оплатим твоё обучение в вузе, но на квартиру можешь и не рассчитывать. Лев, не моргая, смотрел на них, не веря, что это всё реальность. Он перевёл взгляд с мамы на папу, а потом обратно. Собственная квартира. В восемнадцать лет! Только от одной этой мысли подкашивались ноги. От радости, конечно. Он хотел накинуться на родителей с объятиями и сердечно поблагодарить их. Но сдержался. Он мужчина и не должен, так бурно реагировать. И папа такого не одобрит. Лев начал готовиться ещё усерднее, видясь с Павлом только в школе да иногда по выходным, когда решал всё же отдохнуть от бесконечного учения и решения генетических задачек. Но и тут разговоры не обходились без химии или биологии. — …а вот олигосахариды, в отличие от полисахаридов, — рассказывал теперь Лев вместо Павла. — Ольгасахариды? — нахмурился тот. — Олиго. Павел смотрел на него, явно не понимания ни слова о том, что он говорил. Но честно слушал и старался разобраться. Кажется, теперь он понимал, какого было Льву, когда тот зачитывал лекции по истории с различными терминами и совершенно непонятными событиями. — Хочешь, я тебе скажу одно из длинных слов в химии? Павел неуверенно кивнул, вертя карандашом в руках. — Никотинамидадениндинуклеотидофосфат, — скороговоркой выговорил Лев и улыбнулся, ожидая реакцию. — Упаси господь… — тот перекрестился и даже достал крестик из-под рубашки, целуя его. — Свят, свят, свят. Ты больше не богохульничай так. Но подступало время экзаменов, и уже было не до шуток. Лев пытался судорожно всё повторить, понимая, что если он затупит, то квартиры ему не видать. А ведь так уже хотелось съехать от родителей да жить вместе с Павлом. Он сразу же решил, что Павел определённо переедет к нему и это не обсуждалось. К тому же тот был совершенно не против. Ну, как не против… — Получается, я буду, как содержанка, жить на твоей хате? — спросил как-то Павел, нахмуриваясь. — Ты же просил себе парня миллиардера. — Бля. Урыл. И это че я должен буду делать себе ноготочки и поддерживать свою красоту? — Не, ты будешь готовить мне, — и, видя, как скривилось лицо Павла при слове «готовить», он сказал, — ну, или отсасывать мне. Как тебе такая идея, м? — Я ж не пидор, — фыркнул Павел. — А я, по-твоему, пидор, что ли? — Нет, но… — Вот и всё. Никто из нас не пидорас. Когда, наконец, после долго томительного ожидания пришли результаты экзамена, то Лев был в смятении. С одной стороны, баллы были неплохие, но с другой, он сомневался, что их хватит, чтобы поступить на бюджет. Поэтому пришлось ещё долго ждать, зачислят ли его в университет или нет. И всё это время он ходил на иголках, ведь уже распланировал, как они будут просыпаться с Павлом в одной постели, вместе завтракать и собираться, а потом также вместе идти на остановку. И уже после пар встречаться дома и заниматься… различными делами. А тут всё это может и не состояться, если кто-то окажется гораздо умнее, чем он. Чёрт. В итоге он был последним в списке на поступление. Его спасли три балла за ГТО. Лев ещё никогда не был так рад, что у него была отличная физическая форма и что он не поленился и сдал зачёты. И родители сдержали своё обещание, купив квартиру. Конечно, не в центре города, но довольно близко к нему. Но в целом, учитывая, какой их городок был маленький, то это было не так критично. Квартира, на удивление Льва, была двухкомнатной с красивой современной мебелью, хоть она явно была из икеи, но это явно было лучше, чем старые трухлявые советские шкафы да комоды с коврами на стенах. Ремонт был совершенно простой и не навороченный, просто покрашены стены, без обоев, на полу лежал ламинат. Но Льву нравилось. Да, даже если бы была квартира прямиков из Советского Союза, то ему бы понравилось. Потому что это теперь его. И он тут хозяин и никто ему не указ! Вообще, Лев не спрашивал разрешения на то, чтобы Павел жил у него. Но просто упомянул при разговоре с родителями, что тот будет жить с ним вместе. Они были не против и, кажется, совсем не удивились. Когда Павел переехал к нему (вместе с котом), то Лев думал, что у них всё будет теперь отлично. Но всё оказалось не так радужно. Потому что они периодически ссорились, кто будет готовить сегодня, кто должен был помыть посуду, кто в этот раз должен убрать за Говноедом. А утром Павел был настоящей бестией, к которой лучше не приближаться и не разговаривать, иначе он начнёт ворчать, раздражаться и ругаться. Но вскоре они свыклись. Лев понял, что Павлу с утра лучше ничего не просить делать, и он сам готовил завтрак, а Павел в ответ готовил ужин. И в целом всё складывалось неплохо. Он бы даже сказал замечательно, учитывая, что постепенно бытовые скандалы сошли на нет. Но вот Павел долгое время не мог привыкнуть к тому, что теперь нет родителей, которые бы контролировали его жизнь. И он больше может не соблюдать различные церковные традиции, по которым раньше его вынуждали жить. Не сказать, что это было прямо совсем проблемой, но иногда это проскакивало в поведении Павла. — Сделаешь бутерброд? — попросил однажды Павел, когда они лежали в обнимку на диване, а тот параллельно играл в игру на консоли. Лев неохотно встал и поплёлся на кухню, не совсем ровно нарезая кусочки, но зато с любовью. Когда он принёс бутерброд Павлу, то тот поблагодарил, а после прищурился. Лев напрягся, неужели он что-то сделал не так? — Знаешь, а ведь забавно, — произнёс Павел, рассматривая бутерброд. — Съедая его, я сразу нарушу пост целиком, ведь тут есть и колбаса, что как бы сделана из мяса, и сыр, что сделан из молока, и белый хлеб. А это ведь ничего нельзя. — Мне переделать? — робко спросил Лев. — Нет, нет, просто это иронично. Что раньше я бы не смог это съесть. А теперь это в порядке вещей. Ещё одна ирония заключается в том, что мало того, что сегодня среда, и так постный день, так ещё и Успенский пост, — он наклонил голову. — В общем, богохульничаю по полной, — и надкусил бутерброд. Лев так и не понял, как реагировать на такое. Но Павел больше и не заводил такие разговоры, видимо, окончательно привыкнув к полной свободе. Лев выключил воду, перешагнул бортик ванны и принялся вытираться полотенцем. Одевшись, он вышел, замечая Павла на кухне, что сидел на стуле, уже споря о чём-то с котом. Тот оживленно отвечал ему, громко мяукая и в бешенстве виляя из стороны в стороны хвостом. Лев облокотился об косяк, наблюдая за такой умиротворённой картиной. Хоть в университете было и тяжело учиться, хоть иногда они с Павлом грызлись из-за бытовых вещей, но он был рад, сложившейся жизни. В ней был порядок и то счастье, которого так не хватало ему, когда они вдвоём прятались в укромных местах только лишь для того, чтобы поцеловаться. А теперь они вольны делать, что угодно и им никто не может этого запретить. Ни родители, ни учителя. Не в этом ли настоящее счастье, чтобы быть вместе с любимым человеком? И не выдержав всего порыва чувств, Лев подошёл к Павлу, обнимая его со спины. Тот сдавленно, будто вымученно, и совсем не радостно улыбнулся. Но Лев ничего не заметил.