☄︎. *. ⋆
апрель
в сообщениях одинокое: «возьми его тоже» его? это тот, о ком ёнджун распинался ранее? тот, от которого исходит никотиновой смертью где-то за обочиной, бесконечным холодом и безмолвностью? если да, то ни за что. ёнджун никак не собирается брать его за ручку и словно подружки ехать около полутора часа в одной машине. снова. у хюнина родительский дом находится на окраине небольшого соседнего городка — кояна, в который ёнджун ездил в детстве. вокруг неё тогда были плантации, он помнит: расчесанные руки от работы в поле, тошнотворный запах травы и палящее солнце. свежее домашнее кимчи и бабушкины пигоди. сейчас там заводы. бабушки с ним нет. её не стало давно. единственное, что ассоциируется с этим местом теперь: их ежегодные собрания, когда родители хюнина уезжают на отдых. их нет около месяца, за домом следят дети по очереди, так как все учатся в сеуле. городок, как говорилось, небольшой, однако его центр пестрит интересностями, хорошими застройками и особенно уютными заведениями. в прошлые разы, когда они собирались, несколько дней проходили в своеобразном запое с забираниями в местные храмы, купанием в озере и ночными прогулками. и надо отметить, что их было больше: сам хюнин, его сестрёнка хие, конечно же субин с тэхеном, ёнджун, юнджин с чевон, минджон с чонином. не редко к ним присоединялись есан и уён. в этом году в строю лишь половина. это не хорошо и не плохо, просто меньше непредвиденных идей одного из отсутствующих. эти собрания имели особое место в сердце ёнджуна. это было возможностью выдохнуть среди повседневных нервозностей и возни в сеуле; возможностью отдышаться и вновь идти в большой город за большими возможностями. они начали так собираться года три назад, будучи ещё подростками, в итоге это вылилось в некую традицию. самое печальное, что с каждым годом участников всё меньше: минджон учиться в японии, чонин даже не в сеуле, а есан и уён не смогли из-за обстоятельств, у хие важные экзамены. если порассуждать, то их всегда было всего пять, во многом из-за учебы в одном училище. однако в этом году всё меняется. теперь презрительный придурок, нескончаемо шумный, демонстрирующий свою зависимость будто это достижение — бомгю, общается не только с юнджин, вроде как самой близкой подругой ёнджуна, но и удивительно легко поладил с субином и тэхеном. они, как известно, также лучшие друзья ёнджуна. и здесь есть место тревоге ёнджуна: единственный, до кого не добрались тонкие ручонки язвительного брюнета — это кай. думал воспаленный мозг ёнджуна, до того, как на общих посиделках они не затронули слона в комнате, в их случае это был медвежонок, ёнджун кривится, воспринимая лишь образ кровожадного медведя из выжившего. оказалось, что даже младший имеет неплохие связи с соседом. — так не пойдет. — в смысле «не пойдет»? ёнджун-а, он милый, да, бывает болтает без умолку, но нас и так мало. — милый?? мы об одном придурке говорим? ёнджун переглядывается с остальными в поисках какой-либо сторонней поддержки. не только ему одному не хочется видеть его? субин лишь невзначай поднимает плечи, кай беспомощно улыбается, а юнджин сжигает его взглядом. — тэ, ну хотя бы ты… — раздосадовано бурчит старший, поворачиваясь к нему: он остро цепляет взглядом и по ним видно полное поражение ёнджуна. — хён, ну правда, мы с ним сходили на лекции по общей астрономии и современной технологии. для музыкального продюсера он разносторонен. — ох, под этим ты имеешь ввиду то, что он такой же фанатик лола? — скептично подмечает старший. кай, разжёвывающий что-то, громко мычит, слыша даже мнимый упрёк в сторону их любимейшей игры, звуки которых частенько застают ёнджуна в холодном поту. субин в сторонке лишь хмыкает, также принимаясь палочками рыскать по закускам, одна лишь юнджин разочарованно закатывает большие глаза. — так всё, принято. он едет с нами, — в её голосе как обычно решимость, против которой мало кто даже из альф пойдёт. ёнджун сводит брови, пытаясь выиграть в борьбе со взглядами. — так ведь, хюнини? — айщ, это не честно. отвечаю, его конечная цель кинуть меня в озеро ильсана. — ёнджун жалобно смотрит на