Великолепный век: Империя Эндрил

Спустя две недели хатун сдался в своём упрямстве. Он отказывался верить, что Натаниэль является фаворитом, сколько бы калфа ему не говорил, но теперь пришлось это признать. - Комната просто потрясающа. - Дэн сидела на невысокой кровати в окружении сундуков с тканью. Натаниэль даже не думал, что ему положена комната или что его повысили в ранге. Жили в гареме по двое на одну комнату. Натаниэль не особо задумывался над иерархией и кому они полагались, но теперь все считали его фаворитом султана. Джереми каждый раз загадочно спрашивал понес ли он. Натаниэль так и не понял, что он должен был унести, так что просто пожимал плечами и делал, что делал. Иногда султан был слишком занят и встречи приходилось пропускать. В такие дни омеге становилось грустно. Он объяснял это тем, что слишком любил учить новые языки, а Эндрю слишком хороший учитель. - От Рико что-нибудь слышно? – Спросил Нат. Дэн отвлеклась от тканей. - Нет. Наверное, всё ещё достаёт Хатун? - Надеюсь это сработает. — Это сработало! – Ворвался калфа. Крышка сундука захлопнулась, когда дверь стукнулась об стену, едва не задев руки Дэн. Натаниэль практически выронил из рук вазу, но удержал её. Они оба впились злобными взглядами в калфу, но тому было все равно. Он протопал к кровати на другой стороне и уселся на неё. - Ты можешь жить с ним! – Радостно воскликнул калфа, но потом будто вспомнил, кто он, подобрался и более сдержанно добавил. – Вообще-то правила это запрещают, но вы друг к другу словно приклеены, так что Хатун сделал исключение. Натаниэль закрыл две узкие дверцы, которые отделяли его – их – комнату от второго этажа гарема. - Класс! – Зато Дэн сдерживаться было не нужно. – Ты раздражаешь, но иногда полезен! Теперь уже Рико злобно смотрел на неё. - Тебе бы поскорее стать фавориткой. Ты же постоянно с Натаниэлем. Почему ещё не привлекла внимание Повелителя? - Я не собираюсь привлекать внимание мужа Натаниэля. – Насмешливо ответила девушка. - Он не мой муж. И ему не нравятся женщины. – Пробормотал Натаниэль, садясь рядом с подругой. - И ему не нравятся женщины. – Повторила Дэн, словно это был её аргумент. – А почему они составляют шестьдесят процентов гарема? - Шестьдесят чего? – Не понял Рико. - Процентов. – Перевёл Нат на максийский. Несмотря на то, что Рико лучше всех говорил на имильском, он начал потихоньку забывать его. Общение с Дэн и Натаниэлем помогло ему восстановить утерянные знания, но некоторые слова всё равно не восстановились в памяти и то, что Нат изучает максийский очень помогало им. Дэн тоже учила язык, но гораздо медленнее своего друга. - Эндрю не посылал за мной? – Омега не хотел признаваться, что ждал положительного ответа. Калфа позабыл о своей злости. Хитрая улыбка растянулась на его лице. - Только ты зовёшь Султана по имени. Говорил же тебе везде глаза и уши. Поосторожнее с этим. – Он замолчал, осматривая его живот. - Надо бы попросить Рене осмотреть тебя. Мне кажется или живот немного округлился в последнее время? Дэн осторожно скосила глаза на друга. - Ты себя хорошо чувствуешь? Не тошнит? Голова не болит? - Нет. – Осторожно ответил омега, открывая крышку сундука. - Сколько дней уже ходишь к Повелителю, а ещё не понёс. Ты случаем не болен? – Обеспокоено осведомился Рико. - Что вы все ко мне пристали? Что я должен был унести и откуда? Думаете: я украл что-то? – Возмутился Натаниэль, вытаскивая зелёную ткань. Дэн и Рико подозрительно молчали. Нат прекратил делать вид, что заинтересован цветом и поднял глаза, чтобы увидеть выражение полного отчаяния. - Всевышний… Пожалуйста, скажи, что ты пошутил. – На грани слёз прошептал калфа. Натаниэль в замешательстве покачал