***
Мечтательный голос наполнил гулкие стены ванной комнаты. Подняв руку из воды, она пропела тихую мелодию в три четверти с мягкими ударами невидимой арфы. Вокруг неё плавали пузыри, образуя фигуры, похожие на звёзды, ракушки и завитки. Высунув ногу, мыльная вода стекала по её бокам. Она лопнула мыльный пузырь пальцем ноги, раздался её смех. — Ах… — Лилит погрузилась в ванну. Её седые волосы светились. Она знала, что, возможно, ей следует перестать играть в ванне, поскольку она уже не ребёнок. Но не каждый ребёнок способен вызвать безобидные иллюзии с помощью одной только песни. Кроме того, что ей было делать? Не петь? Она вытянула ноги, заложив руки за голову. — М-м-м… Кроме того, время купания было временем, когда она могла мечтать о своих фантазиях. Она закрыла глаза, продолжая напевать, перелистывая страницы с того места, на котором остановилась в прошлый раз. Во сне она видела тифлинга, взятого прямо со страниц одной из её любимых книг, в рассказе об отважном мошеннике, который воровал у богатых, чтобы раздать бедным. Его кожа имела цвет рубинов, белки глаз были чёрными, одна радужная оболочка золотистая, а другая красная. Его описывали как дьявольски красивого воплощенного искушения. С ухмылкой, перед которой никто не мог устоять. Всё ещё напевая, её рука упала на грудь, обхватив одну. Она задавалась вопросом, каково бы было чувствовать чужую руку на себе, таким образом тянущуюся к её пупку. Хихикая, как будто он был здесь, проводил руками по её мыльному телу. Она раздвинула колени. О, она могла просто почувствовать это. Когда у неё вырвался мечтательный вздох, её спина выгнулась. Да, так легко было представить, как кто-то умелый мог прикоснуться к ней. Силы было достаточно, чтобы она пискнула и закусила губу, чтобы подавить звук. Её руки скрестились на груди, держась за плечи. Возможно, это было слишком ярко. Нет, что-то было не так. Как она могла всё ещё чувствовать что-то, если её рук не было рядом… Она открыла глаза. Над ней, сделанный из бурого и небесно-голубого света, парил грубый контур мужской фигуры. У него не было никаких различимых черт, кроме пары рогов, торчащих из его головы. Её взгляд быстро скользнул по его руке и обнаружил, что его рука исчезает между её бедер. Лилит мгновенно вскрикнула, её ноги затряслись. Когда легкая фигура исчезла, все плавающие пузыри лопнули, а её волосы перестали светиться. Дверь распахнулась, и вломилась обезумевшая Эмелина, обыскивая ванную в поисках чего-нибудь очевидного. Никого не заметив, она побежала к своей названной дочери, схватив ладонями её мокрую голову. — Ты в порядке?! В чем дело? — Я… я… — Лилит замерла, прочистив горло, думая о том, чему она стала свидетелем. — Н-ничего, Эм, — она осторожно убрала руки с головы и снова погрузилась в ванну. — Думала, что видела крысу, — пробормотала она, подтягивая ноги и обхватывая колени. Эмелина скрестила руки на груди. — Я научила тебя петь, но не лгать. — Я-я не хочу об этом говорить! Это неловко, — она уставилась на воду, чувствуя, как её щёки разгораются. — Неловко? — Эмелина задумчиво промычала, принося из угла стул. Сев, она положила руки на колени. — Речь идёт о женских вещах? — Лилит отвернулась. — Так что? — Ну… Подожди, если я тебе скажу, ты должна пообещать не рассказывать моему отцу, — она села, решительно сдвинув брови. — Клянешься, Эм? — Ну… — Если бы Казадор спросил, она была бы вынуждена рассказать. Ей пришлось молиться, чтобы эта «женская» вещь не имела ничего общего с цветком. — Я клянусь, — да, она не научила Лилит лгать, но это не значит, что она сама этого не умела. Лилит откинулась назад, задрав подбородок и глядя в потолок. — Так. Я пела. Вроде, к-как бы, что-то вроде, — ой-ой. — Просто напевала. Мыльные пузыри, тихая музыка и тому подобное, — ладно, пока ничего необычного не было. — Но я закрыла глаза и начала мечтать. Представлять себе, — Лилит остановилась, её руки зачерпнули воду и вылили её на колени. — Э-эм… Ты знаешь те книги, которые ты мне подарила? Те, что про вора-тифлинга? — Эмелина медленно кивнула. — Иногда мне нравится мечтать о нём. — Мечтать о нём … как? — затем она фыркнула, сжав губы, — Ах, — Эмелине больше ничего не нужно. — Поняла. Лилит быстро рассмеялась, пряча лицо руками. — Я же говорила тебе, что это неловко! В любом случае… Я мечтала. И я напевала. И тогда всё казалось таким реальным, слишком реальным. Когда я открыла глаза, я увидела… — она моргнула. — Я имею в виду, это был не он, но это был набросок. И это не просто иллюзия! Я