притаившегося кая, также беспомощно переглядывающий с одной «драма-квинн» на другую. — ёнджун-хён, вы с ним подружитесь… то есть, я даже не общался с ним вживую, но, когда мы играли, он был очень дружелюбен, хоть и резок. — на кая оседает умерщвленный тяжёлый выдох старшего. — хюнини... у нас всё не так, я буквально живу с ним… — ёнджун падает головой на стол. не всё потеряно, кая можно переубедить, и не будет никакого стрёмного соседа на протяжении его единственных выходных, да ещё и в кругу близких. субин раздражающе слизывает мороженое с ложечки, сочетая в желудке панчхан и приторно сладкий десерт. ёнджуна от такого бы скрутило, он думает: ещё быстрее это сделает образ бомгю рядом с его друзьями. это не ревность, это обыкновенный страх. юнджин недовольно утыкается в телефон, и тэ наконец садится к ним за стол. его общежитие с каем пока что единственное место, где они собираются, не считая кофеен и баров. не просторная комната ёнджуна, не редко становящаяся последней точкой их попоек, и надоедливая причина становится эпицентром сегодняшнего спора. — я так и не понял почему они не поладили, — будто невзначай трепещет тихо субин тэхену, заставляя кортизол в крови ёнджуна вновь повысится. единственное, что вырывается, это тяжёлый недо-выкрик, недо-жалобный стон. ёнджун припарковывается у общежития. весенний воздух всё так же источает мерзлоту со свежестью. он теребит руль и вновь размышляет: «что пошло не так?» они уже месяц соседи. ни одного нормального диалога, ни одного нормального взгляда. лишь невысказанность вкупе с раздражением. это всё, на что хватило ёнджуна. ладно, если ёнджун имеет проблемы с социализацией, но он буквально самый активный в их факультете, не говоря уже про всё училище. лёгкость, с которой он налаживает связи и дружеские взаимоотношения, действительно сильна. к тому же бомгю этот на удивление подружился даже с сяо и юбином из соседних комнат, даже по рассказам кажется весьма… общительным? ёнджун, после их первой встречи, подумал бы: «бред». но что сейчас-то? а сейчас, ему надо собирать вещи на завтра, и вроде как…поговорить с бомгю? если юнджин и даже кай сказали, что он едет, наверняка сам он должен быть в курсе про поездку. очередной круговорот мыслей, ёнджун прыгает с одной на другую, не следя за густеющем небом, включающимися фонарями снаружи душного салона. за этот месяц ёнджуна не только послали за предложение ездить вместе, но и сам ёнджун успел послать бомгю. не самые хорошие ростки для элементарной дружбы. ёнджун тяжело выдыхает, в конце концов выбираясь из машины. его вновь обволакивает холодный апрельский воздух. в одно мгновение ёнджун быстрыми шагами оказывается у общежития.☄︎. *. ⋆
ноябрь 15
час ночи. в коридоре общежития гробовая тишина. ёнджун сидит в общей кухне. её теплый свет озаряет одинокий коридор. здесь сыро, слегка холодно от ухудшающейся погоды. ёнджун сидит здесь около часа, бездвижно, будто окольцованный прутьями. шорохов с других этажей давно не слышно. лишь звуки гудения работающего холодильника и свист ветра за окном. вчера ёнджун вернулся к субину. тот удивился позднему звонку, казалось бы, уже ушедшего восвояси ёнджуна. однако, несомненно, принял. ёнджун почти не помнит, как пришёл и уснул у подножия его дивана, на котором бессознательно ещё пару часов назад отключились юнджин с тэхеном. сонный вид субина был почти требовательным к объяснениям, но то ли усталость вкупе с алкоголем в крови, то ли простое понимание сподвигло альфу без протеста впустить ёнджуна и вернуться в постель. ёнджун благодарен, однако нарастающее чувство завтрашнего оправдания не отпускает его до самого прихода сна. во сне ёнджун не чувствовал себя самим собой: грудь стесняло, тело неспокойно сковывало; ёнджун понял насколько эта ночь, до этого казавшаяся самой теплой, стала ледяной по ощущениям. конечности замерзали, и отсутствие одеяло сверху совсем не являлось причиной. на утро ёнджун проснулся уже на диване. юнджин и тэхена рядом не было. горло неприятно сохло, голову вело от похмелья, в ушах нарастал тихий звон. уже у раковины, так и не увидев хозяев дома, ёнджун долго смотрит на