***
Последующие уроки прошли тихо: Джеки молча сидела за партой, не высовываясь. Она не понимала как могла потерять контроль. Эта потеря контроля, этот страшный запрет напомнил ей о её слабости и, естественно, о том, что ей должно быть больно — она должна понести наказание. Но она была настолько пришибленной и поражённой своей слабостью, что не могла даже заниматься самобичеванием: мысли настолько путались, что белый шум в голове все нарастал и нарастал, словно в один момент они разольются и приведут к смерти. Однако этого не случится. В миг, когда прозвенел звонок с последнего урока в голове Джеки что-то щёлкнуло и белый светящийся шум прекратился. Она внезапно почувствовала, как к ней возвращаются чувства: мир стал объёмным и цветным, люди обрели голоса, а предметы стали твёрдыми и текстурными. — Ты идёшь сегодня на стрельбу? — спросила Фло, видевшая, что Джеки немного не в себе. — А?.. Да, иду, — сказала Джеки, как ей показалось, довольно спокойно. Фло явно ей не совсем поверила. А может, голос всё же подвёл Барнс. — Все нормально? Джеки, ты странная сегодня. После обеда прямо щёлкнуло что-то. — Все хорошо, я здорова и нормально себя чувствую. Ты иди, я зайду в уборную. Фло, немного посомневавшись, всё же пошла одна и Джеки, вздохнув, пошла по коридору. Никуда заходить она не собиралась, просто решила не торопясь пройти по коридору в одиночестве. Она смотрела по сторонам, вглядываясь в лица спокойных, веселящихся, грустящих и спорящих школьников. Они жили, дружили и общались совершенно обычно, Джеки не видела в них никаких проблемных точек. Она просто их не знала. А если не знаешь человека, то думаешь, что у него прекрасная жизнь… — Ай! Ты чего? Джеки, врезавшаяся в кого-то, отпрянула. — Извини! — она взглянула в глаза девушки, в которую врезалась. — Нори? — Ты? Джеки? Джеки обрадовалась. Она совсем забыла связаться с Нори и теперь, внезапно столкнувшись с ней в коридоре, почувствовала, как ощущение добра начало развиваться по замороженными белым шумом жилам. — Я рада тебя видеть, — сказала Нори. — Но ты сегодня какая-то рассеянная. — Это только сегодня. Джеки не стала ничего добавлять, потому что словно бы извинилась за свою безалаберность. Чего-чего, п извинений за рассеянность у детей из ГИДРы было не отнять. Ну, или почти не отнять. Джеки не проверяла. — Да не парься, — сказала Нори. — Ты же записала мой номер в телефон? — Нет… — теперь Джеки стало еще более стыдно. К счастью, Андервуд этого не заметила. — Давай я впишу, чтобы проще было. Джеки не стала противиться: у неё не было слишком развитого индивидуализма по отношению к вещам, поэтому телефон не был для неё чем-то личным. Для неё в принципе индивидуальность существовала только по отношению к её телу и её навыкам. Она даже не совсем понимала, кто она такая и какова её личность. Поэтому она с лёгкостью позволила Нори записать телефон самостоятельно. — Пойдём, познакомлю тебя со свой подругой Эми! — Нори действительно хотела их познакомить и Джеки не могла отказать. — Я буду рада. Джеки не казалась слишком возбужденной встречей, но все же говорила довольно дружелюбно. Ну, настолько дружелюбно, насколько это было возможно для человека, к которому не относились с теплотой практически всю жизнь. — Точно? — спросила Нори, удивившись сдержанной позитивной реакции. — Ты не торопишься? Джеки вспомнила про Фло, которая ждала её на улице. — Немного тороплюсь, но я могу познакомиться с Эми, если это не займёт много времени. — Хорошо, давай тогда быстрее. Нори поманила Джеки рукой и пошла по коридору чуть дальше. Они очень быстро завернули в кабинет — во вторую дверь справа. Там сидели некоторые семиклассники, но было их не много — в конце концов, звонка