действительно почувствовала его руку. Вот почему я закричала, — застала очередь Эмелины хихикать и фыркать, заставляя Лилит закатить глаза. — Не в этом смысле! — О да, я знаю, — она усмехнулась. — Я знаю, как что звучит, и это был не тот крик, который ты издавала. Но, о боже… — её пальцы постучали по коленям. — Вызов странных людей к существованию. — Не совсем. — Нет, слава небесам, — служанка задавалась вопросом, должна ли она сообщить об этом, но надеялась на богов, что ей не придется этого делать. У девушки было так мало личного пространства. — Что ж, на один день хватит волнений, юная леди. Может, обсохнем и отправимся спать? — Да, это звучит умно, — Лилит встала. Вода стекала по её телу, повторяя изгибы и очертания. Выйшла, обернувшись полотенцем. Эмелина помогла приподнять седые пряди, которые не катались по спине, отметив, что теперь они упали за лопатки. Возможно, пришло время снова подстричься? Когда они приступили к утренней рутине подготовки ко сну, Эмелина задумчиво поджала губы. Лилит теперь была прекрасной молодой женщиной, готовой ко всем следующим шагам в жизни. Вскоре она превысит тот возраст, в котором была Эмелина, когда её обратили. Она знала, что Казадор почти каждую минуту бодрствования проводил в поисках ответов об этом цветке, опасаясь, что если он поэкспериментирует на девушке, он потеряет работу, проделанную за два десятилетия. В любом случае, это всё, чем была для него Лилит. Служанка надеялась, что она сможет подарить ему солнце и остаться в живых. Это было бы счастьем для Эмелины. Наконец, она станет полноценным вампиром и сможет продолжать любить девушку. Чёрт возьми, она знала, что Лилит не была бы против того, чтобы её обратили, если бы это было возможно. Разве это не было бы здорово? — Доброго дня, моя дорогая, — она поцеловала её в лоб и закрыла дверь, как обычно, заперев её. Затем по привычке Лилит отсчитала минуты. Она села и вызвала волшебный свет, выпрыгнув из кровати. Собрав книги, она села за письменный стол и обмакнула перо в чернила. Она открыла дневник, страницы которого были заполнены волшебными стихами, и записала слова, которые остались у неё в голове. В течение многих лет это был её распорядок дня, о котором никто из членов её семьи не знал. Конечно, её книга заклинаний была полностью теоретической. Не следует петь песню, призванную вызвать огненный шар в собственной комнате. — Хм… — Лилит подумала о том, как случайно сделала ранее образ своего героя-тифлинга в ванне. Хотя ей определенно не хотелось делать это снова. Это натолкнуло её на идею. — Интересно… — она порылась в своих стопках книг, перелистывая страницы. Её руки замерли, когда она повернулась к иллюстрации священнослужителя, размахивающего своим священным символом и призывающего отряд небожителей. Её губы изогнулись в лукавой ухмылке. Она взяла ручку и написала.***
Эти моменты становились всё более частыми. Как только они оказывались в безопасности в пределах склепа, Казадор тащил его за воротник в самую темную часть, надёжно спрятанную там, где его крики не могли достичь Лилит. Какое было у него настроение сегодня? Астарион задавался этим вопросом, когда Казадор пнул его со всей силой, заставив упасть на каменный пол. Он застонал от боли, держась за живот и хватая ртом воздух. — Имбецилы! Люди в очередной раз доказывают, что они не умнее домашнего скота! — Воз… — Астарион не знал, зачем ему пытаться урезонить его, когда он был в таком настроении, но он всё равно это сделал. — Возможно… Ваши контакты за пределами города… — Замолчи! Придержи язык ни для чего, кроме криков боли! Астарион вздрогнул. Его губы сжались. Да, это настроение. Он не искал решения, а просто хотел выпустить пар. К сожалению, в этом смысле он был его любимой жевательной игрушкой. Когти Казадора схватили его за голову, зацепили его белые кудри и заставили поднять голову. Свободной рукой он разорвал рубашку, обнажая кожу. Астарион стиснул зубы, когти прошлись по плечу к спине. Нос Казадора прижался к его шее. Он никогда не был нежным. Его клыки глубоко впились в его плоть, заставив Астариона съежиться и начать задыхаться от боли. Казадор пил сильно, как будто пытался вытащить его вены через маленькие проколы. Он осушил его грубо и быстро, вызвав мгновенную мигрень, поскольку он потерял чувствительность в пальцах рук и ног. Когда было достаточно, он встал и толкнул Астариона обратно на пол, подойдя к стене с игрушками, чтобы выбрать. Лежа на полу, Астарион мог только размытым зрением наблюдать, какой