Party Favours

Обратный путь до отеля, хотя тот находился буквально в двух шагах через два четырехугольных дома, был извилистой полосой препятствий. Булыжники были жестокими и неумолимыми штуками, когда их беспокоили. После того глупого короткого поцелуя и всех последующих унизительных разоблачений первое, что сделала Роуз, когда они неловко расстались, это выпила три бокала красного. Это была попытка хотя бы догнать Астариона по шкале пьянства, надеясь превзойти его, чтобы ей больше не пришлось думать. Возможно, ей следовало остановиться на трёх. Или, возможно, сначала съесть что-нибудь. К тому времени, как они переступили порог гостиницы «Кэндлкип» спустя два часа неопределенных светских разговоров и один час разговора наедине с Астарионом на балконе (и ещё одну бутылку спустя), мир накренился, как корабль в море. Она ударилась бедром об угол стола, отчего грохнулся стул. Взгляды, которые получили они от персонала во время уборки, были полны осуждения, а это означало, что Роуз придётся подождать и добраться до кровати, чтобы заснуть, вместо того, чтобы претендовать на стол и просто плюхнуться на него лицом. Но их комнаты находились наверху. И это было плохо: лестница не была её другом. — Пойдем, Фоксглав Ледяная Песнь, великая и ужасная, — раздался подстрекающий голос Астариона на удивление близко — о, она опиралась на него, это его грудь удерживала её в вертикальном положении. — Двигай задницей. — Стены, — членораздельно сказала Розали. — Да. Если хочешь, можешь держаться за них. — Под неправильным углом, — попыталась объяснить она. Когда она посмотрела на бра на стенах, они закружились в сумасшедшем танце, а затем девушка снова покачнулась. — О, чёрт возьми, это было вино, а не виски, — пробормотал он, а затем подтолкнул её вперед перед собой. Она понадеялась, что стоны, которые он издавал, были театральными — она не думала, что весит так уж много. Раньше он легко мог поднять её на руки. При этой мысли она споткнулась о переднюю часть своей мантии — о нет, подождите, это был просто шаг вперёд. Она на секунду забыла, что их путешествие связано с лестницей. С коротким проклятием Астарион снова обхватил её руками за талию и изо всех сил постарался удержать их обоих в вертикальном положении. Она ничего не чувствовала. Она, по сути, совершенно онемела. Алкоголь был потрясающим. Розали сказала ему об этом. — Я думал, что это я должен был сегодня вечером быть пьян вдребезги, — пробормотал Астарион, в основном ей в волосы. Дыхание обдало и её шею. В его голосе была какая-то нежность. И опять же, алкоголь был великолепен, ведь теперь Розали могла просто притвориться, что она вообще ничего этого не заметила, и что это не заставляло её чувствовать что-то, и — ох, чёрт, это была картина, и она только что снесла её со стены. Астарион недоверчиво посмотрел на неё. — Тебе никогда больше не разрешено называть меня обузой. — Л-Ладно, могу просто… — Розали показала рукой магический заговор, только… упс. Фокусы. В воздухе на мгновение запахло клубникой. — Твою мать, давай просто… — Астарион наклонился, чтобы аккуратно подвинуть картину к стене. Только вот он тоже был пьян, поэтому он потерял равновесие и легчайшим ударом стукнулся головой о штукатурку, как ребенок, неспособный ходить. Он обиженно посмотрел на стену, а Роуз начала хихикать, а потом уже не смогла остановиться. И это было нормально, потому что хихикать было безопасно. Никто не влюблялся в кого-то после трехминутного приступа смеха, произошедшего на лестничной площадке обшарпанной гостиницы. Не то чтобы это имело значение, потому что Астарион никого не любил и, по общему признанию, был бессердечным. Поэтому было совершенно бессмысленно даже думать об Астарионе и «любви» в одном предложении. Только она уже задумалась об этом, и теперь у неё начиналась депрессия, и… — Нужно ещё вина! — объявила она. — Нет, мать твою, не нужно. Доставай свой гребаный ключ, чертова ты карга. В этой робе у Розали было всего два кармана, так что как её ключ от отеля мог спрятаться, было вопросом века. Ещё одна волшебная загадка, над которой стоит задуматься учёным Кэндлкипа. Увидев, как она дважды ощупала себя, Астарион закатил глаза и нырнул внутрь. Его руки небрежно залезли в её левый карман и вытащили ключ, по-видимому, из пустоты. Раньше его точно там не было. Нежности больше не было. Он не задерживался. Ведь публики больше не было, и они больше не играли, напомнила себе Розали, молча наблюдая, как свет танцевал на его правой щеке и подчеркивал оттенок розового на его коже. Когда он в последний раз кормился? Чем — кем — он питался? Была ли это просто игра света? Она была настолько близко, что могла сосчитать каждую серебристую ресничку. Если бы она могла считать. Чего ей