себя в зеркало: пот у висков, ужасные синяки под глазами, будто бы покрасневшие глазные яблоки, беспорядочные рыжие волосы. он заторможено моргает, слыша, как дверь чужой комнаты открывается. вышеперечисленные необъяснимые странности не единственное, что ёнджун замечает. он чувствует неприятную сдавленность в груди, продолжающаяся ещё с ночи. его обонятельные способности дают сбой, и дыхание становится неспокойным. что-то давит на него. давит на лёгкие, горько оседает у горла. ёнджун мучительно сгибается над раковиной из-за головной боли с пульсацией в висках. это не просто похмелье. учитывая, сколько он выпил, до такого состояния он никак не мог упасть. дело вовсе не в этом. странный аромат, напрягающий при каждом вдохе, становится совсем близко. как только ёнджун слышит шаги в сторону ванны, ручку двери тянут, но поняв, что занято, тихо стучат: — ёнджун-хён, это ты? хриплый голос субина. наседающий сгусток совсем не отрезвляет. он словно газ, разъедает лёгкие, проникает во всю циркулирующую кровь, заставляя ёнджуна ощутить самую настоящую тошнотворную мерзость. в мгновение чхве сгибается уже у туалета, опирается на него и сжимает руками рот, сопротивляясь, лишь бы не вырвало. его теснит это убогое грехопадение перед собственным собой: что неожиданно и ожидаемо одновременно. ёнджун ощущает, как предательски по телу ходят мурашки, позывы вырвать не прекращаются. однако неразличимые слова, доносящиеся снаружи, ко всеобщему благу прекращаются, ёнджун чувствует как источник всего произошедшего отступает. по какой-то причине чувствует, как его язык кислит, а во рту появляется горький привкус. он не сдерживается: его вырывает в ту же секунду, как опасность отходит на пару метров. странный, неизведанный до этого холодок проходится по всему позвоночнику, сподвигнув ёнджуна сжаться на месте, беспомощно опираясь на стену. дрожь не проходит, в голове ужасный бардак, непрерывное отягощение в висках сводит с ума. теперь он не только сонный, усталый, но и бледный как полотно. это необъяснимое совсем ощущение: отрешённость, ухудшение самочувствия, беспричинные поиски аромата, нервозность, поразительный слух, обоняние, чувствительность, смена температур. ёнджун кое-как вышел из злосчастной ванны, оставив там вчерашний ужин и не только. вышел незаметно и как можно быстрее, прокричав символичное «суб, я пошел!». что, казалось бы, сработало. однако в нём по-прежнему растёт подозрение на долгую беседу с другом, от которого вряд ли отвертится. хотел бы он объяснить, разложить по полочкам своё состояние, но реальность такова, что ёнджун и сам без понятия, что вообще происходит. с его телом, с беспомощностью перед странными позывами, с чувствительностью к каждому: ему приходится надеть маску и прикрыть лицо, дабы не чувствовать и толику внимания в свою сторону. отсутствие внимания — спокойствие. с каждым прошедшим часом к нему начинает приходить мнимое осознание. его вырвало от приближения субина. у него появилось навязчивое желание отпереть дверь и подраться с альфой. совершенно беспочвенное и неясное. единственное, что витает в голове и у носа с утра: запах лимона, горький, слегка раздражающий, едкий, нависающий и душащий. его морозило и тревожило всю ночь; странное ощущение потерянности, как тогда, когда он буквально убегал от бомгю: его тело непроизвольно тянуло назад. острый нюх пытался услышать любые ароматы, схожие на ягодный, цветочный, зелёный, черный, да любой, чай. запах чайного дерева сводит с ума. это ёнджун заметил в обед, где предпочел чай обычному американо. что ж, зависимость это или непроизвольные поиски родного запаха, ёнджун предпочитает не знать. он лишь чувствует эфемерный образ патлатого, чувствует рассеивающееся тепло в груди при вдохе этого напитка, почти горячее. хотелось, несомненно, большего, например, вдохнуть его полной грудью, вылить несчастные двести пятьдесят миллилитров прямо на лицо, лишь бы прочувствовать всю насыщенность. лишь бы быть ближе. это даёт ложное чувство спокойствия, ибо, как только аромат напитка исчезает, ёнджуну тяжело даже выдохнуть. что-то печальное сковывает его, именно от этого