☄︎. *. ⋆
март
его новый сосед шумный. не то чтобы слова юнджин подтвердились, но ёнджун стабильно просыпается от криков в полночь. и ладно, если бы крики были зовом о помощи, или о том что хотя бы что-то случилось. но каждый раз, сквозь лунное созерцания окон, ёнджун просыпаясь, прислушивается: торопливый говор, осуждающий тон и очевидный спор; клацанье по клавиатуре и обречённые выдохи, которые в конечном итоге выливаются в очередной выкрик. и попытайся понять, крик этот от радости победы над очередным мобом, крик-порицание действий своего тимейта, крик от поражения или ещё тысячи причин всяких издаваемых звуков. ёнджун не собирается терпеть подобное, но каждый раз, набираясь сил, вставая и шаркая по коридору, он стабильно останавливается перед стуком к бомгю. и думает: он только что сменил обстановку. ему наверняка сложно. а ещё они не общаются. какой-то выговор может только усугубить их отношения. сминая руками лицо, ёнджун тяжело выдыхает и возвращается в постель. идея купить беруши вместо «бомгю, ты мог бы быть потише» выглядит заманчивее.☄︎. *. ⋆
ноябрь 13
– как встреча с выпускниками? ёнджун перестает жевать. вопрос субина висит в воздухе. – настолько плохо? старший пожимает плечами и продолжает жевать. всё прошло ожидаемо. его завсегдатый класс, обожаемое заведение, пьянка и лучшие обсуждения сплетен. он соврет если скажет, что ожидал другого. в конце концов, это люди с которыми он рос, набирался опыта и много раз разочаровывался. покрытые глумлением слова, оставшиеся где-то на подкорке сознания, отзываются так же проницательно неприятно, как и в старшей школе. вряд-ли ёнджун вспомнит, как это произошло и как это вылилось в нежелание как-либо пересекаться с этими людьми. просто. просто иногда всё заканчивается. общение в частности. избегание встреч привело лишь к большему вниманию. последствия: нагнетённая атмосфера, желание провалиться под землю и негодующие комментарии в его сторону. наверное поэтому под глазами тёмные мешки, несконцентрированное внимание, лохматые волосы и второй крепкий холодный американо под рукой. не потому что вместо отдыха, ёнджун разгуливал по кампусу, совершенно не потому что буквально обнюхивал соседа. – субин. – м? – как я выгляжу? младший мнётся: поджимает губу, отвлекается от экрана монитора и поворачивается к ёнджуну. его мозг работает словно шестерёнки. – хреново, хён. – как долго? ёнджун ощущает контраст между эмоциями, заломанные брови, шлейф еле заметной тревоги. субин делает вывод: – тебе надо отдохнуть. – как долго? субин возвращается к ноутбуку, сводя брови так, будто ёнджун сам должен разобраться. он всегда это делает, когда ёнджун знает ответ. или когда ёнджун недоговаривает. – но твой аппетит улучшился. – да? – кажется, да. ёнджун замечает следы чужого запаха, замечает что съел второй бургер и большую порцию свиных ножек, что постоянно голодный или с набитым ртом. он смотрит на субина: на нем потрёпанный свитер с мелкими узорами, подаренный его сестрой ещё года три назад. ёнджун тогда подарил ему проектор. его длинные пальцы всегда мёрзнут, и он в преддверии зимы носит кожаные перчатки. субин сам по себе спокойный и понимающий, и ленивый, а ещё он хороший друг. ёнджуну нечего скрывать, субин и так знает его, но никогда не торопит. гул в кофейне совсем тихий, безмятежность вызывает привыкание. очередной кусок пищи не лезет в горло. он хороший друг, и ёнджуну тяжело справляться. – субин. ужасно. младший снова поворачивается к ёнджуну, в его глазах беспокойство, тепло, страх и раздирающая забота. в глазах ёнджуна застилающая пустота, тревога, проваливающаяся созвездие. этот шлейф принадлежал ему. – встреча. она прошла ужасно. и мне трудно. и мой аппетит меня беспокоит, но я не могу остановиться, я хочу есть есть и есть. на тренировках ужасно изматываюсь. сегодня ко мне подходил лектор ким и просил закончить его отчёт, суджин навалила организацию мероприятия для первогодок. а ещё я в шаге от того, чтобы уехать домой. субин я трижды в день думаю: насколько меня ещё хватит? – его голос безмятежен, настолько безэмоционален, что пугает. ёнджун смотрит на бургер в руках. набухающий ком в горле свидетельствует о том, что он снова на грани уродливо разрыдаться. он смотрит на свои пальцы и ногти, замечает обкусанные заусенцы. возможно, тревога не только от дел. возможно, ёнджун по-прежнему недоговаривает.☄︎. *. ⋆