не светило сделать, потому что алкоголь полностью украл у неё эту способность, и, ах да, на самом деле двоение в глазах не было замаскированным благословением в такие моменты, как этот? — …В этот раз ты не сделал предложение, — выпалила она, когда Астарион вложил ключ ей в ладонь. Астарион остановился, склонил голову, чтобы посмотреть на неё, всё ещё так же близко, как и тогда, когда у неё начались глупые мысли о ресницах. — В отличие от некоторых, я не настолько пьян, — сказал он со вздохом. — Да и зачем, дорогая? Ты бы сказала «да»? — Я просто думала, что на этот раз ты это сделаешь, — ответила она, — с поцелуями и всем остальным. — Да, из-за поцелуев, которые заставили тебя бежать. По моим прикидкам, чтобы догнать примерно пять бутылок вина. — Последнюю я разделила с тобой, — отметила она. — Ты определенно выпил половину. — Если бы ты хотела, чтобы я сделал предложение, Фоксглав, думаю, нам нужно было заключить другое соглашение, — ответил он несколько устало. — Да, нужно было, — логично сказала она. — Потому что это было услугой. — Да, именно так. — Но мне было весело, — сказала она ему, в основном для того, чтобы нарушить последовавшую тишину. На его лице промелькнула мимолетная улыбка, которую она предпочла не рассматривать. На самом деле она заострила взгляд на стене за его головой, чтобы ей не пришлось этого делать. — Неужели? — Это было бы удручающе в одиночку. Это должно было быть праздником. Здесь нужен кто-то, кто… поздравит меня. И если бы здесь был кто-то другой, было бы скучно. — Ты говоришь это только потому, что я пробрался ради тебя на кухню. — Я говорю это потому что ты — это ты, — честно сказала ему Розали, моргая, и когда именно она снова начала смотреть на него? Она не должна была этого делать. Он был слишком близко. Мир совершил ещё один переворот, и у неё закружилась голова. Всё-таки это определенно был алкоголь и ничего больше, как если бы она забыла, как дышать. Она слегка ушла в сторону, врезаясь в стену, и решила, что лучше просто продолжить, чтобы можно было полностью прислониться к ней для поддержки. Роуз откинула голову под углом с мягким стуком рога, и Астарион молча повторил за ней, небрежно заводя одну щиколотку за другую и скрещивая руки, наклоняя голову, пока она тоже не коснулась стены. Они оба молча рассматривали друг друга. Розали продолжала моргать, просто пытаясь отвлечься. Именно тогда она поняла, что дверь её спальни находилась примерно в двух сантиметрах позади неё. На самом деле он смотрел прямо на вход. — Знаешь, — осторожно сказал он. — Мы не знаем, кто остановился здесь сегодня вечером. Это мог бы быть кто угодно с твоей работы, если они приехали сюда из Глубоководья. Не будет ли для них ужасно странным, если завтра утром они увидят, как мы выходим из разных комнат. Учитывая, что они точно знают, что ты развратничала в своей изрядной доле библиотек и не соблюдаешь никаких клятв целомудрия или чего-то ещё. — Они никак не могли знать, — сказала Роуз, выбирая для анализа самую безопасную часть этого заявления. — Меня никогда, никогда не ловили. — О, они наверняка знали. Поверь мне. Ты краснеешь всякий раз, когда что-то делаешь, но краснеешь ещё больше, когда что-то кажется тебе хотя бы отдаленно скандальным. Я мог бы назвать номера секций и, возможно, угадать, в каких из них ты поимела свою подружку. — Ты не знаешь систему, по которой Бдительный Орден каталогизирует свои приобретения, — чопорно парировала Розали. — И я не позволю тебе в пьяном виде читать мне лекции по этому поводу. — …Ты хочешь войти, потому что… Это поможет? Астарион моргнул, немного недоверчиво посмотрев на свою удачу. Так и должно быть, потому что Розали не собиралась этого говорить. На самом деле она намеренно старалась избежать этого. — Кажется, это довольно очевидная дыра в плане, Фоксглав, — пробормотал Астарион тихим голосом, словно уговаривал её, словно сказал, что «нет, это происходит не из-за этого, совершенно нет». — Такими темпами завтра нас разоблачат. — Ты лжёшь, — обвинила она. Его ответная улыбка была нераскаянной. Нет. Она была сознательной и греховной. И опять же, она видела это раньше. Видела, как эту улыбку использовали на сотнях людей, чтобы очаровать и соблазнить их, даже чтобы намеренно оскорбить их или спровоцировать ответную реакцию. Он был создан для того, чтобы вызвать любую жестокую или опасную реакцию — любую реакцию вообще. И, чёрт возьми, на неё это не должно подействовать. — А если и так? — спокойно сказал он, встретившись с ней глазами без тени стыда. — Что тогда? — Я пьяна, — заметила она, слегка оскорбленная. Как он посмел лезть ей под юбку, когда она была в таком состоянии? Он знал правила! — Да, похоже, это очень быстро стало для тебя очень важным