~***~
Драконий камень. N-ый день после отбытия Адама и Деймона на Север
Её всё ещё слегка трясло. Голова гудела, стараясь переварить уйму мыслей, а сама Рейнира безвольной куклой упала на постель. Сердце бешено стучало, словно норовя выскочить из груди. Приставленный рыцарь ещё никогда так сильно не пугал её, как сегодня. Она старалась не волноваться, но противные щупальца липкого страха всё равно болезненно впивались куда-то внутрь, словно высасывая из принцессы саму жизнь. Она лежала на кровати, судорожно стараясь сообразить, что же ей делать и как быть дальше, но, как на зло, в голову не лезло ничего путного. Вот куда этот Кристон сорвался? Рванул так, словно за ним гонится стая волков. Принцесса решительно не понимала, что же она такого сделала Колю, что он так её ненавидел и в один миг стал темнее тучи. Оставалось надеяться, что он не решил проверить второго пленника замка. Кто бы что ни говорил, но Рейнира... любила супруга и последнее, чего она могла желать, так это ему смерти. В конце концов, он был отцом её ребёнка. Принцесса зажмурилась, стоило воспоминаниям прошлого вырваться. –АААААААААААА! – её громкий крик раздавался в голове мучительным звоном. Тяжёлые роды длились уже около 9 часов, и всё это время Лейнор не мог найти себе место. Он стоял у дверей покоев, так и норовя вбежать внутрь после каждого нового всхлипа, но его то и дело одергивала мать, что была уж всяко собраннее сына. О, Лейнор не просто переживал, он медленно сгорал изнутри, не имея возможности быть рядом с мучающейся женой. Мужчина слишком хорошо знал, как много женщин умирает в родах. А трагические судьбы собственной матери, едва пережившей две беременности после рождения Лейны, и королевы Эймы лишь в очередной раз заставляли нервничать и взывать к Богам, моля о помощи и милосердии. Как вдруг. Всё стихло. На какое-то мгновение, показавшееся Велариону целой чёртовой вечностью, наступила едва ли не мертвая тишина. И через секунду уже новое потрясение. Пронзительный детский плач всколыхнул воздух и ворвался куда-то внутрь ревущим потоком, заставляя Лейнора едва не грохнуться от переживаний в обморок. Не слушая Рейнис, он ринулся вперёд через двери, чуть не сбивая с ног выходящих служанок. Старая, беззубая поветуха же всё щебетала и щебетала, радостно крича: – Поздравляю, поздравляю. Мальчик, мальчик. У вас мальчик! Она всё говорила и говорила, осыпала поздравлениями, то и дело кивая мейстерам. Но Лейнор её, казалось, не слушал. Всё внимание мужчины было обращено на притихшую девушку. Она лежала на постели, тяжело дыша. Лицо было влажное от пота и постоянных компрессов. Некогда бежевое, сейчас её платье напоминало смесь грязного оранжевого и бордового. Местами оно было залито ещё свежей алой кровью. – Как ты? – его голос дрожал против воли, но он всеми силами старался не паниковать раньше времени. Никто не успел заметить, как он в считаные секунды оказался на коленях у кровати принцессы и взял её тонкие бледные руки в свои. Её ладони были холодными, точно ледышки, отчего он тут же поднёс их к горячим губам. Мелкие нежные поцелуи успокаивающе пробежались по коже, заставляя Рейниру вымученно улыбнуться. – Со мной всё хорошо, не волнуйся. Лучше обернись. Её нежный, хоть и подрагивающий от усталости голос заставил его развернуться. С лица Лейнора в тот же миг исчезли последние краски. Поветуха уже успела смыть с младенца кровь и завернула в большое белоснежное полотенце. Маленькое чудо. Мужчина почти не дышал, когда на цыпочках направился к малышу. Весь розовый, с этими забавными, чуть пухлыми щёчками, он едва заметно приоткрыл глазки, чтобы Лейнор увидел нежную сиреневую радужку. Великие Боги Старые и Новые! Это действительно его мальчик, его малыш, его маленький сын. Платиновые волосы забавно завивались у ушей, едва не сливаясь с белой тканью. Лейнор медленно взял младенца на руки, не отрывая взгляда от милого личика. Ну что