головой, откладывая ткань в сторону. Рико уткнулся в свои ладони и издал звук, похожий на плач, а Даниэль вздохнула. - Послушай… К приходу евнуха Натаниэль покраснел до цвета своих волос. Он, конечно, знал, чем омеги отличались от других полов, но осознавать, что абсолютно все всё это время думали, что в покоях султана он занимается именно этим оказалось невыносимо. Друзья объяснили, что «понести» употребляли в контексте беременности и как определить её первые признаки. Нат был слишком шокирован, чтобы сказать им, что эти синяки от ударов, а не от «прилива безудержной страсти» (Рико не придумывал, такие записи действительно присутствуют в летописи гарема). Он всё ещё думал об этом, когда шёл по золотому пути, но когда вошёл в покои султана, то все чувства сменились чистейшим ужасом. На него смотрели большие голубые глаза. Точно такие же, как у него. Точнее это его глаза были похожи на эти. - Ну здравствуй, Натаниэль. – Чужеродный, насмешливый голос отца позвал его из темноты. Натаниэль повернул голову в сторону звука и окаменел. Высокая фигура князя с яркими рыжими волосами и маниакальной улыбкой выплывала из тени прямо на него. Безумные глаза светились в тени голубым светом. В руке у него блеснул топор, и голову омеги разорвало голосом матери. БЕГИБЕГИБЕГИБЕГИБЕГИБЕГИБЕГИБЕГИ Натаниэль не сомневался ни секунды. Каждая секунда с его отцом могла стоить жизни. Он рванул за дверь, что ещё даже не успела закрыться за ним. Бежал по темным коридорам дворца, где он родился. В лучших традициях злодеев из сказок отец всегда обставлял своё жилище светящейся рудой зеленого замогильного цвета вместо факелов. Красил стены в черный. Посуда была черной. Всё было чёрным. Самый большой дворец в мире напоминал гроб и им же и являлся для сына хозяина. Натаниэлю не выжить здесь. Мэри предупреждала его. Она всегда предупреждала, но он опять не послушал. Ему необходимо выбраться. Его мать умерла, чтобы он жил! Перед ним возникла Лола. Она безумно смеялась и гналась за ним, как кот за мышью. Она причитала. - Младшенький хочет сбежать? Как же так! Ай-ай-ай! Она бросилась на него, но Натаниэль знал её. Ему пришлось узнать. Он блокировал её удар и нанёс свой, но не стал останавливаться, чтобы узнать какой. Он слышал его шаги за спиной. Размеренные. Он всегда шёл, никогда не бежал. Добычу ловили его шайки, а вожак только разделывал. Ромеро появился справа. Он схватил его. Похоже, Натаниэль вывернул запястье, вырываясь из хватки. С ним было дольше, но он убежал. Дальше было ещё больше прихвостней. Омега нашёл что-то острое и длинное. Хоть какое-то оружие. Они бросались на него, пытались схватить, но Натаниэль слишком хорошо умел вырываться. Он бежал до той самой двери – выхода для слуг, через которую когда-то сбежал с матерью. Он надеялся на выход, но комната оказалась перестроена. Ну, конечно. Разве князь оставит норку для мышей? Глупоглупоглупо… Но тут оказалось окно, которого Натаниэль не помнил. Но это было не важно. Омега взял камень и несколько раз сильно ударил, чтобы проделать отверстие. Дальше оно поддалось само. Натаниэль руками отрывал осколки. Его ладони кровоточили, нос наполнялся запахом металла, но такова цена за свободу. За окном шумел океан. Но Балтор никогда не стоял на океане. Как такое возможно? Но Натаниэлю же и лучше. Он просто уплывёт подальше. Он уже был почти свободен, когда за спиной раздался его голос. - Натаниэль! Юноша обернулся к своему самому страшному кошмару. Отец стоял перед ним, одной рукой приказывая прихвостням держаться подальше, а другую протягивал к Натаниэлю. На его лице проявлялось беспокойство? Натаниэль преувеличенно моргнул, но теперь перед ним стоял Ромеро. Он