Разочарования

Покачиваю в ладони бокал бренди. В последние дни не только у эльфа разыгралась тяга к спиртному. - Итак. Что ты предлагаешь? Невинно хлопает глазками, снова притворяясь, будто увлечён очередным романом. Интересно, куколка специально выбирает самые безвкусные книжки, чтобы "читать" их, пока я рядом, или правда подсел на этот бульварный мусор? - Что ты имеешь ввиду? Алкоголь не дурманит так сильно, как тонкий аромат крови, витающий в воздухе. То ли моей собственной, то ли засохшей дряни из артерии очередного гуляки, пошедшего на корм кукле. - Астарион, не строй из себя большего тупицу, чем ты есть. Мы оба знаем, что попробуем найти лазейку в любом договоре, поэтому просто скажи, что ты мне подсунуть собрался. Снова кривляется, манерно поводя плечами. Такое простое, почти незаметное движение, но как же оно бесит. - Я надеялся, что ты поверишь моему честному... Хочу ударить его головой о стенку так сильно, чтобы вся тяга к заигрываниям в один миг вылетела, вместе с мозгами. Но нельзя. Он нам нужен. - Астарион. Эльф знает, что я сейчас чувствую. И ему категорически плевать, ведь сокровище так же отлично понимает - именно я сейчас прошу об услуге, а значит уязвим не стану убивать его из-за пары колких фраз. Намеренно испытывает моё терпение. - Ладно, зануда. С тобой совершенно невозможно развлечься. Услышав тихое рычание, закрывает томик и серьёзно смотрит мне в глаза. Так-то лучше. - Мои условия - один глоток крови после каждой прогулки. С нашими габаритами... Думаю, трёх дней должно хватить, чтобы ты стал полноценным истинным вампиром. Залпом опрокидываю в пасть остатки бренди, разваливаясь в кресле. Мрачный взгляд бездумно блуждает по телу сокровища, сухо, лаконично подмечая, что именно можно сделать с каждой косточкой, с каждым суставом, с каждым миллиметром кожи, если он вздумает обмануть меня с последней порцией. - Неплохо. Но кто сказал, что я остановлюсь в первый раз? Зло щурит глаза. Именно. Слишком ты расслабился, дорогуша, перестал подкармливать свою ненависть к нашей персоне. Начинай опять. Хочу видеть в этих красных глазах презрение. - Я. Не забывай, котик. Процесс запустит только добровольно отданная кровь. Это меняет дело, не правда ли? Чуть приподнимаю уголки губ. Ещё как меняет. Иначе, думаешь, я бы стал с тобой вообще говорить? - Мне всё ещё не нравится затея выпускать тебя даже под присмотром, но... Астарион кивает, обрывает меня на полуслове. Гадёныш. - Но тебе нужен контроль над идиотами. Нет желания цепляться сейчас за такую мелочь. Продолжаю, словно вовсе ничего не услышал. - ... Но мне нужна гарантия, что принцесса не решит убить дракона, как только мы переступим порог спальни. Во взгляде вампира мелькает невольное уважение, но в тот же миг его перекрывает настороженность. Не доверяет. И правильно. - К чему ты клонишь? Знакомый чемоданчик опускается на мои колени.Течение диалога прерывает секундное замешательство, пока моя чуть подрагивающая от переутомления и алкоголя ладонь нашаривает нечто на дне. - Вот к этому. На тумбочке аккуратно укладывается пара браслетов с метровой цепочкой между ними. Одного взгляда достаточно, чтобы понять - сотворил сияющий рунами артефакт тот же мастер, что выковал ошейник, висящий на горле куколки. - Позволь продемонстрировать. Встаю, приближаясь к эльфу. Чувствую, как меня слегка качает. Перебрал. Один из браслетов защёлкивается на моём запястье, другой - на руке Астариона. Прежде, чем вампир успевает недоумённо поднять брови и выдать очередную идиотскую шуточку, я резким движением когтей оставляю на своём правом предплечье несколько неглубоких царапин. Куколка непроизвольно дёргается, - не от боли, а, скорее, просто от неожиданности - прижимает левую ладонь к собственной руке, где появляются точно такие же алые полосы. - Работает в обе стороны. Знакомый, приятный