инструмент в ту ночь оторвет плоть от его спины. Казадор поднял кожаный ремень, украшенный шипами, и взвесил его в руках. — Красный тебе очень идёт, Астарион, — когда он подошёл, Астарион задышал быстрее. Потеря крови ни в коей мере не помогла беспокойству. — Если бы ты только мог увидеть это на себе. Первый удар всегда был самым сильным, пробуждая его тело жгучей горячей болью. Он вздрогнул и заворчал, сжав руки в кулаки. — С другой стороны, — продолжил Казадор, позволяя этому задержаться. — Я уверен, что ты не захочешь увидеть свое нынешнее состояние, — он снова ударил его в спину, смеясь над вдрогнувшим телом Астариона. — Возможно, тебе это не нравится, — ещё раз. — Но нравится мне. И бесконечное количество раз. Казадор был мастером-практиком. Он наносил удары, атакуя новые области, позволяя шипам впиться в его кожу и разорвать её. Но он также знал, когда остановиться, чтобы боль продолжалась, не притупляясь новыми ударами. Затем, пока Астарион истекал кровью и дергался, его руки дрожали, и он зашипел от боли. Язык Казадора пробежался по его спине. Лорд застонал, позволяя клыкам коснуться созданных им ран. — Ты так красиво истекаешь кровью, — прошептал он. Астарион тяжело сглотнул, когда руки Казадора легли ему на бедра. Он закрыл глаза и стиснул челюсти, зная, что сейчас произойдет. Как и каждый раз раньше, он воображал только одно, что могло бы помочь ему пройти через это: Казадор, горящий на солнце.***
Несколько ночей спустя Лилит пробежала мимо нескольких других членов клана, лордов и леди семьи Зарр. — Лилит! Молодая леди! — позвала одна из старших женщин. — Бегать невежливо! — Мне очень жаль, тётя Беатриция! — сказала она, обернувшись на секунду. — Я должна немедленно найти своего отца! — её улыбка сияла, когда она развернулась на пятках и побежала по коридору, стуча каблуками, которые эхом отдавались от стен. Астарион услышал шаги, прежде чем увидел её, и вздрогнул, держась за бок и прислонившись к стене. Он надеялся на богов, что она просто пробежит мимо него и… — Астарион! Конечно, нет. Он поднял голову, посмотрел на неё сверху вниз и моргнул. — Леди Лилит… — Казадор намеренно держал его и многих других своих рабов отдельно от неё, желая скрыть свои «хобби» от её глаз, чтобы сохранить видимость любящего отца. Редко можно было увидеть её одну за пределами комнаты, но он заметил, что она выше, чем он помнил. Она больше не носила бесформенные платья подросткового возраста, а зрелый, но простой ансамбль из белой блузки и длинной темно-синей юбки. Её глаза быстро оглядели его сверху вниз. Улыбка быстро исчезла. — Ты ранен? — она спросила. — Кажется, тебе больно. — Я… — Астарион был вынужден солгать, поскольку ему было запрещено говорить ей правду. К счастью, он был хорош в этом. — О, тебе не о чем беспокоиться, — сказал он, натянув фальшивую улыбку. — По правде говоря, мне очень неловко. Я оказался в драке в таверне, в которой был. — Аааа, — она хихикнула. — Звучит забавно… Пока это не перестаёт быть забавным, — затем она протянула руку. — Могу я? — Н-нет. Ничего такого, что вам нужно было бы видеть. — Мне не нужно это видеть. Просто дай мне руку, я спою. — Я… — его глаза сузились. — Твоему отцу это может не понравиться. — И почему бы нет? Ему нравится, когда я пою. Нет такого правила, согласно которому я могу петь только для него, не так ли? — технически говоря, не было. Тем не менее, Астарион справедливо боялся того, что произойдет, если Казадор увидит, что его дело снова было отменено, и, возможно, решит проделать работу ещё раз. Эта мысль заставила его вздрогнуть и поморщиться. — Вот и хорошо. Прежде чем он успел ответить, она взяла его руку и зажала между своими. Лилит закрыла глаза и спела первую строчку исцеляющего заклинания. Её волосы снова засияли. Блеск начинался от корней, а затем достигал кончиков. Астарион затаил дыхание, когда тепло солнца просочилось в его спину, острая горячая боль вернулась всего на мгновение. Затем он расслабился и выдохнул. Целебные энергии успокаивали его. Ах, как давно он не ощущал такого тепла и уюта. И перед его мысленным взором мерцал образ дневного неба. Когда голос Лилит затих и магия исчезла, она открыла глаза и улыбнулась. — Вот, — сказала она тихо. — Чувствуешь себя получше? — Ах… — глаза Астариона распахнулись. — Да. Ты слишком милая. Действительно, она была слишком милой. На мгновение его красные глаза посмотрели вниз, увидев, что она всё ещё держит его за руку. — Хм? Ой, — она отпустила его с застенчивым смехом, разглаживая