за прелесть. Мужчина протянул свой мизинец, и мальчик тут же обхватил его своей маленькой ручкой. Веларион чувствовал, как по лицу потекли слёзы. Так и не вытерев их, он обернулся к Рейнире с широкой улыбкой. Девушка почти чувствовала, как его распирает изнутри от светлого счастья и тихой радости. Его глаза блестели и искрились каким-то совершенно непередаваемым чувством. Там было всё: и безграничная любовь, и ласковая нежность, и радость, сносящая всё на своём пути, и благодарность, которую он и до конца жизни не смог бы выразить. От такой картины принцесса и сама улыбнулась. Так искренне и по-светлому. – Джекейрис. Пусть его зовут Джекейрис. – Имя дома Веларионов, уверена, что Корлис оценит, – вошедшая Рейнис кивнула каким-то своим мыслям и медленно подошла к Рейнире. Она внимательно пробежалась по ней глазами и облегчённо выдохнула. С принцессой всё будет в порядке. – Пусть немедленно напишут письма лорду Корлису и отцу. Уверена, они будут счастливы первыми разделить с нами эту радость. Пусть в столице целую неделю гремит музыка и звучат песни, пусть народ танцует и веселиться. И нужно обязательно раздать от моего имени еду и золото всем нуждающимся. – Мудрая мысль, – Рейнис вновь кивнула, теперь уже неспешно подходя к сыну и внуку. Как же сильно она боялась, что и эти роды для дома Веларионов будут катастрофой. Она и сама потеряла двоих детей в своё время, а потом и мать Рейниры. Если бы Рейнис тогда только знала, что менее, чем через год её милая Лейна покинет этот мир на кровавых простынях с навечно потухшим взглядом... У неё разорвалось бы от горя сердце. Но сейчас всё было хорошо. Вот он тут. Маленький комочек счастья на руках её единственного сына. Видеть счастливую улыбку Лейнора было слишком радостно внимательному материнскому взору. –Джекейрис Веларион... Женщина пробормотала это себе практически под нос. Что ж, имя достойное короля.~***~
Он тяжело дышал, спускаясь по каменным ступеням. Всегда аккуратно зачесанные назад, сейчас его густые тёмные волосы растрепались от быстрой хотьбы вниз с самой высокой башни в камеру подземелья. Он просто на всех парах мчался к своему самому ненавистному пленнику. Злость и жгучая обида бурлили внутри, отчаянно желая найти выход. И он мчался. Несмотря на тяжесть доспехов и на едва поспевающую за ним охрану. Большие двери с решетчатым окошком были уже почти рядом, когда он всё-таки остановился, чтобы вытереть проступивший на лбу пот. В нос тут же ударила резкая вонь. И как только Этот здесь вообще умудряется дышать? Тяжёлая дверь отворилась с диким скрипом и едким скрежетом ржавых железных петель. Тот, из-за кого Кристон так сорвался, всё ещё сидел здесь один, на коленях перед ним. Ноги и руки закованы в кандалы, впивающиеся в опухшую и поскрасневшую плоть. Красивый светло-серый комзол, расшитый на рукавах нежно-голубыми топазами, сейчас был весь в грязи, пыли и кровавых разводах. Но даже так его нельзя было бы назвать жалким или слабым, как бы сильно Колю этого не хотелось. Челюсти плотно сжаты. Лицо осунулось, что вместе со слегка впалыми щеками было достаточно жутковатым зрелищем. Впрочем, к чести местных тюремщиков, сегодня его вдоволь напоили, конечно, пить одними губами из маленького ковша на длинной ручке было неудобно, но это лучше, чем ничего. – Вам удобно, Ваша Светлость? Если бы это было возможно, то из его изогнувшегося в кривой ухмылке рта непременно брызнул бы яд. Всё это время Лейнор находился словно в абстракции. Он был в сознании, но глаза упорно продолжали смотреть лишь в одну точку, не замечая ничего вокруг. Сейчас же он словно проснулся. Голубые глаза, так забавно отливаюшие на свету фиолетовым, ненавидяще уставились прямо на внезапно появившийся раздражитель. А вот когда он его узнал. О, если бы взглядом можно было убить, то Кристона Коля уже тащили бы на погребальный костёр. Ну или утопили, в лучших традициях дома Веларионов. Хотя, этот