запах снова заполняет воздух между нами, пробуждая аппетит. Приближаюсь к плечу куколки, одним движением языка слизывая тягучую, тёплую кровь. Хочется больше. Но сперва нужно закончить дело. - Так и скажи, что просто искал повод... Ворчит. Раздражает. Прерываю его, опустив тяжёлую ладонь на плечо. - Ты согласен выходить в этом? Мрачнеет. Перестаёт улыбаться. Правильный ответ. - Согласен. И скажи своей нервной половине, что я не собираюсь сбегать. Мне совершенно не нравится тот взгляд, которым ты меня сверлишь каждый раз, когда речь заходит о послаблении тюремного режима. Не нравится. Ничего тебе никогда не нравится, неблагодарная скотина. - Передам, но не ручаюсь, что оно послушается. В глазах вампира появляется новое, странное выражение, которого я на этом лице, пожалуй, прежде вовсе не видел. Такое тихое, тоскливое, но при том необычайно-тёплое чувство прячется в самых уголках алых глаз. - Настолько всё плохо? Он что... Жалеет меня? Да ну, не может быть. - Куда хуже, чем ты можешь себе представить. Эльф поднимается, с заметной тревогой осматривает нашу усталую морду. Будто впервые видит. - Фер. От одного этого короткого слова во мне всё замирает. Сжимается, напрягаясь как пружина готовая вот-вот сорваться со стопора. - Ты... Чёрт, я так давно не слышал своего имени, что почти забыл, как оно звучит. Астарион всё больше хмурится, и впрямь начиная явно переживать. Это что, какой-то фокус? Почему вдруг мне кажется, будто птенчик, сидящий в клетке, всерьёз жалеет своего пленителя? - Вот именно. Эти служители ведь без конца тебя то Избранным, то господином зовут, будто не знают, что у дитятки их божества имя есть. А ты им потакаешь и ведёшь себя как не знаю что. Мне это не нравится. Мне вообще не нравится всё происходящее, но состояние твоей головы просто ужасно даже на общем фоне. Не нравится. Ему не нравится, что ко мне обращаются обезличенно. И я не ощущаю блефа... Это точно какой-то трюк. - Да знаю я, знаю. Но что я могу сделать? Не нравится. Ну да, сам ведь проговорился! Он всегда думает лишь о себе. Только строит из себя сейчас участливого партнёра. Лжец. - Поговорить со мной, например, прежде чем снова бросаться с когтями. Видит, как во мне нарастает ярость, но не отходит. Это всё один огромный трюк, принцесса просто пытается нас провести. Задурить голову, убедить, что и правда всё ещё немного любит, что правда ещё переживает. И как только дам слабину - вонзит нож в спину. - О, так вот какие у нас теперь отношения? Думаешь, ты такая важная шишка, можешь залезть мне в голову, знаешь что у меня на сердце? Так вот, что я скажу, куколка - нихрена ты не знаешь. Пол чуть отдаляется. Моё тело любит частичные трансформации. Моё тело требует выхода для накопившейся обиды и злобы. - Я пытаюсь тебе помочь, идиота кусок! Злится. О да, вот теперь он злится, и всё равно цепляется за мои удлиняющиеся лапы, не пытаясь вырваться из захвата, сжимающегося на плечах. Кому ты что пытаешься доказать? Великий соблазнитель и манипулятор Астарион снова в деле? Нет, милый, не выйдет! - Себе ты пытаешься помочь. Думаешь, если я с тобой разговаривать больше буду - всё вдруг станет как раньше? Надеешься, что опять поведусь на сладкие речи, выпущу тебя и буду бегать как собачонка по пятам, преданно заглядывая в глаза? Жадная до власти скотина! Чувствую, как из спины вырастают новые конечности. Лишь голова остаётся прежней, чтобы не позволить этому ублюдку оставить за собой последнее слово - Фер, прекрати! Ты пьян, ты не в себе, я знаю, но это не повод... Когти растут, прорезают мышцы рук эльфа как масло, упираясь в кость. Я чувствую, как по моим собственным конечностям расходятся несколько узких, но глубоких ран, словно от штопальной иглы или лезвия стилета. Наши общие, болезненно жгущие плоть раны, источают дурманящий запах, от которого с каждым