юбку. — Что ж, я рада, что ты чувствуешь себя лучше. Что я была… ох! Папа! Мне нужно его увидеть. — Он… — кормится, вне всякого сомнения. — Занят. — Он всегда занят. Пожалуйста, можешь хотя бы отвести меня к нему? У меня есть всего тридцать минут, прежде чем мне придется возобновить занятия, — она положила руки на бедра. — Речь идёт о моей магии. Это… вероятно, было важно, — Астарион вздохнул. — Хорошо, — сказал он. Он нашёл боковую комнату, которую Казадор использовал для ночного кормления, и велел Лилит оставаться снаружи и вне поля зрения, на всякий случай. Получив приглашение войти, он быстро проскользнул внутрь и закрыл дверь, чтобы у неё не возникло искушения заглянуть. — Это ваша дочь, — сказал он, игнорируя сладкий запах человеческой крови, разлитой в комнате. — Она говорит, что ей нужно поговорить с вами по поводу её магии. — Вот так… — Казадор приподнялся и нашёл тряпку, чтобы вытереть рот. — Лучше бы всё было хорошо, — он поправил свою одежду и вышел вместе с Астарионом, закрыв за собой дверь. — Доброй ночи, папа! — она подплыла к нему и обняла, прежде чем взять его за руку. — У меня есть кое-что, что я хочу обсудить. Казадор мгновенно приобрел образ безобидного любящего отца. Черты его лица смягчились, и он позволил ей провести себя в холл. — Мне сказали. Я был занят, юная леди. — Да, но ты всегда занят. Кроме того, я думаю, тебе это понравится, — Астарион мог только надеяться, что, возможно, она поймет, чего хочет Казадор, и он на какое-то время будет свободен от таких ночей. Он последовал за ними в холл, оставаясь возле стен, пока они приближались к центру. — Итак, папа… — она взяла его за руки. — Ты ведь знаешь, что завтра вечером у меня день рождения, да? Мне исполняется двадцать один. Казадор усмехнулся. — Твой день рождения? Снова? Ах, как годы пролетают так быстро. У меня такое ощущение, будто мы только что отпраздновали это. — Ну, для всех вас, вампиров-долгожителей, вы вроде как это только что и сделали. И вообще, ты помнишь мой шестнадцатый день рождения? Как вы привезли этих артистов из Оазиса? Вот и всё … Подумал Астарион. Легкое выражение лица Казадора потемнело, и он нахмурился, отчего на щеках появились морщины. — Лилит… — Он вздохнул. — Это был настоящий подвиг. — Нет, нет, я знаю! Я не прошу тебя сделать это снова, нет, — она отпустила его руки. — То, чего я хочу в этом году, очень просто. Но прежде чем я попрошу тебя об этом, я хочу показать тебе вот что. Лилит отступила назад, давая себе достаточно места между собой и повелителем вампиров. Она откашлялась и сложила руки вместе, готовясь. Её богатый голос пропел мягкую мелодию, которая активировала волшебную ауру вокруг неё. Волосы снова засияли. На этот раз, как заметил Астарион, её голос звучал совсем иначе, чем в тот раз, когда он стал свидетелем этого после её шестнадцатилетия. Её голос звучал эхом и многослойно, как если бы она была несколькими певицами. Инструменты звучали быстрее и с большим разнообразием. Это была отработанная песня. Её сложность проявилась, когда под её ногами появился магический круг. Песня привлекла внимание как отродий, так и лордов, которым было любопытно посмотреть, как продвигается любимый проект Казадора. Лилит жестикулировала так, словно дирижировала сочиненной ею музыкой, вплетая в ритм свет и магию. Из пола появились пять магических кругов, окруживших её. Подняв руку, к коллективному удивлению вампиров, появились пять фигур. Фигуры меняли форму, пока не превратились в пять рыцарей в полных доспехах, владеющих различным оружием. Когда Лилит закончила петь, рыцари повернулись к ней. Их доспехи зазвенели, когда они опустились на колени. — …Оу, — это все, что смог выдохнуть Казадор. — Это… Конечно, впечатляет, Лилит. Но что, чёрт возьми, ты планируешь? — Разве ты не видишь, папа? Я только что создала собственный отряд телохранителей! Смотри, смотри. Ко мне Они! — они встали с колен, повернувшись лицом наружу и размахивая оружием. — Вольно, — они разошлись веером и остановились, пока она шла к Казадору. — Я совершенно уверена, что с ними смогу справиться с любыми неприятностями, которые могут со мной случиться. — О чём ты говоришь? — Я хочу наружу! — заявила она с гораздо большим волнением, чем следовало бы. Все вампиры в комнате обменялись понимающими взглядами, перешептываясь за руками или веерами. В это время в фойе вошла Эмелина и встала подле Астариона, наблюдающего с ужасом. — Я имею в виду всего на одну ночь. Или день, правда. Папа, всё, что я хочу