на урок ещё не было. За первой партой, к которой подошла Нори, сидела невысокая пуэрториканка, кажущаяся совершенно благообразной и приличной школьницей. У Джеки возникло ощущение, что Эми очень тихая и милая, даже немного боязливая. — Эми, я хочу тебя познакомиться с новенькой из шестого класса, — Нори сказала это, уже Подойдя к парте и уже обратив на себя внимание подруги, Нори добавила: — Её зовут Джеки Барнс. Эми улыбнулась. От её улыбки Джеки почувствовала настоящее тепло — то самое тепло, которого она никогда не видела, но очень ждала. Она сразу поняла эту эмоцию — видимо, она заложена в людях с рождения. — Привет! Меня зовут Эмили Флорес. Услышав первые слова от Эми, Джеки уверилась, что она из Пуэрто-Рико. При этом ощущение исходящего от Эмилия тепла лишь увеличилось. — Приятно познакомиться, — немного неловко сказала Джеки. Она сама не понимала, почему так смущается. — Мне тоже! Может, сходим в кино вместе? — Эмили было очень легко предложить такое, но Джеки даже не представляла себе, что такое кинотеатр. — В кино?.. Видимо, на её лице было написано такое удивление, что Эмили даже пошла на попятную: — Ну, если не хочешь… Джеки поспешила перебить новую знакомую: — Я никогда не смотрела фильмы и никогда не бывала в кино… Только слышала о нём. — Тогда самое время сходить! — сказала Нори. — В пятницу как раз выходит «Великий Гэтсби», можем пойти в субботу. Эмили тут же посмотрела расписание сеансов. Решили пойти в 12.35, в ближайший от школы кинотеатр. Джеки, пораженная скоростью принятия решений, отписалась от предложения проводить её от дома и уверила всех, что дойдёт сама. После краткого разговора прозвенел звонок и Джеки быстро ретировалась, а потом вспомнила, что её ждёт Флоренс. Та уже четверть часа стояла на улице и была не очень довольна. — Тебя долго не было, — недовольно заметила Фло. — Ты сказала, что идешь в уборную, а там не такие большие очереди. Джеки показалось, что Фло не просто расстроена, но обижена. Ей стало страшно стыдно. — Прости, я столкнулась с девушкой, с которой познакомилась в день наказания из-за столовой… — речь Джеки стала более сбивчивой. Ей было страшно, что за промедления она получит взбучку, даже если человек, которого она подвела более беззащитен, чем она сама. — С какой-такой девушкой? — Фло нахмурила брови. — Её зовут Нора Андервуд. Я и её подруга Эмили Флорес решили пойти в кино в субботу… Нори сказала, что купит билеты. Фло задумалась. — Не помню их. — Они из седьмого класса. — Возможно, поэтому и не помню. Фло теперь казалась не такой обиженной. Теперь она казалась задумавшейся. — Ну ладно. Это не моё дело. Это твоё дело. Пошли на стрельбу.***
Стрельба была в очень современном и красивом спортивном комплексе. Джеки даже показалось, что это какой-то объект федерального значения — он был огромный и при этом невероятно чистый. Панорамные окна третьего этажа сверкали на весеннем солнце, а площадка перед входом была подметена. Фло взбежала по лестнице, Джеки поспешила за ней. — Тут сильно сложно? — спросила Барнс у Фло. — Сначала было сложно, сейчас легче. С меткостью у меня особых проблем нет, так что… — Понятно, тебе сложно судить, — Джеки не улыбалась, но за неё немного улыбнулся её голос. — Ага. С этими словами Фло открыла двери. Джеки потянула за вторую створку и поняла, что дверь довольно тяжёлая. Ей внезапно стало жалко маленьких детей, которые в шесть-семь лет должны самостоятельно открывать эти двери. Говорить она, конечно, ничего не стала — слишком уж странная мысль пришла ей в голову. К тому же в фойе спортивного комплекса тоже было на что посмотреть. Это был длинный холл, пол которого был отделан серой мраморной плиткой и по потолку которого тянулись