заговорил. - Натаниэль. Отойди. – Дальше пронзительный голос Лолы продолжил. – Ты не сбежишь. Разобьёшься, глупышка. – Он перешёл в тот самый, леденящий душу. – Ты мой, сын. Натаниэль уже не мог понять, кто перед ним. В одну секунду это была Лола, играющая с ядами. В другую князь направлял на него свой топор, но потом снова становился одним из множества лиц, которые преследовали его всю его жизнь. Но кто бы это ни был - он желал ему смерти. Натаниэль заметил за окном лозу. Она выглядела неустойчивой, но он сможет сбежать, если упадёт достаточно удачно и сломает что-то кроме ног. Он решил рискнуть. Но как только Натаниэль вскинул руку и потянулся за лозой, нечто перед ним бросилось к нему, обвивая руками талию. Натаниэль отчаянно отбивался, цепляясь за лозу, но она оборвалась прямо у него в руке. Растение выскользнуло из окровавленной ладони, и Натаниэль был утянут в смертоносные объятья. Нечто упало на спину, но, прежде чем Натаниэль успел, перекатилось так, что омега оказался на земле, прижимаемый чужим весом. Он оказался в ловушке и не мог даже вздохнуть от охватившего его ужаса в последние моменты его жизни. Нечто наклонило к нему голову, и Натаниэль внезапно задохнулся от тяжелого кедрового аромата. Омега стал жадно вдыхать его. Он не знал почему, но помнил, что с этим ароматом ему может быть безопасно. Запах исходил от существа, и Натаниэль инстинктивно потянулся к нему, утыкаясь носом в кожу, где он был сильнее всего.

***

Эндрю боялся пошевелиться, когда Натаниэль, наконец-то, прекратил отбиваться и вот так прижимался к его шее. Абсолютно белый Сет приказывал кому-то позвать лекаря. Остальные беспокойно перешёптывались, а Эндрю просто замер, стараясь даже дышать неглубоко, чтобы не испугать омегу. Изначально альфа намеревался задать вопросы. Их человек пропал на территории княжества Балтор, но успел отправить со своим сыном преинтереснейший портрет. Портрет Натаниэля, но по словам их человека – ни много ни мало самого князя имильского народа. Эндрю догадывался, что внешность омеги уникальна, но чтобы настолько. Сет утверждал, что сын князя скончался, а Натаниэль как-то не очень похож на мертвеца. Он мог быть внебрачным или просто слишком похожим. Поэтому он оставил портрет в покоях, чтобы поговорить с омегой. Он был готов ко всему, даже к ужасу на лице Натаниэля, но никак не к тому, что он выбежит в коридор, помчится куда глаза глядят. Он поранил много людей, прежде чем каким-то образом оказаться в том самом дворике, в котором они впервые встретились. То, как отчаянно омега разрывал ещё не просохшую каменную кладь, то, как смотрел в ночную бездну, дало Эндрю понять – он будет прыгать. И это было не так, как в прошлый раз. Тогда он был готов найти другой путь, но теперь этот путь для него был единственным, и он собирался им воспользоваться. Эндрю внезапно ясно охватило жуткое чувство – он не хотел его потерять. Ни тогда, ни сейчас. Эндрю хотел поговорить, отогнал людей, приказал оставить их. Как в тот самый день. Тогда Натаниэль охотнее вел диалог. Но омега не реагировал. Он жался к проёму, как добыча, загнанная в угол, смотрел на альфу. Эндрю попытался окликнуть его, объяснить, что всё это ни к чему. Но омега не слышал его. Он выглядел затравленно. Смотрел мертвыми глазами. На каждый шаг Эндрю он всё больше высовывался из проёма, тянул руку к той самой проклятой лозе. Он. Не. Слышал. Потом он схватился за растение. Альфа понял – сейчас или никогда. Эндрю обхватил талию Натаниэля. Омега был сильным, но альфа сильнее. Натаниэль отбивался и кричал. Умолял отпустить его, позволить просто жить. Говорил ему, что он больше его не увидит. Эндрю было плевать, что он может вывалиться вместе с ним в океан. Сет