до конца дня субин находится с ним. затевает глупую ночь кино и игр. он много говорит, тараторит без остановки, натянуто улыбается и пытается шутить. они собираются у субина в квартире: кай приходит навеселе и со сладким в руках, юнджин приносит соджу, а тэхён с продуктами для закуски появляется позднее всех. они сидят в гостиной-кухне, ставят плейстейшен, и квартира наполняется вездесущими криками субина и кая. ёнджуна снова принижают за возраст, считая это причиной неумения играть в такие игры. тэхён и юнджин пытаются настрогать закуски, тихо обсуждая и косо посматривая на шумную тройку. очередной, двенадцатый, раунд ёнджуна с каем заканчивается матами старшего и победными криками кая. к ним как раз идут с кухни, расставляя закуски. юнджин услужливо выуживает похвалу, а тэхён протягивает всем по пиву. – юнджин-нуна лучше всех, – комнату озаряет яркая улыбка младшего. вероятно, самая искренняя из тех, что видел ёнджун. юнджин ухмыляется своим трудам, стреляя глазами в субина, который с аппетитом принялся за вторую порцию, тут же жмурясь с набитым ртом и поднимая большой палец. – айщ-щ, я так намучился, слыша крики, еда – единственное, что вас угомонит, да? – тэхён растекается по дивану рядом с ёнджуном. его недавно покрашенные в серебристый волосы завораживают. это подталкивает покраситься и ёнджуна. так же, как начать носить очки, как субин, или же так же, как юнджин, посылать людей и не давать им второго шанса, так же, как и хюнин кай, показывать всю свою искренность и заботу. они подталкивают его продолжать. после глотка пива, субин неловко рыгает, вызывая отвращение со смехом у всех чётырех. – нет, я просто когда-нибудь выкину их приставку, и орать станут меньше, – фыркает юнджин. отаку тут же мычат с забитыми ртами, но это не мешает каю снова громко засмеяться при виде физиономии субина. это тепло, сидеть в кругу друзей и ощущать чувство... полноценности? нужности? принадлежности к чему-то? — ...нет, ёнджун, глянь, а, ты им готовишь а они... ащ-щ, ты старый, тоже ведь орал. – да-да-да! ёнджун-хён громче всех кричит! субин подрывается, громко соглашаясь. – вот-вот, особенно когда проигрывает! – нет, хён, он всегда проигрывает... – субин вспыхивает моментально, заставляя поперхнуться тэхёна и юнджин. вся компания в очередной раз заглушают биение сердца своим смехом. ёнджун мысленно повторяет, что по уши влюблён в них. – айщ-щ, мелкие, – грозный тон ни капельки не предостерегает нападки, и тройка снова начинает спорить от балды. кажется, это работает как терапия – просто собираться так, когда кому-то из них особенно тяжело. однако субин в трудные времена зарывается в кокон и не открывается пока не разберётся со всем; юнджин должна провести несколько дней в хорошем запое, желательно с кем-то под ручку: высказать и выплакать всё накопленное; тэхён собирается в активный отдых, обычно с выездом, но чаще всего он также, как и субин справляется сам; кай в этом схож с ёнджуном, им гораздо легче быть с кем-то, но в отличие от ёнджуна, хюнин каю это необходимо. терапия мгновенная, но не действенная в долгоиграющей перспективе. и от этого ещё сложнее: ему сейчас хорошо, но завтра всё вернётся к прежнему состоянию; ёнджун погрязнет в работе и докладах; субин – в писанине; тэхён – в тренировках; а юнджин – в таких же попытках понять себя, как и ёнджун. их речь становится живее, поставленное на фоне аниме не интересует, кажется, всех. куда интереснее слушать спорные пререкания и новые подробности ближайших открывающихся барных заведений. девушка, с которой общается юнджин, варится в этом всём. ёнджун ощущает, как дышать становится легче. в комнате тепло, ему совсем не холодно и ощущение безопасности поглощает всё его нутро. но что-то не так. тихая мелодия тревоги надвигающегося чего-то; ёнджуна настигает волнение. источник – неизвестно. – ...