фактом. Но я не против, если это средство, с помощью которого мы продвинемся в этом разговоре дальше всего за последние годы. Розали понятия не имела, что это значит. И она выпила бы ещё бутылку вина, если бы это означало, что ей не придется зацикливаться, пока она не ответила. — Ты… ты не должен предлагать такое пьяным людям! — Меня это устраивает, если это устраивает тебя. Моя совесть чиста. — Твоей совести не существует. — Тем не менее, вопрос все ещё остается в силе. — Я… ты… я… Ты не должен, — фыркнула она и попробовала ещё раз. — Я говорила тебе, что мне не нужно… ничего из этого. Больше не нужно притворяться. Ночь закончилась. Ты прекрасно отработал! — А мог бы ещё лучше. Если бы ты только знала, насколько я хорош, самая дорогая. — Это не… Всё не так! — Неужели? — спросил Астарион. — Почему ты пригласила меня сюда, Фоксглав? — Потому что ты флиртуешь со всем, что движется, — ответила она, а затем указала на его позу и поведение прямо сейчас. Идеальный пример, чтобы доказать точку зрения. — Я хотела использовать эти силы во имя… Во благо! — Так вот оно что? Ты просто подумала, что я подходящий человек для этой работы? Работы… Стать твоим партнёром? — он нажал. — Даже ты должна признать, что из нас получается хорошая команда. А химия, ну, конечно. Кажется, что все остальные заметили, что она есть. Значит, она и вправду должна быть. Хотя бы немного. Почему бы не проверить это? Это может оказаться невероятно занимательным. Когда его акцент превратил это последнее слово в приключение, он протянул руку и заставил её посмотреть на него, нежно положив всего один палец ей под подбородок. Его взгляд упал на её губы, и он спросил: — Чего ты на самом деле хочешь, Розали? Поцеловать тебя ещё раз, подумала Розали непрошено, потому что это было правдой. Особенно когда он произнес вот так её имя. Её полное имя. И она услышала, как оно прозвучало в его абсурдном голосе, словно ласка. Но… но это было глупо. Это был Астарион. И он предлагал это только потому, что для него всё это было игрой. В его глазах не было никакой разницы между игрой в пару для равнодушной публики и сексом. Всё это было бессмысленным развлечением. Всё это было частью какой-то не поддающейся определению шутки, которую он разыграл над остальным миром ради собственного развлечения и только ради него. За всем этим не было никаких настоящих чувств. Она видела, как он разбил бесчисленное количество сердец и играл с другими до тех пор, пока они не истекли кровью. И Роуз знала, что её единственной мимолетной надеждой на то, что на этот раз с ней всё будет по-другому, был тот самый рыболовный крючок, который ловил любого другого дурака и вытаскивал его на палубу, наглотавшегося воды и задыхающегося от воздуха. Это то, кем Казадор когда-то сформировал его. Только она знала, что теперь он делал это ради себя: своего удовольствия и ничьего другого. Это был своего рода свобода, и поэтому она не могла завидовать этому или тайно желать, чтобы он был другим. И всё же, несмотря на все его заигрывания, она не стала его использовать. Она никогда этого не сделает таким образом. Ведь то, за чем не стояли настоящие намерения, просто заставит её почувствовать себя никчёмной. Если бы Астарион любил её, он бы сказал это. Потому что он знал её достаточно хорошо, чтобы понять, что она никогда не скажет этого первой. Но он этого не сделал. И это означало, что он просто хотел её ради какой-то мимолетной причины или фантазии, которая вызвала эту идею в его мозгу. И именно поэтому он танцевал в бессмысленной эвфемистической волне инсинуаций. Боги… Он, наверное, просто хотел посмотреть, сработает ли это. Эта игра, эта игривость теперь были написаны на его лице, когда он наклонился немного ближе, всё ещё держа руку на её челюсти, и она глубоко вздохнула, напрягшись в предвкушении. — Думаю, ты знаешь, Фоксглав, — сказал он ей, — я думаю, ты точно знаешь, чего хочешь. Я люблю тебя, чёртов идиот, подумала она про себя, пытаясь представить, как спит с ним, а на следующий день притворяется, что всё это не имело значения, точно так же, как и он. Это было бы невозможно. — Мы не должны, — сказала она слишком тихо, так что это звучало почти вызовом. Затем она сильно сжала руки, впилась ногтями в ладони и прикусила губу. Боль прорезала дымку напитка. Она повторила это ещё раз с большей уверенностью. — Мы не можем. И Астарион остановился. Только остановившись, она поняла, что он наклонился ещё дальше. Его рука упала с неё. Жар от него ушёл, когда он отступил назад. Игривость сменилась нечитаемым выражением лица, обнажавшим весь этот флирт за маской. — Это определенно так кажется, — холодно заметил он, отступив назад на гораздо более приличное расстояние. — Может быть, этого действительно