что-то кричал, но оставался на месте, удерживая людей в дверях. Наконец лоза оборвалась, и Эндрю удалось втащить парня назад. Теперь они лежали в обнимку, и Натаниэль осторожно жался к нему. Эндрю раздумывал, что делать дальше. С одной стороны, он не хотел двигаться, а остаться в моменте вот так. С другой они не поговорят, если сейчас не расцепятся. Реакцию Натаниэля можно толковать по-разному. Как его омега связан с княжеской семьёй Балтора? - Натаниэль? – Тихо позвал он. Омега беспокойно заёрзал, поэтому Эндрю попробовал ещё раз. - Нат? Ёрзания прекратились, но омега всё так же трепетно жался к его шее. Если запах альфы успокаивает его, то он пока не собирался лишать его этого. Эндрю осторожно передвинулся (Натаниэль беспокойно потянулся за его запахом) и перехватил омегу, поднимая того на руки. Нат сразу же уткнулся в шею, сжимая рубашку на груди альфы окровавленными ладонями. Его трясло. Слуги расступились, пропуская альфу с омегой на руках. Рене быстро двигалась в конце очереди, но, когда увидела, что с Эндрю всё в порядке, пошла за его спиной. Ната перестало трясти, но он всё также лежал с закрытыми глазами. Сет остался в коридоре. Рене обработала ладони Натаниэля и обнаружила вывих запястья. Она аккуратно вправила его – омега даже не дёрнулся – и наложила повязку, сообщив, что в ближайшее время никаких тренировок. Эндрю знал это и без её слов. Он знал, что Нат сейчас не совсем спит, но и не бодрствует. Ужасное состояние, когда ты теряешься в воспоминаниях. С этим омегой произошло много плохого. Постепенно Натаниэль пришёл в себя, но Рене давно ушла, Сету султан приказал заколотить все двери в этом проклятом дворике, пока стену снова не восстановят, а Эндрю так и лежал с омегой в кровати. Натаниэль отодвинулся от шеи, оставив голову на плече альфы. Моргал мутными глазами, пока взгляд не прояснился. Он с удивлением и опаской осмотрел обстановку в комнате и с облегчением выдохнул. - Ты со мной? – Прошептал Эндрю, наблюдая за таким кроличьим поведением. Омега кивнул ему, но убирать голову с плеча или как-то по-другому двигаться не спешил. - Надо поговорить. – Прошептал альфа, любуясь голубизной глаз. Натаниэль опустил глаза и посмотрел в направлении портрета, который сейчас был повёрнут тыльной стороной. - Здесь… был князь. Где он? – Голос омеги дрожал. - Его здесь нет. – Натаниэль вскинул глаза. – Только его портрет. На омегу нахлынуло такое облегчение, что оно отразилось в запахе. - Не хочешь ничего мне рассказать? – Натаниэль посмотрел в уже знакомые глаза. А что он терял? Эндрю уже знает правду, может не всю, но большую её часть. Если после этого он не захочет его больше видеть, то какой тогда смысл? Рано или поздно правда всё равно бы всплыла наружу. Сердце предательски заныло. Он понимал, что после этого может никогда больше не увидеть альфу, но также понимал, что не хочет этого. Он хочет и дальше смотреть в эти глаза, хочет, чтобы они стали родными, хочет вдыхать густые феромоны, хочет сам пропитаться ими. Он хочет проводить с Эндрю всё своё время и, возможно, остаться рядом навсегда. Но для Натаниэля Веснински никогда не было «навсегда». Были тяжёлые минуты в ожидании наказания, были долгие мучения в подвале, были быстрые перебежки с места на место, были новые люди, новые места и никогда не одни и те же. Никто никогда не знал истины и впервые в жизни Натаниэля душили ложь и молчание. Он эгоистично хотел оставить этого альфу себе, но понимал, что никогда не мог этого сделать. Он должен был бежать в самый первый день. Не должен был вестись на этот голос, на эти мускулы, чувство уверенности и такое отвратительное, но все равно приятное чувство полной безопасности. Натаниэль