ёнджун-а, что же всё-таки лучше: сжечь прямо здесь, потом выбросить, или же сразу с окна. – цыц, тогда мы просто пойдем к бомгю-хёну и возьмём его приставку... гомон продолжается, но ёнджун чувствует, как всё глохнет. он забыл что-то. забыл кого-то на мнимый промежуток. ёнджун продержался чуть дольше, чем обычно. абстракция вокруг становится размытой, ёнджун чувствует, как стучит его сердце и как встали дыбом волосы. за шеей щекотно и тепло. глаза слегка сужаются и... слышится звонок в дверь. кажется, громких это не смущает, дебаты юнджин и субина в разгаре, однако тэхён громко заявляет: – о, вот и бомгю-хён! вся компашка поднимается. – ура, пицца! – кай кричит прежде, чем ёнджун успевает разглядеть патлатого. – айгу-у, вы ждали только этого, – знакомый тон возмущения, но вопреки словам, он легко подхватывает кая и юнджин, приобнимая. субин выглядит счастливым с коробками в руках, а ёнджун замирает посреди прихожей, безысходно отмечая: он не видел его больше двенадцати часов, от открытой двери исходит запах свежей сырости, бомгю выглядит уставшим, но довольным; его запах мирный и взволнованный; его куртка пахнет сигаретами, огромный шарф слезает в руки юнджин; лёгкий аромат чайного дерева окутывает всю прихожую, это происходит моментально, будто бомгю всё это время был здесь. бомгю избегает ёнджуновых глаз. но, увы, они только на него и смотрят. остальные отходят посмотреть на съестное. ёнджун опирается плечом о стену и наблюдает. бомгю неловко снимает обувь, встряхивает отросшие волосы, вешает куртку и наконец смотрит: в его темных глазах взрывается одна маленькая сверхновая, они чуть зажмурены от лёгкой улыбки; его щёки красные от холода или ещё чего-то. шея ёнджуна зудит, он кусает свои губы, и они с бомгю смотрят друг на друга. глаза бомгю убегают куда-то за фон: тэхён включил юфс, голос юнджин оповещает, что и она начала участвовать в этой шумной игре. руки бомгю сцеплены где-то сзади, он взволнованно мнётся. – привет, хён. ёнджун думает: он развалится, уродливо растечется на месте, словно свечка. он не в силах объяснить, как одни лишь слова бомгю разрывают пополам; ёнджун понимает, что всё встало на свои места, тревога под названием «бомгю» прямо перед ним, и ёнджун должен трястись, у него должна быть гребаная паническая атака. но. ёнджун легко тянет бомгю за плечи, зарывая в хрупких объятиях. бомгю не против. удивленный выдох переходит в расслабления в плечах. ёнджун толкается носом в мягкие волосы младшего. делает глубокий вдох: он пропах чёртовым табаком, его настойчивым дымным ароматом. пропах улицей и холодом, аккорды ягодных нот в синтезе с медовым остатком почти не чувствуются, но камелия обрастает всю прихожую. он лианами захватывает и ёнджуна, крепко прижимающего бомгю. сладкий медовый чай расползается по нутру. ёнджун чувствует невозможную наполненность. единственное, что мгновенно превозносит то самое необходимое чувство «всё в порядке». удивительное свойство присутствия бомгю рядом – разливающееся по каждой клеточке тепло. – фу, альфы все такие? кай был единственным, кто поддерживал и не был против тактильности ёнджуна. поэтому уже к ночи, собравшись на диване и наконец приступая к просмотру фильма, ёнджун и кай прижимаются друг к другу. в воздухе витает шлейф алкоголя, цитрусов, ранних мандаринов, принесённых бомгю. – юнджин, завались, я знаю ты просто завидуешь, – ёрничает ёнджун, ощущая на груди голову младшего омеги. он не чувствует его запаха. он не чувствует ничего со всеми остальными. ни с альфой субином, ни с бетами юнджин и тэхёном. юнджин фырчит, и в отместку прижимается к каю с другой стороны. младший тихо хихикает, поглаживая её волосы. он не чувствует его запаха, но знает что где-то в глубине: близкое присутствие омеги успокаивает его альфу (от которого остались лишь ошмётки). ёнджун догадывается, что он имеет малейшие признаки аромата, так же успокаивающего младшего, но хюнин кай так же равнодушен к нему, как и бомгю. почти прикрыв веки, ёнджун пытается уловить суть очередной сцены, но выходит плохо, они под тёплым пледом в почти полудрёме в темноте. бомгю и тэхён сидят на другом углу и, кажется, их тоже совсем не интересует сюжет: они тихо перешептываются, волосы бомгю взъерошенные, это выглядит мило. субин долго смотрит на экран, его глаза выдают, что фильм последнее, что занимает его мысли. – у-у, это самое унылое, что я смотрел субин-хён, – низкий, возмущённо наигранный тон проносится во тьме после недолгих титров. субин кидает в сторону бомгю подушку. – это