виски пульсируют до сих пор. он провел весь день на автопилоте, скрывался от всех в училище, работая весь день в библиотеке среди толщи книг, через которые его, одинокого и разбитого с ноутбуком в руках, никто не заметит. его способность улавливать запахи была очень плохой вещью. чувствовал ли он свой запах? совсем нет, но его периодически окутывало холодом, каждый раз, когда он ловил чей-то запах. оказывается, почти каждый третий в их училище чертовски воняет, и эта вонь, она необычная. то есть, по вкусу она кажется совершенно нормальной: запахи корицы, шоколада, разных фруктов, чего-то смолистого. но они все испорченные. ничто, из услышанных за сегодня запахов, не сходится с чем-то обыденным, спокойным. да чёрт, ёнджун чувствовал запах каждого, даже сквозь подавители, ароматические пластыри или блокаторы. как правило, он не должен был чувствовать что-либо. ёнджун снова моргает. глаза болят от постоянного света, или это отражение отсутствия спокойного сна. с губ срывается тихий выдох. голова болит. не надо быть эрудированным снобом, чтобы понять: всё вышеперечисленное соотносится с элементарной биологией. ёнджун не идиот, он и сам должен был понять это раньше: когда впервые почувствовал аромат бомгю; когда они начали регулярно обмениваться запахами; когда начали проводить течку бомгю вместе; когда банально ёнджун ощущал чайный коллапс в сочетании с приторным мёдом. как правило, у омег и альф два запаха, доминирующий и присутствующий в повседневности — первый. проявляющийся во время особо уязвимого состояния, как страх, сильное волнение, возбуждения и не редко во время доверительного спокойствие в кругу семьи — второй. проявление второго на публике часто воспринимают с какой-то стыдливостью или стеснением. будто это что-то чересчур личное и интимное для простых прохожих. также часто этот запах источают люди во время течки или гона, что становится непременно опасным для омег. поэтому течку предпочтительно проводить дома с партнёром. способность услышать первый запах со вторым, абсолютное подтверждение того, что в конце концов альфа ёнджуна просыпается. он редко признает, что в своем сознании он является альфой, поскольку у него никогда не было инстинктов, последние четыре года точно. несмотря на пометку «Α» в подполе, ни его окружение, ни он сам почти не воспринимал себя альфой. простой бета, имеющий не особо привлекательное прошлое с некоторыми усилиями добившийся полной остановки развития его альфа-инстинктов. от этого вытекает и все сложности по набору какой-либо массы тела и нешуточные проблемы со здоровьем. единственными отголосками его подпола является, собственно, узел на члене во время секса. можно бы вставить и про привлекательность, однако, по меркам альф, ёнджун хоть и высок, но абсолютно без массы и того сокрушительного уровня тестостерона, как у других. хотя его альфа-инстинкты, оставались такими же немыми, как и всегда, на подсознательном, незаметном для всех физиологическом уровне, происходил вихрь со штормом. что было возможно в теории, но он никогда не верил в это, даже когда окончательно согласился на учесть в позиции альфы. сейчас ёнджун не подросток семнадцати лет, сейчас вся паника и беспокойство незачем. можно всё решить тихо, без тех печальных последствий, что получило тело ёнджуна в прошлом. трещала лампочка, гудел холодильник, над ночным осенним небом нависли грозовые тучи, время от времени сверкая молниями. ёнджун отчаянно желает не пропасть в них. досадно выдыхает, борясь с безрассудным желанием вбежать в их комнату, находящаяся прямо по коридору, через стены. нет. к находящемуся за стенами, скорее всего в игровых наушниках, в очках для компьютера, скорее всего взволнованно говорливого и раздражающе дергающего ногой, бомгю. прямо как ёнджун сейчас: он бесстыдно присвоил эту и ещё сто привычек от омеги. однажды, когда бомгю только переехал и возымел возможность игнорировать существования соседа, они вместе с остальными поехали на пару дней отдыха. и как иронично, именно тогда у них наладились отношения. когда-то, в один из их обыденных пятничных кулинарных вечеров, где они пытались