на свой день рождения — это пойти посмотреть шоу в «Оазисе»… — Лилит, — он ущипнул переносицу. — Мы прошли через это. Врата Балдура — невероятно опасный город, где на каждом углу воры и убийцы. — Я знаю, я знаю. Ты говорил мне тысячу раз. Вот почему я создала это заклинание. Чтобы защитить себя, понимаешь? Так что вам не о чем беспокоиться. Его голос повысился от раздражения. — Нет, — твердо сказал он, и её улыбка исчезла. — Ты действительно ожидаешь, что я поверю в какое-то волшебное заклинание, о действенности которого ты едва ли подозреваешь? Точно нет. Брови Лилит сошлись вместе. На ее губах образовалась гримаса. — Хорошо. Тогда скажи мне, какое заклинание мне нужно сотворить. Я разберусь со всем, о чём ты попросишь. Я просто хочу… — Хватит, юная леди! Мое слово окончательное! — Это одно шоу, одна ночь! Оно не убьет меня… — Лилитирика! — его голос прогремел, когда его руки упали ей на плечи. — Ты будешь слушаться отца! Я очень ясно выразился с тех пор, как ты была ребенком! Ты никогда не покинешь этот склеп! Никогда! В этот момент она снова выглядела как ребёнок. Её глаза наполнились страхом, а нижняя губа задрожала от стремительности его голоса, от синюшности в его глазах. Она сделала шаг назад. Рыцари растворились в кусочки света, когда она закрыла рот. Быстро повернувшись, она помчалась обратно в свою комнату. Шаги эхом отдавались в болезненно тихих коридорах. После того, как Лилит скрылась из виду, Эмелина сделала смелый шаг вперёд, намереваясь последовать за ней. Однако, когда она проходила мимо Казадора, он потянулся к ней и схватил за волосы, дернув назад. — Ты! Эмелина взвыла от боли, когда он приблизил её лицо к своему. — М-Мастер? — Это всё твоя работа! — он отпустил её волосы и ударил её по лицу открытой ладонью, отталкивая назад. — Ты наполнила её голову историями. Заставил её тосковать по миру! — М-мне очень жаль! — она поджала щеку и подавила рыдание. — Я… — Молчи! И можешь забыть о своей свободе, бесполезная ведьма! — при этом она застыла, как статуя. Астарион почувствовал укол жалости, увидев, как отчаяние наполнило её лицо, а на глазах выступили слёзы. Когда Казадор пнул её, она едва отреагировала и рухнула на пол. — Эта девчонка с каждым годом становится всё более хлопотной. — Действительно, — сказал один из лордов, покачав головой. — Действительно ли дар того стоит в данный момент? — Конечно, это того стоит! — огрызнулся он. — Быть единственным лордом-вампиром, который не превращается в пепел днём, открыло бы так много возможностей, дало бы мне доступ к гораздо большей силе. — Милорд, — пропищала дама. — Почему бы не попросить её сочинить песню, которая будет именно такой? Она обожает тебя настолько, что сделает это. — А что, если этого недостаточно или не сработает? Кроме того, это не обуздает её желание выйти на улицу. — Хорошо, — другая дама засмеялась, обмахиваясь веерами. — Если позволите, милорд. Очевидно, что увидеть этот Оазис — её самое сокровенное желание. Когда у женщины есть мечта, она часто находит способ её осуществить. Конечно, она потерпит неудачу, но… Мы можем отвлечь её от этой мысли, — она снова рассмеялась. — А знаете, что очень хорошо отвлекает молодых девушек? Казадор на секунду покосился на неё, прежде чем погладить подбородок. — Ах… — затем он повернулся к Астариону со злой ухмылкой на губах. — Я знаю, — затем сделал то же самое и Астарион, сдвинув брови. — Астарион, пойдем со мной. Остальные вольны. Оу, — он опустился на колени перед Эмелиной и выхватил из её кармана ключ от комнаты Лилит. — Ты будешь голодать следующие несколько дней, чтобы подумать о том, что сделала. Астарион увидел, что она не предприняла никаких усилий, чтобы сдвинуться со своего места, когда он последовал за Казадором в соседнюю комнату, ещё одну маленькую, с несколькими шезлонгами и пианино для развлечения. Он сел, протёр глаза и велел Астариону встать перед ним. — Эта девчонка… Если бы я только мог высушить её досуха и оставить на съедение крысам. Увы, мне придется подождать, — он посмотрел на бледного эльфа. — Хотя это неплохая идея. — Я почти боюсь спрашивать. — О, нет ничего, на что ты не способен, — сказал он, махнув рукой. — Заставить двадцатиоднолетнюю девушку влюбиться в тебя — должно быть детской игрой, правда. Астарион усмехнулся, отведя глаза. — Так это ваш план? Вы хотите, чтобы я соблазнил её… — прежде чем он успел произнести ещё хоть слово, Казадор в мгновение ока вскочил и обвил рукой шею Астариона. — Ах! — Ты слушай меня внимательно. Позволял