мои любимые фильмы, а вы на них все дрыхнете, – снова тихое возмущение и хихиканье бомгю. ёнджун не сразу замечает, как на коленях лежит кай. тихо сопит, беспокойно сводя брови. он редко пьёт даже пиво. на боку хюки отключается и юнджин, смешно обнимая бедро кая. бомгю тут же подпрыгивает, фотографируя эти прелестные позы. ёнджун аккуратно подставляет под голову младшего подушку, вставая с затёкшими ногами. он замечает, как тэхён тоже отрубается спиной к дивану. его стоит правильно уложить. – но начало ведь интер-? – конечно! – в один голос утверждают ёнджун с бомгю, не давая ему даже договорить. а потом они тихо смеются, во тьме пытаясь разглядеть мину бурчащего субина. ёнджун думает: ради таких моментов он и продолжает. из-за таких моментов его и хватает. субин уходит принести ещё один плед, бомгю тихо включает подсветки на зоне кухни. они выпили так мало, но голову ёнджуна слегка ведёт, он боится спугнуть эти по-настоящему важные моменты: обсуждения последних новостей, игры у приставки, завывания хором старых песен с алкоголем в руках, щекочущие воспоминания и по истине лучшие улыбки. смешавшиеся запахи, утешающие ритуалы, скрытая забота и внимание. бегающие взгляды, случайные переглядки; пойманные глаза и убегающая улыбка, заполняющий аромат спокойствия; случайные касания, беспричинные пререкания во время разговора, и глупые, очень глупые передразнивания. расцветающая улыбка, заразный, продолжительный смех и его зажмуренные глаза; его лёгкие поправления волос, периодические кусания губ, до синеватых оттенков, по привычке; застигнутый вид, огнём наполненные глаза. просто он. просто бомгю, делающий всё, что обычно делает: спорит с субином, ёнджуном и юнджин, дразнит хюнина, и ищет поддержки в тэхёне, смешит их всех, грязно шутит, громко кричит проигрывая каю. возмущается когда юнджин в пьяную голову спускает на его безразмерную клетчатую рубашку; льстит и ноет, прося у субина или кая футболку, а потом снова возмущается на юнджин в бредовой отключке; крадёт в итоге рубашку тэхёна, с гордостью устраивая показ мод. просто его бомгю. снова его мысли сводятся к одному маленькому комку тревоги и счастью. – хён, я выйду, скажи субин-хёну. из мыслей тепло печатавшихся на душе, ёнджуна отвлекают спешные действия бомгю: он натягивает куртку, проверяет карманы и быстро выходит за дверь. – он вышел. – м? – субин по обычаю поднимает невинно брови, попутно натягивая на спящих одеяло. ёнджун успевает уложить тэхёна, не упуская возможности погладить младшего по волосам, в сознании добиться этого трудно. – бомгю. – а-а, в жопу этого курящего. ёнджун хмыкает: субин зависим второй год, и ёнджун наверняка обречён стать пассивным курящим. они выходят позже, убирая стол и собирая мусор. субин живёт в двухкомнатной квартирке, доставшейся от родственников, сейчас здесь живёт он и кай, но позже, может, через несколько лет, квартиру займёт ещё какой-то его родственник. его район безопасный, здесь всё рядом и нешумно, ёнджун бы тоже хотел делить квартиру с субином, и он был почти согласен, ещё полгода назад, когда у субина возникла возможность делить квартиру, однако.... он наспех хватает шарф с банкетки. его глаза слипаются от усталости. два часа ночи. завывающий ветер и холод. шагая в сторону мусорки, ёнджун неосознанно принюхивается: воняет моторным маслом, свежестью, слякотью. слышны иногда проезжающие машины, чьи-то крики, а после, всепоглощающая тишина. но не это он ищет. поэтому к обонянию подключаются и глаза. нет ни знакомо силуэта, ни знакомой куртки и патлатой головы. ёнджуна застигает беспокойство, он мнётся, бросая мусор и осторожно осматривая окрестность. – суб- – спокойно, он, наверное, у парка. точно. парк. небольшой парк с несколькими скамейками, где жирным шрифтом написано «не курить». но сейчас два часа ночи, тусклое освещение и отсутствие камер. субин зажигает сигарету, когда они доходят. ёнджун вдыхает померзлый воздух. бомгю копаясь в карманах, идёт к ним, а с ним и ягодный переполох. звёзд не видно, погода ухудшается с каждым днём, звенящий ветер подталкивает субина надеть кожаные перчатки, официозно спуская дым. бомгю приближается к ним вплотную, без сигареты. от него веет остатками табачного дыма, но тёмно-карие глаза