***
Попытка поменять положение своего тела, не увенчалась успехом. Двигаться при узле и так затруднительно, так ещё и поза была не самой удачной. Кое-как извернувшись Дилюк смог улечься боком не потревожив свою пару, думать об этом было необычно, но не плохо, будоражаще, волнительно, но не плохо. Всё это напоминало сны, что часто снились ему в более юном возрасте. Или же те фантазии, в которые он погружался, после каждой встречи со своим наваждением. Даже сейчас довольно стыдно вспоминать, о том как после каждого вечера что проводился в таверне, рядом с капитаном кавалерии, Дилюк срывался в свой кабинет где сходил с ума. Сжимал член, глухо рычал, обязательно прикусив перчатку, преследуемый запахом лилий и горной воды. И вспоминал о васильковых глазах, прямой, гордой спине и осанке, узких, тонких, но сильных плечах, что всё равно казались такими хрупкими. Таких же тонких запястьях и талии, обтянутой корсетом. А ещё о кокетливых улыбках, словах, жестах. Абсолютно всё в Кэйе заставляло его впадать в безумие.***
Когда это началось? Дилюк не помнит. Казалось, что это всё было всегда. В детстве он просто был всегда рядом. На удивление тихий, даже робкий, особенно для альфы. Из-за этого принять его в семью, было просто и легко. Для Дилюка, чересчур импульсивного, резкого и даже агрессивного, в некотором роде, это поведение было не понятно, но не вызывало оторжения. Кэйю было легко любить, оберегать. На странных мыслях Дилюк себя поймал лет в 14, в очередной раз устроившись с Кэйеи на диване с книжкой. Кэйа тогда откинулся к нему на грудь, а он как и всегда устроился головой ему на плечо, обхватив его руками. Кэйа читал вслух, а Дилюк не слышал его слов, он сосредоточился просто на его голосе, негромком, мягком и родном. А потом словил себя на том что принюхивается, пытается словить даже толком необразовавшийся запах. А Кэйа поймав его на том, что он не слушает, обернулся, с возмущенным взглядом, мило надувшись. Взгляд зацепился за губы, не яркие, но пухлые, всегда влажно блестящие, и захотелось их коснуться, проверить и вправду ли они такие мягкие. Но мысль как пришла, так и ушла. После этого, такие мысли были с ним всегда. Какие мягкие, нежные у Кэйи руки, потому что в отличии от Дилюка, он их мазал мазями и кремами. Какой он весь тонкий и лёгкий, как можно его просто всего обхватить, и унести, спрятать, чтобы никому, кроме Дилюка, не доставался. Но они были неосознаннаны и мимолётны, их легко было отбросить, забыть.***
Окончательно осознать свои чувства, он смог только в 17. Кэйе тогда только-только исполнилось 16. Что именно тогда Дилюк хотел сказать, показать, спросить он не помнил. Зато прекрасно помнил что не найдя Кэйю в комнате, решил бестактно ворваться к нему ванную. В то время, что такое личное пространство, и с чем его едят, Дилюк осознавал плохо, если речь заходила о Кэйе. И что ж, можно сказать он его нашёл, но при этом потерялся сам. Как Кэйа его не заметил, осталось загадкой. Хотя возможно он был слишком поглощён своим отражением. Он стоял перед зеркалом с аккуратно уложеными, всё ещё слегка влажными, волосами. Горло Кэйи охватывало белое, скорее всего, мягкое кружево. Которое переходило в рукава, а дальше в облегающий, короткий подол платья. Под кружевом, начиная от груди, и заканчивая бедрами была атласная ткань. А в ушах красовались серьги, каплевидные сапфиры на хрупкой цепочке. Эти серьги Дилюк сам их подарил, видя каким горящим взглядом он их окинул, во время прогулки. Этот вид выбил весь воздух из груди, горло пересохло, а низ живота охватил жар. Дилюк смог встать так, чтобы иметь возможность видеть Кэйю, и его отражение, при этом самому в зеркале не отражаться. Хотя на самом деле, ему стоило, по хорошему, развернуться и уйти, сделать вид что он ничего не видел, дать Кэйе остаться с собой один на один, чтобы понять, принять свои особенности и желания. Но он этого не сделал, он остался, и подло подглядывал за тем, что явно было предназначено только себе. То как смотрелась ладная фигура Кэйи, как это платье оглаживало его изгибы, как длинные, обнаженные ноги тёрлись друг о друга, распаляло, и давало столько простора для его желания, что он медленно, но неизбежно, сходил с ума. А потом, когда он прекратил судорожно, лихорадочно, даже как-то голодно и одержимо осмотривать Кэйю. Он увидел, нет, даже не так, поймал в своём поле зрения, лицо. На нем не было привычной повязки, но вместо этого глаз закрывала челка. Глаза были полуприкрытыми, они влажно блестели, и смотрели так, так томно, призывающе. Грудь часто вздымалась, от частого, поверхностного дыхания. Очаровательный румянец на смуглых щеках. И приоткрытые губы, которыми он вдыхал воздух. Дилюк еле сдержался чтобы не подойти, и не схватить это прекрасное создание. Ему пришлось приложить не мало сил, чтоб не прижать Кэйю к себе за талию, или не запустить свою руку между его бедер, по внутренней стороне, и провести ей верх, туда где будет горячо.***
