***
Двенадцать ночи на станционных часах. После объявления комендантского часа жизнь будто полностью останавливалась. Гасли лампы, люди закрывались в своих палатках или квартирках, стараясь не издавать лишнего шума. Затихали солдаты в военной части, как по приказу засыпали пациенты в госпитале. Мертвую тишину станции прерывали только тихие разговоры и шаги ночных патрульных. Но в эту ночь все было иначе. Нечто жуткое бродило по станции. Молодые солдатики шарахались от каждого шороха. Миновав три пары напуганных до холодного пота патрульных, тень нырнула в еще более тёмный коридор. Она плавно двигалась в глубину, бесшумно ступая по мраморному полу станции. Тень осторожно достала из кармана дубликат ключа и вставила его в замочную скважину, медленно проворачивая. Дверь послушно открылась, впуская ее в помещение. Задерживаться здесь она не планировала. Закрыв за собой дверь, девушка в зеленых брюках и кожаной куртке на меху достала из кармана небольшой фонарик и осмотрела комнату. Заброшенный архив. Оригинально. Ряды металлических стеллажей с деревянными полками, на которых стояли ящики с макулатурой. И где ж искать нужное ей? Девушка вздохнула и принялась за поиски. Никаких пометок на ящиках не было, да и пока она каждый осмотрит, пройдёт вечность. Но кое-что все-таки привлекало внимание. А именно: в спешке брошенная на полу отвертка. Хоть что-то. Девушка подняла ее и осмотрела стены на признак наличия вентиляционной решетки. И не ошиблась. Ей пришлось пододвинуть один из ящиков к дальней стене. Она встала на него и поняла, что, все равно не достает. Вздохнув, она придвинула еще один ящик и знатно покряхтела над тем, чтобы его водрузить на первый. Чуть отдышавшись, она залезла на ящики и принялась откручивать болтики. Один за другим они падали на бетонный пол, откатываясь на неопределенное расстояние. Когда с ними было покончено, девушка сняла решетку и положила ее под ноги, чтобы сильно не греметь. В освободившуюся руку, она взяла фонарик, который до этого держала в зубах. Шахта была пуста. Еще интереснее. Девушка поджала губы, надеясь, что ошиблась и не просто так таскала эти тяжеленые ящики. Она заметила шахту, идущую поперек той, в которую она смотрела, и пошарила там рукой. И, конечно, обнаружила там искомый конверт. Довольная собой она сунула конверт под куртку и аккуратно, как кошка, спрыгнула на пол. Быстрым шагом она направилась на выход. Аня всегда забывала, про то, что возможности младшей немного ограничены ее ростом. Поэтому конфузы, как сейчас, происходили достаточно часто. Сестры всю сознательную жизнь служили в Ордене. Кем конкретно и что именно они там делали доподлинно не знал наверное никто, кроме самого полковника и приближенных к нему людей, чье количество не превышало трех. Для всех остальных они были просто снайперами с непонятно откуда взявшимися званиями майоров. На их счет слухов много ходило в Ордене, да и не только там, но все равно все их уважали и перечить им никто не смел, так как все прекрасно знали, что они по-настоящему опытны в своем деле и фору могут дать любому рейнджеру. Хотя многие новички совершенно не понимали, как девушки могут занимать такой высокий пост, те, кто давно знал сестер, скорее всего уже давно догадались о том, какие ответственные задачи им приходится постоянно выполнять. Из общего у девушек было ровным счетом ничего и никого, кроме покойных бабушки с дедушкой и судьбы после Войны. Аня Громова старше на год, очень мила собой и в основном достаточно спокойная и общительная дама, но, увы, не видит своего существования без ругани и споров. В этом ей равных нет. Скучно жилось человеку. Владлена Романова ее двоюродная младшая сестра. Она практически с любым могла найти общий язык и договориться, быстро реагирует в экстренных ситуациях, достаточно умна и скрытна, но несмотря на это – настоящий магнит для неприятностей и приключений на мягкое место. Мельник очень ценил их тандем, который, можно сказать, собственноручно взрастил, хоть и не до конца понимал, как они уживались. Впрочем, наверное, они друг друга дополняют. Вот и сейчас, Аня добывала информацию, находясь на Красной Линии, а Лена переправляла ее в бункер. Девушка незаметно обошла уже три патрульных поста и спустилась на пути. Она осмотрелась, пошла дальше и скрылась в темноте прохода в технические помещения. Ковырявшийся в радиоприемнике солдат сидел спиной к ней и бубнил себе под нос что-то не очень пристойное. Что ж, его похвальная погруженность в работу в столь поздний час ей только на руку. Лена тихонько прошла в следующую комнату и закрыла