заливаются мёдом, он таинственно улыбается и переглядывается на субина. а ещё он дрожит, прижимает плечи и стучит зубами. ёнджун непроизвольно улыбается, не в силах сдержать улыбку. не тогда, когда он слегка пьян, когда рядом никого лишнего и когда бомгю такой. ёнджун стягивает забытый шарф с плеч. преподносит и надевает на бомгю, под его бурчание по поводу и без. субин слегка улыбается и снова затягивается. теперь бомгю зарыт в шарф, и половина его лица вновь скрыта. потом они сидят на скамейке. субин и бомгю болтают, болтают, без умолку болтают. начиная с ужасной погоды, продолжая подарком на день рождения субина, младший говорит о расточительности и обещает ничего не дарить. они все знают что он что-то да сделает. в прошлый раз это были собственноручно приготовленное печенье в дань уважения увлечению субина и пластинка. заканчивают они действующей политикой администраторов их курса. ёнджун вдруг прикрывает веки и закидывает голову назад. их голоса приглушены, звучит тихое пение птиц, шорох листьев от ветра. ёнджун наслаждается этим – пустотой. ему и в правду очень легко. – хён, хён, хён, хён, ёнджун-хён. ёнджун поднимает голову, под приглушённым светом играют звёзды, расщепляются атомы, создаются сверхновые, мерцают созвездия, падают метеориты, происходит распад ядра. и всё это – бомгю. один его пристальный взгляд. одна лёгкая кривая улыбка. одно касание. один бомгю. – это тебе. бомгю вытаскивает его ладонь из кармана, нежно придерживает одной рукой, а другой ставит тёплое онигири. взгляд ёнджуна опьянён, он утопает в сонливости и комфортном чувстве осязаемости. это несомненно, один из самых холодных дней осени. и несомненно самый тёплый для ёнджуна. ему внезапно хочется дотронуться ладонями холодных щёк бомгю. до дрожи в руках. – когда ты..? – ахаах, сходил до круглосуточной пока вы ползали. – бомгю-йа, на другого хёна совсем плевать, да? – субин картинно дуется, на что бомгю фыркает, упоминая, что они вообще-то сверстники. – к тому же, наш дорогой хён очень хорошо кушает, это редкость, кстати, видишь, я лишь проявляю заботу. бомгю с гордостью поднимает грудь, но с учётом шарфом связанной головы он напоминает плюшевого медвежонка. ёнджун тихо умиляется. он и вправду голодный. это происходит непроизвольно, сколько бы кусочков пиццы или ещё чего-то он не съел, через пару часов чувство голода вновь возвращается. они встают с насиженного места как только терпеть холод становится тяжелее. субин толкается плечом к ёнджуну и собирается со словами. ёнджун поджимает губу. ему не отвертеться от надвигающегося разговора. они должны были его продолжить. громкий возглас бомгю впереди отвлекает их. он кричит и машет всей рукой, подзывая их. далее они видят кошку, что с мурлыканьем ластится к бомгю. младший с нежностью гладит её, в уменьшительно-ласкательных формах спрашивает её имя, возраст, пол. субин хочет сделать то же самое и садится к ним. ёнджун не сдерживается и щёлкает камерой раз пять. сохраняет то, из-за чего его хватает. тишину отсекает внезапный тихий шёпот. – хён, ешь побольше, спи тоже побольше и не игнорируй своё здоровье. эти подготовки к преддипломной практике, тренировки, организация студсовета... – субин сводит брови. поджимает губы и грустно продолжает гладить кота. бомгю попросту застывает. – и говори. скажи, если что-то не так. ты знаешь, я... мы все готовы поговорить, выслушать тебя, – субин осторожно утверждает. грудь ёнджуна разъедается, появляется странное давление в горле.☄︎. *. ⋆
март
день быстро близится к концу, с окон стекает новый хлыст дождя: размозжённый силуэт ёнджуна теряется среди толпы, просто застывая на месте: он видит бомгю. того самого его нового соседа, шумного и холодного. ёнджун выходит позже. ветер медленно стихает, однако по-прежнему колеблет волосы, по-прежнему приносит очередную волну холода. он быстро застёгивается и направляется к стоянке. глухой звук ветра раздражает, ёнджун пару раз саркастично задумывается о пройденных и собранных материалов по скорому эссе, с его-то направленностью это вещь необходимая. ведь всем танцорам это необходимо, так? в любом случае у него смежное направление. доходя до машины, его встречает ещё больший холод внутри. разогрев требует каких-то десять минут. десять