В ту ночь Дилюк смог уйти незаметно. А после ворвавшись к себе в комнату, заперев дверь, упал на кровать. Первые десяток минут пытался забыть этот образ, эти бедра, узкую талию, длинную шею. Этот блядский взгляд. А потом сдался, и стянув пижамные штаны, дал волю фантазии, которой, как он думал, не имел. Как оказалось ошибочно. Образ Кэйи, оставался неизменным, но его поведение... Как бы он отреагировал, если бы Дилюк и правда прошёлся своей ладонью по внутренней части бедер? Сжал бы колени? Попытался бы откинуть его ладонь? Останавливал его? Сопротивлялся? Или же... Посмотрел бы своим, томным взглядом? Прогнул поясницу? Шире раздвинул бы бедра? Позволил сделать с собою всё что душа пожелает? Ему нравилась любая из этих версий. Но конец всегда был один. Кэйа в порваном платье на его коленях, заплаканный, опороченый, использованый, принадлежащий ему. В его фантазиях Кэйа был жаждущий, ласковый, страстный, громкий. Покорно принимающий его член, смотрящий в зеркало, видящий как его имеют, помечают, пятнают. После таких фантазий смотреть Кэйе в глаза, было стыдно. Но сделать с собой, Дилюк, ничего не мог.***
После той ночи, ничего не изменилось. Дилюк вел себя как обычно, а Кэйа не знал о том, что за ним подглядели в момент, его откровения с самим собой. Разве что Дилюк стал более агрессивно реагировать на людей вокруг Кэйи. Он и раньше был готов разбить пару носов, тем кто нелестно отзывался об Альберихе. За эти драки никто конечно же, не гладил его по головке, а Кэйа давал оплеухи, вздергивал свой очаровательный, маленький носик и отказывался с ним разговаривать. Конечно же перед этим аккуратно вытирал ему, с лица кровь, и обрабатывал ранки, дуя на них, чтобы не щипало после обработки. Дилюк же в качестве извинений таскал ему, его любимые вкусности, и украшения. Кэйа всегда был без ума от ювелирных изделий, особенно от прозрачных, сверкающих камней. Кэйа всегда выделялся среди альф, своим поведением, внешним видом и мнением. За это его первоначально и невзлюбили. И даже пытались задеть его, но Кэйа всегда мог только словами противника уничтожить, да и с мечом он обращался лучше многих, а потом особо ретивым приходилось иметь дело с Дилюком. Так что от него быстро отстали, а потом и полюбили. Даже слишком, по мнению Дилюка, он с детства не любил делиться вниманием Кэйи, даже с отцом, из-за чего случались порой смешные, абсурдные ситуации. Порой многие не понимали, почему он так сильно оберегает Кэйю, в конце концов он был альфой, хоть и довольно пассивным, мечом владел превосходно, даже идеально. В этом Дилюк ему уступал, хоть и самую малость, он всегда делал уклон на свою физическую силу, и довольно непредсказуемые атаки. Кэйа опирался на свою ловкость, и пронырливость, доведеными до автоматизации атаки. Кэйа мог показаться мягким, слабым альфой, и в некотором роде это и правда было так, он сам это признавал, но была в нем черта которая замечательно, показывала его альфа-черты, это контроль. Кэйа терпеть не мог когда терял контроль хоть над чем-то, это заставляло его злиться, нервничать. Он требовал соблюдение планов, до каждой мелочи. Дотошно всё проверял, и препроверял, проводил инструктаж даже если в нем не было необходимости. Запоминал где, и как находились предметы чуть ли не до сантиметров, даже беспорядок имел свою систему. Кэйа смог хорошо спрятать эту свою черту характера.***
А после произошло то, что раскололо их жизнь на до, и после. Смерть отца, уход Дилюка, и одиночество Кэйи. И вроде бы после этого склеить, вернуть прежние отношения невозможно. Дилюк сам так думал, и был прав, они оба изменились, сильно и необратимо, но как оказалось на осколках прежнего можно построить что-то новое. Они не ненавидят друг друга, как многие думают, они заботятся и любят, пытаются общаться, просто им приходится делать это медленно, снова узнавать, понять что в них изменилось, а что осталось прежним. Это трудно, им бы помог один простой, откровенный разговор, чем эти танцы с бубном, но они не находили в себе сил или смелости этого сделать. Но похоже поговорить им теперь придется. Деваться некуда.***