мерзавец определенно не заслуживал подобной чести. – Ну, чего молчишь? – от подобной наглости обычно тихого рыцаря у Лейнора неприятно стянуло что-то внутри. Интуиция не кричала, а буквально вопила о чем-то плохом. О чём? Вот этого он, к сожалению, сказать не мог. – А вы желаете присоединиться? Он не станет молчать, даже несмотря на сухость во рту и хрипоту в словно одеревеневшем голосе, только не тогда, когда душа кричит и рвётся на куски. Ему хотелось так многое сказать этому ублюдку. А ещё лучше, на самом доступном для этого дорнийского выскочки языке – языке силы. Но... Он не мог. – Отнюдь, мне не по званию теперь валятся в грязи, – мужчина сделал несколько шагов в камеру, жестом показывая, чтобы стражники отошли назад. – Верно, а вот пока Рейнира не подарила такой титул, то, вероятно, было можно. То-то я думаю, чего вдруг завоняло Дорном. Такое не смоется никогда, ублю...к, – от силы внезапного удара голова дёрнулась в сторону. По разбитой губе потекла кровь, но мужчина лишь как-то чуть истерично засмеялся, видя, как гневно вздымается грудь рыцаря и широко раздуваются от ярости ноздри его идеально ровного носа. – Закрой пасть, – злобно процедил сквозь зубы, пока глаза стреляли молниями. – А то что? – теперь с лица Велариона исчезла даже тень усмешки. – Закуешь меня в кандалы? Бросишь в темницу? Будешь морить голодом? Навредишь моей семье? Что из этого вы ещё не успели сделать, твари? Делай что хочешь, ублюдок, но за тобой придут. И клянусь тебе богами Старыми и Новами, что если не я, то мои родные отомстят тебе. Ты заплатишь Дрифтмарку за каждую каплю моей и её крови своей. За каждую каплю. Животное. Давай, продолжай служить своим ослам Хайтауэрам, как сторожевая псина, мне уже нечего терять. – Не боишься, что я убью твою жену и сына? – тихий злобный шёпот, словно шипение змеи, раздался у самого лица. – Попробуй, и, надеюсь, первым отправишься на ужин драконам. А вообще. Не сможешь, кишка тонка. Только и умеешь махать мечом на потеху толпы. Ещё один точный удар заставил Лейнора прикусить язык. Челюсти неприятно гудели, хотелось плюнуть в лицо этой мрази, но было больно даже говорить. Коль тоже замолчал, ровно до тех пор, пока его глаза не сузились в коварном прищуре, а в голове молнией не пронеслась мысль, приятная настолько, что внутри всё аж вздрогнуло от восторга и радостного предвкушения. – Знаешь, как только я найду твоего щенка, я тут же его убью. Обещаю. Король будет рад услышать столь радостную новость. – Попробуй, – сквозь зубы через боль почти прошипел Лейнор, прожигая рыцаря уничтожающим взглядом. – Так переживаешь за неё, – Коль снисходительно улыбнулся. На его лице появилось даже нечто, отдалённо напоминающее показное сожаление. Но всё ложь. Маска. Издёвка. И оба это прекрасно понимали. – Вот только ей на тебя плевать. Всегда было и будет. Она тебя не любит. Что ты есть, что тебя нет. Она просто шлюха. Обычная, мелка... Он не договорил. В лицо тут же прилетело метким плевком. Кристон взвыл. Даже не утерев лицо, он что было силы замахнулся, несколько коротких, но от того не менее болезненных ударов в грудь и живот. Лейнор задохнулся от боли. В глазах сначала заплясали звёзды, а после начало стремительно темнеть. Прекрасное лицо рыцаря исказилось в чудовищной гримасе. Глаза горели яростным огнём, а он только и успевал, что судорожно сжимать и разжимать запачканные кулаки. Веларион закашлялся. На пол изо рта тонкими струйками брызнули кровавые дорожки вместе с какими-то бордовыми сгустками. Коль даже не скривился. Он с садистским удовольствием наблюдал за страданиями молодого лорда, пока внутри тлела злоба. Он дальше уже не говорил, а что-то кричал в лицо скованному и по-прежнему кашляющему Лейнору. Тот теперь мог лишь молчать, захлёбываясь собственной кровью и дрожа от боли. В груди, руках, животе, затекших ногах, голове... Везде. Но был даже в этом кромешном мраке маленький, почти незаметный, но всё же плюс. То единственное, что даже сейчас у него не сможет отнять этот выродок. Его маленький Джекейрис не у них. И когда-нибудь он обязательно отомстит за своего отца. Лейнору хочется в это верить... За отца, которому, судя по всему, осталось совсем недолго. Глубоко внутри зажглась она. Надежда. Пока ещё робко и несмело, но ее уже было не затушить ни одному зелёному...~***~