лампы, отчего было очень светло. Справа было много окон, рядом с которыми стояли серые диваны, а тёмно-коричневые, отделанные под дерево столики и стойка администратора лаконично вписывались в интерьер. — Это точно спортивный клуб? — засомневалась Джеки. — Да, точно, — Флоренс немного развеселилась. — Ты же вроде тоже в клубе занималась. — Ну знаешь, — Джеки вновь медленно осмотрела фойе. — У нас они не такие светлые и красивые. Фло немного стушевалась, словно поняв, что сказала что-то не то. Однако извиняться она не стала и просто сменила тему: — Пошли к администрации, пробьём пропуска, возьмем ключи и в раздевалку. Так и сделали. Администратор, которая была очень доброй и пахла апельсинами, дала девочкам ключи от соседних кабинок и они радостно пошли к лифту, в котором, к удивлению Джеки, играла музыка. Она промолчала, сдержав эмоции в себе — впрочем, как и пристало суперсолдату, — и молча удивлялась тому, насколько приятно находиться в комплексе. — Сколько идёт занятие? — спросила Джеки у сестры, которую пока не могла назвать сестрой. — В сумме два часа. Сначала разминка, потом полтора часа стрельбы. Ну и в конце можно растянуть спину, руки и шею. Джеки кивнула. Лифт приехал, открыв вид на несколько дверей в раздевалки. Девочки вошли в женскую часть, где уже было множество девушек как возраста Джеки, так и старше. — Столько людей занимается в одной группе? — Барнс удивилась, ведь даже на уроках физкультуры в школе не было такого количества студентов одновременно. — Нет, что ты, — Фло, казалось, не была удивлена. Пока они переодевались, светловолосая девочка объясняла: — Это общая раздевалка. А тренировки проходят раздельно, по возрасту и уровню. Ты сегодня сходишь со мной, и если у тебя будет выходить хорошо, ты останешься с нами. Но ты особо не рассчитывай, что останешься в группе тех, кто хорошо стреляет. — Мне не впервой стрелять, — сказала Джеки, поводя плечом. — Я уже держала в руках оружие. Заметив удивлённый взгляд Норман она мгновенно, но не выдавая беспокойства добавила: — Думаю, сама понимаешь, что Центральная Америка — не самое безопасное место. Флоренс, на секунду задержав взгляд своих красивых голубых глаз на лице Джеки, задумчиво произнесла: — И тяжело же тебе было!.. — Было, — согласилась Джеки, не смотря приёмной сестре в глаза и не понимая, что это было выражение сочувствия, не требующее ответа. Фло искоса взглянула на сестру немного не понимающим взглядом, но ничего больше не сказала. Лишь после того, как она поправила свои косы и оглядела свою одежду с головы до ног Флоренс обратилась к Джеки снова. — Пошли. Не обратив внимания на краткость фразы, Джеки пошла за Флоренс. Норман не хотела ничего сказать тем, что была подозрительно краткой — она лишь задумалась о том, почему Джеки странновато реагирует на некоторые вещи — например, на банальное выражение сочувствия или предложение поделиться чувствами. Для Флоренс Джеки в принципе была немного непонятной, даже частично отмороженной. Светловолосая девочка могла общаться с Барнс, как и с другими детьми, но постоянно случались странные казусы, словно бы Джеки жила в обществе, имевшем другие социальные законы. Только были ли в Центральной Америке социальные правила и традиции настолько отличными от того, что знала сама Флоренс? — Здравствуйте, девочки, — мужской голос прервал поток мыслей Флоренс и проник в голову жеки сквозь пелену бездумных шагов. — Здравствуйте, мистер Мендес, — Флоренс вернулась к тому активному состоянию, которые было у неё всегда. Она посмотрела тренеру прямо в глаза и добавила: — Это Джеки. — Здравствуйте, мистер Мендес, — сказала Джеки и мистер Мендес, высокий и мускулистый мужчина за тридцать, с улыбкой кивнул. — Рад