Ре-доверие

«Да чего он от меня хочет? Что за фамильярная речь? Лучше бы прямо дал понять, что замышляет», — всё ещё не понимая, что бы это значило, девушка украдкой посмотрела на него, потом на дверь. — «Странно себя ведёт, странно говорит, США предупреждал об этом, он может попытаться ввести меня в заблуждение, чтобы использовать в своих целях. Разговаривает так, будто мы знакомы… Мне нужно как-то выбраться отсюда, как можно скорее, будет лучше вернуться в следующий раз и тихо прирезать его на входе в дом, там он точно не успеет быстро меня засечь…». — Не собираешься отвечать? — она вздрогнула, растерянно замерла. — ЯИ, ты не оставляешь мне выбора. Я не выпущу тебя отсюда, пока не пойму, что происходит. — Я буду защищаться, — заявила азиатка, очень медленно отошла от угла в сторону кровати, стараясь выдерживать между собой и арийцем максимально возможное расстояние. — Ты ведёшь грязную борьбу, я ранена в руку и безоружна, это даёт тебе открытое преимущество… — Скажу ещё раз, я не собираюсь тебя бить, — заметив, что она пятится к двери, немец поднялся, встал у дверного проёма, перегородив путь. Она тут же остановилась, не решаясь подойти ближе, но и не желая отступать, замялась, не зная, как теперь поступить. Он вздохнул. — Что за упрямство? Ты какая-то странная, не припомню, чтобы раньше вела себя так. — Это ты странный, — упрямо огрызнулась она, пересилив страх спровоцировать противника. Эта вопиющая наглость внезапно подействовала прямо противоположным образом, вместо того, чтобы разозлиться, он удивлённо округлил глаза, немного расслабился, растерялся, не найдясь, что ответить. Заметив такой эффект, она тут же подстроилась, насупившись добавила: — Выпусти меня наконец, можно подумать я тут в заложниках. Думаешь это повлияет на ситуацию с США? — США?.. — растерянно переспросил Рейх, действительно отойдя от двери, тут же сконфуженно уточнил: — Это как-то связано с ним? Нет, даже если так, тебе стоило нормально объяснить всё, а не бросаться с ножом, я был уверен, что ты хочешь меня прирезать… — она подошла совсем близко, ощущая как от напряжения выступил холодный пот, а по спине пробегают колкие мурашки, надавила на ручку двери. Она не была уверена, что именно из того, что она сказала, так чудодейственно сработало на Нацистскую Германию, но он потерял бдительность, практически перестав быть помехой на пути к свободе. Только когда она сделала первый шаг наружу он опомнился, осторожно придержал её за плечо. — Нет, постой, для начала… Он не успел договорить, Японская Империя изо всех сил замахнулась, целясь в живот, но промазала, удар получился скользящим и не оглушил его, как она рассчитывала. Чтобы прийти в себя и всё понять ему хватило пары секунд, сомнение пропало из выражения его лица, уже рванувшись вперёд она почувствовала, как он крепко вцепился в руку, дёрнулась, вывернулась, упираясь ногами, но хватка немца была железной, без оружия этому было невозможно противостоять. Она отчаянно забилась в его руках, стараясь ударить в голову, шею или под рёбра, но, в отличие от первой схватки, парень действовал куда собраннее, был готов к каждому её выпаду и продолжал цепко держать, с каждым рывком обхватывая её всё сильнее. Японка вздрогнула, невольно всхлипнула, потревожив вчерашнюю травму, он вздрогнул следом, но не отпустил. Извернувшись, она пнула арийца в колено, следом ещё раз, его руки на секунду разжались, пары резких толчков хватило, чтобы суметь вырваться. Она изо всех сил кинулась дальше в коридор, оттолкнулась от стены руками, вдруг запнулась, упав на пол. Нацист тяжело отдышался, крепко вцепился в её лодыжку, сжимая до побеления кожи, подтянул к себе. Девушка не собиралась сдаваться, свободной стопой пнула его в руку, сдавленно вскрикнула, когда и вторую лодыжку он с силой сжал. Рейх сел, насколько позволяла подбитая нога, подтащил Империю достаточно, чтобы схватиться уже чуть повыше коленки, быстро перехватился обеими руками, сдвинув её поближе к себе. Она цеплялась за всё, до чего могла дотянуться, беспорядочно барахтаясь в попытке этому помешать, но пальцы начинали болеть и безвольно разжимались, стоило ему потянуть. Уже