Он вернулся. Она не видела, но слышала, как медленно отворилась дверь, а следом раздались его глухие шаги. Сколько прошло времени? Наверное, чуть больше часа. Всё это время она старалась уснуть, но тревога, слишком глубоко пустившая свои корни, вцепилась в неё мёртвой хваткой. Она лежала, даже не раздевшись, лишь укрытая тёплым одеялом. Хотелось спрятаться под ним с головой, но она попыталась даже не дёрнуться. Может, если сделать вид, что она крепко спит, то он просто уйдет и вновь оставит её в покое? Неужели он совсем не понимает?... Какого же ей сейчас. Ещё недавно она качала на руках сына и обнимала мужа, как сегодня ей каждую секунду мерещатся в тени топоры палача. Она лежала смирно. Даже ресницы не дрожали. Дыхание было ровное, словно она действительно провалилась в глубокий сон. Но он всё не уходил. Она чувствовала на себе его пристальный, изучающий взгляд. А ещё странный запах рядом. Воняло так, словно он вышел из преисподней. А еще кровь. Её запах буквально витал в воздухе, заставляя Рейниру мысленно считать до десяти, чтобы успокоиться. К своему неудовольствию она заметила, что уже три раза сбилась. Как вдруг. Кровать чуть прогнулась и едва слышно скрипнула под весом чужого тела. Ужас. Принцесса едва не вскрикнула, но вовремя задержала дыхание. Уйди, уйди, просто убирайся. Но он просто сидел. Хотя от этого и было не менее некомфортно. Вдруг она почувствовала на своей щеке чуть грубоватую кожу. Непонятно какой силой, но она заставила себя даже не вздрогнуть. Его ладони почти нежно пробежались по её лицу, от маленького уха до чуть пухлых губ, а после потянулись к серебряным прядям, пропуская их между пальцами. Обычно такой любимый, сейчас этот жест вызвал желание облиться уксусом. – Как всё запутано, правда, принцесса, – она испугалась, уже решив, что он раскусил её хитрость, но он неспешно говорил сам с собой, не переставая перебирать её локоны. – Наверное, это тяжело: жить с нелюбимым человеком и старательно делать вид, что всё устраивает. Рейнира сжала зубы. Вот что-что, а её отношения в семье никак не должны его беспокоить. Это не его дело, не его забота и не его семья. Почему он просто не уберется подальше? Что за наглость вообще? Как он смеет позволять себе подобное?! Но она терпела. Терпение никогда не было её сильной чертой, но, не имея его вовсе, она вероятно была бы уже давно мертва. – Он не заслуживает вас. Вашей красоты, вашей нежности, хотя вы так старательно пытаетесь казаться резкой и грубой. Даже вашего голоса. Он слаб. А сейчас, истекая кровью, ещё и жалок. Мне вас искренне жаль. Браки по расчету... Сколько же невинных душ они загубили... Он посидел ещё несколько секунд и вдруг резко наклонился. Её лба коснулись холодные потрескавшиеся губы, а после он медленно поднялся. Неспешные шаги в последний раз раздались возле двери, а после финальным аккордом послышался глухой звук от закрывшейся двери. Рейниру затрясло. Она безмолвно всхлипнула, до побелевших костяшек сжав простынь пальцами. Плечи мелко дрожали, а по щекам против воли покатились злые слёзы. Она вмиг почувствовала себя такой грязной, точно её с головой облили помоями. А ещё Лейнор наверняка здесь и ему очень плохо. Теперь она не сомневалась. И, что ещё хуже, она ничем не может ему помочь. Плечи снова вздрогнули. И ещё это странное неприятное чувство внутри. Почему-то ей на мгновение показалось, что Кристон понял, что она не спала.~***~
