***
Сегодня дурной день. Нет, на самом деле в моей жизни не было действительно хороших дней. Но и настолько странных не выдавалось. Хотя вчерашний уж точно перевернул всю мою рутину с ног на голову. Я в отчаянии возношу имя Господа в своей голове, извиняясь за всё проделанное. Без поддержки своей веры, чувствую себя как без твёрдой поверхности под ногами. Уже успел пожалеть о своём решении, прямо сейчас находясь в этом мире совсем один. На моей стороне только дьявольские черточки на пальце, не меньше и не больше. Проклятый мизинец покалывает, болит от упоминания имени Бога. И оттого становится ещё страшнее. Кабинет заполнен молчаливыми зверьми, следящими за каждым движением новенького. Мне очень жаль, что Торн решил сесть со мной рядом, навлекая беду и на мою тушу. Заметно для всех нервничаю, отбивая пальцами по парте. Тёмный силуэт сбоку нагоняет жути, гнёт взглядов добивает отданную душу. Бог уверял, что внутри каждого найдётся что-то доброе, ведь все мы создания божьи. Я предал это утверждение, и теперь заслуженно страдаю. Не понимаю, как Дэмиену удаётся сохранять такой невозмутимый вид. Перевожу взгляд на него, и сразу же встречаю пленительные чёрные глаза. Он умело поймал моё внимание, чувствую, как холодею. С трудом отнимаю глаза, затуплено пялясь в пустую тетрадь. Нахождение среди одноклассников не идёт на пользу, я вздыхаю. Дрожащая рука поднимается, взывая к учителю. Старик неохотно обращает на меня внимание, робко киваю в сторону двери. Гаррисон без интереса отпускает меня, затем отвлекается на учинившего разбой Картмана. В коридоре дышится намного спокойнее, чем в набитом людьми классе, я наконец успокаиваю внутреннюю агонию. Много чего пережившие рекреации школы, сейчас пусты. Иду по хорошо освещённому коридору, доски под ногами иногда тягуче скрипят. Мама учила меня какой-то особенной технике дыхания, помогающей справиться со стрессом. Не помню ничего из неё, однако попробовать стоит. Беру под контроль вдохи и выдохи, параллельно рассматривая потрескавшуюся краску на стенах. Что-то привлекает моё внимание, цепляюсь глазами за скользящую по стене за мной тень. Вся моя суть утекает куда-то в ноги, я никогда не был готов к настолько прямой встрече с демоном. Взвизгнув, в неясном потоке начинаю бежать по коридору, добираясь до мужского туалета. Резко вхожу внутрь, и громко хлопаю дверью. Рука судорожно хватается за сердце, облокачиваюсь спиной на грязную стену. Лампочка в туалете раздражающе трещит, покалывает. Подхожу к раковине, пытаясь включить поток ледяной воды. Ручка совсем не поддаётся, с кряхтением надавливаю на механизм из-за всех сил. Из крана начинает течь холодная струя, ладони быстро обжигаются морозящей водой. Затем и всё лицо. Смотрю на себя в заляпанное зеркало. Выгляжу совсем не презентабельно. Грязные волосы по плечи обрамляют бледное лицо, синяки подчёркивают впалые глаза. Более менее приличный вид на мне имеет только одежда, выгляжу не лучше употребляющих одноклассников. Вдруг лампочка начинает заметно моргать. Свет в туалете становится нестабильным, иногда пропадая на секунду или более. Я теряю возможность говорить, бесы обещали хранить меня, а не пугать до смерти. Моё отражение выглядит до ужаса напуганным. В какой-то момент, в трещине зеркала мне чудится янтарный глаз, блеснувший в полутёмном помещении. Бес меня попутал, я выбрасываюсь из туалета. Коридор перестаёт выглядеть зловеще, однако смотреть на стены всё ещё боюсь. Глаза уставлены в лакированные доски на полу, это кажется самым безопасным видом сейчас. Заканчиваю свой мучительный путь на входе в кабинет. Сейчас идея находится среди бесовских ублюдков не кажется ужасной, скорее даже более привлекательной. Вдох выход, открываю дверь. Подростки скучающе скользят по мне глазами, вскоре возвращаясь к учителю. Может Иисус был прав, утверждая о чём-то добром внутри каждого человека? Я хочу верить этому. Прохожу до своего места, сердцебиение медленно успокаивается. Писать за учителем не получается, правая рука трясётся, а левой не умею. Чувствую липкое разочарование, я был одним из немногих учеников, кому действительно нравится учится. А теперь, я единственный ученик здесь без души. Стал ли я хуже обижающих меня людей? Спорный вопрос, запускаю руки себе в волосы, тупо пялясь на доску. Мел противно скребёт по зелёной поверхности, оставляя белые полосы. На нервы капают возбуждённые перешёптывания, звук трещащих ламп. Когда-нибудь это должно закончится.***