что-то настрогать, бомгю признался, что ненавидит с детства помидоры, и что почти до двенадцати ел их через силу, только чтобы не обидеть маму. он тогда смеялся, тепло, со жмуром. ёнджун помнит: запах гари, сгоревшие круассаны с шоколадом, запотевшие окна, жалобное выражение лица бомгю, гул работы вытяжки. одни из первых экспериментов дуо финансиста-экономиста и музыкального продюсера-композитора. ёнджун ноль в готовке, с бомгю их уровень превращался в минус один, тем не менее, раз в пару месяцев, оба собирались в кухне их этажа. готовили по рецептам, найденным в интернете, пытаясь сделать что-то похожее. иногда к ним присоединялся сяо. это было и остаётся небольшой отдышкой: проводить время наедине с музыкой бомгю, его смехом и рассказами удивительно успокаивает, если добавить ко всему нарезание зелени для варки рамена. однажды, ёнджун после тяжёлого дня зашёл в прачечную на первом этаже, поставил стиралку и остался ждать. то есть, случайно прикрыл глаза, впав в один из самых глубочайших по ощущениям снов. так и проспал на месте пару часов, пока его не разбудил истерический смех бомгю и юбина, вдоволь наснимавших фото и видео дорогого президента в рабочем амплуа и в ужасной позе с глухим храпом. ёнджун догонял их до четвертого этажа, успев обозвать всеми словами. тепло снова рассеиваться по всему телу, напряжение спадает каждый раз, когда голова ёнджуна отделяется от страшной реальности. взъерошенные в беспорядке волосы заботят разве что утварь в темных уголках кухни. ёнджун периодически потирает и глаза, и виски, пытаясь не сойти с ума от навязчивых идей и зудящих звуков работы холодильника. на столе прямо перед ним вчерашний онигири. ему почти день, ёнджун так и не притронулся к какой-либо еде. желваки на скулах напрягаются непроизвольно, просто от нервов. в голове лишь мысли о нём одном: в какой он сейчас позе сидит, поставив одну ногу на стул, или надев любимые тапки с тоторо. в дурацком ли он хвостике, который собирает, когда особенно жаркая катка. в выцветшей ли он футболке с изображением мокото из призрака в доспехах. покурил ли он уже? или будет шанс снова выловить его такого: сонного и плюшевого. в шортах ли он в такую мерзлоту? а может он вовсе и не играет? или играет, но совсем не в то, что здравая голова ёнджуна предлагает. ёнджун привычно кусает губы, окружённый видениями, он вспоминает: смиренное дыхание омеги, его сладкий, дурманящий аромат, игривые сверкающие глаза; его худое тело, которое он с особым усердием тренирует, надеясь набрать достаточную массу, чтобы выглядеть внушительнее (у него никак не получается до сих пор); его тонкие ключицы, длинные пальцы, непозволительно красивый выпирающий кадык. ёнджун соврет, если не отметит, что вспоминает очертание впалого живота омеги, стройных бёдер, действительно красивого небольшого члена. ему не верится что он когда-либо касался этого эфемерного бомгю, который, казалось бы, за стенками, однако на деле он ещё дальше, чем когда-либо. ёнджун кусает уже язык и напрягает челюсти, в разум лезут совершенные непотребство: образ податливой омеги перед ним на коленях, близко и дразняще ухмыляющийся; его покрасневшие и влажные ароматические железы, багровые уши, что не скроют волосы, пот, стекающий с лица, безусловно, пахнущий бесподобно. растворяющиеся картинки ломаются в один миг, когда входная дверь ещё с первого этажа глухо хлопает. ёнджун вскакивает в то же мгновение, беспокойно направляясь к лестнице. по ней шустро поднимаются, и, по шагам, ёнджун вновь ловится на мысли: тепло. невозможно тепло от осознания того, кого он дождался. уже на пути к третьему этажу, внизу видится тёмная макушка, быстро шагающая вверх. ёнджун замирает у перил, задерживая дыхание. навстречу, почти озаряюще улыбаясь, поднимается чевон.☄︎. *. ⋆
апрель