минут разъедания своих мыслей, если, конечно, не включить телефон. горло чешет. кажется его продуло. надо было слушать субина и надеть что-то потеплее плаща последней моды. надо было слушать субина и послать лектора за пренебрежительные высказывания в адрес его внешнего вида. ёнджун всего-то покрасил волосы в рыжий, надел короткую юбку поверх джинс и парочку старых пирсингов. если это абсолют, то он не знает, как дальше оставаться. единичные случаи, заставляющие отступить от уже пройденного пути. ёнджун вряд ли этому последует. не сидя внутри подаренный родителями машине. он поступил сам, и должен безупречно окончить то, что начал. или это он в своих загнанных рамках. тяжело выдыхая, он видит: капли беспорядочно стекают по лобовому стеклу. также беспорядочно стекаются обстоятельства в его жизни, прибавляя ещё одну большую неизвестность, килограмм пятьдесят пять весом, примерно. его он видит, когда выезжает из парковки рядом с остановкой. в это время дождь наперекор всему стучит по крыше. его то послали в прошлый раз. он то сделал всё, что требовалось от благоразумие, милосердия. он ловит знакомую стрижку среди толпы. на самом деле и других знакомых, но именно это головка, в третий раз стоит под ветреным ливнем, ожидая автобус и зло скалится на предложение поехать с ним. в одно гребанное общежитие. бомгю с проводными наушниками, без какого-либо намека на шапку, шарф, лишь в лёгкой ветровке, смотря лишь куда-то в пустую точку. ёнджун притормаживает, перед тем, как решает, что на этот раз он проедет мимо. так же, как и с его принципами, что он не помогает неблагодарным и особенно таким резким как этот парень. он выходит из-за сиденья, холод новым поток обостряет все чувства. – чхве бомгю! стоит за метров пять, шум от проезжающих машин и дождя глушит слова. однако бомгю поворачивает голову; снимает наушники; ёнджун ощущает, как портится измученная укладка, как покалывает пальцы от рисующейся физиономии младшего. он подходит, ёнджун не дожидаясь садится обратно, без воодушевление бросая: – садись. бомгю застывает, теребя руки в карманах, его волосы все мокрые, глаза противоречиво сияют недоверием. ёнджун стучит пальцами по рулю, боковым зрением поглядывая через открытое окно. младший уже готовиться отказаться, ёнджун видит, как брови выдают это, однако набрав воздуха для выговора, он тихо выдыхает и торопливо садится назад. окна закрываются, ёнджун выезжает, чувствуя, как передние пряди волос прилипают ко лбу, как тепло постепенно расползается по телу, как дрожит дыхание пассажира на заднем сидении, как обоняние ловит запах...чая? – боже, ты невыносим. – в чём проблема? ты сам меня позвал. ёнджун в восторге. – надо иметь хотя бы толику приличия. – вот именно, когда говорят «нет», надо понимать, что это отказ, а не лезть по новой. ты с девушками так же себя ведёшь? – ёнджун в недоумении открывает рот, но чужой резвый обгоняет – если да, то мне очень жаль. ёнджун возмущено выдыхает, сводит брови и смотрит в нахальные карие глаза через зеркало заднего вида. это нормально, бояться послать лектора, нормально надевать что-то красивое вместо тёплого, нормально – сидеть в подаренной машине и чувствовать жалость с благодарностью. нормально чувствовать неспособность проехать мимо максималисткого идиота, курящего в салоне. и какого хрена здесь уместно упоминания девушек? холод скользит из-за открытого окна, запах табака мерзко оседает на носу. пробка, в который раз становится точкой кипения, и больно дерзкий парень сзади лишь укрепляет это. единственное, на что терпение способно, это порицательно стрелять взглядом, а не вытолкнуть надоедливого. это странно. слишком всё не складывается: отрицательное отношение и дерзость обоснованные буквально ничем; презрение и избегания без какого-либо намёка на причину; раздражённость вкупе с язвительностью лишь обескураживает, провоцируя ёнджуна несвойственно себе быть таким же. голова распухает под очередной неспокойный ритм сердца, скользящий по салону запах раздражает. хватка на руле крепчает с каждым тяжёлым выдохом. до общежитие они едут в тишине.☄︎. *. ⋆
ноябрь