встрече. Сегодня у тебя будет пробное занятие, после него определим тебя в группу по уровню. Джеки почувствовала, как через всё тело проходит судорога фраза «группа по уровню» вызывала у неё неприятное чувство бесполезности. После этих слов ей казалось, что слова матери о том, что она достойна лишь боли возвращаются. Впрочем, времени на самобичевание не было. Очень быстро все ученики собрались и мистер Мендес начал тренировку. — Сегодня на тренировке кроме вас будет мой сын и его друг, они захотели узнать, как проходят занятия. В этот момент большинство детей посмотрело на двух парней — высокого и мускулистого парня с тёмными волосами и тёмными глазами, внешне напоминающего мистера Мендеса, и парня немного помладше и пониже, более худосочного, но с горящими зелёными глазами. Оба были старше Джеки — первый года на четыре, второй — года на два-три. — Меня зовут Кристофер, — сказал более высокий парень. Он говорил достаточно низким голосом и почему-то навевал Джеки воспоминания о детях-мутантах из ГИДРы — такие умели пользоваться некоторыми стихиями и в принципе были более редкими на базе существами, чем дети-суперсолдаты. Такая аналогия, конечно, была глупой в мире, в котором не было никаких детских экспериментов, но Джеки всё равно слегка сжала губы. — Мне шестнадцать лет и я скоро заканчиваю десятый класс. Его друг улыбнулся — хотя это больше походило на ухмылку, пусть и недостаточно злобную, чтобы остальные ощущали страх или любые другие не самые приятные эмоции — и тоже представился. — Теодор. Четырнадцать лет. Он был более колючим, но это было Джеки намного понятнее. Ей было сложно привыкнуть даже к доброжелательной и аккуратной Флоренс, что уж говорить об активных, напористых людях — именно таким ей показался этот Кристофер Мендес. Колкость ауры Теодора немного успокоила Джеки: она знала, каково общаться с такими людьми и они её не пугали. — Также у нас новенькая девочка, которая, возможно, будет с вами в одной группе, — мистер Мендес был максимально дружелюбен, стараясь сделать обстановку более комфортной. Только Барнс почувствовала лишь ещё больший дискомфорт. — Представься, пожалуйста. На неё посмотрела сразу дюжина человек. Внутренняя паника, сдерживаемая стальной и статично холодной оболочкой, была подавлена всего за несколько секунд. — Джеки Барнс. Мне двенадцать. Многие оглядывали её с головы до ног и смотрели кто заинтересовано, кто безразлично. Под этими оценивающими взглядами Барнс посмотрела на приёмную сестру, которая мягко улыбалась, словно пытаясь передать Джеки свою уверенность и спокойствие. И как можно было так спокойно относиться к оценке?.. К счастью, рассматривание друг друга кончилось быстро: мистер Мендес начал тренировку с бега и подготовительных упражнений. На самом деле, на стрельбе Джеки понравилось больше, чем на физкультуре: ей не надо было просто выполнять самые базовые задания, которые она могла выполнить ещё лет в шесть. Когда Джеки выдали пистолет, она почувствовала какое-то внутреннее ликование — наконец она получила то, чего не держала в руках очень долго, несколько дней. Пистолет удобно лёг ей в руку, металл приятно охлаждал пальцы. Мистер Мендес сначала просил их ползать с пистолетом или ружьём в руках, — как будто это была не спортивная секция, а подготовка к армии, — и приседать с ними, и только потом они начали стрелять. Джеки попадала в цель каждый раз, пусть мистер Мендес и думал, что она держала огнестрельное оружие впервые. Она совсем забыла, что все считают её обычным ребёнком, и просто с упоением получала свои десятки за выстрелы, а мистер Мендес и другие школьники удивлялись. Лишь к середине тренировки с оружием Джеки вспомнила, что надо было бы скрыть