Из палатки дроу всё утро доносится непонятная возня. Кто-то хнычет, кто-то бормочет непечатные — и почему-то дварфьи — ругательства, а кто-то бубнит лекцию за фатализм и мировой покой под гнетом неотвратимой судьбы.
Весьма стандартный — как подмечает про себя Шэдоухарт — набор для этой троицы. Уже второй раз за время общения с девчатами она слышит в их шепотках именно эту комбинацию настроений, правда, всё ещё не может понять, что именно провоцирует близняшек на самокопания с утра пораньше. Не то чтобы её это волновало, нет, просто…
Ох, адское пламя, она ведь обещала себе избавиться от дурной привычки подслушивать чужие разговоры! Даже если ужас как интересно. Даже если хныкающие звуки, издаваемые тоненьким голоском, таким похожим на голос её Лахес, заставляют сердце нервно сжиматься в нехорошем предчувствии…
Тьфу, вот ведь прицепилось. Тебе нужно их доверие, маленькая шараитка, давай, соберись, и прекращай уже сверлить полог их палатки таким любопытным взглядом. Отвлекись на что-нибудь, вон, вокруг полно мишеней для твоих ехидных умозаключений.
Астарион, к примеру, выполз из своего тента позже всех и бродит теперь по лагерю с такой довольной лыбой на бледных губах, что жрицу аж подмывает принюхаться к запаху из его пасти — на предмет металлических ноток, так сказать. Подозрительно радостный он, хотя на руках ни капли крови невинных… Или умыться успел?
Лаэзель не изменяет себе. Подскочила до первых рассветных лучиков и с ужасающим скрежетом точит очередную облюбованную ей огромную железяку, вызывая у бедолаги Хальсина головную боль.
Ах, ну да, друид… Кажется, он пришёл ещё ночью, но в шуме вечеринки никто не обратил на дядю внимания. А теперь медвежонок вынужден сидеть на брёвнышке у костра, грустно смотреть на гитьянки и надеяться, что хотя бы с выходом дроу она отложит свой пыточный инструмент в сторонку, прекратив истязать уши собравшихся.
Ага, как же. Стоит тройняшкам, трогательно держась за ручки, выползти на свет божий, как Лаэзель только темп ускорила и противное «шкряб, шкряб» теперь разносится над лесом в ритме гоблинских барабанов. А всё почему? А потому что девочки мгновенно уставились на друида огромными голодными глазами коршунов, только что заметивших одинокую мышь.
— Ой, какой вы… Ты… А в лагере гоблинов казался меньше!
С восхищением тянет одна из сестрёнок, делая несколько танцующих шажков по направлению к друиду. Судя по безвкусным пёстрым тряпкам, скрывающим хрупкую фигурку — с обильным слюноотделением едва справляется Клот. Другая же, бесшумная Лахес, уже пропадает из поля зрения лишь для того, чтобы материализоваться у бедняги за спиной, кончиками пальцев касаясь могучей спины и рук. Мурлычет нежно, уложив острый подбородочек на круглое мужское плечо.
— Да, я тоже не думала, что лекари могут выглядеть настолько…
Внушительными. А вы сможете меня на руки поднять, дяденька медведь?
Только Айса, пусть и восхищённая видом Хальсина не меньше своих сестёр, прочистила горло и отвернулась, откровенно не желая принимать участие в… Чём интересно? Разделке добычи на секс-игрушки? А судя по красным щекам Клот и подозрительно ласковой ухмылке Лахес, именно этим девчата и решили заняться.
— Кхем… Прошу прощения за неожиданный визит.
Наконец, выдавливает из себя жертва пристального внимания трио, целомудренно сжимая ладонями колени и стараясь не встречаться лишний раз взглядом с откровенно хищническим взглядом разбойницы. Та, явно наслаждаясь его стеснением, чуть приближает мордашку почти вплотную к лицу друида, вытягивает губы трубочкой и слегка дует ему в ухо, от чего у вселюбящего и всепрощающего медведя слегка дёргается глазик. Бардочка же, не обращая внимания ни на явный дискомфорт нового друга, ни на двусмысленный взгляд сестрички, вдруг опускает ладошку на мускулистую грудь мужчины и чуть сжимает пальцы…
«Шкряяяяяб» раздаётся надрывное скрипение металла. Ой, а чего это жабка такая подозрительно красная и дышит через раз? О-хо-хо, неужели ревнует? Между бардочкой и воительницей будто повис в воздухе огромный мыльный пузырь напряжения, готовый лопнуть от любого нервного движения. Шэдоухарт не может сдержать иронической улыбки, чуть поворачивает голову в сторону, чтобы воительница не заметила её веселья.