в какой момент чхве бомгю стал таким жестоким? причинно-следственная связь обрывается с того момента, как они сели на такси после прощания с субином. а теперь бомгю весь будто на иголках, часто дышащий и желающий. он смотрит на ёнджуна манящим взглядом, чёрт возьми он играется с ним. и настолько очевидно, что пугает. сердце ёнджуна стучит, слишком громко в темноте и тишине их кампуса. им всего-то надо добраться до их комнаты, всего-то опустить бомгю и дать ему насладиться весом альфы. ёнджун ведь и есть альфа, он в силах дать это бомгю. – хён... – ёнджун думает: его кожу покалывает от каждого прикосновения младшего. его сбивчивый хриплый шёпот проносится эхом в ушах, мурашками по позвоночнику. он непроизвольно вспоминает, как бомгю впервые назвал его хёном. они быстро проходят пустую регистрацию, бомгю по привычке идёт к лифту, ни разу не отпуская ладонь старшего. однако ёнджун аккуратно останавливает его. – лифт. тот поражено выдыхает. – чёртов лифт. его по-прежнему не починили, им снова придется лезть по лестнице. когда остаётся пол-этажа, они целуются, целуются, целуются. ёнджун морщится, пробуя на вкус чужие пухлые губы, сминает и лезет языком в чужой рот, сплетая их воедино. взъерошивает чужие пряди, медленно и наугад опускается вниз(а ещё он обожает теребить горячие и красные мочки ушей бомгю, но не даёт себе в этом отчёт). густой пеленой покрывает всё и вся. аромат ягодного чая смешивает в себе ежевику, чернику, малину, имбирь, отдающий горечь. тем не менее самым отчётливым как обычное является аромат камелии. ёнджун прижимает бомгю ближе, ладонью обжигая холодные щёки, не давая обоим спокойно выдохнуть, потому что боится. до того, как они попадут в комнату, его очаровательный приторно сладкий запах, полностью посвященный одному ёнджуну, может уловить кто-то другой, кому ёнджун в бреду готов глотку вырвать. да, кажется с ним явно что-то не так. это ненормально, так яростно желать кого-то, это ненормально, когда рассудок мутнеет от несостоявшейся догадки подраться за бомгю. как только они переходят порог, ёнджун чувствует, как становится резче, как быстро они снимают обувь с куртками, как шарф бомгю остаётся на полу в прихожей. пара делает слепые шаги в комнату бомгю и только тогда, затуманенный чужими феромонами разум ёнджуна щёлкает. старший останавливается: часто дышит, утыкаясь носом в шею бомгю, где находятся ароматические железы. здесь он особенно чувствителен и горяч. здесь чертова куча кружащих голову ароматов. ёнджун так и застывает, прикусывая губы. он ловит себя на мысли: ему необходимо его укусить. это его омега. и эта омега пахнет субином, воняет табаком, воняет освежителем в такси, пахнет всем, кроме ёнджуна; омега продолжит вонять всем этим, если он не укусит его. всего одно мгновение и метка исправит всё. бомгю будет полностью принадлежать ему. так же, как хюнин кай субину, так же, как любая омега, своему альфе. ёнджун ведь...альфа? альфа скалится прямо перед выдохом бомгю, дёсны чешутся, клыки непослушно зудят, перед глазами темнеет. вдыхать ягодно-медовый аромат становится тяжело, это затрудняет ёнджуну возможность вернуться в здравый рассудок, мешает ёнджуну элементарно думать. резкая мысль бьёт куда-то в подсознание, он так и не раскрывает рот, даже особо нежные касания омеги не способствуют продолжению. ему удается обуздать возбуждения, если не чужое, то своё точно. ёнджун замирает: это абсолютный страх. он различает запахи. еле заметные, крохотные остатки, которые альфе ёнджуна удается услышать. это казалось нормальным. ёнджун помнит, как впервые ощутил запах бомгю, но тогда, это оправдывалось долгим времяпровождением вместе, в конце концов они живут в одном доме. а что это было сейчас? минутное послабление и возвращение давно утерянных обонятельных способностей? проявление его альфы впервые за гребаные пять лет? инстинкты? почему ёнджун почувствовал необходимость избавиться от чужих запахов, имея возможность отличать их друг от друга? почему ёнджун не по-детски боролся с тем, чтобы заклеймить бомгю? почему он поскорее хотел сгрести его в комнату , подальше от коридора, откуда могут выйти другие альфы? какого хрена это вообще произошло? бомгю тихо отстраняется, понимая: никакие ласки и действия не встречают ответа. ёнджун застыл как вкопанный, его глаза оповещают ещё больше мутных домыслов. вопреки желаниям, бомгю начинает успокаивать всплеск феромонов. он так сладок, даже идиоту понятно, что палатка в джинсах не просто так. но ёнджун буквально не может. – снова? – бомгю слегка пьян, его брови выстроились домиком. – я не могу. – почему? всё же было...