не должно быть. На данный момент даже мое терпение на исходе. — Я пьяна, — подчеркнула Розали. Она не была уверена, почему сказала это, как будто это было наполовину извинение, наполовину оправдание того, почему это была плохая идея. Она надеялась, что это заставит его согласиться с ней. Только… Казалось, что это он был тем, кому действительно больно. Астарион вздохнул, провёл пальцами по волосам и оставил их в беспорядке. Затем он взглянул на неё и снова вздохнул. Его жёсткое, отстраненное поведение немного смягчилось. — …Прости, Фоксглав. Ты права, конечно. Ты всегда права. Ты слишком пьяна, и я уверен, что к утру ты ничего из этого не вспомнишь. Вероятно, мне следовало воспринять это как достаточно чёткое указание на твои чувства по поводу всего этого. Тебе нужен был предлог, чтобы не вспоминать и никогда больше об этом не говорить, как всегда. — Я не… Я не понимаю, — сказала она. — Ты очень, очень умна, Розали. Поэтому я почти уверен, что пришло время нам обоим просто признать, что ты всё понимаешь. — Я буквально, чёрт возьми, не понимаю, — ответила Розали, внезапно близкая к слезам, как это обычно делает усталый, пьяный и эмоционально перегруженный человек, столкнувшись с таким чертовски тупым человеком, как Астарион. — Спокойной ночи, Фоксглав, — вздохнул Астарион, вытаскивая собственный ключ из нагрудного кармана куртки. — Если от вина тебя затошнит, не стесняйся постучать в мою дверь. Видят боги, я, черт меня бери, не сплю. И он не спал. Это означало, что на следующее утро, когда она проснулась, девушка обнаружит, что он уже ушёл. *** — Роза? — Хм? Ой, прости, Гейл, — сказала Розали, выходя из задумчивости, чтобы принять чашку чая, которую он пытался передать. Она просто… не могла выбросить из головы лицо Астариона той ночью. Прошло две недели после церемонии в Кэндлкипе. Возвращаясь назад одна, наполненная гневом и беспокойством по поводу того, что именно произошло и как этот ублюдок добрался до Врат Балдура без кареты, Роуз всю дорогу размышляла. Она была почти уверена, что кое-что поняла из того, что произошло. Но насколько это было просто виной момента, алкоголя и её собственных, очевидно, скрытых фантазий в её голове? Взаимодействие с ним было похоже на получение смешанных сигналов. Но сколько из этих очень очевидных сигналов, которые он подавал, на самом деле что-то значили — это совсем другой вопрос. Искренность Астариона была ей не совсем понятна. Чтобы понять его, нужно руководствоваться набором правил, отличным от понимания других людей. Было ли это выходкой, потому что он действительно хотел переспать с ней? Или это было скорее просто проявлением уязвленной гордости, потому что попытка это сделать не сработала? Оглядываясь назад на его поведение в последние несколько лет, можно сказать, что оба варианта были одинаково вероятны. Или, может быть, что-то на самом деле было до ужаса не так. В последний раз, когда он исчез, не сказав ни слова, его схватил Казадор. Но Казадор был мертв. Розали видела, как он умер. Впрочем, это не означало, что Астарион не мог путешествовать по миру, заводя новых врагов так же, как другие заводят знакомства. В общем, Роуз пожалела, что не тратила достаточное количество времени, пытаясь разобраться в причинах его поведения. Когда она появилась на пороге его поместья с колотящимся от беспокойства сердцем, дверь открылась всего после двух стуков, и он был просто… Там. Невозмутимый, невредимый и совершенно не тронутый её видом. Она стояла на пороге его дома с чемоданом рядом с собой, отправившись на его поиски, прежде чем она нашла дорогу к своему дому. — Что случилось? Ты в порядке? Куда ты, чёрт возьми, ушёл? — она спросила требовательно. — Ты… Подожди, ты пользуешься подводкой для глаз? — Хм, о, привет, Фоксглав, — театрально вздохнул он. — Прости, дорогая, через пару часов после того, как я отправил тебя в комнату, я получил письмо от друга из Невервинтера. Он, конечно, был пьян до безумия, но я не спал, поэтому меня это не особо волновало. Меня пригласили на довольно роскошную оперу и закрытую вечеринку актёров после шоу — это обещает быть настоящим событием. Балкон, который он зарезервировал для сегодняшнего вечера. Поэтому мне нужно было вернуться и спешно перепаковать свои вещи, если я хочу добраться до… — Ты, чёрт возьми, серьёзно? Ты оставил меня ради оперы? — Ну, кажется, ты прекрасно справляешься сама, Фоксглав, для чего я тебе нужен? — сказал он тем ужасным небрежным голосом, который звучал именно так, когда он вёл себя, будто ему всё равно. — Карета была оплачена заранее, и ты приехала сюда целой и невредимой, не так ли? — Что случилось с… с… Ты знаешь? — продолжением шоу на следующий день. Она решила, что это бессмысленный допрос, и