ли Я когда-нибудь тебе наслаждаться плотскими удовольствиями? Нет, верно? — Астарион мог только попытаться покачать головой среди своих удушающих звуков. — Верно. И ты думаешь, я позволю тебе сделать это с моей драгоценность? Я бы никогда не позволил такому отродью, как ты, мечтать о таком! — наконец он отпустил, и Астарион ахнул, потирая шею. — Нет, нет, нет… — он вернулся и сел. — Ты, дорогой Астарион, сегодня вечером сыграешь роль правой руки её отца, его верного союзника. Ты пойдешь к ней в комнату, осмотришь её, подставишь ей плечо, чтобы поплакать, и больше ничего, — он потер висок. — Возможно, мне следовало сделать что-то вроде этого раньше, вместо того, чтобы позволять Эмелине все время её утешать. Она могла уже быть влюблена в тебя. — Как… — Он снова закашлялся. — Как это вам поможет? — Ну а что бы предпочла сделать молодая леди? Сходить посмотреть шоу или провести время с мужчиной, которого она любит? Ответ очевиден. — Ты хочешь, чтобы она меня полюбила? — Я хочу, чтобы она почувствовала что-то, что отбросит эту глупую мысль о её желании уйти. Это будет более продолжительная игра привязанностей, ты понимаешь? Астарион просто кивнул. Флирт с людьми ради одолжений и тому подобное был далеко от этой дурной идеи. Боги. Она просто понятия не имела, какая часть её жизни уже была ложью, и теперь добавить ещё одну к этой куче казалось жестоким даже для лорда. Кроме того, Астариону не нравилась мысль разыгрывать мягкий романтический интерес, когда он знал, что больше подходит на роль тлеющего соблазнителя. — Я понимаю. — Хорошо, — Казадор бросил ему ключ от её комнаты. — Иди уже, утешай её. Астарион сделал не более пяти шагов, прежде чем Казадор пристально посмотрел на него, щурясь. — Остановись, — он встал и подошел. — Ни хромоты, ни прерывистого дыхания… не говори мне… — Астарион взял себя в руки, когда Казадор сунул руку в рубашку, ощупывая спину. Хотя шрамы от многих других игр всё ещё присутствовали, открытые раны от прошлой ночи исчезли. — Когда она спела для тебя? — Как раз перед тем, как она пошла вас искать, — он не сводил глаз с своих ботинок. — Я сказал ей, что вы этого не одобряете, но она была настойчива. — Эта паршивка, — Казадор убрал руку. — Где, чёрт возьми, она подхватила такое поведение? Ха, неважно, — он махнул рукой. — Тебе очень повезло, Астарион. Я позволю ей петь для тебя, пока она не даст того, что мне нужно, — похлопав его по плечу, он подтолкнул его. — Прочь с глаз моих. Астарион сунул ключ в задний карман. Он провел пальцами по волосам и поморщился, подходя к её комнате ближе. Достигнув конца зала, он поднял руку, чтобы постучать в её дверь и остановился, услышав звук её рыданий с другой стороны. Тьфу, он не хотел этого делать. Во-первых, утешение плачущих девушек не входило в его компетенцию, а во-вторых, от всего этого обмана у него скрутило желудок. Соблазнение — это одно, а игра с сердечными струнами беззащитной невинной девушки — совсем другое. Если бы она действительно была ребёнком, как сказал Казадор, возможно, он нашёл бы некоторое удовольствие в злорадстве, когда, в конце концов, разбил бы ей сердце. Но это… Он постучал. — Леди Лилит? Это Астарион. Могу ли я войти? — Х-а? Ох… да, заходи, — он открыл дверь и вошёл, закрыв её за собой. Вот она: стояла на коленях возле своей кровати, уткнувшись головой в подушку. Рукавом она вытерла слёзы, текущие по её круглому лицу. Глаза у неё были красные и опухшие, голос тихий и мягкий. Ну, у него была задача. Он протянул руку и после недолгого замешательства она взяла её и позволила ему помочь ей встать. Лилит села на кровать, всё ещё вытирая слезы, пока он отодвигал стул от её письменного стола. — М-мне очень жаль. Обычно здесь бывает Эм, и… И, видимо, я её ждала. — Боюсь, Эмелина занята, — и, скорее всего, уволена, подумал он. — Вместо этого твой отец послал меня. Надеюсь, вы не возражаете. — Н-нет! Совсем нет, — она покачала головой, всхлипнула и положила руки на колени. — Я просто… Я не понимаю. Неужели я действительно должна остаться здесь навсегда? До дня моей смерти? — Да, — Астарион схватился за бедро. — Я хочу сказать… Ваш отец прав, миледи. Во Вратах Балдура нет недостатка в головорезах, ворах и бродягах. У этого списка нет конца. Если бы вы вышли прямо сейчас в своей красивой одежде, они мгновенно напали бы на вас. — Я понимаю, — она разгладила юбки, постукивая пальцами по коленям. — Но ты же ходишь в таверны. И если не считать драки в баре, с тобой, похоже, всё в порядке, учитывая все