— Я… Э…
Хальсин давится воздухом, краснеет, резко встаёт на ноги. Девочки скатываются с него, как градины воды с гусиных перьев, но не выглядят ни особо недовольными, ни даже хоть немного обиженными. Только вновь начинают хихикать в своей любимой гаденькой манере и, похоже, поняв, что сдаваться на милость победителей медвежонок не намерен, встают возле Айсы, будто ничего особенного только что не происходило.
Друид откашливается, принимаясь бормотать нечто невнятное про путь до лунных башен, тьму и подземье. Шэдоухарт не слишком уделяет ему внимание. Она смотрит на лица девочек.
Клот явно скучает, бросая странные, тягуче-серьёзные взгляды на Лаэзель у себя за спиной, но идти к своей «Госпоже» не спешит. Лахес, кажется, тоже не слишком вслушивается в речь друида, а только поигрывет чем-то на ладони, подбрасывая в воздух и ловя тонкими пальцами блестящий в солнечных лучах осколочек стекла. Жрица как бы невзначай подходит на полметра ближе, присматривается и — ха, да дроу ведь у зеленого амулет стащила! И когда только успела…
— Никаких подземелий.
Мирное бормотание Хальсина вдруг прерывает предательски дрогнувший, но от того как будто лишь более непреклонный голос Айсы. До этого девочка стояла так тихо и неподвижно, что Шэдоухарт вовсе не придавала значения выражению её лица, а следовало бы. Ведь дроу вытянулась в струнку, плотно поджимая губы и сверля собеседника ледяным, злым взглядом, изо всех сил стараясь то ли не закричать, то ли не разрыдаться. Да и её темная, обычно отливающая синевой кожа, стремительно приобретает мертвенно-пепельный оттенок, словно девушка в любой момент может потерять сознание.
В тот же миг, как Айса открывает рот, сёстры прижимаются к ней плотнее, будто пытались удержать от падения. Клот успокаивающе сжимает её плечо, что-то шепчет на ухо. А вот Лахес, напротив, всё внимание обратила к Хальсину, легкомысленно усмехаясь и делая вид, словно её сестричка ведёт себя совершенно нормально и, что вы, ч то вы, тревожиться тут вовсе не о чем.
— Хочешь идти под землёй — пожалуйста, но делать это будешь без нас. Можешь считать, что у Айсочки аллергия на пещеры.
От сарказма сестры и уничижительного тона, которым было произнесено ласковое прозвище, волшебница побагровела и распахнула рот, явно намереваясь устроить скандал. Но не успела — Клот и Лахес синхронно подхватили Айсу под локоточки, прикрыли её губки ладошками, не позволяя орать, и непреклонно потащили к своей палатке, кажется, вовсе не замечая отчаянного сопротивления.
Всё случилось так стремительно, что Шэдоухарт потребовалось простоять во внезапно сгустившейся нехорошей тишине с полминуты, прежде, чем она смогла осознать произошедшее. Когда же до мозга дошли-таки слова девчат, сердце жрицы — уже второй раз за день — невольно сжалось в нехорошем предчувствии, а мысли сконфуженно спотыкнулись на полуслове. Дроу боится Подземья? Что, простите?
Команда в недоумении смотрит, как близняшки утягивают упирающуюся, бледнеющую и краснеющую сестру в свою палатку, как она отчаянно визжит, чуть ли не кусаясь, как в сиреневых глзах выступают слёзы… Даже Астарион с Лаэзель, которым, казалось, вообще не было дела ни до медведя, ни до его болтовни с дроу, замерли, молча наблюдая за этой безобразной картиной.
— Что я такого сказал?