за собой дверь. Солдат обернулся на звук и тут же вернулся к работе, посчитав, что это сквозняк. Следующее помещение встретило девушку сыростью и запахом плесени и ржавчины. Тонкие и толстые трубы переплетались между собой и казались огромными червями, поедавшими и без того хрупкие стены последнего человеческого пристанища в этом мире. Хотя отчасти так оно и было. Об этом можно судить как минимум по огромной дыре в стене, развалившейся из-за высокой влажности. Но, видимо, властям данной фракции было совершенно не до маленькой технической комнатушки. Да и дыра совсем небольшая – туда только ребенок пролезет. Не видя в этом никакой опасности и никакого неудобства, если не считать сквозняк, все перестали обращать на нее внимание. А для Лены она была главным пропуском на Красную Линию. Девушка аккуратно пролезла в дыру и выбралась в небольшое помещение с лестницей, ведущей наверх. Конечно, под ногами был еще и люк со спуском вниз, к стокам, по которым тоже можно было пробраться, до нужного ей места, но за двадцать один год там столько гадости скопилось, что запросто можно было задохнуться, либо словить приличную дозу радиации и при этом стать обладателем такого шлейфа, который не отмоется, даже если мыться в серной кислоте. Лена снова зажгла фонарь, и зажав его в зубах, полезла наверх по давно проржавевшей лестнице. Наверху был пролаз, которым пользовались техники еще до Войны, чтобы оперативно исправлять неполадки с проводкой в туннеле, не нарушая ход транспорта. Сейчас уже, наверное, практически никто и не знает, об их существовании. Вся проводка выведена внутрь, а про пролаз забыли за ненадобностью. Теперь предстояло преодолеть пару сотен метров ползком до единственного патруля в туннеле до Полиса. Давно уже было заключено соглашение со всеми содружествами станций о неприкосновенности вышеупомянутого государства, поэтому многочисленных контрольно-пропускных пунктов в туннелях не было. В основном ставили чисто символически одну небольшую группу солдат, чаще всего – неопытных курсантов. С небольшими перерывами, медленно, но верно, девушка приблизилась к заветному помещению наподобие того, из которого она сюда забралась. Выпрямившись наконец и прохрустев всеми позвонками, она с горем пополам несильно открыла люк, за столько лет уже успевший прикипеть к крепежам, и прыгнула вниз. Дальше идти можно было не скрываясь. Не очень далеко сзади еще были слышны голоса красных солдат, рассказывавших друг другу жуткие байки о метрополитеновской нечисти. Но с каждым шагом, они становились все более и более тихими и неразборчивыми. А Лена бодро шагала по шпалам, отряхиваясь от пыли, которую собрала в своем пролазе, и ёжась от гулявших в туннеле сквозняков. Ближе к утру она уже добралась до пункта своего назначения. Вытащив из внутреннего кармана куртки удостоверение, Лена показала его пограничнику и прошла вглубь станции «Библиотека имени Ленина». В ночное время свет в Полисе приглушали, так как тут тоже действовало какое-то подобие комендантского часа, поэтому у Романовой была возможность привыкнуть глазами. Теперь нужно было добраться до «Арбатской», где жил полковник. Ему лично она должна была доставить конверт. Она посмотрела на свои часы. Половина пятого утра, значит, можно было не торопиться: Мельник перешагивает порог своего кабинета строго в семь утра. Но и в «Библиотеке» ей в это время тоже нечего делать, поэтому она двинулась сразу в воинскую часть. Смысла добираться до «Д-6» сейчас в общем-то тоже не было, потому как быстрее всего это сделать можно только через полковника. Везде было пусто, только проходили кое-где патрули. Скорее всего, их уведомили о ее возвращении. Поэтому на нее никто особого внимания не обращал. Лена в конце концов с облегчением приземлилась в мягкое кресло, стоявшее возле двери с табличкой «Полковник С. К. Мельников». Ноги страшно гудели. Немного болела спина, но это все были мелочи: самое главное, что ее задание практически выполнено и остаётся только передать конверт начальнику. Девушка облокотилась на подлокотник и прикрыла глаза, с улыбкой на лице представляя, как через пару часов в столовой будет уплетать вкуснейшие щи их повара Васютки. Лучше него, наверное, во всем метро никого не было. А после очередной голодной вылазки его стряпня и вовсе казалась шедевром мировой кухни. Она и не заметила, как уснула. А проснулась по ощущениям минут через пять от щелбана в макушку. Резко раскрыв глаза, Лена тут же подскочила с кресла, выпрямляясь и приставляя ладонь к виску. — Здравия желаю, товарищ полковник! — отчеканила она. — Вольно, майор, — Мельник