Звонок рассекает своим криком условную тишину, подростки словно дикие подрываются с своих мест. Многие любопытствующие лица направляются к новенькому. Филипп искренне рад такому развитию событий, его тушка относительно в безопасности. Одноклассники будут слишком заняты пришедшей персоной, можно будет спокойно сбегать в столовую. На самом деле, для многих учеников "сходить в столовку", это что-то повседневное. Но для Пипа это праздник, появиться там без угрозы для одежды или чего хуже, волос, удаётся действительно редко. Юноше хочется верить, что сейчас он сможет спокойно поесть. Мечты школьника разбиваются сразу, как он садится за одиноко стоящий в тёмном уголке школы стол. Стоило найти себе место, как весь аппетит пропал. Кусок в горло совсем не лезет, подросток вырисовывает вилкой на пюре грустную рожицу. Такую же, какая была на его замученном лице. Напротив кто-то громко приземляется на скамейку у стола Пипа. Неудачник в шоке, никто ранее так спокойно не подсаживался к нему. Осветлённые надеждой глаза поднимаются, наблюдая странноватую фигуру новенького. Только он обладал такой ярко выраженной худобой. Его руки держали книжку в чёрном переплёте. Пип с любопытством пытается прочитать название. Однако, осознаёт, что не понимает языка на котором написана книга. Парниша открыто рассматривает Торна, тем временем как тот ни разу ещё не отрывался от книги. — А-ам, привет? — Пип старается выдавить из себя приветливое лицо, хоть и получается кривовато. Исподлобья и густых бровей поднимаются серьёзные глаза. Филипп боязливо оттягивает воротник кофты, этот человек умеет нагонять пафоса на свою персону. Вокруг и так тёмного стола как-будто сгущаются тени. — Ага. — Парень не выражает особого дружелюбия, возвращаясь к своей книге. Одержимому совсем неуютно, нельзя же сидеть напротив друг друга в полной тишине. — На каком языке написана эта книга? — Руки отодвигают поднос в сторону. — На Латинском. — Последующие попытки разговорить чудака не увенчаются успехом, Филипп тоскливо смотрит на своё грустное пюре. Настроение совсем подпорчено, юноша встаёт из-за стола, собираясь уносить всю еду работникам столовой. Он уже почти разворачивается, однако его останавливает приказной тон снизу. — Оставь мне. — Светлые брови сами удивлённо выгибаются. — Ты можешь взять свою порцию… — Ответа не следует. Пип стоит в смятении, но всё же решается оставить поднос Дэмиену. Наверно ему нужнее. Никакой благодарности вслед за этим не следует, чуть расстроенно одержимый покидает столовую.***
Звонок знаменует конец свободного времени, заставляя класс Пипа собраться в спортивном крыле школы. Физкультура - персонально выработанный ад для таких одиноких неудачников, как Филипп. Раньше перед каждым уроком приходилось молиться. Сейчас подросток нервно сжимает края белой футболки, без возможности обратиться за помощью. Юноша не знает наказания хуже спортивного зала. Сколько его крови тут зря пролилось. Он готов поклясться, что багровых разводов на досках не видно только потому что школа красит полы раз в два года. В мужской раздевалке стоит шум, насилующий чувствительный слух Пипа. Отрёкшемуся от божьей верности, остаётся надеяться лишь на жуткую тень сзади себя. Самая кровопролитная и болезненная игра в школе - вышибалы. Это возможность подростков выместить свою ненависть друг на друге. Никто не ненавидел Филиппа, его было просто забавно обижать. Поэтому парниша всегда получал своё, конец урока проводя в медпункте. Дверь в раздевалку открывается, пропуская внутрь новенького. Он приветственно кивает, проходя ближе к Филиппу. Пиррип убеждает себя, что жуткий подросток не следит за ним, а просто не знает как подружиться. На самом деле набожный мальчик понимает, что лишь утешает свою тревожность, и никакому Торну нету дела до его существования.***