перенаправила свое негодование в более безопасные места. — Ты даже записки не оставил. Я подумала, что случилось что-то плохое. — О, боже мой, твоя стойкая забота о моем благополучии трогательна, но это просто вылетело у меня из головы, — бескорыстно ответил Астарион. — Я же говорил тебе, дорогая, у меня довольно загруженный социальный график. — Но это было моё — и я — ты злишься на меня? — Конечно, нет, Фоксглав, — сказал он, рассеянно пощипывая себя за волосы, а затем глядя на свои ногти. — Чего тут злиться? Ты меня знаешь, я не настолько забочусь о тебе, чтобы таить обиду. Тебе потребуется очень много усилий в принципе, чтобы просто разозлить меня. А ты никогда в жизни не делала ничего плохого. Голос у него был ужасный, и он становился ужасным только тогда, когда ему было больно. Но Розали не могла понять, почему. Ведь именно он её бросил. — Послушай, я не помню некоторые моменты прошлой ночи, или, может быть, я была слишком пьяна. Но если я что-то сделала… — О, посмотри-ка! — сказал Астарион, указывая на что-то позади неё. Роуз последовала за его рукой и не увидела ничего, кроме улицы и нескольких лошадей, но он продолжил. — Моя карета здесь. Я же говорила тебе, что у меня плотный график, Фоксглав. Кажется, мне придется прервать эту очаровательную небольшую интерлюдию. Мне предстоит увидеть очень много людей и некоторых дорогих актеров, которых стоит завоевать. Кто знает, как долго меня не будет. Я имею в виду, действительно, Врата Балдура начали пахнуть жарой, а север ещё с месяц или около того остаётся терпимым… — Ты просто… Просто собираешься уйти? — сказала она, хотя и не была уверена, какой разговор у них может быть, ради которого ему стоит остаться. — Почему? Ты собираешься меня остановить? — бросил он вызов, выгнув бровь. — Зачем я тебе нужен на этот раз? Подобрала на обратном пути бездомных сирот, которых нужно подбросить до деревни? Или, может быть, ещё одно приглашение на вечеринку? — Я просто… Я подумала, может быть… — И в этом твоя проблема, Фоксглав: ты все время только и делаешь, что думаешь, — он ответил. — Я предпочитаю действие. Делать дела, не говоря уже о людях. Дай мне знать, если тебе захочется действовать прямо сейчас. В противном случае мне придётся поторопиться на карету. И он просто захлопнул дверь перед её носом и… оставил её там. А потом он исчез. С тех пор она ничего о нем не слышала. И каждый раз, когда она приходила к нему домой, его служанка открывала дверь и сообщала, что его всё ещё нет. Так что казалось, что всё, что, как боялась Розали, она неправильно поняла, вообще не было понято неправильно. На самом деле она прочитала его с совершенной ясностью. — …Роза? Розали моргнула и поняла, что Гейл задал ей ещё один вопрос, пока она была слишком занята, мечтая о своём друге-засранце. Чертовски унизительно, если честно. — Ох, чёрт, я снова отключилась, не так ли? Прошу прощения, вчера вечером я допоздна читала, и я очень устала, — стыдливо солгала Розали и заломила руки в свои кудри, пытаясь ещё раз выкинуть Астариона из головы, надеясь на этот раз успешно. — Прости, Гейл. Что ты сказал? — Я просто спросил, как у тебя дела в Кэндлкипе, — сказал её друг, садясь напротив неё за обеденный стол. Он был в городе по делам, встречался с частным коллекционером, который утверждал, что Мистра прикасалась к предметам (утверждение, которое Гейл надеялся опровергнуть). Роуз согласилась позволить ему ночевать в её свободной комнате на следующие две ночи. Ей нравилось, когда он приносил своего волшебного кота, чтобы тот тоже остался. — Ох, — сказала она ещё раз. — Всё прошло хорошо. Ты был прав насчет светящихся глаз. Сошло за конфетку. — И ты остановилась на выборе своего герба? Роуз вспомнила приподнятые брови Астариона при виде сургучной печати. — Думаю, да, — осторожно сказала она. — Хотя я ещё не утвердила это. Она даже не отправила его Лускану. — Что ж, если тебе когда-нибудь понадобится, чтобы я замолвил словечко, дайте мне знать. Мы сможем, по крайней мере, ускорить оформление твоих документов в Глубоководье! Была ли это хорошая ночь? Очаг был местом, где я, будучи мальчиком, попадал в немалое количество происшествий! Мысль о том, что Гейл устраивал какую-то дикую ночь, была довольно забавной даже для Розали. Но она предполагала, что у него была жизнь и, возможно, даже личная жизнь, прежде чем Мистра стала доминировать над ним. — Ночь была… хорошей, — ответила она, — Крепость была очень величественной, и здания были прекрасны. Во всяком случае, те, что я видела. Вина было много. — Уилл сказал, что ты взяла с собой Астариона, — сообщил Гейл, что, по её мнению, было его версией такта, поскольку он не смотрел на неё прямо, а очень старательно приковывал взгляд к окну. — …Неужели? — сказала