усмехнулся, качнув головой, и открыл дверь кабинета. — Заходи. — Прошу прощения, я… — начала девушка, проходя внутрь, когда мужчина закрывался за ней. — Ничего страшного, сегодня заслуженно отдохнёшь, — полковник сел за стол и взглянул на Лену, которая уже протягивала ему конверт. Мельник вскрыл его и, достав несколько листов с отчётом, принялся их внимательно изучать. Романова же, стоя в сторонке, осматривалась в кабинете, перекатываясь с носков на пятки и обратно. Ничего тут не изменилось с ее последнего визита. Длинный стол в правой части не очень большой комнаты был завален кипами бумаг и картонных папок с делами, какими был забит и шкаф, находившийся у дальней стены. Четыре стула с разных сторон, около противоположной стены от хозяина кабинета стоял большой коричневый кожаный диван, местами потрескавшийся и потертый, но все еще довольно с симпатичный, в той же стороне еще шкафы с папками и книгами, а прямо за спиной мужчины висела очень большая карта метро с действующими пометками, которые он самостоятельно проставлял, и рядом с ней карта Москвы с похожими пометками, сделанными цветными карандашами, там же стоял довольно большой сейф. У сестер был определенный механизм составления отчетов. Во время вылазки они их как бы шифровали под обычные бытовые письма для «дяди Толи». У каждого слова и словосочетания было свое собственное значение, их было удобно использовать в контексте подобного письма. Составлялись они достаточно просто, как и читались потом Мельником, а вероятность оказаться под подозрениями с таким способом приближалась к нулю. Лена перевела взгляд на начальника, который поджал губы, потирая лоб рукой. Видимо, что-то не очень хорошее было в этом отчете. — В общем, иди отдыхай, буду ждать тебя к вечеру. Получишь дальнейшие указания, — Мельник разорвал на мелкие кусочки листы бумаги, которые только что прочитал, и выкинул их в мусорное ведро рядом с собой. — Что ж, не очень длинный выходной, — вздохнула Романова, двинувшись в сторону выхода. — Война намечается, Ленок. Уже не до выходных. Приставив снова ладонь к виску и получив одобрительный кивок Мельника, девушка вышла в коридор. Война. Так непривычно слышать это слово сейчас в отношении Ордена. Уже много лет Красная Линия воюет с Рейхом, враждует с Ганзой, но Орден… они же миротворцы, защитники метро, какая еще война? Как они вообще смеют на них посягаться? После всего того, что Орден для них сделал. Еще и Аня там. Лена и вовсе не заметила как добралась со своими в бункер. Все мысли занимала эта непонятная ей война. И такие желанные ей щи уже не выглядели так аппетитно. Уставший организм не просил уже ничего, кроме сна. С горем пополам опустошив тарелку, девушка двинулась к казармам, не обращая ни на кого внимания. У них с Аней была отдельная комната, в общем почти ничем не отличавшаяся от остальных. Такие же кровати, такая же постель, такой же рабочий стол и шкаф. Даже одежда такая же, мужская, немного подшитая по размеру. Если, конечно, не считать кучи канцелярских принадлежностей, необходимых для создания поддельных паспортов и удостоверений, а также грима. Перевоплощались они мастерски. Лена с тоской посмотрела на давно пустующую соседнюю койку и потушила свет, укладываясь в свою.***
Всепоглощающая тьма окружала ее. Чьи-то руки стягивали шею и не давали пошевелиться или выбраться из смертоносных объятий. Будто бы какой-то ужасный Кракен тащил ее на дно глубокого океана, где ее обглоданные рыбами кости уже никто никогда не найдёт. Лена отчаянно пыталась вырваться, но все попытки были тщетны. Вот и все. Вот и пришел ее конец. «Бип-бип-бип!!!» Девочка даже взвизгнула от неожиданности. это будильник! А страшным Кракеном оказалось просто одеяло, в котором она запуталась. — Что там у тебя, Лель? — из соседней комнаты послышался приятный и обеспокоенный женский голос. Так ее называли только Князь и… — Ничего, мам! Лена живенько выбралась из плена одеяла и выключила будильник. Она осмотрелась. Да, это действительно была ее комната. Небольшая и небогатая, но очень уютная. Со светлыми обоями в цветочек и большим окном с советскими кружевными шторами. Перед ним стоял старенький письменный стол, заваленный книжками, раскрасками, журналами «Винкс», «Непоседа», «ПониМашка». Она точно помнила, что в верхнем ящике стола лежали тетради, обложки, ручки и карандаши, во втором было все необходимое для творчества: альбомы, блокноты, пастель, цветные карандаши разных марок, акварель, гуашь, палитра, кисти всяких форм и размеров, гелевые ручки с разноцветными блестящими чернилами, пахнущими