Идефикс

Первые рассветные лучи проникают сквозь неплотно задёрнутые шторы, бледные и холодные, они змеями расползаются по комнате, обвиваясь вокруг предметов и мягко рассеивая мрак. Чжань безразличным взглядом наблюдает за пытающимся добраться до его ноги луча и сдвигается на ту часть кровати, которая всё ещё была скрыта рассветным сумраком. Часы на прикроватной тумбочке показывали половину шестого утра, и это значит, что совсем скоро начнётся очередной сумасшедший день, который сольётся в единую календарную ленту. Сегодня он так и не смог заснуть, бесконечно ворочаясь в своей кровати с тяжёлой головой. Иногда его мучала бессонница, и это стало такой же неотъемлемой частью его жизни, как расписанные по минутам дни.   Вчера ему доложили, что выбранного им альфу выкупили с аукциона, и сейчас он должен был находиться в его загородном доме. Чжань устало трёт глаза, обхватывая руками колени и укладывая на них подбородок, и думает, что хочет провести в таком положении в кровати весь день. Через два часа ему нужно быть в офисе, а через три — у него назначена встреча с новым инвестором. Он мог побыть разбитым и слабым ближайшие минут тридцать, а потом придётся снова надеть повседневную маску большого начальника, сильного, никогда не устающего и держащего в своих руках огромную компанию.    Чжань вытягивает ноги под одеялом и валится на подушку, поворачивая голову к занавешенному панорамному окну. В щели неплотно задёрнутых штор виден занимающийся над шпилями высоток рассвет, от которого хочется скрыться, а где-то внизу начинает оживать спящий город. Он купил эту квартиру четыре года назад, наконец-то твёрдо встав на ноги и сумев накопить на первоначальный взнос несколько миллионов. Чжань знает, что мог бы обзавестись своим жильём и раньше, выбрав что-то подешевле, но он хотел квартиру своей мечты: большую, двухэтажную и с панорамными окнами.    В этой квартире было всё, что он хотел, и увидев её на одном из сайтов недвижимости, омега больше не захотел искать ничего другого. Его собственная квартира в хорошем районе Шанхая выглядела ожившей мечтой, и, каждый раз смотря через панорамные окна на расстилающиеся за ними рассветы и закаты, Чжань словно напоминает сам себе, зачем ему эта гонка. Когда-то он пообещал сам себе, что добьётся того успеха, который себе придумал, и эта квартира была лучшим подтверждением, что у него получилось. Возможно, он мог бы быть чьим-то счастливым мужем и отцом, но выбрал совсем другой путь, заранее смиряясь с преследующим любой большой успех одиночеством.    Его дело превратилось в большую корпорацию, он просыпался в квартире своей мечты, за городом имел недавно приобретённый дом, а на его счету лежали весомо тяжёлые числа. Это та жизнь, к которой он стремился. Та жизнь, которую он построил сам. У него было всё, кроме самого простого и доступного — чувств. Рядом с ним постоянно крутились альфы, уважаемые люди и завидные холостяки, но никто из них не был тем, с кем он хотел бы просыпаться каждое утро в одной постели и кому бы был рад готовить завтраки и ужины. В мире больших денег любовь заменяла выгода, и Сяо Чжань не стал исключением. Любые отношения и любой брак рассматривались, как выгодная сделка, и каждое новое поступающее предложение Сяо Чжань считал недостаточно для себя выгодным.    Он переворачивается на бок, бросает взгляд на электронные часы на прикроватной тумбочке и успевает отключить будильник за минуту до раздражающего пиканья. Голова ощущалась тяжёлой, а глаза неприятно чесались от бессонной ночи. Чжань поднимается с кровати и уже заранее знает, что выглядит не лучшим образом. Бледный, уставший и с покрасневшими глазами. Его врач всегда выписывал ему таблетки от бессонницы, но они закончились ещё несколько дней назад, а взять новые он постоянно забывал, вспоминая об этом только в очередную ночь без сна. Замкнутый круг, в котором он был беспомощной белкой в колесе.   