Розы. Её чертовы волосы по-прежнему пахли розами. Как и каждый дюйм внутри её временных покоев. Как ей удавалось столько времени сохранять этот потрясающий аромат, он не понимал. Она лежала прямо перед ним. Только руку протяни. Такая хрупкая, такая слабая, такая послушная. Беззащитная. И прямо под носом. А какая же нежная была у неё кожа! Хотелось припасть к ней губами и целовать, целовать, целовать. Пока губы не начнёт покалывать, а на её почти белоснежной коже не появятся бордовые розы от его поцелуев. Ей бы пошли розы. Она их любит. Рейнира и сама была словно роза. Красивая, но недоступная из-за острых шипов. Пообломать бы их. Но Кристон уже слишком близко подобрался. Отступать казалось слабостью или даже трусостью. «Не боишься, что я убью твою жену и сына?» Сейчас подобные слова казались смешными и до ужаса абсурдными. Конечно он ее не убьёт, что за бредовые мысли. Её нельзя трогать, ведь можно так легко сломать. А такая красота должна жить. Хотя бы ради того, чтобы он мог ею любоваться. Принцесса мирно спала, отчего с её лица исчезла привычная холодность и отстранённость, что последние дни и вовсе будто срослись с ней намертво. Пушистые ресницы. Малиновые губы. Даже белая полоска маленького шрама на указательном пальце. В ней всё было идеально. Только Боги знают, как трудно Кристону было подняться и уйти. Он не был уверен, но отчего-то ему показалось, что в последние мгновения она словно уже не дремала, впрочем, он быстро отогнал от себя эти мысли. Его звал кто-то из драконьих бастардов. Когда-нибудь он даже научиться их различать. Обязательно научиться, но не сегодня. Семеро бы побрали всех этих всадников! Вот чего Таргариены не могли разъезжать на лошадях, как все нормальные люди? Недовольно хмыкнув, Кристон растворился во тьме башни.~***~
В его тонкой, но жилистой руке дрожал стакан. Вне всяких сомнений украденный, фамильная гравировка Таргариенов была слишком хорошо заметна на дорогом серебре даже в тусклом свете догорающих свечей. Пьяные глаза мужчины не видели ничего перед собой, а отросшая серебристая чёлка постоянно лезла в лицо, закрывая последний обзор. Хотя, его густую шевелюру можно было назвать привлекательной лишь на спор и закрыв глаза. Белые волосы неаккуратно свисали жирными прядями, что из-за длины почти по плечи выглядело как-то глупо и даже убого. Жалкая пародия на валирийскую внешность. Жалкий отголосок её былой мощи. Вонючий бастард. Ульф был одним из тех детей, о которых богатые отцы предпочитают не знать, а в лучшем случае просто откупаются мешочком серебра. Мать, когда-то красивая и желанная, со временем зачахла, как всегда бывало в этих местах с «испорченным товаром». Ульф никогда не видел своего отца, но по восторженным рассказам старухи-матери, которой ещё много лет казалось, что ухажёр вновь вернётся и одарит её своим вниманием, знал, что это был кто-то из состоятельных бастардов Таргариенов, но они на Драконьем камне никогда не были чем-то необычным. И вот он получился такой: высокий, но тощий из-за постоянной бедности, неказистый, с носом длиннее нужного и разноцветными, чуть прищуренными глазами. Зелёный глаз явно достался от матери, впрочем, перед смертью глаза старухи скорее напоминали мутную болотную жижу. А вот фиолетовым он почти гордился. Ярче, чем у всей королевской семейки вместе взятой. Впрочем, больше радоваться было долгое время нечему. Ровно до тех пор, как несколько месяцев назад его тайно не привезли в столицу. Его и ещё одного детину. Громила Хью, бастард кузнеца, которого он мельком видел несколько раз на острове, когда нужно было подковать свою хилую кобылку или наточить косу. Вот это был рослый малый. Выше Ульфа почти на две головы и шире раз в пять, не меньше. Не зря Белый сразу прозвал его Здоровяком. Хью был почти красив, да и отец к нему был не суров, напротив, обучал своему ремеслу и кормил вместе с остальными детьми. Ульф ему даже завидовал: это вам не волочить пьяную мать под руку из очередного обшарпанного борделя. И вот их