всегда был одним из многих, запасным вариантом или порченным товаром. Он не достоин лучшего, не достоин «навсегда». И это подтверждает его имя. Единственное уродливое «навсегда» выточенное Натаниэлем на его камне вместо сердца. Эндрю заслуживает лучшего, а не его эгоизма. В гареме полно омег гораздо лучше него, султан должен был осознавать это. У Натаниэля изначально ничего не было, кроме стиля боя и внешности кровожадного убийцы, известного на весь свет. Эндрю знал, что он ценен только стилем и ничего другого в нем нет, а теперь узнает, что это «ничего» гораздо ниже, чем он думал. И Натаниэль начал рассказывать. С самого начала. Как ему не повезло родиться в семье князя, как отец спихнул всю «заботу» о нем своей помощнице, как Лола «закаляла» его тело ядами, как выяснился его вторичный пол, и как отец собирался убить его тем же вечером. Как Мэри схватила сына, и они бежали через выход для слуг. Как он вместе с матерью скитался, и как та умерла от отравленной стрелы. Как он спасся только благодаря разбойникам, которые продали его в рабство. Как на невольничьем рынке познакомился с Дэн и как евнух выкупил их во дворец. Во время рассказа он прижимался к телу альфы, впитывая последние теплые мгновения. Ему нравилось время, проведенное с султаном, и он старался убедить себя, что этого хватит. Конечно, он врал, только на этот раз самому себе, но Эндрю не нужно было этого знать. Он принюхивался, утопая в любимом запахе, ожидая того, что Эндрю прикажет ему убираться отсюда. Его глаза стали влажными, но ни одна слезинка не потекла по щеке. Плакать бессмысленно, так почему Натаниэлю сейчас так этого хочется? Эндрю за всё время не поменялся в лице. В запахе тоже не было беспокойства. Он просто смотрел на омегу всё с тем же равнодушием, что и всегда, но на этот раз оно не успокаивало Натаниэля. Он закончил свой рассказ и смотрел на альфу, пытаясь запечатлеть его лицо в памяти как можно лучше, пока ему это позволено. Эндрю действительно оторвал его от себя. Натаниэль слышал оглушительный треск, с которым его каменное сердце раскололось на части. Он закрыл глаза, не желая видеть отвращение и презрение на любимом лице, но вместо этого он почувствовал тепло. Натаниэль распахнул глаза, чтобы увидеть глубину карих омутов. Эндрю поднял его голову за подбородок и приблизился. Его губы коснулись губ омеги. Просто прикосновение, но Натаниэль почувствовал, как его сердце впервые в жизни бьётся, как живое. Натаниэль закрыл глаза. Ему казалось, что если он сейчас откроет их, то всё исчезнет. Он ответил на поцелуй. Неумело, неуверенно, но с настоящим желанием. В голове оглушительная пустота, ни одной мысли. Эндрю разорвал поцелуй, заглядывая в помутневшие очи. Он усмехнулся и навалился на омегу, придавливая его к кровати, нависая сверху. Натаниэль не пытался убежать. Он чувствовал себя в полной безопасности. Руки сжали на простынях, чтобы случайно не коснуться. Эндрю прижался к нему, тело к телу, руки по обе стороны от головы омеги. - Нил. – Негромко сказал альфа. - Что? – Натаниэль ещё плохо соображал, но сразу же откликнулся на его голос. - Твой отец назвал тебя Натаниэлем. Ты не похож на Натаниэля. – Эндрю приближался. - Я похож на Натана. – Задохнулся омега от имени ли отца или от близости Эндрю. - Ты не похож на Натана. – Сказал альфа с такой уверенностью. Словно это истина, словно у Натаниэля не было выбора, но Натаниэль никогда бы не сделал никакой другой. – Ты Нил. Он закрепил это имя поцелуем. Гораздо требовательным, чем предыдущий. Натаниэль не успевал дышать. Эндрю было так много, но он не мог его коснуться. - Нил. – Выдохнул омега, когда Эндрю был вынужден отступить, чтобы отдышаться. – Мне нравится.