Заправляя кровать и спускаясь на первый этаж, он принимает душ, с тяжёлым вздохом смотря на своё невыспавшееся лицо, одевается и идёт готовить завтрак, ощущая своё тело одним большим неподъёмным камнем. Крепкий зелёный чай и поджаренные вафли с джемом уже давно стали его привычной едой по утрам. Раньше чай заменял свежесваренный в турке американо, но с недавних пор врач посоветовал ему уменьшить количество употребляемого кофеина, и Сяо Чжань, как послушный пациент, со скрипом в сердце стал вместо кофе пить зелёный чай, иногда позволяя себя не больше одной кружки американо в день на работе. Он не курил и не злоупотреблял алкоголем, но его зависимость от кофе однозначно могла компенсировать отсутствие всех этих вредных привычек. Чжань помнит, как его накрывала кофеиновая ломка в первые дни после отказа от кофе, и его редкая одна кружка американо в день действительно выглядела, как самая настоящая победа.    Выходя из квартиры и спускаясь в пустом лифте в холл, где его приветствует дежурный администратор, Чжань едва ли готов к предстоящему дню. Из раза в раз покидая стены своего жилого комплекса и садясь в машину, в которой его уже ждал личный водитель, он чувствует себя слишком сильно разбитым на части, с усилием надевая привычную маску с вежливой улыбкой у дверей своего офиса. Он любил свою жизнь, которую с таким трудом строил многие годы, но иногда окружающая его действительность вместе со всеми входящими в неё обязательствами давили на плечи огромным валуном, заставляя стискивать зубы. Сяо Чжань знает, что он сильный и со всем справится, но иногда хотелось быть не сильным, а просто счастливым.   Он проходит мимо приветствующей его охраны, поднимается в пустом лифте на нужный этаж, задерживаясь в холле, и, словно ловя момент, смотрит на проснувшийся город за панорамным окном. До начала рабочего дня ещё полтора часа, и Чжань наслаждается царящей вокруг тишиной, от которой скоро не останется и следа. Он скользит взглядом по серым тучам за окном и не чувствует ничего, кроме усталости. Вся его жизнь в последние пару лет была одной сплошной усталостью, и Чжань даже не сможет назвать точный момент, когда всё стало именно так. На его руке лимитированная серия часов «Зенит» за несколько миллионов юаней, вокруг него — его собственная построенная с нуля империя, а надетые сегодня носки стоят больше, чем телефоны некоторых его сотрудников.    Сяо Чжань обладал безграничными возможностями, но в погоне за ними совершенно растерял всё то, что было действительно важно: чувства и здоровье. Его тело медленно, но верно переставало выдерживать ту нагрузку, что он на себя брал, а все эмоции насквозь пропитались выгодной для бизнеса фальшью. Омега, давно примеривший на себя шкуру альфы. Полностью свободный и ни от кого не зависящий и никому не принадлежащий. Сяо Чжань никогда не хотел становиться расчётливым или чёрствым, но вот он, подавляющий в себе зародыши любых чувств и не делающий ничего без выгоды для себя. Он стал именно тем, кем боялся быть, и теперь медленно, но верно отравлял этим сам себя.   Чжань беззвучно усмехается собственному отражению в панорамном окне и отворачивается, продолжая свой путь к кабинету. У него оставалось в запасе чуть меньше полутора часов до первой на сегодняшний день встречи, и он однозначно потратит их на что-то более полезное, чем самокопание. Договоры, составленные им же распоряжения и приказы, отсортированные документы на подпись и уже подписанные — он однозначно прокопается с этим до самой встречи, пока пунктуальный Чу Цзинь не заглянет в его кабинет напомнить о времени. Деловые встречи, долгие переговоры и крупные контракты были такой же обычной рутиной его работы, как и бумажная волокита, и Чжань уже не один год великолепно справляется с обеими этими частями.   Он встречается с инвесторами, изучает кипу договоров, подписывает и отправляет на доработку документы, проводит совещание и чувствует себя выжатой коркой от выжатого лимона уже к обеду. Чу Цзинь заносит ему новую стопку бумаг на подпись, и Чжань с обречённым стоном запрокидывает голову на спинку кресла. Вместо еды у него новая порция отчётов, а впереди ещё одна рабочая встреча. Освобождаясь только к глубокому вечеру, Чжань сверяется со списком дел на завтра, мысленно готовясь к очередному сумасшедшему дню, и под напоминание Чу Цзиня наконец-то покидает офис. На часах было начало восьмого вечера, а уйти он планировал ещё два часа назад.    