зачем-то позвали обоих прямо в столицу. Ещё и не просто к кому-то, а по тайному приказу самого десницы. О, дворец был огромен! Конечно, их никто вглубь не повёл, но одного вида издали хватило, чтобы пораженно замереть на месте. Ульф точно прирос к земле. В лучах закатного солнца Красный замок походил на искрящийся золотом факел чистейшего пламени. А ведь там правят даже его какие-то дальние родственники, ведь и в его жилах была хваленая драконья кровь. Его главное достижение, чего уж тут. Кто же тогда мог знать, что именно она и станет билетом в его лучшую жизнь. Оказывается, они были уже далеко не первыми, кого так привозили в столицу. Как выяснилось потом, остальные претенденты после неудачного «свидания» с драконами были тут же убиты. Или самими драконами, или людьми десницы. Свидетели, знаете ли, никогда особо не ценились. Их предпочитают... убирать. О, то, что видел перед собой Ульф, было бесподобно. Прекрасная драконица. Ему часто доводилось видеть этих созданий в родных краях, но оседлать. Об этом сын шлюхи из борделя не смел даже помыслить. Пламенная мечта. Голубая гордость династии. Достаточно большая, чтобы дать отпор многочисленным недругам новой короны. Рискнуть жизнью ради безбедного будущего? Ульфу нечего было терять. Да и Хью тоже. Тессарион встретила его как старого знакомого. Заинтересованно наклонила свою громадную голову и, словно играючи, клацнула зубами перед суровым лицом кузнеца. И вот теперь они были здесь. Вместе со своими драконами охраняли остров. Конечно, было довольно... тревожно. Всё-таки, переходить дорогу наследной принцессе – не шутка. Но звон золота в карманах успокаивал получше молитв мейстеров и септ, а вкус лучших заморских вин напоминал о том, что ждёт впереди. В туманном будущем Ульфу виделись лишь слава, богатство и долгожданный почёт. – Ну и где тебя носит, долговязое отродье?! – Хью как всегда не говорил, а скорее гремел своим нечеловеческим басом. От его воплей у самого входа в облюбованный Ульфом обеденный зал мужчина даже подавился, рубашка мгновенно окрасилась розовыми пятнами от пролитого вина. Белый недовольно скривился. В фиолетовом глазе молнией сверкнул упрёк. – Чего тебе, Здоровяк? – прозвучало даже лениво, но не стоит обманываться, ведь даже терпение такого «добряка», как Ульф, не бывает бесконечным. – Командира позвал, – Хью приземлился на скамью, отчего Ульфу послышался треск. Всё-таки грубить такой машине опасно: сира Лейнора вон вообще одним ударом вырубил. – Ну и на какой чёрт ты это сделал? – мужчина откинулся обратно спиной на бархат стула, перед этим предусмотрительно заново наполнив свой кубок. Приятный аромат забавно пощекотал в носу, а губы непроизвольно изогнулись в дурацкой полупьяной улыбке. – Я видел. Ульф недовольно скривился. И вот так всегда, приходится выпытывать каждое слово. – Видел что, радость ты наша стопудовая? – Дракона. – Да неужели? Так неожиданно. На Драконьем камне ты увидел дракона. А конкретнее. – Серебристый какой-то, я не знаю такого. У нас похожих не было, – его грубый голос вновь ударил по барабанным перепонкам, заставляя Ульфа мысленно его проклинать. Белый задумался, на высоком лбу залегло несколько морщин. А руки непроизвольно потянулись к столешнице. Пальцы начали быстро-быстро раздражающе стучать по камню. Он всегда так делал, когда долго о чем-то думал. Долго или тщательно. Не то, чтобы было чем, но за одно только старание уже можно похвалить. – Надо бы позвать Командира, – протянул он после минутной заминки. – Так уже, – довольный Хью потянулся к кувшину с вином. Громила даже не соизволил взять стакан, и Ульф почти с ужасом наблюдал, как Здоровяк поглощает сее прекрасное зелье, буквально вливая его в себя. – Что у вас опять приключилось? – голос, тлеющий тихим недовольством прокатился по залу, заставив мужчин аж вздрогнуть от неожиданности. Сама храбрость. Гордость зеленых военно-воздушных сил. Тьфу. Кристон