Розали, нахмурившись. Она не помнила, чтобы говорила Уиллу что-то подобное. Она как бы утаила информацию и продолжении её схемы с фальшивым партнёром, помимо небрежной просьбы, с которой она обратилась (с дерьмовым лицом) к нему, чтобы Уилл стал её соучастником в преступлении. Сказала ли ему Шэдоуарт? Вряд ли — если вам нужен друг, который гарантированно сохранит ваши неловкие секреты, жрец Шар определенно будет подходящим кандидатом. — Ну нет, он этого не делал, — сказал Гейл, теребя край чашки. — На мероприятии присутствовал мой друг из Эльтореля. Она вскользь упомянула, что видела твою демонстрацию и заметила, что ты была с плюс один. Очень… Энергичным мужчиной с седыми волосами и склонностью к красному вину? Розали вздохнула. — Да, я взяла с собой Астариона. У меня был плюс один, Шэдоухарт была занята. Он был в городе — всё логично. — Просто… они сказали, что видели тебя, ну… — Гейл откашлялся и не удосужился закончить предложение. — Я не знал, что вы двое были… Ты знаешь… Замешаны в таком. О, чёрт возьми, убейте меня, Розали объявила Небесам, едва не ударившись головой о стол, прямо здесь и сейчас. Вот почему поцелуи должны были быть полностью исключены. Не из-за каких-то потрясающих эмоций, которые это вызвало в её конце, а потому, что волшебники были сборищем болтливых, бешеных, хищных сплетников. И теперь ей предстояло пройти через унизительное испытание, объясняя своему другу, что она не только была достаточно жалкой, чтобы попросить кого-то притвориться её парнем, но и предпочла для этой работы Астариона, а не его, по некоторым очень острым и очевидным причинам. Не говоря уже о новой ужасающей фразе: Ну, кажется, я действительно хочу встречаться с ним. И я злюсь на это не меньше тебя. — Ну, вообще-то, Гейл, я… — Не нужно объясняться, Розали! — перебил он с благонамеренной улыбкой. — Это не допрос и, упаси бог, не вмешательство! Я просто хотел, чтобы ты знала, что я… Ээ, как бы в курсе. Он неловко подмигнул, постукивая по носу. Роуз подумывала броситься из окна. К сожалению, она жила на первом этаже. — Конечно, я могу понять, почему вы держали это в секрете от нас. Мы все так долго были друзьями, и в рабочих отношениях ориентироваться не так-то просто. И я бы вряд ли назвал Астариона… Бесспорным членом нашей маленькой группы! Вероятно, тебе хотелось сохранить это в тайне, чтобы методом проб и ошибок… Проверить почву. — Нет, эм, Гейл… Понимаешь… — Конечно, я всегда знал о его чувствах к тебе, — беспечно продолжил Гейл. — Мы все знали. И, эм, это был всего лишь мой способ вежливо сообщить тебе, что если ты держишь это в секрете, ради… Ээ… Нашего блага, тебе на самом деле не нужно… — Извини, что? Гейл почесал шею, выглядя неловко. — Ну ладно, Розали, не нужно вести себя застенчиво! Мы все были там в первые дни. — Первые дни? — Розали нахмурилась. — Ты имеешь в виду… дни… паразитов? Дни, когда он… Флиртовал буквально со всеми? — Хм, ну нет, не совсем. С некоторыми из нас больше, чем с другими, если ты уловила мою мысль. — Нет, он определенно пытался залезть всем в трусы. — Не совсем, — возразил Гейл, отпивая чай. — Не, ну может быть, в те первые сорок восемь часов или около того так и было. — Хм, я почти уверена, что он никогда не останавливался. Однажды он ущипнул Уилла за задницу так сильно, что остался синяк. — О нет, Роуз, я не спорю с этим, но ты должна признать, что все немного изменилось. Примерно в то время, когда ты перевела для него то адское писание Казадора. Розали напряглась. Очень немногие люди знали, что Священное Писание на самом деле было на спине Астариона, и Гейл не был одним из них. Астарион бесцеремонно пошутил о том, что, возможно, это мощный магический предмет, который волшебник может проглотить, а затем они оба замолчали… И согласились никогда не рассказывать Гейлу о масштабах тайной практики Казадора. И разве это не был прекрасный момент Розали, подвыпившая, обыскивала периметр после ночных разговоров с Воло и наткнулась на Астариона без рубашки, зашнуровывающего его брюки после ванны. Во многих мирах это закончилось бы каким-нибудь чудесным и несложным импровизированным сексом, но с Роуз? Нет, это начало, импровизированный перевод какого-то (по общему признанию, увлекательного) архаичного Инфернала, который, когда его мучитель вырезал его на коже мужчины, оказался самым большим и самым несексуальным убийцей настроения всех времен. Ещё одно бессмысленное воспоминание, которое прервалось, как только Гейл снова начал говорить. — После этого он, конечно, флиртовал со всеми нами. Но только для того, чтобы у него было больше поводов флиртовать с тобой, если ты понимаешь, что я имею в виду? — …Что? — А потом было время, когда мы впервые вместе выступили против пожирателя