— ну и слова... — въедливо, будто невзначай упрекает голос сзади. ёнджун автоматически убавляет звук, и с зеркала заднего вида смотрит на пучеглазого. — чего? — почти предупреждающе скалится ёнджун. бомгю поворачивает голову, притворяясь глухим. может он и таков, ёнджун может прикинуть какие ещё у него физиологические и ментальные проблемы. ёнджун делает глубокие вдохи, пытается быть в кондиции. пытается не врезать этому патлатому, вместо этого сжимая руль. чхве мать его бомгю даже около пассивно-агрессивные рычания не колеблют, он так же невозможно раздражает, провоцирует и презрительно смотрит исподлобья. ёнджун считает до десяти — пару минут, как учили в детстве, ведь главное спокойствие?.. главное спокойствие... главное спокойствие... главное ебучее никому не сдавшееся спокойствие. — слышь, чхве бомгю. ёнджун резко сворачивает в сторону посреди глухой трассы. фонари отключили, так как уже семь утра, казалось бы, должен быть рассвет, однако погода в сеуле такова, что весна прямое продолжение зимней прохлады и темноты. в небе сизое свечение, даже не предрассветное, скорее пасмурное, обтянутая серыми тучами. где-то полчаса назад их преследовал мелкий дождь. на трассе кроме них никто не проезжает, может быть, изредка раз в двадцать минут, но за тот промежуток, что ёнджун свернул машину в сторону, никого. — чего? ёнджун не церемонясь оборачивается на пассажирское сидение, там: надутый, вжатый в сидение и слегка удивленный чхве бомгю, будто защитой сложивший руки у груди. даже такой, казалось бы, беззащитный образ невероятно раздражает, нет, не только потому что у них изначальная неприязнь, а, очевидно, из-за выебонов со стороны младшего, преследующие всю недолгую дорогу; ёнджун может поклясться, что за эти сорок минут услышал больше провокаций и стимулов агрессии, чем когда-либо. он просто боится резко свернуть куда-то не туда и покончить свою и жизнь своей мисимы во время очередной язвительной заметки по поводу и без, ведь, ёнджун даёт слово, он пытается не отвечать, но попросту не получается (ему нравится газлайтингом заставлять себя думать, что это бомгю засранец, а не ёнджун совсем износился, словно дед). с его стороны стоит быть старше, терпимее и, в конце концов, быть примером, как его и учили. так ведь? ёнджун клал на эти постулаты рядом с чхве бомгю. — вышел. — что блять? — бомгю едко усмехается, неверяще сильнее складывая руки: всем языком телом проявляя отторжение; напыженно ухмыляясь, но смотря так, словно следующие слова будут стартом для атаки. его взгляд хищен, опасен. бомгю предупреждающе вскидывает бровь, поднимая подбородок. — всё, хватит. выходи. — ёнджуну сложно держать зрительный контакт. такое часто происходит при невербальщине между юнджин. связано или нет, но эти двое чем-то всё же схожи. паршивым характером к примеру. это сложно, поэтому он считает до десяти: вспоминает как был мягок с ним в первые недели, как пытался подружиться, оставляя в их шкафчике на кухне что-то съестное или сладкое с черной по белому надписью «тебе :)» с гребанным смайликом. сейчас он бы оскорбился собственным наивным действиям, а пиком, тронувшее гордыню, стало то, что никто к ним не прикоснулся (хотя он уверяет, сладкое непременная часть зависимости бомгю, помимо курения, конечно); вспоминает, как останавливался перед просьбой быть потише, боясь испортить отношения. пропадая в бессоннице ночами напролет из-за чьего-то посланного куда-то режима; вспоминает, как в прихожей, после улицы, чужая обувь приводила с собой сгусток грязи, так и не убранной и высохшей прямо на полу; вспоминает, как беспринципно бомгю вваливался в общежитие ночью, и пару раз, забыв или утеряв карточку для входа, тихо звонил ёнджуну. считает до десяти, не пытаясь вспомнить, как потом их отношения становились всё хуже и хуже, настигая своего пика именно сейчас: ёнджун с грубым хлопком закрывает двери мисимы, тут же досадно гримаснича от нанесённой неприятности собственной машине: ей должно быть больно и тяжело, как и, в принципе хозяину. бомгю медлит и даже не собирается следовать указаниям. так кажется первую минуту, когда ёнджун, смиряясь с невольной импульсивностью по отношению к драгоценной двери, поворачивается уже к пассажирской. и после раздражительного стука по окошку, патлатый всё же выходит. не торопясь, назло медленно и вздыхая. холодный воздух встречает парня вдвойне лучше: он сплетается вокруг них, побуждая вжать головы в плечи. ёнджун невольно отмечает: на бомгю та же лёгкая ветровка, как и в день курения в салоне, к счастью, после того случая младший не практиковал привычки в салоне, но и сказать, что он присутствовал там, нельзя; на нём нет шапки, или даже шарфа, ёнджун же, зная приближающую погоду в кояне, в полной экипировке; запах сизого дыма, табака, зелёного чая, странной смеси этого. ёнджун думает, что это, скорее всего, какие-то вкусы сигарет, если такие вообще существуют. бомгю стоит так около минуты, вжавшись в плечи и спрятав руки в карманах, на его привлекательно-раздражающем лице виснут большие брови, и будто бы надутые губы. будто не сам стал очагом разразившейся борьбы. ёнджун подходит ближе, стоя напротив. чувствует холод, снова. видит искусанные губы, опасное презрение, и снова такие синеватые губы. в его машине включена печка, как он успел замёрзнуть за эти две минуты? агхх, не суть. старший стоит в двух метрах, наконец тяжело выдыхая: — что не так? — на его скулах играют желваки, обветренные без укладки рыжие волосы витают на ветру. он пытается быть спокойнее. на чужом лице замешательство. — а что не так, чхве ёнджун? — вопросом на вопрос, бинго, теперь они будут ещё полчаса пререкаться уже снаружи. — не прикидывайся дурачком, ты прекрасно всё понимаешь, — второй раунд противостояний взглядами, где чужие бездонные, несмотря на вербальные проигрыши, не дают никаких тормозов. тишина и свист ветра. сумерки постепенно отдаляются. — нет, не понимаю, и к тому же, это не я веду себя как истеричка всю дорогу, — огрызается, слегка то ли дуясь, то ли раздражаясь. — я последний, кто так себя ведёт. это ты ни разу не в состоянии заткнуть свой рот, не выкидывая какую-то хуйню. не нравится мой плейлист? пожалуйста, — ёнджун демонстративно жестикулирует, — надень свои чёртовы наушники, — наступление неизбежно, ёнджун подходит ближе, чувствуя очередные нарастающие порывы ревущего ветра. нарастает и градус в крови, — доебываешься до неудобной обивки — съебывай в метро, не нравится во что я одет — иди нахуй, это никого не ебет, в машине лишь мы двое, и не забудь, — ёнджун подходит совсем близко, очерчивая чужое смятение, смотря сверху вниз, снова отмечая, насколько мала его вечная проблема в последние месяцы, — это моя мисима, и если я захочу ты даже не доберешься до кояна и ребят. — рычание звучит прямо в лицо, на что бомгю сперва опешив усмехается, и опустив на пару секунд глаза, поднимается уже со своей напастью: — а чего это мы так завелись, ёнджун-ним, — с таким уважительным обращением и абсолютно отвратительным тоном. ёнджун снова сцепляет челюсти и кулаки. — неужто забеспокоился, что останешься обделённым? не из-за этого ты был против моей поездки, а теперь и вовсе пытаешься выжить? — несмотря на жуткий холод, голос бомгю не дрогнул, лишь слегка хрипит, а глаза так же опасливо горят. не дожидаясь ответа старшего, младший делает ещё шаг ближе, чтобы наверняка заявить о уверенности. — сдался мне ваш коян, твоя тыквенная дубина, и ебучая мисима. я, к твоему сведению, тоже не в восторге, что еду с тобой. и вообще, прекрати всем казаться милашкой дрянной, даю слово, что ни один из студсовета не знает, какой их президент простой лицемер. да даже субин с юнджин. они и мои друзья, не забывай. я знаю чего ты боишься, и будь уверен, что всё так и произойдет, обделённым останешься только ты, сколько не пытайся смести меня. — тёплый пар от взволнованного дыхания легко летит в сторону ёнджуна. он ловит каждое слово, траектории которых вроде цельные, но в корне неправильны. бомгю после выговора отходит. его лицо граничит с бледной, обветренной кожей и с розовыми щеками. сведённые брови неустанно ломаются. ёнджуну нечего сказать. это пугает сперва. даже бомгю местами. но ёнджун удивительно непоколебим. или даже чрезмерно быстро остыл. это был не шлепок по лицу, нет, это был даже не горе обидный выговор. скорее дающий хоть какие-либо объяснения, ниточки, ведущие к основе проблемы. предрассветное небо уже ярче. воздух пропах чаем, ёнджун по-прежнему думает, что это вкус сигарет. он ловится на мысли: лучи солнца озарят весь их путь, станет чуть менее холодно; они