Три года спустя...

- Мы топчемся возле этой двери уже час, – Лена садится на траву и прикрывает глаза. - Видимо, загадка гораздо проще, чем мы предполагаем, – Игорь приземляется рядом.       Крылова обречённо смотрит на него, а затем себе под ноги. В траве и листве мелькает россыпь мелких голубых бусин. Она берёт одну и выкладывает себе на ладонь. - А у Николь не было синих бус или браслета? – она спрашивает напарников по несчастью. - Не знаю, – Павел пожимает плечами. - Был браслет, – улыбается Исаев. – В самую первую ночь, когда она ко мне пришла, я только на него и смотрел, внутренне отрицая схожесть с Леной, не мог смотреть ей в глаза.       Он пальцами берёт с женской ладони цветную горошину и заключает: - Это точно из браслета. Надо найти остальные.       Троица, наконец, снова оживает. Они осматривают листву под ногами, выделяют участок, на котором россыпь синих бусин, и ищут ответ уже там. Лена случайно наступает на встроенную под землю плитку, и дверь открывается. - А вы меня брать не хотели, – женщина радуется. – Так бы и не нашли мою девочку. Материнское сердце – это не просто так.       Храбрости в ней сейчас хоть отбавляй. - Все на эмоциях, но не нужно забывать, что там очень опасно, – Павел первым заходит за дверь. – Похоже, это лифт. Кнопка всего одна.       Все входят внутрь, не раздумывая. Лифт едет довольно долго и глубоко. Немного даже закладывает уши.       Створки распахиваются, и в глаза до боли бьёт белый свет почти больничного коридора. - Похоже, это лаборатория, – шепчет Игорь и первым начинает шагать к дверям. - Мдааа... – из-за угла выходит Одинцова, за её спиной двое крепких парней. – Я могла бы догадаться, что ты придёшь. Ну просила же девчонка не искать её. - Где Николь? – Исаев не рад ни видеть, ни слышать эту женщину. - Где-то здесь, – Лариса улыбается. – Ведь здесь её дом. - У неё есть семья, – Елена делает шаг вперёд. – Если бы у вас были дети, вы бы меня поняли. - И как давно вы – осознанная мамаша? – этот выпад Одинцову веселит. – По палатам их, всех отдельно. Пусть почувствуют тепло родного дома объекта №7ЕИ.       Игорь и Павел хоть и крепкие мужчины, сложно отбиваться, когда тебе сразу прилетает в шею дротик со снотворным. Елена не оказывает сопротивления и даже не кричит, поэтому её не усыпляют.       В её палате небольшая кровать, светло-серые стены и довольно низкий белый потолок с встроенными в него лампами. Больше ничего. Она вспоминает, что папа в детстве иногда водил её по похожим местам из-за того, что она часто болела. Ей делали уколы, после которых она очень быстро поправлялась. Но однажды у неё началась сильнейшая реакция на препарат. Лена смутно помнит, что с ней происходило, но рядом было много людей в белых халатах. А когда она пришла в себя, ей сделали несколько переливаний крови перед тем, как отпустить домой. Тогда папа попросил никому не рассказывать, где она была, и что с ней делали. Он сказал, что это очень секретная лаборатория, в которой работают супергерои, которые спасают мир.       Сейчас она понимает, что здесь создают тех, кого потом исследуют до конца их дней. Это незаконные эксперименты над людьми.       Николь тихо стонет и приходит в сознание. Голова совершенно ватная, тяжёлая, непослушная. Она фокусирует зрение, пытаясь рассмотреть, где находится. Палата. Такая же, как обычно. Она садится на кровати и обнимает руками колени. Ищут ли они её? Придут ли за ней? Этого она не знает.       Ровно через десять минут после её пробуждения в палату приносят тарелку постной еды и стакан сока. Чётко по времени. Значит, где-то стоит камера. Девушка озирается, замечает в углу маленький красный огонёчек. Но это может быть что угодно, не только видеонаблюдение. Например, датчик задымления.       Ника уже отвыкла от местных харчей, поэтому жуёт и глотает с трудом. Но есть хочется, выхода пока нет. Допивает сок. Через минуту за ней приходит мужчина. Девушка знает, что сопротивление бесполезно, поэтому не издаёт ни звука. К тому же, она понимает, что, если её родители за ней и отправились, скорее всего, их поймали и определили в номера этой неприветливой "гостиницы". Пугать их криком – не лучшая идея.       Объект №7ЕИ заводят в комнату с большими экранами на стенах. В середине стоят несколько кушеток с ремнями. Рядом с ними – аппараты с датчиками и токопроводящими элементами. Это исследование знакомо Нике с детства. Они будут бить её током и считывать, какие сигналы в ситуации этого стресса отдаёт организму мозг. Для неё это терпимо. Она девятнадцать лет жила в лаборатории, и такое с ней проделывали по два раза в неделю.       Девушка ложится, её подключают, начинается процесс исследования. На экранах появляются цифры, схематично отображаются задействованные доли мозга, пульс. Николь закатывает глаза и лежит, почти не реагируя на обжигающий ток. - А что, если этот же эксперимент провести с частью "Е" этого объекта? – к Одинцовой наклоняется мужчина в халате. - И что это нам даст, Арне? – учёная не сразу понимает цель предложения.       Имя этого мужчины такое же немецкое, как и внешность. Беловолосый; глаза серо-голубые, бледные; губы узкие, изогнутые в мерзкой улыбочке. - Мы выявим влияние крови на реакции организма, – отвечает тот. – В них же сейчас кровь одинаковая.       В глазах Ларисы пробегает скепсис, но только на секунду. Она кивает, чтобы охрана привела Елену.       Николь открывает глаза, когда слышит прямо напротив себя знакомый голос. - Ника! С тобой все в порядке? Что вы с ней сделали? – на глазах Крыловой слёзы. - Зачем вы её привели? – девушка рассержена, но не может ничего сделать, так как обездвижена. - Мы просто проверим влияние крови, – Одинцова якобы пытается успокоить Николь. - Она ещё очень слаба! Она обычный человек! Вы с ума сошли?! – сверх-девочка тщетно пытается вырваться.       Её будто бы перестают замечать, ведут Елену к соседней кушетке, пристёгивают, начинают подключать датчики. - Я вас умоляю, не надо! – Николь начинает рыдать, потому что представляет ужасные последствия, которые могут быть. – Заприте меня навсегда в этой лаборатории, но только отпустите её! - Всё будет хорошо, – шепчет ей мать одними губами. - Нет, не будет! – если бы Ника не была привязана, она бы всё вокруг сейчас разнесла.       Крылова готова принять на себя всю боль, что испытывает её дочь, лишь бы вызволить девушку из этого заточения. Она смиренна.       На экранах над Еленой начинают мелькать показатели. Сначала всё идёт нормально, но, по мере нарастания тока, женщина начинает кричать. Часть мозга – таламус – отвечающая за боль, начинает гореть красным. Через тридцать секунд Крылова теряет сознание, пульс сильно замедляется. - Мама! Маааам! – Николь начинает истошно кричать. – Я убью вас всех! Мааама!       Все показатели объекта №7ЕИ начинают синхронно зашкаливать, в помещении распространяется едкий запах гари, техника искрится. В один момент отрубается всё. Свет концентрируется вокруг Николь, а затем сшибает тяжёлой волной всех наблюдающих. Ремни лопаются, девушка освобождается от оков. Сразу бежит к матери, снимает с неё все датчики, прикладывает ладонь к сонной артерии, плачет. - Мам, мамочка, – Ника еле давит в себе всхлипы. – Скоро сюда приедет полиция, нас освободят.