свои силы и стала попадать хуже, пусть и ненамного — было бы странно, если бы человек, который всегда попадал в цель внезапно начал бы промахиваться. Барнс не была дурочкой, но была человеком, на время забывшим, что больше не находится в ГИДРе. В конце тренировки мистер Мендес был обескуражен. На лицах школьников — том числе на лицах Кристофера и Теодора, — было неприкрытое удивление, у некоторых смешанное с восторгом. Флоренс смотрела на Джеки с подозрением, пусть и пыталась скрыть его от взглядов тренера и других детей. — А ты очень хорошо стреляешь, — сказал он. — Сегодня ты была в сильной группе, но даже здесь далеко не все так часто попадают в самый центр мишеней. — У меня хороший глазомер, — сказала Джеки, не придумав ничего лучше в оправдание. Почем-то в голову не лезло ничего, кроме этих слов. — Видимо, невероятно хороший, — сказал Джордж Мендес. Джеки показалось, что он понял, что она раньше уже занималась стрельбой, но просто не хотел показывать своего знания. В его взгляде она видела какое-то понимание, которое было заметно лишь ей и, возможно, Флоренс, которая переводила взгляд с тренера на приёмную сестру и обратно. Школьники же просто были в недоумении, явно не зная, что сказать; Крис и Тео тоже казались очень удивлёнными. Однако если бы Джеки присмотрелась к парням внимательнее, то поняла бы, что они, как и мистер Мендес, скрывают какое-то понимание. Просто она не смотрела на них так внимательно, как на мистера Мендеса, который начал говорить об окончании занятия и отпускал типичные фразы о том, как хорошо все сегодня поработали и как важно отдохнуть сегодня вечером. Уже в раздевалке Флоренс сухо заметила: — Ты, конечно, сказала перед тренировкой, что тебе не впервой держать в руках оружие, но я не думала, что ты справляешься так хорошо. Джеки не понимала, что такого было в голосе Норман, но подозревала две вещи: обиду на то, что Барнс так хорошо стреляет и возмущение от того, что Джеки не рассказывает ей правду. И если первое Барнс прекрасно понимала, то второе казалось ей глупостью — она не имела права рассказывать названой сестре правду.***
Вечером, после ужина, Джеки лежала на кровати у себя в комнате. Она думала о том, правильно ли понимает то общество, в которое попала, и правильно ли поступает, когда делает одну или другую вещь. На первый вопрос она могла с уверенностью ответить, что никак не может понять людей, окружающих её: они словно жили по одним с ней законам, но при этом сильно отличались от того общества, к которому она привыкла. Что до своих поступков, она вообще не могла сделать какой-либо вывод. Она делала то, что считала нужным, но при этом очень часто чувствовала, что делает что-то не то. В первый день ей казалось, что она попала в прекрасный мир, в котором можно жить так, как ей нравится, но теперь ей казалось, будто ей вообще ничего не стоит делать, что она делает всё неправильно и лишь навлекает на себя гнев и непонимание. Она словно была загнана в угол тем обществом, которое считала прекрасным и о котором мечтала, пока жила на базе ГИДРы. Она была лишним человеком, не знающим правил, и поэтому делающим глупые ошибки. Только вот ничего не делать тоже не было выходом — она уже начала. И поэтому Джеки могла сделать лишь один вывод: всё равно нужно что-то делать, вертеться, говорить. Ей надо было существовать в мире так, как получится, ведь в противном случае может стать ещё хуже. Она видела, что все что-то делают и была уверена, что ей тоже надо действовать. И действовать придётся в соответствии с тем, до чего она додумается. Вторых мозгов — или прекрасного существа, которое открывало бы ей тайны мира — у неё не было. Девочка повернулась на бок и вперилась глазами