обстоятельства. — Да, но я знаю, как защитить себя. — Я тоже! Астарион сдержал желание рассмеяться ей в лицо. Да, она знала, как защитить себя, также как он умел превращать свинец в золото. Ему пришлось взять тему под контроль, чтобы отвлечь её, как выразился Казадор. — Пожалуйста, миледи. У вас здесь хорошая жизнь. О вас заботятся во всех отношениях. Вы не нуждаетесь ни в чем материальном, никогда не голодны и одеты в самое лучшее. Всё, что от вас требуется — это оставаться здесь в целости и сохранности. — Я знаю… — она посмотрела на свои руки. — Это… Эгоистично желать чего-то большего. Я знаю, что мне повезло. — Да, — ему пришлось продолжить. — Вы так дороги своему отцу. Мысль о том, что с вами может случиться, свела бы его с ума. Он обхватил её подбородок большим и указательным пальцами, наклонив её голову вверх, чтобы они могли встретиться глазами. — Всё, что он… Мы хотим — это обеспечить вашу безопасность. Чтобы завершить выступление, он заправил часть её волос за ухо, изобразив безмятежную улыбку. Её рука прижалась к груди, а брови приподнялись. Она на мгновение запнулась, пытаясь подобрать слова. Астарион знал, что этого будет достаточно на сегодняшний вечер, поэтому он отстранился и встал. — Эмелина, возможно, тоже будет занята сегодня вечером. Так что я, вероятно, какое-то время буду укладывать вас. — О-о, — она провела рукой по кончикам волос, обхватив их пальцами. — Всё в порядке, — он положил руку на дверную ручку. — Принести вам что-нибудь? У нас ещё есть несколько часов до рассвета. — Э… Нет, — она покачала головой. — Нет. Со мной все будет в порядке. Спасибо, Астарион. — Конечно, — он повернул ручку, чтобы выбраться наружу, закрыл и запер её на ключ. Вздохнув, он прижался лбом к двери. На его лице расползлась ухмылка. Возможно, ему нужно было смотреть на ситуацию с положительной стороны: если он был новым главным смотрителем девочки, скорее всего, это означало, что Казадор в буквальном смысле отстанет от него. Оттолкнувшись, он пошёл по коридору, скрестив руки на груди. Но значит ли это, что у него тоже будет шанс на свободу, если он преуспеет?***
Лилит подождала, пока шаги Астариона удалятся, прежде чем она упала на кровать, надув губы бантиком. Она уставилась на балдахин своей кровати, раскинув руки. — Что это было за… — её рука коснулась того места возле её уха, где была его рука, и она увидела, как его глаза снова смотрят прямо в её. С визгом она перевернулась на бок и схватила подушку, уткнувшись в неё лицом. — Нет, нет! — сказала она приглушенным голосом. — О Боже мой, неужели он действительно… Неужели он действительно это сделал, и он выглядел таким красивым. Это была классическая романтическая история! Лихой служка и дворянская дочь. Знал ли Казадор о его интересе? Затем она подложила подушку под подбородок, нахмурившись, сменив улыбку. — Нет… я уверена, что Астарион просто думает обо мне, как о ребёнке. Невозможно, чтобы он на самом деле был заинтересован… Ох, я слишком забегаю вперед. Она села, откинув волосы назад. Сделав успокаивающий вдох, она положила руки на грудь. — Да, он просто думает обо мне, как о маленькой девочке, как о дочери своего босса. Хе-хе. Папа был бы в ярости, если бы это было что-то большее, — она хихикнула про себя. — Да… так разозлился… И снова её улыбка померкла. Прочистив горло, она взглянула на свой письменный стол. Подойдя, она взяла в руки книгу, которая в первую очередь вдохновила её. В коротком приступе разочарования она с кряхтением швырнула его на кровать и схватила дневник со своими текстами. Лилит вырвала новые страницы, разрывая их пальцами, пока они не превратились в обрывки. Откинувшись на кровать, она лежала неподвижно, пока её мысли метались. — Это всего лишь на один день, — сказала она себе, глядя на книгу. — Один чертов день. Если бы я ушла на рассвете и вернулась до наступления темноты, он бы даже не узнал. Она села. Лилит схватила книгу и пролистала страницы в поисках новых иллюстраций. — Давай, давай, здесь должно быть что-то, что никому не причинит вреда… — её поиски подошли к концу, когда она снова наткнулась на страницу священнослужителя, размахивающего своим священным символом. Все зомби на иллюстрации развернулись и ушли. Она просканировала текст и обнаружила, что священнослужитель обладает способностью изгонять нежить. Заклинание, похоже, не причинило им вреда, так сказать, просто держало их на расстоянии. Это может сработать. Она закусила губу. Она действительно серьёзно решилась на это? Она могла