стискивая её бёдра он наконец немного успокоился, наклонившись обхватил руками её корпус, подтянул к себе, сжал в объятиях, игнорируя яростные толчки в попытке вырваться. Она уже выбилась из сил, не могла и дальше так активно вырываться, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы и подрагивая в его руках от напряжения. Сопротивление было бесполезно, он слишком крепко держал, обхватывая её худенькую фигурку, казалось, целиком. Парень невольно застыл, чувствуя сколько силы в её тонких конечностях, то как яростно она упирается, как дрожит от напряжения, продолжая бороться даже дойдя до предела своих возможностей. Он тоже тяжело дышал, медленно расслабился, убедившись, что снова полностью контролирует ситуацию, дотронулся до прикреплённой к брови ваты, пропитавшейся красным из-за растревоженной недавней борьбой раны. ЯИ в его руках немного успокоилась, потеряв агрессивный вид безвольно прислонилась к нему, с тревогой ожидая чего-то, прикрыв глаза. Он знал это состояние, каждый раз когда чувствовала себя бессильной, азиатка впадала в такой нервный ступор, становясь на время пассивной и совсем тихой. Ариец тяжело вздохнул, сгрёб её в охапку, осторожно попытавшись подняться. Колено неприятно саднило и отзывалось покалыванием на каждый шаг, но ушиб оказался не слишком сильным. Больше беспокоила рассечённая ладонь, этот порез оказался мучительнее, чем казалось поначалу, мешал использовать руку, выматывая лёгкой болью от любого действия. Добравшись до кровати, он осторожно опустил её, набросил сверху одеяло, накрыв с головой. — Я не могу тебя отпустить. Теперь уже точно, не уверен, что происходит, но кто-то оказывает на тебя слишком большое влияние. Ты останешься тут, пока я не выясню что происходит и как это исправить, — он на секунду замер, чувствуя как она мелко подрагивает, сжавшись в комочек. Смутное предположение о том, что случилось, уже возникло в его голове, стараясь действовать медленно и аккуратно он провёл по её волосам, заправил за ушко прядь, обнажив висок, на светлой коже которого теперь чётко проступал свежий шрам. ЯИ испуганно зажмурилась, неуверенно приоткрыла один глаз, когда он отстранился. — Это только моя догадка, но твоя память была повреждена? Тут след от удара по голове, — она на секунду встрепенулась, будто собираясь сказать что-то резкое, но украдкой посмотрела на его лицо, снова сжалась, спряталась, уткнувшись носиком в колени. — Ладно, я понял, ты не хочешь со мной говорить. В любом случае ты побудешь тут ещё какое-то время, не пытайся убежать. Сейчас мы находимся у меня дома, даже если выберешься в коридор, вряд ли сможешь уйти далеко. Скоро я принесу поесть, а пока отдыхай. Я пойду. ЯИ услышала, как за ним закрылась дверь, только теперь осмелилась выглянуть наружу. Он действительно ушёл, наконец оставив её в одиночестве. «Я пропала…», — с замиранием подумала девушка, вспоминая расстояние до входной двери. — «Никак не получится выбраться. Если это его дом, то у меня действительно никаких шансов… Но кто в своём уме будет держать пленника у себя дома?.. Его слова и поведение странные, но мне скорее страшно, чем интересно. Теперь, когда мне некуда деться, что он со мной сделает?.. Что если будет пытать, чтобы вытянуть информацию?.. Комната слишком уютная, изначально не предназначена для заключённого, но тут к сожалению нет окна, единственный выход это дверь. Смогу ли я её выбить? Нет, даже если так, куда потом?.. Для того чтобы справиться с входной дверью, мне точно не хватит веса». Она замерла, нервно обдумывая, что теперь делать. Рана на плече открылась после недавней борьбы и теперь кровоточила, свежие царапины на руках и подбитая коленка тоже причиняли беспокойство, но ничего поделать с этим она не могла. В отличие от немца, с несколькими заметными повязками, закрывающими многочисленные свежие раны, урон её телу был нанесён совсем незначительный. Утешая себя такими мыслями, она смогла немного успокоиться, расслабилась, чувствуя мягкий матрас и приятный запах свежего постельного белья. Это было подозрительно. Он действительно вёл себя слишком мягко, не казался враждебным, но это настораживало её