разными фруктами. В детстве Лена очень любила рисовать. А мама всячески в ней этот интерес развивала. Над старенькой кроватью на стене висела большая политическая карта мира. Вся спальное место было завалено игрушками, стены были увешаны плакатами с различными персонажами известных мультсериалов. Девочка довольно улыбнулась, потягиваясь, заправила кровать и поскакала в ту комнату, откуда доносился звук телевизора. На кухне с утра всегда в окно светило солнце, вкусно пахло терпким кофе и печеньем с маслом. Мама в своем любимом платье зеленого цвета сидела за столом в пол оборота, поглядывая на телевизор, и пила кофе из черной кружки, на которой были нарисованы блестящей краской в стиле древнегреческой живописи всадники на лошадях. Когда девочка зашла в комнату, женщина мило улыбнулась. Лена очень любила смотреть на мамину улыбку. Светлые локоны ее волос нежно струились по плечам и будто бы светились в лучах ласкового утреннего летнего солнышка, как и зеленые глаза. Она вся была такая чистая и светлая, добрая и милая. Всегда. Как ангел. Была, есть и будет им. По крайней мере, Лена навсегда ее такой запомнила. На столе ее уже ждали кусок любимого вишневого пирога и кружка ароматного какао. Девочка буквально набросилась на свой завтрак, будто совсем не ела чуть больше недели. Она уже по самые уши вымазалась в кисло-сладкой красной начинке, с жадностью глотала какао. Женщину по-началу такое поведение напугало, но потом она рассмеялась. — Куда ж ты торопишься, принцесса? Никто не собирается у тебя его отбирать. И правда. Она ведь в безопасности. Все вокруг так хорошо. Лена остановилась, стыдливо взглянув на своего ангела. Мама посмеялась, глядя на перепачканное лицо дочки. В комнату кто-то вошел. Девочка резко обернулась. — Good morning, girls! — такой знакомый мужской голос. — Дядя Сэм! Тэйлор выглядел прекрасно в своих джинсах и футболке с логотипом группы «Metallica». Он широко улыбался, оголяя свои белоснежные зубы, и его загорелое лицо было свежо и молодо. Лена помнила каждую морщинку и каждый шрам на нем, и сейчас было так непривычно видеть его таким, это как будто совсем другой человек. Нет сейчас в его карих глазах той печали, суровости и безысходности. В них горел настоящий огонь. Особенно, когда он смотрел на ее маму. Сэм посмеялся, взглянув с умилением на лицо девочки, погладил ее по голове, а затем подошел ближе к Ирине и поцеловал ее в румяную щёку. Мужчина сел за столом напротив девочки, беря в руки свою кружку с горячим кофе. Они с мамой обменялись на английском парой фраз, в смысл которых Лена совсем не хотела вдаваться. Она ела сладкий пирог, запивала его какао, рядом с ней сидят самые любимые ею люди. А главное – ее жизни ничего не угрожает больше и все будет хорошо. Сэм перевёл взгляд на нее. На страшно плохом русском он спросил у девочки, что ей снилось. Что ей снилось? Хороший вопрос. Война. Метро. Толпы людей. Автоматные очереди. Детский плач. Восемь лет жизни на Ганзе. Тренировки. Тринадцать лет службы в Ордене. Мутанты. Радиация. Трупы. Смерть. Это все ей приснилось? Лена посмотрела на свои маленькие ручки, испачканные вишневой начинкой пирога. Как они могли держать автомат? Как ребенку могло такое присниться? Девочка подняла глаза на мужчину, потом на маму. Оба выглядели как-то обеспокоенно. А она зажмурилась. Если это не сон, то, когда она откроет глаза, снова увидит перед собой своих родных. — Всио хорошо, Льена? — мужской голос с акцентом все еще был слышен. — Лена? Лена, просыпайся! — А? — девушка подскочила на койке и удивленно уставилась на будившего ее. — О, привет, дядь Сэм! Он был таким же. С теми же морщинками, шрамами и собранными в маленький хвостик на затылке тёмными волосами. Те же привычные печальные глаза, наполненные отеческой любовью и заботой. Мужчина улыбнулся и потрепал ее по волосам. — The colonel is waiting for you. — Класс, спасибо за новость, — Лена утомленно вздохнула, поднимаясь с кровати. — Окей, не будем об этом. Как ты? — Вылазка вроде прошла нормально, только… — девушка нахмурилась, вспоминая свое возвращение. — Мельник говорит, война скоро. Как-то не по себе, — мужчина поджал губы. — Да, сейчас из-за этого всему Ордену не по себе. Хотя открыто и не объявляли, но уже все догадываются, что что-то назревает, — Сэм поднялся с кровати и подошел к девушке. Она с грустью улыбнулась и обняла его. Мужчина поцеловал ее в макушку и погладил по спине. — Everything will be fine, Princess. Собирайся, не буду отвлекать. Лена улыбнулась и на прощание помахала ему рукой. Сейчас она точно понимала, что ей страшно.