Все на своих местах

      Глаза заискивающе разрезают темноту, будто подушку с гусиными перьями. Никаких полутонов — только черное и белое. Прежде мне никогда не приходилось наблюдать, чтобы снег, поправ хаос, расчеркивал воздух настолько стройными линиями. Вспомнив про твой «пунктирный» сон, не нахожу внутреннего удовлетворения, и, вынув из кармана айфон, бегло, пока не намок экран, звоню Ей. Надеюсь, что возьмет, ведь для меня — отдельный котел.       — Привет, — пусть ответила не сразу, но голос кажется мне каким-то слишком бодрым для этого времени суток.       — Вопрос по школьной программе, — торопливо лишаю легкие кислорода. — На уроках русского мы подчеркивали слова. Как-то там… Сказуемое, подлежащее…       — Члены предложения.       Зажимаю телефон между плечом и ухом, одновременно пытаясь отыскать сигарету, которая, по всей вероятности, намокнет через несколько секунд, и ее придется выкинуть. Что расстраивает, при такой цене за пачку. Нахожу. Дергано, требовательно прокручиваю колесико в зажигалке несколько раз и, после удачной попытки, прячу крохотный огонек от ветра. Можно подумать, это что-то решает.       — Зачем столь пафосный акцент на слове «члены»?       — Ближе к делу…       Слышу, как улыбнулась. Никогда не злится на мои провокации.       — Так… что подчеркивают линией и точкой?.. Ну, или как правильно… Линиями и точками.       За долгим молчанием представляю ее лицо — наверное, все же посмотрела на часы. Оставив надежды, что вспомнит, затягиваюсь, болезненно обдирая воспаленное горло дымом.       — Понятия не имеешь?       — Погуглю.       Внутренне смеюсь, вспомнив, как она ответила таким же образом на собеседовании в Яндексе. Не знаю, хорошо ли, что ее тогда не взяли, но монотонное постукивание клавиатуры действует успокаивающе.       — Как твои дела? — глядя под ноги, вбиваю в эмалированную грязь носок ботинка, который сразу утопает в вязкой жиже. Наверное, в приличном обществе с этого начинают беседы.       — Ничего интересного.       — Секунду…       У Нее всегда есть что-то интересное. Не может не быть. Достав из кармана куртки кейс, начинаю жонглировать сигаретой и наушниками.       — Да блядь… Погоди…       Наклоняясь за упавшим, повторяю громче «Погоди!». Предвкушаю, как сейчас по неосторожности нажму не ту кнопку, и разговор вообще прервется. Замерзшими, дрожащими пальцами отерев грязь, возвращаюсь к беседе:       — Расскажи, как у вас… с Ним?       — Никак. По-прежнему, не выходит со мной на связь.       — Но посты, фотки?..       — Да-да, в аккаунте много всего нового.       — Хреново.       Вздыхаю, обнаружив свое тотальное бессилие. Никак не могу Ей помочь. Даже поддержать толком не могу. Не умею. Хотя кого, как не…       — Появится, ты же знаешь.       — Жив, и слава богу, — голос у Нее тускнеет. — Что у тебя на работе?       — На работе… — вспомнив про палестинского врача, тоже впадаю в уныние. — В обычном авральном режиме. Ты же знаешь, в новостях работать — одно большое удовольствие.       — Приезжай на следующей неделе, выпьем.       — Зинфандель? — коротко и натянуто смеюсь. Она почти не употребляет алкоголь, поэтому разговоры о нем сигнализируют «критическое состояние». — Приеду, обязательно. Тортик купи. Ты знаешь, на букву «К».       Следуя дурному примеру, замолкаю. Мы могли бы промолчать вот так несколько лет, пожалуй. Друзья ведь для этого существуют? Удивляюсь, насколько банальны мои мысли. Можно же было вырасти оригинальным человеком? Выкидываю промокший окурок и набираю по крупицам внутри себя что-то хоть отдаленно напоминающее смелость:       — А что думаешь про жертвенность?       Мне жаль Ее, хоть и не подаю вида. Стыдно, что жаль. И стыдно, что, пользуясь ее добротой, ищу ответы для себя.       После долгой паузы вкрадчиво произносит:       — Думаю, что больше всего про жертвенность говорят те, кто никогда и ничем не жертвовал.       Почему-то становится легче. Надеюсь, я тоже смогу ей когда-то помочь.       — Ты, как всегда, права, моя старая, добрая обезьянка. Буду ждать кружочки в телеге. До завтра.       — Погоди.       — М?       — Обстоятельство.       — А?       — Пунктиром с точкой подчеркивают обстоятельство. Как тут написано… Это член предложения, отвечающий на вопросы о месте, времени, причине, цели, образе действия.       — Понятно. Спасибо, — стучу по красному пятну на экране.       Обстоятельство. В ебаной глуши, каком-то сраном поле, где нет ничего живого, снег, сука, падает мне на голову «обстоятельствами». Оглядываюсь на тачку, которая пытается ослепить зрачки ксеноном. На мокром экране бездумно жму кнопки, после чего песня, что пару часов назад играла в телефоне начинает дребезжать прямо из машины. Чертов октябрь. Чертов снег. Беззвучно шевеля губами, потираю указательным кончик носа и с размаху швыряю телефон куда подальше.