Всех учеников выгоняют в зал, сегодня женские и мужские уроки поделены, поэтому мне в разы страшнее. В совокупности эти факторы означают, что сегодня мы будем играть в вышибалы, а значит, скоро меня вышибут из жизни. Я пытаюсь креститься, однако не успеваю закончить обряд. За мою руку хватается чужая, ледяная. Непонимающе перевожу взгляд на остановившего меня человека. И сразу встречаюсь с пронзительными глазами, осуждающе остановившимися на мне. От руки чудака, мороз как-будто протекает по всему телу, он отрицательно качает головой, мол: не надо. Я сглатываю, такой жуткий. Скованно киваю на его "просьбу", надеясь, что меня скоро выпустят из жесткой хватки. И правда, через мгновение он отстраняется, отходя ближе к другим ребятам. Смотрю на кисть руки, осталось неприятное покраснение. Вот же, дрыщ дрыщом, а захват похлеще будет чем у Картмана. Чувствую себя униженным, хотя никаких оскорблений в свою сторону не получал. Короткие моменты разминки являются минутами до моего же конца, наслаждаюсь каждым мгновеньем без игры. Но всему хорошему свойственно заканчиваться, учитель объявляет разделение на две команды. О нет, начинается… Ради того, чтобы я не попал в чью-то команду, одноклассники устраивали дебаты. Выглядело со стороны похлеще политических дебатов на телевизоре. Раньше это задевало остатки моего самолюбия, однако сейчас оно безвозвратно погибло. Бесцельно смотрю на пол, ожидая своей участи. Мне больше нету разницы с кем играть, всё равно любой набор игроков может хорошенько отыграться на мне и моём неловком теле. Дэмиен уверенно шагает в сторону бранящихся подростков, изъявляя своё собственное желание. Ребята замолкают. Всем интересно узнать, с кем решит сыграть новичок. Бледный палец парня поднимается, показывая чётко на капитана второй команды. — Я буду играть с этим парнем. И того, Филипп попадает к разочарованной команде Крейга, Торн завербован у Стэна. Разгорячённые подростки располагаются по своим частям зала, мячи уже сидят в руках каждого потенциального убийцы. Вот он, короткий период до свистка учителя. Все замирают, с азартом разглядывая соперников. Один лишь Пиррип стоит поодаль от всех, на шатких ножках удерживая своё тело. Должно же хоть когда-нибудь повезти? Свисток разрезает напряжённую тишину, команда Крейга выпускает боевой клич, похожий на стадо страдающих быков. Тяжёлые мячи летят по всему полю, всё ниже трёх метров превратилось в боевые действия. Слух поражают удары об пол, разочарованные крики выбывших из игры участников. Чтобы подбодрить учеников, тренер обещает победившей команде высшие оценки. Это заводит и так озлобленных детей, Пип проклинает эту провокацию учителя. Руки слабо держат мячик, трусость не даёт рискнуть и замахнуться. Парень замер посреди активно двигающихся подростков. С противоположной части зала слышатся насмешки Картмана. — Глянь на этого чертилу, встал как вкопанный! А если … — Остальное заглушается разочарованным криком выбывшего с поля Кайла. Филипп пропускает момент, когда на трибунах становится всё больше вылетевших болельщиков, а количество игроков на поле заметно уменьшается. Спустя всего лишь минуту, в каждой команде остаётся по несколько выживших. У соперников: Кенни, Стэн и Дэмиен. У Крейга дела обстояли несколько хуже. На поле остался лишь он и бесполезная фигурка Пиррипа, что с начала игры так и не двинулась с места. Замирающими взглядами болельщики смотрят за разворачивающимися событиями. Если Филипп позволит себе проиграть, навлечёт на каждого в команде плохие оценки, и конечно, побои на свою душу. Кенни и Стэн умудряются провести Такера за нос, осуществляя что-то подобное "плану-капкану". Бедный подросток прогибается от прилетевшего в живот твёрдого мяча. Соперники дают друг другу пять, показывая лидеру команды фак. Парню приходится сесть к остальным. И вот, на поле остаётся лишь несчастный Филипп и два уверенных в победе идиота. Торн не в счёт, ему кажется было совсем всё равно. Первым замах выполняет Марш, вкладывая в этот удар всю душу. Траектория полёта точно направлена в чужую рожу, Пип жмурится готовясь принять удар. Одна секунда. Две. Три. Слышится хриплый смех Кенни, что обзывается мазилой и скорострелом в сторону друга. Подавленный спортсмен потирает переносицу, проклиная день, когда Маккормик родился. Баскетбольный мяч остановился в метре от ног одержимого. Люди с трибуны возмущённо свистят и кричат, подбадривая участников команды. — Смори как надо, уёба! — Нищий делает резкий и быстрый замах, не точный, но очень сильный. Пиррип не знает какая сила спасла его, но и этот мяч летит мимо. На весь зал раздаётся звонок, звук которого смешивается с разъярёнными криками учеников. Конец матча. Шокированные подростки бредут в сторону учителя, узнавая его вердикт. Сам такого не ожидавший тренер решает, что в этот раз команды уступили друг другу ничью. Подростки проходят мимо Филиппа, озлобленно косясь на его фигуру.***