скривился. Неужели драконам могли понравиться эти оборванцы? И если на Хью ещё можно было смотреть с опаской, то на Ульфа иначе, чем без слёз и взглянуть нельзя было. Тощий, долговязый, один пень, что ростом вышел. И то, весьма спорное утверждение. Наверное, Пламенная Мечта просто сжалилась над одиноким жалким бастардом. – Дракона видел, когда с облёта вернулся, – Хью немного подвинулся и боком повернулся к рыцарю. Его короткие, чуть желтоватые волосы забавно дёрнулись от его неповоротливых движений. – Какого? – в лицо мужчины сразу вернулась суровая жестокость. Мало ли, вдруг нужно ждать прилет принца Эймонда, а его не предупредили. По правде говоря, здесь до него вообще все новости доходят со знатным опозданием. – Серебристый какой-то, – повторил Хью, но вспомнить какое-то дельное описание нормально не мог. – Но не диковатый, досмотренный зверь. Я раньше не видел его. Кристон помрачнел ещё больше. – Поднять людей, – короткий приказ прилетел куда-то в сторону дверей и несколько рыцарей сразу стрелой сорвались с места. – А вы, – он перевёл почти яростный взгляд на пьющего Ульфа и притихшего Хью, – готовьте драконов. Это мог быть разведчик.~***~
За стенами башни во всю завывал ветер. Яростные удары с дикой силой врезались прямо в каменные укрепления. Рейнира не могла лежать. Кровь застывала в жилах от страха, омерзения и отчаяния. Хотелось выть, подобно ветру за окном. Всё ещё дрожа и тихо всхлипывая, она на локтях поднялась с постели, чтобы через секунду оглядеть полутемное помещение. Всё те же ненавистные сундуки, столик и кровать. Девушка закусила губу, чтобы не разреветься. Хватит! Больно. Невыносимо. На мгновение представился Лейнор, умирающий в каком-нибудь подвале, как тут же стало ещё хуже. Всё, нельзя об этом думать. Как только за дверью исчезли последние шаги и звуки, она поднялась совсем. Чёрное платье висело буквально мешком на её теле, но она старалась даже не смотреть в зеркало. Всё, на что её хватило, так это иногда расчесываться и додуматься собирать дождевую воду у окна в миску и ей же изредка умываться. Тюремщикам было, мягко говоря, всё равно... Смотреть в маленькое зеркало на стене у стола решительно не хотелось. Она увидит там только перепуганную осунувшуюся женщину, тут не нужно быть и провидцем. Медленно, боясь лишний раз вздохнуть, Рейнира поплелась к окну. Снаружи по-прежнему бушевала стихия. Принцесса понятия не имела, какая погода за пределами её персональной тюрьмы, но разглядеть конец серой, почти чёрной пелены она не могла. Если не считать завывание ветра и яростные удары дождевых капель о крышу, то было так пугающе тихо... Тихо! Её осенило. Рейнира резко развернулась, внутренне замерев. За дверью всегда можно было услышать перешептывание или хриплое покашливание одного-двух стражей. Кажется, их убрали буквально дня два назад. Но принцесса, утопающая в собственном горе, этого даже не заметила. Стало стыдно и совестно. Какая поразительная внимательность! Не дыша, девушка тихо поспешила к двери. Она не могла вспомнить, слышала ли она в прошлый раз щелчок и звук закрывающихся замков, но сейчас точно нет. Лёгкое прикосновение к ручке. Семеро! Пожалуйста! Пусть он хоть раз совершит оплошность! Щелчок. И ничего. Рейнира разочарованно выдохнула и обессиленно прижалась головой к деревянным доскам прочной, как скала, двери. Глупая. Глупая принцесса. Как наивно было полагать, что дверь будет не заперта. Впрочем, по ту сторону никого не слышно. А что если... Слёзы так и не успели скатиться из покрасневших глаз, а вот губы уже тронула легкая, отчаянная улыбка. Быстрые, но по-прежнему тихие шаги к сундуку. Боги, если у неё что-нибудь получится из её безумной затеи, то она сама откроет по новой септе в каждом крупном городе Вестеросса, а десятую часть своих спрятанных сокровищ пожертвует всем сиротам и больным в Гавани. Лишь бы она нашла, лишь бы получилось. Пальцы дрожали, пока она