нормально. бомгю нетерпеливо мечет взглядом, словно щенок, ожидая ответа. – гю... это не нормально. – ты даже не чувствуешь меня. почему мы не можем просто помочь друг другу? мы делали это столько раз, да даже на этой неделе. – одни возмущенные выдохи и нетерпение. в том то и дело, что чувствую. делали буквально на этой неделе. дня четыре или три, в этом замутненном состоянии ёнджуну сложно перебирать произошедшее. единственное, что неустанно повторяется в сознании: он ощущает каждый прилегающий запах в этой комнате и особенно на бомгю; острый запах вчерашнего рамена, свежий запах с приоткрытого окна, вонь корзины с мусором, летающие шлейфы парфюма бомгю: в комнате их всегда было два. резкий запах цитрусовых: ёнджун без понятия, но в его голове мгновенно строится эфемерный образ субина, запах ванили с чем-то ещё сладким, снова фантомный образ уже кая, это выходит крайне случайно и необъяснимо. это всё почти абсурдно, но ёнджун в силах прочувствовать исходящий и нависающий на бомгю еле заметный след нескольких людей, пол которых неизвестен и единственное, что выдает источник, это то что запах исходит от их курток, а в куртках они черт возьми сидели в такси, где до этого совершенно точно сидел кто-то другой. всё это и особенно запах пива с табаком, исходящий от бомгю, пиздец как раздражает. челюсти смыкаются не то от желания сдержать это раздражение, не то от желания остановить рост клыков. мысли носятся быстрее, чем ёнджун успевает их осознать. от головной боли из-за выпитого, от необъяснимого голода, элементарного недосыпа; от желчи что скапливается из-за странного собственнического желание избавить чужие запахи на бомгю, путем, блять, совокупления, иронично, то чего бомгю и требует; от разъедающего желание избавить бомгю от всех подавляющих и патчей, прикрывающий его истинный запах; от пугающего желания прокусить на омеге метку, всё это притупляет чувство, и единственное что выдает не фильтрующий мозг, пытающийся работать на две личности, это: – ...надо выйти. ёнджун уходит как можно быстрее, его. ароматические железы горят, дыхание спирает, когда он выходит из комнаты. недостаток камелии в соединении с медом и ягодным переполохом, сказывается на способность ориентироваться: ёнджун попросту теряется, его тело буквально требует вернуться назад, вернуться к его омеге. по телу проходят пугающие мурашки. он бежит по лестнице, ему кажется что кто-то его зовёт, вся сущность ёнджуна твердит, что это бомгю. дыхание становится частым, когда он буквально выбегает на выход. у него вдруг срабатывает топографический кретинизм: ёнджун понятия не имеет, куда ему идти, сигналы в голове твердят лишь о дороге к бомгю. ёнджун априори знает, что это очень плохая идея. поэтому он убегает. по вискам течет холодный пот, любой, кто увидит его бешеные глаза, вероятно, подумает, что это сумасшедший в пять утра. ёнджун полагает, отчасти так и есть. отчасти он одурманен тем самым идиотом, курящим сперва в комнате, а после в его салоне, тем самым, который огрызался на всё и вся, который казался самым разбитым при их первой встрече, тем самым бомгю пахнущим нежностью, бомгю, ломающим брови каждый раз когда в недоумении, смеющимся лишь заразным хохотом, улыбающимся так, что ёнджун просто не имеет право отвернуться. бомгю, любезно просящий обменяться запахом, а потом жарко целующий. бомгю, настолько нахально-родной, бомгю, ждущий его с учебы, чтобы ехать каждый удобный раз в общежитие вместе, бомгю который это пройдет хён. бомгю, который даёт ему дурацкие онигири, делает массаж после особенно неудачной тренировки, никогда не забывая потом поддразнить. бомгю, уходящий в никому неизвестные апатии, бомгю, который делиться чем-то лишь в самый пик его эмоций. бомгю, редко любящий телесные прикосновения, но преподносящий себя целиком и полностью в разгар его чёртовой течки. просто бомгю. просто его запах чая, просто его идиотский шарф, игривые глаза и поношенные джорданы, подаренные год назад ёнджуном. отчасти, он одержим. отчасти, он убегает.