Я захожу в раздевалку позже всех, чтобы не наткнуться на обиженных участников команды Стэна. Все его сокомандники проклинают меня в несправедливой ничьей. Не знаю почему они решили, что виноват я, если это тренер объявил такой исход. За стенами слышны крики Картмана, доказывающие, что всё это чёрная магия и так не бывает. На самом деле, Эрик прав. Два вполне юрких парня, не попадают по застывшей на месте цели. Украдкой гляжу на правую руку. Становится жутко, это работает. Я протягиваю её вверх, чтобы рассмотреть дьявольскую ладонь под другим градусом. Лампочка сразу же гаснет. От неожиданности чуть ли не падаю, вот чертовщина же. Судорожно опускаю ручонку, свет снова освещает комнату. Но я больше не один здесь. — Ужасно играешь. — Жестокий силуэт проходит мимо меня, чувствуется запах дыма. Вздрагиваю, не зная, что ответить на такую ярую критику в свою сторону. Отвечать на буллинг не приходилось, нужно было лишь терпеть. Дэмиен же молчит в ожидании ответа. — Прости? — Торн вскидывает густые брови, смотря сначала удивлённо, потом как-то чересчур осознанно. Ничего не отвечая, чудак покидает раздевалку, оставляя меня в одиночестве. Мне остаётся только пожимать плечами.***
Последние уроки заканчиваются быстро и без каких либо происшествий. Филипп шагает по скрипучему снегу, вдыхая морозный воздух. Мальчик любит зиму, всё белое, прекрасное и слегка колючее. Пиррип старается не думать о том, что ждёт его дома. Мозг навсегда запомнит лежащие вниз иконы, мрачные пустые комнаты, стук упавших книг. За собственным телом, слышится такой же скрип снега. Подросток резко оборачивается, но не находит никого сзади. Глаза пробегаются по снегу, нету ни единого следа. Может паранойя начинает развиваться? Менее оптимистично чем ранее, юноша шагает до дома. Зловещее здание виднеется сквозь пустующие улицы. Подросток доходит до своего дома, останавливаясь у двери в поисках ключей. Окна тёмные, сквозь них ничего не видно. Поднимается свистящий ветер, острые снежинки приземляются на лицо, тая. Замороженные щёки и нос краснеют. Пип находит связку ключей, подносит к скважине, но не успевает провернуть. Дверь сама открывается, на пороге собственной персоной стоит Дэмиен Торн - личное проклятье Филиппа. Парень в ужасе вскрикивает, пятясь назад. Спотыкается об какой-то снежный камушек, и падает в сугроб. — Твою Мать! Дэмиен! — Пип судорожно хватается за сердце. — Какого чёрта ты делаешь в моём доме?! Я по-л-полицию вызову! — Лицо Торна кривится в гримасе, а-ля "Ты серьёзно?" Пиррип со страхом глядит в мёртвые глаза, как он вообще смог оказаться внутри, если дом был заперт? Тёмный силуэт потирает переносицу, и выходит за порог. Как-будто невесомо, он шагает по снегу, не оставляя следов. Менее раздражённо подросток садится на корточки напротив упавшего, протягивая тому левую руку. На мизинце такие же красные отметины, как у Филиппа. Заледеневший парень теряет дар речи. Перед ним настоящий демон? Через мгновенье возможность говорить возвращается, и Пип в ужасе вскрикивает, зарываясь дальше в сугроб.***
Случилось. По мою душу пришёл бес, требуя долг. Мои руки леденеют, снег больно жалит открытые участки кожи. Я судорожно пытаюсь позвать помощь свыше, лишь бы Бог не дал мне кануть перед демоном. Но ничего не происходит, никто не приходит за моей несчастной тушей. Вера меня покинула, я отчаянно жмурюсь, ожидая поездки с Торном за ручку в ад. — Ты идиот? — Я разжимаю глаза, видя над собой выпрямляющуюся фигуру Дэмиена. Он скептически выгибает бровь, чёрные глаза пялятся в более пущем смятении, чем мои. Хочется ответить, что да. Демоническая рука тянется ко мне, предлагая свою помощь. Мне нечего терять, неуверенно соглашаюсь, хватаясь за чужую ладонь. И сразу же падаю снова, больно стукнувшись об застывший сугроб. Бесовская фигура сверху смеётся, впервые вижу как он улыбается. — Очень смешно… — Поднимаюсь самостоятельно, отряхивая одежду. — Ты что, решил у меня заселиться? — Сзади я пальцами делаю крестик, лишь бы это было не так. — К кому же ещё? — Я замираю. Боюсь выражать сопротивление решению демона, прощаясь с спокойной жизнью. Дэмиен вопросительно выгибает бровь. — Ты же не подумал, что я серьёзно? — Я тупо пялю в чужую рожу, совсем путаясь в происходящем. — Фактически да, но и как бы нет. Всё время меня здесь не будет. — Не дожидаясь моего ответа, Торн пропадает за дверью в дом. Я в отчаянии крещусь. По руке разливается боль, из дома слышится болезненный вскрик Беса. Дурной день. ***