сотворить заклинание, могла спеть его, могла выйти наружу. Это продлится всего несколько часов, а Казадор узнает об этом только после её возвращения. Он накажет её или, по крайней мере, накричит на неё. Но ведь всё ради того, чтобы пойти в этот театр. Если повезёт, она сможет петь на той сцене. О, если бы она это сделала, то никогда бы больше не покинула склеп, пообещала она себе. — Хорошо… — Она подошла к своему столу и села. — Звучит как план. Шли часы, и она боролась с судорогами и головными болями. Да, она убежит в тот же день. Она уже решила. В её животе было такое ощущение, словно он был полон огня, который придал ей сил и заставил руку продолжать писать. Вместо того, чтобы переодеться в пижаму и завязать волосы, она набила кожаную сумку всякими мелочами, которые ей пригодятся на всякий случай. Выглянув в окно, она знала, что скоро наступит рассвет, и Астарион зайдет, чтобы проверить, всё ли в порядке. — Прости меня, — прошептала она, продолжая собираться. — Надеюсь, отец не накажет тебя за это… Считая минуты, она держала в руке дневник, запоминая написанные ею слова. О, она молилась, чтобы это сработало. Стоя посреди комнаты, все ещё одетая и в ботинках на каблуках, она несколько раз пропела мелодию. Затем замок щелкнул при повороте ключа. Дверь открылась, и Астарион встретился с ней лицом к лицу. — Леди Лилит? Вы должны быть в постели, — он взглянул на её наряд, нахмурив брови. — Что вы делаете? — Мне жаль, — она спела первую строчку, затем вторую. Когда магия вытекла из неё, Астарион впился взглядом. — Прекратите! Что бы это ни было, вы должны… — он сделал несколько шагов вперёд, намереваясь прикрыть её рот, но затем на короткое мгновение словно молния пронзила его грудь. — Ч-что?! Он схватился за грудь, его конечности тряслись, его ноги откатились назад. Он не мог остановить движение своего тела, пока его не прижало к стене. Свет искрился вокруг него и удерживал его неподвижно. Дискомфорт только усилился, когда она приблизилась к нему и выхватила ключ из его руки. — Л… Лилит! Она пробежала мимо него и остановилась в дверях. Лилит не могла перестать петь меланхоличную панихиду, но её глаза говорили всё. Мне очень жаль. Потом она выбежала. Астарион изо всех сил боролся с магической волей, потянувшись к ней. Его ноги отчаянно хотели следовать за ней. — Нет, нет…! — он рухнул на пол, обездвиженный. — Ты маленькая… В то время как большинство лордов отступили в свои гробы, некоторые отродья всё ещё бодрствовали до рассвета, укрепляя склеп, как они это делали каждую ночь. Их уши навострились от звука хора, эхом разносившегося по стенам, ужасающего и зловещего. Как будто песня была прелюдией к их кончине, потому что когда она появилась в поле зрения, солнечный свет окружил её фигуру. Эффект был мгновенным. Каждого отродья охватил дискомфорт, и они, шатаясь, отшатнулись к стенам. Наблюдая за их страданиями, на глазах Лилит навернулись слезы, но ей пришлось продолжать петь. Ей пришлось продолжать. Каждый раб тянулся к ней, звал её, когда она пролетала мимо. Бросившись к входной двери, она услышала теперь усиленные голоса, умоляющие её не уходить. Нет, она была близко, слишком близко, чтобы сейчас остановиться. И она вернётся. Повернув ручку, она открыла её ровно настолько, чтобы вылезти наружу, зная, что солнечный свет рассвета может им навредить. С воодушевленным воплем она закрыла за собой дверь. Её дыхание было прерывистым. Теперь она могла перестать петь. — Мне очень жаль, — снова прошептала она. — Прости, прости, прости… Она подняла руку и, прищурившись, сделала несколько нерешительных шагов вперёд. Поместье, которое она называла своим домом, снаружи выглядело намного выше, и она быстро поняла, в какой башне находится её комната. Когда пение птиц впервые достигло её ушей, она подпрыгнула и осмотрелась, крепко прижимая к себе сумку. — Хм… Лилит посмотрела вдаль, где всегда были здания Врат Балдура, и её ноги понесли её в том направлении. Она глубоко вдохнула. Свежий запах океана наполнил её легкие. Она двинулась быстрее по пустой туманной площадке, пока её ботинки не коснулись булыжника. Когда солнце над головой освещало город, она следовал за звуками людей, толкавших свои тачки или тащивших ящики. Когда она пересекла порог и остановилась на краю города, у неё вырвался чудесный вздох, и её глаза загорелись. — Я здесь… Я наконец здесь! — затем она зевнула. — Ааа, нет. Нет времени на сон, — она прижала руки к щекам, мягко шлепнув их, чтобы проснуться. — Хорошо. Оазис, вот и я!