мигом становится всё сложнее заставлять себя говорить. - Не повод что? Ломать тебе ноги? Да если бы не мой сентиментальный настрой - ты давно был бы мёртв, господин. Так любишь контролировать всех, а когда то же самое делают с тобой - ссышь как последняя сучка и ноешь, что меня испортили какие-то жрецы! Дополнительные лапы тянутся к животу куколки. Он хотел сбежать. Он всё ещё хочет сбежать. Он лжёт как дышит, он нашёл способ обмануть связывающую наши эмоции кровь и продолжает мне лгать! - Фер.... Не... Не сходи с ума... Новые узкие раны появляются на белом теле. Розовая ткань, покрытая кровью, свисает неопрятными лохмотьями, пока лапы продолжают кромсать спрятанное под ней сокровище в этом медленном, завораживающем танце боли. Наш собственный живот кровоточит вдвое сильнее. - Ха-ха-ха! Поздно спохватился, куколка. Ты очень поздно спохватился, если желал сохранить мой рассудок в целости! Эльф тяжело дышит, повисает на наших лапах безвольной марионеткой. Опять лжёт, опять лжёт нам прямо в лицо! Высшего вампира таким мелким дерьмом не убить, раз даже мне эти раны ещё позволяют стоять на ногах! Одна из конечностей сдавливает его горло, позволяя остальным отпустить поганую мерзкую плоть. Раз так любит ломать комедию - пусть почувствует себя подвешенным шарлатаном на городской площади. - Фер... Как же раздражает его хрипение. Со всей силы швыряем отвратительного лживого слизня о стену. Приятный хруст. Жаль не его костей, а лишь каменной кладки, осыпающейся на пол вместе с бледным, сочащимся сладкой кровью телом. - Конечно, вот теперь ты помнишь моё имя! А стоило подарить тебе семь тысяч чужих душ, стоило провести проклятый ритуал, чтобы дать тебе больше свободы - так сразу память прохудилась! Астарион трепыхается, сбрасывая с себя осколки камня. С отчаянной надеждой молящегося, продолжает талдычить это слово, будто оно способно повернуть время вспять. - Фер! Ноги подкашиваются, роняя нашу огромную тушу на пол. Кровь покрывает каменные плиты. Когти неловко сдирают с руки браслет. - Для тебя он мёртв. Не дозовёшься. А теперь, если сам хочешь остаться в живых - захлопни пасть и не смей больше произносить это имя, ублюдок. Тело медленно трансформируется, возвращаясь к прежним, весьма скромным габаритам белого драконида. Целое и невредимое. В отличие от туловища Астариона, источающего сладостный аромат где-то там, в тени у кровати. Поднимаюсь, грузно переставляя ноги. Как же я устал от этого дерьма. На дне сумки находятся пара бутыльков со слабо светящейся алой жидкостью. Сокровище притихло, не смеет больше открывать рот - лишь молча прижимает рваное платье к дыре в брюхе. Молодец. Не раздражает. Но лечение всё ещё надо заслужить. Оставляю целебное зелье у самого порога. Мелкому поганцу придётся попотеть, чтобы дотянуться до него в том состоянии, в каком куколка сейчас находится. - Я вернусь на закате. Если ты всё ещё захочешь погулять, псина. Дверь закрывается за спиной. Чёрт, вся одежда в хлам... Ну и плевать. Укладываюсь на алтарь, прикрывая глаза. В голове стоит приятный туман и мягкое, тёплое ощущение дома - подарок от Отца за красивый акт жестокости и кровь питомца, вяло переползающую с моей кожи на жертвенник. Где-то там лгунишка сейчас корчится, пытаясь добраться до спасительных склянок. А моя усталость наливает свинцом кости, не позволяя и пальцем шевельнуть - веселые последствия трансформаций после и без того изнурительной ночи. Странные, тихие мысли текут сквозь разум, пока мы погружаемся в сон. Накричал. Порезал. Бросил. Почему-то это должно считаться плохим поступком. Откуда ты взялся, маленький голосок совести? Это тебя эльфёнок пытался дозваться, содрогаясь от боли в наших объятиях? Любопытно. Какая-то часть меня и правда считает, что Астарион мог быть честен. Поскорей бы избавиться от неё. Идиоты в этой голове не нужны.