Выходя из стеклянных дверей башни в опускающиеся на город сумерки, Чжань глубоко вдыхает вечернюю прохладу, засовывая руки в карманы пальто. Небо ещё сохраняло мрачные проблески уходящего дня, а вокруг начинали зажигаться первые огни, отражаясь в окнах домов и лужах на асфальте. Сколько себя помнил, Сяо Чжань всегда любил тёмное время суток, почему-то чувствуя себя в окружении уличных фонарей зажжённых витрин более комфортно, чем при свете дня. Он помнит, как во времена своих школьных лет всегда поднимался на крышу учебного корпуса, встречая там закат и наблюдая, как яркое солнце уходит за горизонт, забирая с собой все краски с неба и позволяя занять своё место плавно опускающимся на землю сумеркам. Это было его неизменным ритуалом каждого учебного дня — провожать уходящий день.    Сейчас, окружив себя панорамными окнами и в офисе, и на работе, он может изо дня в день встречать рассветы и наслаждаться закатами, чувствуя себя так, словно находится выше самого солнца. Теперь он словно и сам был солнцем на собственном небосводе, поднявшись так высоко, что мог соперничать с небесными светилами. Сяо Чжань себя с солнцем никогда не сравнивал, но прекрасно чувствовал собственную высоту, почему-то совершенно не боясь упасть. Что будет, если однажды он вдруг всё потеряет? Чжань давно для себя решил, что переживёт это. Будет сложно, обидно и до боли в костях несправедливо, но он уже однажды смог забраться на вершину, а значит, сможет сделать это ещё сколько угодно раз. Его главный инструмент успеха — он сам, и это то, что нельзя у него отнять ни при каких условиях.   Он улыбается собственным мыслям, продолжая смотреть на небо, и впервые за весь день чувствует, как его окутывает умиротворение. У него был тяжёлый загруженный график, оставляющий ему слишком мало времени на сон, но это было именно то, чего он всегда хотел. Его бизнес процветает, проекты складываются отлично, а идеи для новых множатся в голове с каждым днём всё больше и больше, он летает в бизнесе, носит брендовые вещи и засыпает с панорамным видом на город — эта жизнь подходила ему на все двести процентов, а от чувства свободы бурлила в венах кровь. Сяо Чжань однозначно был влюблён в свою реальность, какой бы выматывающей она ни была. Усмехаясь, он даёт себе секунду, чтобы сделать ещё один глубокий вдох, и двигается с места, подходя к уже ждущей его машине.   — В дом, — говорит он водителю, садясь на заднее сидение и откидываясь на спинку кресла.   Его водитель молча кивает и мягко трогает машину с места, выезжая на проезжую часть. Чжань отстранённым взглядом провожает проносящиеся мимо огни домов и витрин и устало прикрывает глаза. Ещё днём его дворецкий прислал ему сообщение, уведомляя, что альфе обустроили одну из гостевых комнат, и всё готово для подписания контракта. Выкупленного с аукциона альфу доставили в его загородный дом ещё вчера, сразу же после окончания аукциона, и сегодняшнюю ночь он провёл на новом месте, наверняка уже немного освоившись. «Дерзкий, но не проблемный» — так охарактеризовал альфу его дворецкий, и Чжань может сделать вывод, что с этим парнем было реально договориться на выгодные условия для них обоих. Чжань удобнее устраивается на сидении и сам не замечает, как проваливается в дрёму, выныривая из неё только когда его тихо зовёт водитель, сообщая, что они прибыли.   Час дороги даёт о себе знать: ему удалось немного отдохнуть, и обманутый такой передышкой организм принимает сорокаминутную дрёму за полноценный сон, позволяя телу почувствовать себя немного более бодрым, чем было. Чжань приглаживает растрепавшиеся за время поездки волосы и открывает дверь, выходя из машины. Чи Лъян, его водитель, завёз их сразу в гараж, и Сяо чжань искренне ему благодарен за то, что не придётся ощущать на себе порывы ветра и вечернего холода. Он кивает встречающим его дворецкому и начальнику охраны и проходит в дом, тут же снимая пальто и отдавая вещь приветствующей его горничной.   — Молодой человек в своей комнате. Прикажете привести его в ваш кабинет? — интересуется Вэй Фэйцзян, вот уже пару лет работающий дворецким в этом доме, и Сяо Чжань устало качает головой. — Вы уже подавали ужин? — снимает обувь Чжань, надевая домашние чёрные тапочки. — Нет, господин Сяо. Ужин уже готов. Прикажете накрыть на стол? — уточняет дворецкий. — Да. Я безумно голодный, — кивает Чжань, подходя к широкой лестнице на второй этаж. — А молодой человек? — Пусть поужинает со мной, — говорит омега, тут же находя взглядом своего начальника охраны и получая от него кивок в ответ, означающий, что альфа не агрессивный и опасаться не стоит. — Позовите его, я спущусь позже.   Дворецкий тут же отдаёт распоряжение горничной, и та торопится на кухню, на ходу поправляя фартук. Чжань слышит удаляющиеся шаги прислуги и совершенно не удивляется, когда чувствует чужое присутствие за своей спиной, поднимаясь на второй этаж.   — Выглядите уставшим, — в голосе Ян Юэмина звучит искреннее беспокойство, и Чжань беззвучно усмехается, ступая с лестницы на пол второго этажа и убирая руку с лакированной поверхности кованных перил. — Ты даже не представляешь, насколько сильно я хочу заснуть прямо здесь, посреди холла. — С мальчишкой можно поговорить и завтра, — предлагает Юэмин, тенью следуя за омегой. — Хочу решить этот вопрос как можно раньше, — выдыхает Чжань. — Как он, кстати? — оборачивается он на идущего за ним альфу. — Не бунтует, но насторожен. Сбежать не пытался, с документами всё в порядке — всё у нас. Не переживайте, мои люди за ним смотрят. — Хорошо. Принеси мне составленный юристами договор в конце ужина.   Ян Юэмин кивает, наблюдая, как Чжань заходит в свою спальню, и остаётся стоять в холле, почти что бесшумно тяжело вздыхая. Он начал работать на омегу три года назад, став личным телохранителем, а после, когда появилась необходимость расширить штат охраны, получив назначение на должность начальника его охраны. Умный, целеустремлённый, имеющий стальную хватку и железную силу воли и до невозможности красивый — таким человеком невозможно было не проникнуться, и Ян Юэмин не стал исключением. Сяо Чжань пленял своей утончённой красотой и твёрдым характером и совершенно сводил с ума своей недоступностью. Юэмин видел, сколько альф и бет вилось рядом с Чжанем, лично проверял на безопасность все их подарки и сопровождал на встречи, и с каждым разом всё больше и больше хотел избавить от каждого, кто смел подойти к омеге слишком близко.   Он ежедневно утопал в Чжане, сам не замечая, как из хорошо выполняющего свою работу профессионала стал превращаться в ревнивого альфу, желающего сделать омегу своим и не имеющего на это никаких прав. Сяо Чжань всегда проводил чёткую грань между работой и личной жизнью, не расценивая в качестве партнёра никого, с кем был бы связан рабочими отношениями. Ян Юэмин восхищался таким подходом омеги, но так отчаянно желал стереть между ними эту разделяющую их грань, что, когда у Чжаня неожиданно началась течка прямо в офисе, не мог не предложить ему свою помощь. Гормональные сбои в организме омеги были не новостью, периодически случаясь, когда рабочий график становился совсем изматывающим, и Юэмин всегда переживал из-за этого, искренне беспокоясь из-за здоровья Чжаня, но в этот раз впервые был рад сложившимся обстоятельствам.   Вряд ли затуманенный разум омеги в полной мере понимал тогда происходящее, подчиняясь лишь инстинктам и желанию облегчить своё состояние, но и этого было достаточно, чтобы потешить сладкой иллюзией сходящего с ума Юэмина. Они провели вместе все три дня течки, на утро четвёртого дня просто обговорив, что это ничего не значит. Говорил, разумеется, Сяо Чжань, а альфа лишь кивал в ответ, показывая, что всё понимает и это никак не отразится на его работе, внутри рассыпаясь на атомы. Делать вид, что всё в порядке, когда всё твоё существо этому сопротивлялось, было непросто, но Ян Юэмин справлялся отлично, заглушая бушующие внутри него чувства алкоголем и одноразовыми связями. Его выходные дни становились островками свободы, где он мог взять передышку и полностью абстрагироваться от разрушающего его изнутри образа Чжаня, потом вновь надевая непроницаемую маску и возвращаясь к работе.   