в стену. Мозг начал кипеть. Она закрыла глаза на мгновение, но боль в голове лишь усилилась. Тогда джеки села и, свесив ноги с кровати, огляделась вокруг. Взгляд зацепился за тумбочку. Внутри же была шкатулка! Как она могла забыть?! Достав из ящика шкатулку она вновь оглядела её, опять замечая редкий и знакомый ей металл, название которого она не то не помнила, не то не знала, и пятизначный код, который ей надо было ввести. она попыталась ввести туда имя своей матери — Эйвери. Не сработало. На мгновение она расстроилась, но буквально через минуту осознала свою глупость — если эту шкатулку подсунули из-за её матери, то вряд ли бы стали делать код с её именем! Джеки почти не сомневалась. что в появлении шкатулки была замешана её мама, поэтому вряд ли бы эта жестокая, но далеко не глупая женщина стала вписывать своё имя как код. Джеки посидела ещё несколько минут, вводя знакомые ей пятизначные слова, связанные с ГИДРой, но ничего не подходило. После пятой попытки шкатулка пиликнула, на поле для ответа высветились слова о временной блокировке шкатулки. Положив металлическую вещь обратно в тумбочку и закрыв ящик, Джеки переодевается в пижаму и ложиться спать — у неё больше не было сил. — Эй, ты, суперсолдат! — Джеки обернулась и увидела мальчика года на три-четыре старше неё. Он был темноволосым и темноглазым, с загорелой кожей. На его лице не было ни капли агрессии, только серьёзность. — Чего тебе? — спросила девочка. — Я тебя впервые вижу. — А того. Ты сегодня неудачно отработала. Он кивнул в сторону её обеда, стоявшего на столе. там не было положенного всем детям хлеба и шоколада. Так любили наказывать тех, кто не сдал какой-то не самый важный тест. Вместо избиений и ментальных издевательств их просто лишали вкусностей, кормя лишь «основной» едой, необходимой для поддержания их физической силы. — У тебя уже две недели сладкого нет. даже компот не дают, только воду. — Следишь за мной? — у Джеки сел голос. Ей было всего шесть лет, она не общалась с теми, кто уже перешли порог в девять лет. Мальчику явно было около десяти. — Я же говорю, что не видела тебя никогда. — А ты и не могла со мной встретиться, я из детей-мутантов. Он вскинул руку, над ней появилось небольшое пламя. Через пару секунд оно потухло. — Я никогда не общалась с… — немного недовольно начала девочка, но мальчик её прервал. — А тебе и не положено. Мы из разных групп, — его голос стал более недовольным. Сотрудники столовой начали на них коситься — драться было запрещено, как и разговаривать на личные темы. Правда, раз их пока не схватили и не увели, ничего особо личного они и не обсуждали. — Бери! С этими словами он кинул ей два куска шоколада. Девочка почувствовала прилив ненависти к этому жесту — он повёл себя так, будто она просила его о подачке. — Я тебя просила об этом? — она сказала это тихо, в голосе смешались злоба и отчаяние. — Нет, не просила. Но ты слишком несчастно выглядишь, — сказал мальчик. — Один кусок от меня, другой — от мальчика-криокинетика, он льдом управляет. А ещё у него глаза ярко-зелёные. На недоумённый взгляд Джеки мальчик усмехнулся и сказал: — Это на тот случай, если ты когда-нибудь захочешь избить нас в коридоре. Помни, что мы не злые. С этими словами он ушёл, а Джеки осталась не только с порцией мяса и картошки, но и с двумя порциями шоколада. А шоколада она не видела недели три, не меньше. О той встрече больше не напоминало ничего. Только сразу после обеда она услышала, как этого мальчика бьют током за то, что он дал сладкого наказанной девочке. Впрочем, для неё это ничего не значило — она знала, что ей ничего не будет, а к нему она никакого личного отношения не имела. Да и вообще, это была исключительно его вина.