судорожно старалась отыскать что-нибудь подходящее в сундуках. На глаза попались совсем мелкие серебряные ножницы, и они тут же забросила их вглубь кармана. В этой комнате она иногда спасалась с маленьким Джекейрисом от жары, тут просто обязано было остаться хоть что-нибудь полезное. Думать о побеге, когда у двери стояли стражники было слишком глупо и бессмысленно, но потерявшие бдительность зелёные ей были только на руку. В голове пронеслась мысль о том, что им может попросту не хватать людей для охраны и обороны замка. Смысл выставлять и дальше караульных для слабой и хрупкой девушки? Ну не улетит же она. Рейнира недобро хмыкнула. Была бы здесь Сиракс, она бы спрыгнула ей на спину прямо из окна, но, увы, она не знала ничего о судьбе собственной драконицы, что служило лишь ещё одним поводом для переживаний. А она всё продолжала поиски. Куча каких-то тряпок, старых платков, несколько тёплых нарядов, один из которых заслуживал самого пристального внимания. – Ай, – тихий вскрик, после которого Рейнира тут же одернула руку. На пальце блестела густая капля алой крови, один вид на которую заставил девушку болезненно зажмуриться. Что-то острое. Это хорошо. Она осторожно вернула руки к сундуку, доставая тяжёлое тёмно-синее платье. Простое, но дорогое, сейчас оно могло стать её, если не спасением, то хотя бы надеждой. Красивая брошь, о золотую иглу которой принцесса укололась, сверкала восхитительными кровавыми переливами. Сделанная из лучших рубинов мастерами Миэрина, она стала подарком от Деймона на второе день рождение Джекейриса. Изящный, красивый дракон. Он чем-то напоминал Мелеис, но Рейнира твёрдо решила, что для неё он будет олицетворением Караксеса – постоянным напоминанием о его бесстрашном хозяине. Сейчас ей на мгновение вновь стало невообразимо больно. Она так надеялась, что ей помогут, что её с мужем вызволят ещё в первые дни заточения, но прошло уже больше двух недель, а они с Лейнором всё ещё здесь. Деймон, ну вот почему тебя нет?... Ты же обещал!.. Она сморгнула злые слёзы. Умом девушка прекрасно понимала, что вызволить их будет далеко не легко, но маленькая девочка в ней кричала раненой птицей и хотела верить, что её прекрасный принц её обязательно спасет. Но его всё не было. А в сердце зияла ужасная рана, что время от времени кровоточила. Быстрым неаккуратным жестом Рейнира вытерла влажные глаза и вернула своё внимание броши. Красивая. Но ей не будет её жаль. Мнимая свобода всё равно дороже. Удар. Всего один. Брошь с силой встретилась со стеной. По полу разлетелось несколько мелких драгоценных камней. Позже она их соберёт, но не сейчас. Игла не отлетела. Рейнира замахнулась ещё несколько раз. И только где-то на седьмой попытке крепление всё-таки сжалилось над ней. Иголка не отломалась целиком, но сейчас ей хотя бы можно было попытаться расковырять замок. Принцесса в считанные секунды оказалась у двери. Не паниковать. Главное не паниковать. Рейнира несколько раз глубоко вдохнула. Сердце стучало как бешеное, а руки не на мгновение не хотели замереть. Ладони вспотели, а пальцы треслись, но она всё равно на корточках ковыряла замок. Деймон же как-то показывал ей, не может же она быть настолько бесполезной. Ещё немного. Ну пожалуйста. А минуты бежали. Впрочем, уже через десять минут она сломала себе как минимум два ногтя, но девушка просто отказывалась сдаваться. Она будет каждый день молится, никогда не пропустит праздники в септе, только пожалуйста, откройте уже кто-нибудь эту долбаную дверь! Она почти скулила. Лицо покраснело, а глаза были влажными от отчаянных слёз. Ну должно же получится! Звук долгожданного щелчка смешался с рёвом ветра. Рейнира замерла. Даже пальцы перестали трястись. Затаив дыхание, она повторила движение внутри скважины и надавила посильнее. Два щелка – звук свободы. На не гнущихся ногах она поднялась с пола и медленно, очень медленно дотронулась до ручки. Дверь поддалась.