Растерянно повернулся Хальсин к вампиру, когда трио скрылось из поля зрения. Тот пожал плечами, чуть нахмурил белые брови, будто в его голове уже сформировалось какое-то подозрение. Поделился бы хоть с интересующейся общественностью, гад, Шэдоухарт ведь сейчас от любопытства лопнет!
— Понятия не имею.
Коротко бросил кровопийца (чтоб тебя бездна сожрала, что-то ведь знаешь но молчишь!), неумело имитируя равнодушие. Развернулся, побрёл куда-то в сторону леса, игнорируя пылающий любопытством взгляд Шэдоухарт. Лаэзель с шестом вогнала острый меч в ножны, зыркнула на друида исподлобья и скрылась в своём тенте.
А Шэдоухарт осталось только тихо материться себе под нос, проклиная всё на свете и себя в первую очередь за глупый внутренний запрет совать нос в дела девчонок…
***
Решили идти по верху. У Айсы от одного упоминания пещер мгновенно пропадает цвет и начинают мелко дрожать руки, да и Лаэзель недвусмысленно помахивает своей железкой каждый раз, когда кто-то говорит что до Лунных Башен можно добраться и без остановки в Яслях.
Спорить бесполезно, уговаривать бессмысленно, ибо ответ у раздражающе единодушных сегодня дроу и гитки один — мы идём по перевалу, а несогласных бросим тут.
Гоблинская деревня сменяется разрушенным мостом и дорогой усыпанной мерзко воняющими трупами гиен. Лахес тут же принимается деловито отрезать гниющим тварям уши, вызывая у Шэдоухарт невольный рвотный позыв.
Астарион брезгливо поджимает губы, Лаэзель настороженно поглядывает по сторонам, ожидая подвоха от самой не-подозрительной кровавой дороги на свете; Хальсин поднял глаза к небу, не желая лицезреть «надругательство над природой», Айса пользуется случаем передохнуть и задумчиво листает какую-то книгу, найденную в случайном доме, а Клот…
— Эй, народ! Кажется они того… Не совсем дохлые.
Задумчиво произносит бардочка, тыкая валяющуюся на земле гиену краем металлической флейты.
— Вон оттуда, живо! — Выкрикивает Лаэзель, пока остальные члены команды медленно понимают, что шевеление под облезлым мехом никак нельзя назвать естественным.
Поздно.
Всплеск. Мерзкий хруст раздираемой кожи. Животное прямо на глазах взрывается фонтаном вонючей тухлой крови, выпуская под небо огромную, когтистую тварь, визжащую как тысяча голодных упырей разом.
Клот пищит от ужаса, отскакивает в сторону, мгновенно выдёргивая из-под плаща сковороду и с размаху впечатывает её в бок твари.
Мимо! Отвратительный смех заполняет воздух, пока с хрустом разрывается плоть остальных гиен. Гноллы. Близко. Много. Вокруг бардочки сжимается плотное кольцо.
Первой опомнилась Лаэзель. Прыжок, взмах меча, на землю падает отрубленная голова ближайшего монстра, пока Клот, дрожащая и паникующая, уворачивается от когтей остальных тварей, ища хоть малейший выход.
Айса и Астарион быстро включаются в битву, но держатся на расстоянии, стараясь меткими всполохами стрел и магии отогнать толпу мутантов от тощей девчонки. Хальсин обернулся медведем и замер рядом с гитьянки как живой щит, поглощая удары лап и зубов. Лахес, тихо матерясь под нос, отбежала подальше от поля битвы и чем-то быстро зашуршала на траве, раскладывая... Реторты?
Нет времени смотреть на неё, нет времени вообще ни на что! Шэдоухарт уже приходится направлять сияющий поток силы Лаэзель, которую тварь успела цапнуть за бедро и сразу следом - огненный шар, чтобы опалить спину гнолла, жаждущего впиться воительнице в шею.
Ситуация с каждым мгновением становится хуже.
Мелкая гадина, крохотная живая гиена, которую никто не заметил в пылу битвы, призвала подкрепление и в спину друида с воительницей уже летят стрелы. Клот успевает только отбивать атаки многочисленных лап, не имея возможности даже двинуться с места, чтобы не попасть под град ударов, Айса выдохлась, израсходовав все ячейки заклинаний, запас стрел вампира тоже подходит к концу.