Они возвращались к этому ещё несколько раз, когда организм омеги снова давал сбой, а Ян Юэмин был просто очень хорошим парнем, всегда приходя на помощь в ущерб самому себе. Короткие три дня, когда альфа купался в эйфории, ощущая себя буквально самым счастливым человеком на свете, после которых обязательно наступала жестокая реальность, где он вновь мог лишь следовать за Чжанем послушной тенью, не имея никакого права прикасаться к нему. Сяо Чжаню нужен был альфа с подходящими его организму феромонами, и Ян Юэмин, работающий на омегу вот уже несколько лет, явно не рассматривался на эту роль, даже если на физическом уровне подошёл бы по всем критериям. Теперь у него не было и этих коротких трёх дней, а Сяо Чжань будет сгорать в объятиях совсем другого человека.   Ян Юэмин идёт по коридору в другое крыло дома, останавливается у самой дальней двери и дёргает холодный металл ручки без стука. Просторная светлая комната со всем необходимым в ней и висящим на стене телевизором. Сидящий к нему полубоком альфа с упоением режется в подключённую к плазме приставку, едва ли обращая внимание на раздающиеся в комнате шаги. Юэмин окидывает цепким взглядом расположившегося на кровати альфу и едва сдерживает пренебрежительное фырканье. Юный, совсем ещё мальчишка, с высветленными взъерошенными волосами, худой и, очевидно, интересующийся происходящей на экране игрой больше, чем присутствием в комнате другого человека. И вот этот мальчишка заменит его, взрослого альфу, в постели Чжаня? От такого положения дел хотелось смеяться в голос, и Ян Юэмин еле сдерживается, чтобы не сделать этого.   — Поднимайся, — сухо говорит Юэмин, встречаясь с чужим взглядом в отражении экрана. — Сейчас же.   Парень смотрит на него в отражении экрана долгим взглядом, словно проверяя нервы альфы, и откладывает джойстик в сторону, слезая с кровати. Юэмин смотрит на стоящего перед собой парня, отмечая, что тот всё же не совсем уж хилый, скорее, жилистый, но это определённо не вкус Сяо Чжаня. Омеге нравились серьёзные, состоятельные и взрослые альфы, а этот… Это было совсем несерьёзно, и Ян Юэмин почти уверен, что мальчишку выкинут из дома после первой же течки, когда станет ясно, что он абсолютно точно не справляется с возложенной на него ролью.   — Куда мы идём? — спрашивает парень, послушно выходя за Юэмином из комнаты и следуя по коридору. — Господин Сяо хочет тебя увидеть, — не смотрит на альфу мужчина. — Чтобы без глупостей, понял? — звучит угрожающе, но парень лишь кивает в ответ, выглядя спокойным и, кажется, совершенно ничего не боясь.   Они молча спускаются вниз, пересекают главный холл и заходят в просторную кухню, посреди которой уже накрыт длинный обеденный стол. Парень молча усаживается на отодвинутый для него стул и вопросительно смотрит на остающегося стоять позади него Юэмина, молча спрашивая, что ему делать.   — Господин Сяо подойдёт позже. Ешь, — коротко объясняет мужчина, не двигаясь с места.   Парень больше ни о чём не спрашивает, приступая к стоящей на столе еде и, кажется, и вовсе забывая, что он находится здесь не один. Ян Юэмин наблюдает за тем, как мальчишка с аппетитом ест ужин, и лишь вздыхает про себя, едва заметно морщась. Ему абсолютно точно не нравился этот Ван Ибо, выглядящий слишком неподходящей партией для Сяо Чжаня и раздражающий одним своим существованием. Жёсткие на вид светлые волосы, осветлялись явно не в салоне, а запёкшиеся ранки на локтях говорили о том, что их обладатель часто на них падал. Обычный уличный мальчишка, готовый принести в будущем уйму проблем. Ян Юэмин слышит приближающиеся мягкие шаги и думает, что, если этот парень сделает хоть одну ошибку, он лично вышвырнет его отсюда взашей без единой копейки.   — Можешь идти, — спокойно говорит Чжань, проходя на кухню и встречаясь взглядом с мужчиной. — Но… — Всё в порядке, иди, — повторяет омега, и в его голосе слышатся твёрдые нотки.   