разума, — сказал Гейл. — Конечно, я знаю, почему ты этого не знаешь, учитывая… Э-э… Возрождение. — Когда Астарион не удерживал Шэдоухарт на острие ножа? — Да, верно. Честно говоря, в этом не было необходимости. Бедная девушка действительно старалась изо всех сил. Но то, что он сказал, ну… Я думаю, что к тому времени, когда ты снова начала дышать, он держал её на острие ножа, чтобы она не рассказала ничего из этого или не использовала в качестве материала для шантажа. — …Что он сказал? — Ничего шокирующего, я тебе обещаю, — сказал Гейл, совершенно упуская суть. — Но там были слёзы, которые, как ты знаешь, сделаны из крови и всего остального. Это было довольно страшно. Он стал немного диким даже для него. Именно тогда я начал отступать, если быть честным с тобой. Я вроде как понял, что и тебе это не особо интересно. Но я до сих пор не уверен, закончилась ли бы моя настойчивость ножом в спину. А потом мой труп унёс бы всех нас в царство мертвых. — Ты не можешь быть серьёзным. — Ну, я немного шучу, — сказал её друг с лёгкой улыбкой, которая, к удивлению Розали, действительно достигла его глаз. Никаких обид, казалось, не было. Из-за его иска, который много лет назад был отклонен, из-за этих воображаемых отношений, которых не существовало. — Но я искренне, очень рад за тебя! Честно говоря, я рад видеть, что Астарион наконец-то вытащил голову из задницы. Я думал, он плохо воспринял наше расформирование, когда все эти глупые галиванты разъезжались по чужим домам. Но мы все знали, что это была всего лишь тщательно продуманная выходка из-за того, что он не будет видеть тебя каждый день… — Гейл, у нас нет отношений! — выпалила Розали, надеясь положить конец этому странному сюрреалистическому разговору. На несколько секунд воцарилась тишина, когда она тихо начала паниковать. — О, да, я понимаю, — сказал её друг после паузы, понимающе кивая, — для тебя, я думаю, это только первые дни. Хотя, если ты уже знакомишь его с персоналом Кэндлкипа… Голос Гейла раздался издалека, когда шестерни разума Розали начали вращаться с головокружительной скоростью. У Астариона не было к ней никаких чувств. «Этого просто не может быть», — подумала Розали. Он никогда ничего не говорил. А он никогда, чёрт возьми, не переставал говорить! Он все время говорил ужасные вещи без всякого стыда. Он не мог. Это был абсурд… Внезапно в воздухе послышался звон, когда сработало её тревожное заклинание, и кто-то постучал в парадную дверь. Розали поднялась на свинцовых ногах и прошла через кухню в прихожую. Кот обвил её лодыжки. Она старалась не потерять сознание. Вместо этого она открыла дверь и обнаружила почтальона на другой стороне. — Письмо для вас, мисс, — небрежно сообщил он ей, протягивая небольшой кремовый конверт. Если я нравлюсь Астариону, почему бы ему просто не сказать мне об этом? подумала Розали, забирая у мужчины письмо. Ей было легко скрыть тот факт, что она испытывала к нему праздную эстетическую признательность за всю их дружбу, главным образом потому, что знала, насколько невыносимым сделало бы его признание в этом. Но теперь она поняла, что это, скорее всего, была любовь. Она уже боролась со стратегиями, позволяющими сохранить это в тайне для чего-либо, кроме самого ближайшего будущего. В каком-то смысле отсутствие Астариона было долгожданной передышкой, чтобы собраться с силами. Гейл ошибся. Он должен был ошибаться. Астарион уложил большинство людей в постель двумя предложениями или меньше. Зачем ему стесняться чувств из всех людей и вокруг неё? Если он никогда не спрашивал её об этом, это явно означало, что ему это не интересно. Она прочистила когтем клей на конверте и молча вернулась в главную комнату, ныряя под висящие комнатные растения, чтобы не задеть их рогами. Внутри письмо представляло собой бледно-голубой кусок толстого картона. — Ох, — сказала она вслух, достаточно громко, чтобы заставить Гейла оторваться от чая. — Ты, должно быть, шутишь. *** Розали Ледяная Песнь, вы и выбранный вами гость сердечно приглашаем на вечеринку по случаю дня рождения Тренн Зиндана, которая пройдет на Позолоченной лестнице в районе Верхнего города Врат Балдура… — Ты ведь не можешь серьёзно решиться пойти туда, — сказала Шэдоухарт, и это был крайне бессмысленный вопрос, когда Розали уже явно была одета для одного из самых дорогих ресторанов города. — Я серьёзно, — упрямо ответила она, поправляя платье на плечах, пытаясь притвориться, что не нервничает. Когда она смотрела на своё отражение в зеркале, она избегала мысли о том, насколько определенное отродье вампира из её знакомых могло бы одобрить его вырезы и длину. Это было красивое платье, которое у неё никогда не хватило смелости или случая оправдать: платье с открытыми плечами цвета