встретят его друзей и, кажется, друзей чхве бомгю. обыкновенный страх, который уже не особо пугает. и бомгю тоже. не видится столь диким. его действия по-прежнему не обоснованы логически, ёнджуну тяжело собрать пазл из имеющихся привычек, повадок, голоса, смеха и редких диалогов. нечитаемое выражение лица старшего подвергается тщательному обследованию со стороны бомгю, зрителем прикованный к реакции. на которую ему, казалось бы, должно быть плевать. первые лучи солнца сквозь уплывающие тучи. свистящий ветер и один дрожащий на холоде мальчик. застывшая и притихшая фигура ёнджуна двигается с места. бомгю тут же отшатывается, поздно осознавая, что старший идёт не в его сторону, а в сторону багажника. на удивление, ёнджун тихо открывает его, роется пару минут: продукты, фрукты, упаковки соджу и содовой, где-то в углу портфель с вещами, рядом объемные пакеты, в которых он по итогу и копошится, замечая, как младший делает осторожные шаги в его сторону, с робким любопытством посматривая. ёнджун успокоился. странная, дразнящая атмосфера и запах в воздухе рассеялся, давая ему собраться со словами, с мыслями в частности. — подойди ближе. – тихая, в противовес ранее вылетающим «вышел», просьба срывается с губ. ёнджун держит в руке запечатанную упаковку. бомгю стоит в нескольких метрах. ни разу не думая послушаться. — подойди, пожалуйста. — усталый взгляд ёнджуна встречает угрюмые брови и красный нос. в груди разрастается странная субстанция, синоним которого является вина. — уверен, ты дашь мне с вертухи, — в полушутливом и опасающем тоне говорит младший. последнее, чего ёнджун хотел, это чтобы бомгю боялся его. чёрт, его изначальным планом было обрести такого же соседа, как и чанбин. тихо выдыхая, без былого раздражения, он разрывает упаковку и сам идёт в сторону патлатого. — да не шугайся ты, — больше с жалобой бормочет ёнджун. подходя ближе, он вытягивает руку, на ней длинный шарф, объемом больше головы бомгю в два раза. младший смотрит на шарф, озадаченно моргая. ёнджун невольно смутился, вытягивая руку ближе. — на, он новый. — и не отравленный? — слегка хрипит вместо смешка бомгю, исподлобья следя за реакцией. это напрягает. ёнджун знает, что это привилегия травмированных, неустанно анализировать чужую реакцию одобрения. однако сочувствие в их отношениях должно играть последнюю роль, а шарф лишь слабина. одно послабление не приведет ни к чему кардинальному. — пересмотрел сериалов? бери, пока дают, — фыркает ёнджун, уже просто толкая ему в грудь этот несчастный шарф, купленный даже не самому себе. в глазах бомгю играет мнимое противостояние между очередным плевком и первым принятием. однако старший, не дожидаясь, направляется к машине. — садись, опаздываем. бомгю хмыкает, снова игриво приподнимая уголок губы. как только бомгю садится, ёнджун снова чувствует чайный переполох. это голод по тёплому напитку или просто чувствительные галлюцинации? в любом случае, сигареты по-прежнему остаются обвиненными, и нервов для расследования этому у него нет. прежде чем заводить мисиму, ёнджун колеблется. осторожный вскользь взгляд по зеркалу тут же ловится пучеглазым патлатым, как новенький обтянутый шарфом в клетку. внутри ёнджуна очередная субстанция, на этот раз, как в первую встречу, он схож с неуместными желаниями. — хэй. — ёнджун не моргая всматривается в чужие тёмные глаза. — м? — будь тише, хорошо? — не то что? снова выведешь на свежий воздух? — что и ожидалось. на эту язвительность ёнджун ощущает больше облегчение, нежели раздражение. — надо будет, этим же шарфом придушу. — ровным тоном произнесенные слова ёнджуна сопровождаются тихим смешком бомгю. — ну ладно, чхве ёнджун-ним. — и ещё, — его голос становится серьёзнее и.. мягче? — давай... давай постараемся не огрызаться там, среди ребят. я не хочу портить настроение ни себе, ни особенно им. бомгю приподнимает бровь. они смотрят друг на друга через зеркало около минуты. мисима неустанно гудит, готовый к пути. взгляд бомгю, так остро цепляющий, словно смягчается. он переводит глаза куда-то в сторону за окно, прерывая их игру. а после кивает, слегка поджимая губы. — давай.