Ян Юэмин кивает и, бросив последний взгляд на смотрящего во все глаза на Чжаня альфу, выходит из кухни, но не уходит далеко, в любой момент готовый среагировать на любую внештатную ситуацию.   — Привет, Ван Ибо, — приветливо улыбается Чжань, усаживаясь за стол и чувствуя, как его неприкрыто рассматривают. — Меня зовут Сяо Чжань, и я… — И вы меня купили, — слышится ровный низкий голос без тени упрёка или иронии. — Выкупил, — поправляет его Чжань, притрагиваясь к еде. — Разве есть разница? — Конечно. Покупают вещи в магазине, а выкупают нечто ценное. Вещами распоряжаются единолично, пользуясь на своё усмотрение. Ты не вещь, Ибо. У тебя есть свобода и право выбора. — То есть я могу уйти прямо сейчас? — иронично выгибает бровь альфа, и Чжань не может сдержать усмешки. — Можешь. Но позволь мне сначала, объяснить, зачем ты здесь. Я предлагаю тебе сделку, Ибо. Если она тебе не понравится, ты действительно сможешь уйти.   Альфа ему не верил ни на цунь, Чжань знает это, как и абсолютно точно знает, что готов поменять условия договора, если это будет нужно, чтобы удержать Ибо в этом доме.   — Я слушаю, — кивает альфа, и в его голосе слышится неприкрытое напряжение.   Сяо Чжань видит его настороженный взгляд, прямую спину и с силой сжатые в руке столовые приборы. Ибо не знает, что его ждёт впереди, и поэтому готов сейчас к чему угодно.   — Видишь ли, у меня есть некоторые проблемы со здоровьем, которые можно решить только с помощью феромонов альфы. Мне нужен курс лечения. И в этот курс лечения входит альфа, — Чжань говорит сразу суть дела, наблюдая за тем, как ещё более настороженным становится взгляд Ибо. — Мне нужно сдавать свою кровь? Или что там необходимо в таких ситуациях, — хмурится Ибо, и Сяо Чжаню хочется рассмеяться с его слишком невинных мыслей. — Не совсем, — мягко улыбается он. — Мне нужен весь ты, Ибо. Твои феромоны и твоё тело. — Предлагаете мне спать с вами? — усмехается он, нисколько не меняясь в лице. — В том числе. Врачи сказали, что мне необходимо ощущать феромоны постоянно, чем чаще, тем лучше, ну и проводить полноценные течки. Мне нужен постоянный партнёр на весь курс терапии, и ты подошёл мне физически по всем параметрам.   Ибо делает глоток чая и тяжело сглатывает, явно пребывая в замешательстве и осмысливая только что услышанную информацию.   — Это было… честно, — усмехается он, встречаясь взглядом с Чжанем. — И как долго продлится ваша… терапия? — Результат будет виден через полгода, возможно, необходимо будет продлить лечение на более длительный период. — Что взамен получаю я? Ну, кроме вас, — ухмыляется Ибо, и Чжань даже не хочет одёргивать его за дерзость. — Мы заключим с тобой договор. Я буду платить тебе деньги, как моему наёмному сотруднику. Будешь жить своей обычной жизнью: ходить на учёбу, работу или куда тебе нужно, но в определённые дни должен приезжать ко мне или в любой момент, когда мне это будет необходимо. Мы обговорим с тобой время и все ситуации, когда ты можешь мне понадобиться. Где жить, выберешь сам: можешь остаться в этом доме или вернуться туда, где жил до этого. Можешь ознакомиться с договором после ужина. — А если я откажусь? — спрашивает Ибо, и Чжань мысленно морщится от того, как это звучит. — В этом случае можешь прямо сейчас возвращаться к своей обычной жизни и просто выплачивать мне по частям сумму, которую я на тебя потратил.  — А говорили, что у меня есть выбор, — усмехается альфа. — Он есть. Я люблю честные сделки, Ибо. Ты действительно можешь выбрать любой вариант.   Альфа прикусывает губу и бесшумно усмехается, а Чжань даже не сразу понимает, что жадно рассматривает его всё это время. Мальчишка оказался красивым, гораздо красивее, чем на фотографии в анкете, и Чжань уверен, что через несколько лет он превратится в такого же красивого мужчину. Ван Ибо выглядел юным, но уже сейчас в нём чувствовалась незримая сила, которой хотелось подчиняться на каком-то инстинктивном уровне. Сяо Чжань смотрит на длинные пальцы альфы, его крупные ладони и почти что силой заставляет себя не думать о том, как могли бы ощущаться эти ладони на нём, обхватывая плечи или смыкаясь на талии. Чжань до боли прикусывает изнутри губу, возвращаясь в реальность, и снова всматривается в лицо Ибо, по которому по-прежнему было не понять, о чём он думал.   — Странный выбор ты ставишь на одни весы, гэ, — усмехается альфа. — Пользоваться всеми благами, что ты мне даёшь, иметь тебя и жить той жизнью, которая была мне раньше не доступна, или вернуться в свои будни и выплачивать тебе долг. Ты бы сам что выбрал, гэ? — То, что посчитал бы для себя более выгодным, — без раздумий отвечает Чжань, видя ухмылку в ответ.   Ибо на секунду задумчиво прикусывает губу, постукивая ногтём по лакированной поверхности стола, а затем поднимает взгляд, встречаясь глазами с Чжанем.   — Тащи свой договор, Чжань-гэ, будем подписывать, — кивает альфа, вмиг становясь серьёзным.   Чжань улыбается такой реакции и зовёт Ян Юэмина, прекрасно зная, что тот услышит. Альфа появляется с двумя экземплярами договора в руках, бросая на Ибо новый прожигающий взгляд, и отходит к Сяо Чжаню, оставаясь стоять за его плечом. Ибо внимательно читает каждый пункт, уточняет некоторые моменты и термины и выглядит самым сконцентрированным человеком на свете. Ставя свою подпись в нужной графе на обоих экземплярах договора, он едва ли меняется в лице, оставаясь таким же серьёзным и выглядя слишком по-взрослому.   — Твои документы тебе отдадут после ужина. Завтра заполнишь с моим юристом необходимые бумаги и укажешь, в каком виде хочешь получать деньги: на карту или наличными.  — Что, и страховку оформишь? — И в пенсионный фонд буду делать взносы, — кивает Чжань. — Я нанимаю тебя на работу, Ибо. С этого момента ты официально мой сотрудник. Все детали можешь обговорить с моим личным помощником, на все юридические вопросы тебе ответит мой юрист. Если выберешь остаться жить в этом доме, то скажи дворецкому, он сделает тебе дубликат ключей и предупредит охрану. — Я останусь жить здесь, гэ, — без раздумий говорит Ибо, и омега кивает, тут же давая распоряжение Ян Юэмину всё устроить. — Хорошо. Добро пожаловать в мой дом, Ибо, — улыбается Чжань. — Если тебе что-то понадобится, можешь обращаться к дворецкому или ко мне лично. — У меня нет телефона. Отобрали, когда попал… во всё это. Документы, кстати, тоже, но ты сказал, что они у тебя, да? — Все твои документы, которые у тебя забрали перед аукционом, у нас. Телефона с тобой не было, поэтому выберешь себе новый. — Вот утырки, — фыркает Ибо. — Купишь себе ещё лучше, — смотрит на него Чжань.   Омега никогда не вдавался в подробности работы невольничьих рынков, но прекрасно осведомлён, что чаще всего людей похищают по наводке прямо с улицы, отбирая у них все личные вещи и лишая любых средств связи. Очевидно, Ибо угодил к работорговцам именно так.   — Да я не из-за телефона парюсь. Сам телефон говно был, но вот фотки и видео жалко, — кусает губу альфа, и Чжань снова безбожно залипает на этом. — Почему ты оказался на аукционе? — ловит чужой взгляд омега. — Ты ведь знаешь уже. — В общих чертах, — кивает Чжань. — Хочу услышать полную версию. — Из-за долгов отца, — отвечает Ибо, смотря в одну точку перед собой, и по его виду невозможно прочитать ни одной эмоции. — Почему именно ты? — Потому что у него больше ничего нет, — ядовитая усмешка. — Мать умерла год назад, сердце не выдержало, а младшего брата забрали в другую семью. Я уже тогда совершеннолетним был, так что со мной ничего сделать не могли, а вот мелкого отобрали.  — Что с ним сейчас? — спрашивает Чжань, искренне сопереживая. — Усыновила другая семья. Вроде где-то на юге живут. Не парься, гэ, я уже пережил это. — Ну разумеется, — соглашается Чжань, принимая эту ложь.   Ван Ибо не пережил ничто из того, о чём только что рассказал. Умело сделал вид, что всё в порядке — да, но всё ещё носит с собой боль прошлого. Слишком мало прошло времени. Сяо Чжань знает, как это работает, понимает состояние альфы, которому в свои едва исполнившиеся девятнадцать пришлось быстро повзрослеть, и почему-то очень сильно хочет заставить Ибо не думать ни о чём, кроме настоящего, в котором теперь был и он сам. Слишком неожиданно ему захотелось узнать об этом парне всё и желательно, чтобы обо всём ему рассказал сам Ибо.   