только сильнее. Было похоже, будто он вовсе не считает её угрозой, это нервировало, заставляя гадать, что за преимущество у него есть, раз почти удавшееся покушение не кажется ему проблемой. «США обещал, что если нацист увидит моё лицо, то будет так растерян, что завершить задание будет очень легко. Но если я потеряла память в стычке с ним, и он думал, что я мертва, почему удивился ране на виске?..», — смутные сомнения насчёт правильности своего понимания ситуации появились у неё впервые с того момента, как открыв глаза она осознала, что не помнит где находится и что происходит. До этого все слова США были правдивыми и, несмотря на сложные отношения с ним, она ни разу не сомневалась в достоверности информации, но в этот раз что-то было не так. — «Что если это недопонимание? По крайней мере в таком случае я могу понять его поведение. Возможно, это не он послужил причиной моей потери памяти? Если так, то как мне понять, что за отношения были между нами? Судя по обрывкам воспоминаний и словам США, очень похоже, что мы плохо ладили, но его реакции не выглядят как открытая враждебность. Даже не ударил меня при попытке сбежать, только стиснул так, что, казалось, я там задохнусь». Дверь вдруг открылась. Девушка вздрогнула, инстинктивно спрятавшись под одеяло, с запозданием поняв, что это никак её не спасёт. Рейх невольно замер, заметив такое поведение, с трудом сдержал смешок. ЯИ так очаровательно наивно накрылась с головой, тут же замерла, смутившись, запоздало поняв, как нелепо выглядит со стороны. Всегда до этого она старалась быть серьёзной и официальной, так что он не смог сдержать улыбку, медленно приблизился к кровати, поставил на тумбочку тарелку с едой. Девушка не среагировала на шевеление рядом с собой, похоже решив, что раз всё равно ничего не может поделать, по крайней мере не усугубит ситуацию. — Я принёс тебе поесть, даже если нервничаешь, лучше не отказывайся. Думаю, ты напугана и не понимаешь, что происходит, но по крайней мере надеюсь, что прислушаешься ко мне. Если твоя память действительно повреждена, похоже, затруднительно будет объяснить, что происходит… — он задумался, ненадолго замолчав. Она тоже молчала, настороженно вслушиваясь, в ожидании, что ещё он добавит. — Скажем так, мне бы не хотелось, чтобы ты пострадала. Уж не знаю, чего про меня наговорили, но по крайней мере к тебе я не стану плохо относиться. — Говоришь это после того, как ранил меня… — пробурчала невнятно, наконец решившись выбраться из-под одеяла. Отодвинувшись на максимально возможное расстояние, посмотрела на него исподлобья. — Я ничего не скажу. — Хорошо, — она удивлённо округлила глаза, не ожидая, что он так легко оставит её в покое. — Кому как не мне знать, насколько ты упрямая, я с самого начала не надеялся заставить тебя что-то рассказать. Не смотри так, ЯИ, неужели было похоже, что я хочу из тебя что-то выпытывать? Просто посидишь тут, пока я не разберусь с тем, кто за тобой стоит, мне ничего от тебя не нужно. Она вдруг вся напряглась, снова приняв крайне настороженный вид, даже не посмотрела на предложенную тарелку, с беспокойством следя за каждым его движением. «Что я сказал не так на этот раз?», — немец тихо вздохнул, пытаясь угадать, что именно в последней фразе заставило её почувствовать угрозу. — «Может, она решила что раз мне ничего не нужно, то в ней, как в пленнике, нет никакой ценности и поэтому она в опасности? Я знал, что она нервная, но даже не думал, что настолько. До потери памяти она иногда странно реагировала на мои слова, но недопонимания быстро получалось решить, теперь же, когда я кажусь ей врагом, это практически невозможно…». Он замер, ощущая, как в груди тревожно сжалось, отзываясь болезненным спазмом на мысли о прошлом. Он скучал. Нервная и дёрганая, он испытывал странную неловкость, видя её такой, хотелось успокоить её, обнять, снова услышать ответное ворчание с нотками нежности. Азиатка теперь вела себя отчуждённо и это разбивало ему сердце, после такого долгого пути к сближению он чувствовал себя покинутым и опустошённым, но не мог даже сказать ей об этом, понимая, что для неё ситуация сейчас куда более критическая.