И тут оборачивается Лахес. В несколько прыжков оказывается возле Шэдоухарт и бросает в самый центр толпы, окружающей бардочку, какую-то селянку. Клот мгновенно, будто готовилась к этому со дня своего рождения, ловит бутылёк и швыряет его за спину монстра, прямо на камень под ногами Лаэзель и друида. "Дзинь!" Стеклянный осколок саданул по щиколотке Лаэзель, её глаза расширились от удивления, но времени на расспросы нет.
Белые, чуть сияющие голубоватым огоньком пары поднимаются от лужи, заполняя лёгкие гитьянки и зверя возле неё. Шэдоухарт посылает в толпу очередной огненный шар, но он уже не нужен.
В несколько мгновений внезапно усиленная воительница и яростно атакующий медведь добивают гноллов, выхватывая Клот из-под падающих тел. Та, не растерявшись, использует инерцию от грубого рывка чтобы с размаху запустить сковородой в подкрепление чудищ с луками, сметая двоих самых хилых.
Исход боя в тот момент был уже предрешён.
***
- И что это было?
Спрашивает Шэдоухарт, когда команда, едва смыв с себя трупный запах и кишки гиен, расположилась на ночлег. Лахес, не отрываясь от подсчёта ушей убиенных тварей в своей сумке, небрежно машет рукой.
- Если ты про склянку - зелье скорости. Состав простенький, хватает ненадолго, но в правильном месте и в правильное время... Сама видела.
- Ясно.
Жрица садится, облокачивается на свёрнутый матрас за своей спиной, задумчиво обводит взглядом лагерь. Разбойница, кажется, не намерена уходить от её палатки, но это и не страшно. Шэдоухарт, сама не желая того признавать, находит её общество всё более и более приятным с тех пор как... Губ невольно касается воспоминание о горячем, уверенном поцелуе.
Странно, после этой стадии героев любовных книжек обычно тянет на романтику, серенады под окном и прочую милую дребедень, а Лахес, напротив - всё больше ведёт себя тихо около своей пассии. Меньше комплиментов и сарказма, больше серьезных ответов и спокойствия, будто они знают друг друга тысячу лет и могут просто вместе помолчать, не ощущая неловкости.
- Слушай, а ты что думаешь про Хальсина?
Кто это спросил? Ой, погодите, неужели Шэдоухарт? Так, а с чего бы вообще в её голове появляться такому странному вопросу, какое ей то дело до того, с кем собирается крутить интрижки дроу? И всё же...
Лахес усмехается, закрыв сумку. Скрещивает ноги, ставит на колено острый локоток и опускает подбородок на ладонь, иронически приподняв бровь.
- Я его вижу всего второй раз в жизни. Шедочка, неужели мне правда хватило одного вечера, чтобы настолько задурить тебе голову?
Насмешливо говорит она, щуря свои сиреневые колдовские глазищи. Выколоть бы их, чтоб неповадно было так свысока смотреть на любимую принцессу Шар.
- Не льсти себе.- смеётся жрица, стойко выдерживая колючий взгляд. Будто говорит: ну, давай, попробуй меня смутить, зубки обломишь. - Мне просто любопытно знать твоё мнение о нашем новом спутнике, вот и всё.
- Ну... Очевидная внешняя привлекательность, думаю, и тебе бросилась в глаза. - наигранно-задумчиво протягивает разбойница, будто изо всех сил пытаясь вызвать в своей леди укол ревности.
- Лахес. Я не спрашивала, хочешь ли ты с ним переспать. - устало произносит та, закатывая глаза - Почему обязательно всё нужно опошлить?
- Так смешнее. - коротко и как-то чересчур серьезно отвечает дроу, пожимая плечами. - Да и...
Что именно "да и", узнать жрица не успела. На другом конце лагеря раздаётся гневный вопль банши, разрезая тёплую атмосферу вечера как хорошая сталь разрубает плоть.
- Я не твоя блядская собственность, Лаэзель!
Шэдоухарт поднимает взгляд и чувствует, как её лицо приобретает совершенно неприличное выражение изумления. Там, возле палатки Хальсина, друг напротив друга стоят они. Гитьянки с мечом наголо и Клот, перекинувшая через плечо свою флейту на манер дубинки, явно готовясь к бою.
Пузырь растёт...