глубокого индиго, которое светлело до темно-розового и золотого по подолу, мало чем отличаясь от сумеречного заката, сочетаясь с оттенками розового в волосах Розали. Купленное в пьянющем порыве их первой непредвиденной удачи в приключениях и имеющее дерзко короткий крой. Её плечи и декольте остались обнаженными, юбки были разрезаны по бокам, открывая чересчур большую часть ног, а задняя часть снова была вырезана для её хвоста. С распущенными волосами она выглядела чудовищно красивой. Она также выглядела так, будто доказывала свою точку зрения, причем довольно агрессивно. Выражение лица Шэдоухарт говорило об этом. — Посмотри на светлую сторону, — отметила Розали. — По крайней мере, это не было приглашением на свадьбу. — Я действительно не вижу причин, по которым тебе нужно идти. Но Розали начала говорить. — Если Тренн хочет что-то сказать мне, она может сказать это мне в лицо, — ответила она, грозно глядя в зеркало. Это была единственная причина, по которой она могла придумать, почему человек, который игнорировал её целых десять лет, вдруг начал раздавать приглашения на вечеринки. — Больше никаких танцев с бубном… Что бы это ни было. Я больше не какая-то трусливая маленькая девочка, у которой случаются приступы паники от её близости. Она пытается меня вывести из себя, но у неё ничего не получается. Розали думала, что Шэдоухарт, возможно, не понимала этого: она не пыталась доказать свою точку зрения Тренн. Даже Астариону. Она пыталась доказать свою точку зрения себе. На обратной стороне приглашения написано знакомым рукописным почерком: «Не стесняйся и приводи Астариона!» Это был явный вызов. Но Розали пойдёт на эту ужасную и дорогую вечеринку одна. Потому что она не была должна Тренн ещё одно выступление и хотела показать ей, что она и её жизнь самостоятельны. Даже если бы ей действительно пришлось заручиться помощью самого распутного платья с белым галстуком, которое у неё было. Это был урок, который она очень хотела бы усвоить раньше. Во-первых, было глупо присутствовать на церемонии наград в Кэндлкипе с Астарионом не в качестве простого друга. И теперь она не видела его больше месяца. Как и в любой другой раз, когда его не было так долго, она скучала по нему, но неопределенность усугубляла ситуацию. Она не могла понять, было ли его отсутствие вызвано тем, что он был влюблён в неё, как сказал Гейл, и в этом случае с её стороны было жестоко и невежественно использовать его в качестве опоры. С другой стороны, это тайное повествование о разбитом сердце и уязвленной гордости было продуктом её собственного дикого и недавно мотивированного воображения. Возможно, та ночь, когда она поняла, что может полюбить его, действительно была для него совершенно несущественным развлечением, и теперь он нашёл себе новое отвлечение вдали от неё. В любом случае, приглашать его продолжить шараду казалось ужасной идеей, плюс она всё равно не могла связаться с ним, чтобы сделать это. Но она не собиралась… Убегать. Тренн никогда ничего не делала без причины. Она явно чего-то хотела. И Розали не собиралась выяснять, какого черта это было, сидя дома, обдумывая цель приглашения и неизбежно возвращаясь к тому, где, чёрт возьми, может быть Астарион и с кем. Как сказал ей сам ублюдок, ей нужно действовать. Ей надоела вся эта драма отношений, существующая только внутри границ её собственного натянутого мозга. Она пойдет. Она найдет момент, чтобы поговорить со своей дерьмовой бывшей. И тогда это станет завершением, о котором много легенд и о котором редко заявляли, чтобы она могла приступить к продолжению своей гребаной жизни. — Боги, — пробормотала она, глядя на свои обнаженные плечи, лишь слегка покрытые веснушками. — Я скучаю по приключениям. Я выгляжу такой бледной. Я загорала раньше. Это платье выглядело лучше, когда я была загорелой. — …Я могла бы… Пойти с тобой? — предложила Шэдоухарт тем же тоном, которым она когда-то извинялась перед Лаэ’зель. Боги, женщина, должно быть, волнуется. Розали взглянула на неё в отражение в зеркале: после предложения посетить вечеринку, полную незнакомцев, она выглядела так, словно только что проглотила лимон целиком. — Я в порядке, Шэдоухарт, правда, — ответила она и была рада, когда это прозвучало убедительно. — Ты была права. Мне не нужна компания. — Я говорила это о собрании волшебников, призванном прославить тебя, — заметила Шэдоухарт. — Это ужин на дне рождения твоей бывшей. Розали решила проигнорировать логику этого замечания. — Просто… отправь мне сообщение, если ты почувствуешь, что вот-вот заплачешь, хорошо? — сказала её подруга, и это было что-то вроде доброго совета от Шэдоухарт. Затем она внимательно посмотрела на Розали и после минутного раздумья произнесла «Защиту от зла и добра».