Подписанный на столе договор непроизвольно притягивает к себе взгляд, словно прожигает насквозь самую душу, и Чжань почему-то чувствует струящееся по венам облегчение: этот альфа теперь связан с ним. Одним договором и одной крышей дома. Сяо Чжань никогда не замечал за собой желания контролировать партнёров, но Ибо хотелось привязать к себе всеми силами. Не только из-за физической нужды в нём, но и на каком-то ином, бессознательном уровне. Все инстинкты внутри кричали, что ему необходим именно этот альфа, и Чжань не смел им противиться.   Уже ночью, лёжа в своей кровати, он долго ворочается без сна, сам не понимая, что его тревожит. Очередной приступ бессонницы? Чжань прислушивается к своим ощущениям и различает в звенящей тишине спальни лишь звук своего мерно бьющегося сердца. В голове крутилась тысяча и одна мысль, и все они были об Ибо. У него завтра будет важная встреча, от результата которой зависит сразу несколько проектов, а он думает о чёртовом Ван Ибо, который сейчас уже наверняка видит тридцатый сон в своей комнате. Альфа был совсем мальчишкой и имел с ним больше десяти лет разницы в возрасте, и это совершенно не мешало Чжаню сейчас испытывать странное волнение.   Никогда раньше он не прибегал к таким отношениям с альфами и уж тем более ни с кем не подписывал договор, чтобы его хорошо имели каждую течку. Ибо принял все его правила игры, соглашаясь на каждое условие и не меняя в договоре ни единого пункта, а Чжань не переставал думать о том, что для альфы всё выглядело совсем не так, как для него самого. Он купил Ибо с аукциона, где того приравняли к безвольной вещи, и сколько бы свободы он ему ни дал и как бы хорошо к нему ни относился, ничто не изменит этого факта. Чжань мог делать с альфой всё, что угодно, совершенно не спрашивая его мнения, и от осознания этого по телу разливалась неконтролируемая дрожь. Омега получил себе Ибо во всех смыслах, и эта мысль не давала ему покоя.   Разумеется, он не станет пользоваться своим положением, не станет приказывать или подавлять Ибо, но совершенно точно будет сходить с ума от мысли, что может это сделать. Пусть Ибо и не доверял ему сейчас, возможно, даже ожидал какого-то подвоха, но, по крайней мере, он был собой, чувствовал себя свободным и имеющим выбор человеком. Не вещью.Сяо Чжань знает слишком много людей, кто прибегал к чёрным аукционам и приобретал себе рабов, и все эти люди становились действительно рабами, не имея своего мнения и права выбора. Законно ли это было? Конечно, нет, но это не меняло ровным счётом ничего. Даже если полиция и вызволяла кого-то из рабства, это место совсем скоро занимал кто-то другой. Купленных на аукционах людей приравнивали к личной собственности и совсем мало кто поступали так же, как Чжань — возвращали свободу и давали выбор.   Сяо Чжань никогда не был склонен к садизму или мании контроля и подчинения, а все люди для него всегда оставались, в первую очередь, людьми, но таких принципов придерживались далеко не все. Возможно, если бы Ибо выкупил кто-то другой, сейчас для альфы всё было совсем по-другому, и Чжань непроизвольно морщится от этой мысли. Купленных на аукционе альф чаще использовали, как бесплатную рабочую силу и гораздо реже подвергали сексуальному насилию, но Чжань уверен, что на Ибо в качестве любовника спрос был бы не меньше, чем на его физическую силу.   Ван Ибо был красивым, и в этой красоте уже проступала мужественность. Сколько людей готовы были бы заплатить, чтобы почувствовать на себе его руки? Сяо Чжань думает, что достаточно много. Ибо однозначно привлекал к себе внимание, и всё это внимание сейчас было только для Чжаня. От этой мысли где-то в груди разливается сытое удовлетворение, а собственнические инстинкты довольно порыкивают, затихая. Ван Ибо был его по договору, и Чжань хвалит себя за то, что добавил в него пункт о запрете любых сексуальных связей с кем-то кроме него. На ближайшие полгода в постели альфы будет только Чжань, и эта мысль согревала не хуже толстого одеяла. Сяо Чжань молодец, что послушал доктора. Сяо Чжань получил себе гораздо больше, чем должен был.