Дилюк почувствовал как тело в его руках зашевелилось. Похоже он сам слегка задремал. И похоже что, узел спал. Пока что сознание ясное, можно обсудить ситуацию. Да только вариант один, они заперты, входа-выхода не видно, конечно можно проломить стену. Да вот только уверенности в том, что их после этого не погребет в камнях нет. Даже если и смогут выбраться, где-то через час, по ощущениям, Дилюка накроет новой волной гона. Так что лучшим решением будет переждать здесь. Но тогда назревают другие проблемы, вроде пропитания и воды. Дилюк может и без этого обойтись, потому что природа решила поступить по умному, и во время периода течки/гона организм лишается базовых потребностях, в отличии от Кэйи. Здесь есть озеро, но безопасно ли оно? Кэйа зашевелился сильнее, он чувствует сзади себя горячее тело, и член в своей заднице, к счастью пока что обмякшего. Пытается сориентироваться в пространстве, голова гудит, бедра, грудь и шея болят. Он чувствует себя грязным и липким, а ещё хочет пить. - Не шевелись- низкий голос слышится прямо около уха. - Почему?- голос хрипит, Кэйа морщится от этого. А дальше он просто чувствует почему. Чужой член постепенно начинает твердеть. Кэйа попытался соскочить с него, но чужие руки не позволили. Его снова перевернули на спину, и нависли над ним. Почувствовав медленные, ленивые толчки, Кэйа даже пытаться остановить его не стал, все равно бесполезно. Он просто расслабился, насколько это возможно, и обмяк, позволяя делать с собой все, что взбредёт в голову. Дилюк ошибся, новая волна гона началась раньше, чем он думал. Возбуждение не било сейчас в голову безумно, но скоро будет. Он двигался достаточно медленно, но ритмично, жёстко. Он смотрел на Кэйю, на его лицо, он выглядел затраханым, заспанным,уютным. А потом взгляд начал блуждать по искусаной шее, груди с опухшими, болезненно красным соскам. А потом взгляд упал на живот, и от увиденного, он замер на несколько мгновений. А потом снова толкнулся в натруженный анус, и снова, и снова, и снова... Он видел как кожа живота, слегка натягивается при каждом его толчке. И ох... Этот вид заставлял его сходить с ума, больше чем что либо другое. Кэйа всегда был худым, но Дилюк не думал что настолько. Он видел очертания своего члена, как он двигается внутри, как он натягивает кожу живота. Дилюк чувствует как едет его крыша, как это заставляет его двигаться быстрее, резче. Хотя есть и другая его сторона, которую этот факт сильно беспокоит, почему он такой худой, хорошо ли он ест? Почему его пара такая худая? Но она быстро теряется под натиском, набирающего обороты гона. Он не смог противиться желанию положить свою руку на живот Кэйи, и почувствовать как он двигается внутри этого восхитительного тела. В прошлый раз он был сосредоточен на лице Кэйи, его эмоциях, и желании пометить его, так что он этого не заметил. Но сейчас он взгляд оторвать не может. Настолько это пленительное зрелище. Кэйа чувствует теплую руку у себя на животе, чувствует движение члена внутри себя, снова чувствует постоянную стимуляцию уже опухшей, скорее всего, простаты. А после приподнимает голову чтобы посмотреть... на что-то. И видит как его живот натягивается, принимая очертания члена Дилюка, и его руку. И это заставляет его снова откинуть голову назад, на уже в конец испорченный сюртук, уставившись на потолок пещеры. А после закрывает лицо руками.Это смущает, он чувствует что задыхается, вид того как Дилюк трогает себя, через его живот, заставляет всхлипнуть и заскулить. На глазах навернулись слезы, всё это заставляет его смутиться. А довольный рык, со смешком, делают все только хуже. Дилюк искренне наслаждается тем, что заставил Кэйю смутиться до слез. Эта эмоция выглядит довольно очаровательной, на этом личике. После он двинулся так, что Кэйа издал крик, как оказалось чтобы выбить громкие звуки из него нужно хорошенько постараться. В фантазиях Дилюка он всегда был громким, несдержанным, реальность же составляет тихие всхлипы, да задушеные стоны переходящие в хныканье. Плохо ли это? Нет. Это заводит даже больше. Дилюк ускорился, его движения потеряли всякий ритм, он начал рычать, а после слегка надавил на живот. Отчего Кэйа что-то пробормотав, кончил. А дальше и Дилюк достиг финала. Почувствовав набухающий узел Дилюк резко лег на спину, насадив Кэйю на свой член и устроив его у себя на бедрах. Кэйа снова кричал, член проник настолько глубоко, что становилось не по себе, а дальше увеличивющийся узел давил на простату. Попытка слезть с узла не увенчалась успехом, его громко шлёпнули по ягодице, а потом смяв их, его натянули на член ещё больше. Он кричал, мотал головой, просил, умолял, рыдал. Ничто из этого на Дилюка не подействовало. Он оглаживал талию и бедра, сминал ягодицы, иногда шлёпая по ним, и покачивал бедрами, что заставляло Кэйю срываться на новые рыдания. Так продолжалось до тех пор, пока Кэйа снова не отключился.