На самом дне

— Доктор Пак! Подождите! — миниатюрная девушка выбежала из регистратуры вслед за удаляющейся долговязой, стройной фигурой. Она быстро подошла, чтобы остановить его и протянула папку: — Вы забыли одну из карточек пациента. Наверно я случайно положила на неё документы и вы не заметили! Боже, простите, это моя ошибка… — девушка поспешно поклонилась несколько раз, выглядя совершенно растерянной. Молодой парень, одетый в свежевыстиранный и отглаженный халат, сначала, удивленно поднял брови при виде склонившейся перед ним сотрудницы клиники, а затем тепло улыбнулся. Действительно, его улыбка имела тенденцию сводить многих людей с ума, включая пациентов и коллег по работе. В самом деле, что можно сказать об улыбке, когда ее обладатель выглядит как само совершенство? Мягкий внешний вид в сочетании со светлыми пушистыми локонами волос, которые, скорее всего, вызывали у людей желание прикоснуться к ним. Разнообразные вязаные свитера под халатом, туфли – такие блестящие, что кажутся новыми. Кроме того, его добрый характер, острый как бритва ум, чистоплотность и внимательность делали его идеальным человеком, и было просто невозможно поверить, что совершенства не существует, когда рядом был он: Пак Сонхва. — Не извиняйтесь, это не ваша вина — он забирает папку у сотрудницы, другой рукой держа теплый стаканчик с ароматным мокко — спасибо вам, что бы я делал без этих карт… Он в последний раз одарил улыбкой сотрудницу и поклонился, попрощавшись. Офис Сонхва полностью соответствовал внешнему виду и индивидуальности своего владельца, будучи одновременно просторным, чистым и привлекательным. Поскольку психотерапевту приходилось проводить в клинике много времени, на протяжении многих лет, он, постепенно, приспосабливал свой кабинет в соответствии с собственными предпочтениями, путем различных модификаций: он приносил домашние растения, виниловый проигрыватель с пластинками и даже часть своей личной библиотеки. Всякий раз, когда компания рассматривала возможность приобретения новой мебели для клиники, Пак всегда лично выбирал предметы мебели для собственного кабинета. Получалось очень даже недурно. Порой было непонятно, зачем приходили пациенты: посидеть на мягких шоколадных креслах, попить ароматного бесплатного чаю и полюбоваться психотерапевтом, или, всё-таки, на сеанс. Раздался глухой стук о дверь — Здравствуйте, сонбэнним – парень с острым и отчетливым лисьим разрезом глаз, юркнул в кабинет, закрывая за собой дверь — я опять пришел красть у вас рабочее время — заявил он со слабой улыбкой. — Привет, прилипчивый ребенок — несмотря на небрежное обращение, Сонхва все равно улыбнулся пришедшему: иначе он не мог. Он становился слишком фамильярным с этим гиперактивным парнем, который регулярно требовал общения. — Как дела в университете? И, Уен, прошу тебя, прекращай меня так называть – я начинаю чувствовать себя совсем стариком… Просто хен, ради бога… — настаивал Пак. — Как скажешь, хен — Чон уже хозяйничал за небольшой кофеваркой, наличие которой, ставило его в ступор, так как старший не любил горькое: неужели он так сильно печется о пациентах, что прикупил это оборудование себе в кабинет? — Как обычно, все шарахаются меня, то ли от общительности, то ли от моих записей и снимков. — Ты все ещё ищешь не пойми кого? Почему тебе, вообще, понадобилось зацепиться за обычную пролитую кровь в переулке? — Ты не понимаешь, это не просто зацепка — Уен, наконец, взял кружку и плюхнулся в кресло напротив стола своего хена — кровь почти каждый день на одном и том же месте и всегда свежая. Как будто медом намазано… — Я боюсь, с твоими ночными вылазками в сомнительные места, можно будет не ждать у себя на прием в будущем… — вздохнул Сонхва, подпирая подбородок рукой. — Да боже, не волнуйся. Как будто я когда-то был пойман кем-то… — звонко хихикнул обладатель красивой родинки под глазом, — заведи уже детей и перестань заботиться обо мне как о сыночке. Пак скривил лицо, на что Уен загоготал еще пуще. — Давай вернёмся к причине твоего визита — Сонхва достает карту и смотрит на, уже поникшую от резкой смены темы, физиономию — как у тебя со сном сейчас? Ты принимаешь успокоительные и не злоупотребляешь снотворным, что я тебе выписал? Жизнерадостный мальчик, чьи глаза напоминали лисьи, встречал каждый день сияющей улыбкой. Кто бы мог предположить, что одно-единственное событие вызовет такие разительные перемены? Несчастный ребенок, который поспешил домой после школы, чтобы посмотреть телевизор и поиграть со своим отцом, стал свидетелем бездыханного тела родного человека в луже крови. Чон не мог найти покоя по ночам, его преследовали воспоминания о застреленном отце. Повторяющиеся образы холодного тела каждый раз, когда он закрывает глаза. Некогда идиллические дни превратились в мрачную бездну страданий, которые, и по сей день, обрушиваются на его спину, подобно холодным объятиям смерти, и вызывает озноб с приступами тошноты. Доктор Пак стал надежным другом и наставником. Хотя, с его стороны, было неразумно так привязываться к своим пациентам, Уен стал единственным исключением. Только с этим парнем Сонхва часто позволял себе шалости, такие как походы в кафе, дабы откормить Чона, что довольно исхудал от стресса. Для Пака благополучие Уена было одной из самых важных вещей; он подкреплял свою опеку действиями, всегда интересовался университетскими подвигами парня, его оценками и личной жизнью. Сонхва ни разу не давил, но мягко спрашивал. В каком-то смысле он стал для Уена тем самым родителем, которого ему не хватало, и парнишка был глубоко признателен доктору за его усилия, по-прежнему не имея понятия, как выразить свою благодарность все эти годы. — Я совру, если скажу, что не злоупотребляю снотворным. — Уен... - нахмурился психотерапевт. — Хен, пойми, я не могу даже расслабиться, ложась в кровать — парень разводит руками, оправдываясь — я обещаю, что это не войдёт в привычку. — Ладно — вздыхая, Пак закрывает тетрадь и откладывает её в сторону — у меня до следующего сеанса ещё полчаса. — Что? — окидывает взглядом Чон мужчину, который уже надевает кофейное пальто. — Говорю, пойдем поедим где-нибудь пока время есть — покидает кабинет и мягко улыбается. — Есть, сэр! — младший хватает рюкзак и торопливо следует за старшим.