Кто сегодня провинился?

      Сердце директора Бан растаяло окончательно, стоило добавить поцелуи. Иногда он не мог ими насытиться, целовал, пока легкие не заболят от нехватки кислорода.       Перемены настораживали, но не пугали.       С наказания прошло несколько недель, перерыв был всего одну из них. Стоило им вновь собраться, как Чан, словно провинившийся школьник, извинялся действиями.       Целовал, гладил, был осторожен.       Прелюдии стали мягче и дольше. Директор последнее время баловал их обоих, старался уделить равное внимание. Разгоряченные и разморенные учителя принимали его гораздо лучше, чем до этого.       Мягкость мешалась с доминированием.       Только теперь, если он чувствовал, что перегнул, был нежен после секса.       Иногда и прямо во время.       Минхо лежал на груди Джисона, принимая его член, пока директор толкался в историка. Ли потянулся рукой вперед, чтобы притянуть Чана ближе для поцелуя. Но тот перехватил его руку и стал покрывать поцелуями запястье.       Хан гладил своего парня по животу и груди, целовал за ухом, тихо стонал от толчков директора.       Это был их первый нежный секс.       — Чан, мы можем обсудить кое-что? — Хан пришел в кабинет директора вечером одного дня.       Минхо поехал с классом на экскурсию, поэтому это была отличная возможность обсудить некоторые детали их секса втроем.       — Конечно, что-то случилось? — Бан отложил в сторону документы и придвинул записную книжку.       Он делал пометки относительно их предпочтений и пожеланий.       — Скоро у нас с Минхо годовщина, и я бы хотел сделать ему подарок, нужна будет твоя помощь. И участие, — историк сел в кресло, где когда-то все началось.       Сейчас он держался уверенно, не испытывал страха. В неделю отдыха они провели вечер в пиццерии за разговорами и обсуждениями всего. Минхо тогда впервые прикрикнул на Чана, выплеснув застрявшую злость. Потом извинился за повышение голоса. На коленях.       Они обсудили все, что подвисло недоговоренным, избавились от всех недомолвок. И общий настрой, как в самом начале, вернулся с удвоенной силой.       Волшебная сила разговоров.       — О, конечно, что я могу сделать? — чуть улыбнулся Бан. — Мне задержать его на работе, чтобы ты успел украсить дом? Или отпустить тебя раньше?       — Нет-нет, — посмеялся Хан, помахав перед собой руками. — Я хочу побыть сверху одновременно с тобой.       — А это как, прости? — Чан даже голову чуть наклонил в бок растерянно моргая.       — Слышал когда-нибудь про двойное проникновение?       Джисон сказал, что годовщина среди недели, но празднование их узким кругом будет как обычно — вечером субботы.       Минхо весь день годовщины смущенно улыбался, почти светился. Видимо утро задалось, и даже непослушание учеников от их общей усталости не могло испортить настроение.       — Учитель Ли, почему вы сегодня такой счастливый? — спросила одна из учителей на перерыве.       — Я просто окутан любовью, — отмахнулся, все также улыбаясь. — И день хороший, только и всего.       Вечер у него тоже был хороший. Джисон все-таки отпросил их двоих на урок раньше, поэтому парочка учителей за руки, как подростки, торопливо выбегали с территории. Директор смотрел на них через камеры и улыбался.       Такие они счастливые.       — Учитель Ли, у вас так голос хрипит сегодня, не заболели? — другой преподаватель на следующий день беспокоилась о здоровье.       — Сходил на концерт любимой группы вчера, сложно было не кричать вместе со всеми, — Минхо все еще улыбался, довольный кот.       Джисон постарался на славу.       И к выходным подготовился с не меньшей кропотливостью.       Пара лениво целовалась на диване, обмениваясь нежными прикосновениями. Историк сидел на коленях математика, перебирал волосы, гладил по шее. Получал поглаживания по спине. Даже поцелуй был неторопливым прихватыванием губ.       Их отвлек звук открывшейся двери.       Дальше будет жарко.       Уже в спальне, Ли замечает изменения в атмосфере. Бан прижимает его спиной к себе, обнимая поперек живота, и целует за ухом, затем спускается к шее. Медленно и тягуче выбивая стоны из математика.       Хан целует в губы и прижимается ближе, чтобы зажать между двумя телами своего парня.       Чтобы он чувствовал оба возбужения сразу.       Кровь разогревалась от прикосновений, даже спортивные штаны стали казаться тесными.       — Сегодня все для тебя, — Джисон оторвался от любимых губ. — Мы оба сделаем тебе приятно, это вторая часть подарка.       Минхо удивленно раскрыл глаза, а затем пошел следом к кровати, куда его за руку тянул Хан.       Чан вытаскивал все необходимое из комода, задумчиво перекладывая вещи в ящике. Он заранее знал, что нужно достать, но так как производители секс-игрушек часто делали похожие цвета, надо было подумать.       Две баночки смазки легли на край кровати к подушкам, как и вся необходимая атрибутика. Минхо проследил за директором, пока историк выцеловывал его шею. От вида нескольких фаллоимитаторов и кольца пришлось гулко сглотнуть.       — Расслабься, милый, — Джисон стянул его футболку. — Мы остановимся, если тебе не понравится.       — Ты славно поработал и заслужил поощрение, — Бан стоял на коленях на кровати и шепнул это у самого уха.       Волна мурашек пробежалась от затылка к паху, заставив поджать живот. Ли не успевает вдохнуть, как его усаживают на кровать и, стянув штаны с бельем, Джисон обхватывает его член губами.       Сегодня все для Минхо.       Чан прижимает его к своей обнаженной груди, продолжая ласкать ладонями мягкую кожу, надавливает на напряженный живот, играет с сосками. Ли задыхается от ощущений. Директор не обделяет вниманием и цепочку с кольцом на шее математика, целуя совсем близко и оттягивая металл зубами.       Хан втягивал щеки, но двигался неторопливо, даря как можно больше ощущений мучительного блаженства. Его в голос стонущий парень лишь подстегивал проводить языком по уретре с нажимом и насаживаться сильнее, пока головка не упрется в узкое горло.       Ночь длинная, нельзя оставить все так.       Минхо старался держаться, но руки дрожали, пока Чан целовал и надрачивал его и собственный члены. Джисон не помогал ему удержаться, ведь именно из-за его члена внутри Ли практически падал.       Ощущений было так много, и все они только для одного.       Когда математик был сильно разморен, Бан ловко остановил руку и нацепил кольцо на член учителя. Тот даже ахнул от внезапного сдавливающего ощущения. Вместе с этим, историк толкнулся особенно сильно и замер. Он хмыкнул и получил одобрительный кивок директора.       Джисон вышел из горячего тела и поднял его, прижимая к своей груди.       — Устал, котенок? Хочешь лечь? — поцеловал щеку.       — Хочу.       Они помогли ему развернуться и лечь на Чана, одаривая новой порцией поглаживаний. Хан раскатал по члену директора презерватив и раздвинул ягодицы математика, облегчая проникновение.       — Хорошо себя чувствуешь? — уточнил историк, покрывая поцелуями грудь парня.       — Очень.       — Сейчас будет еще лучше.       Смазанный палец оказался у заполненного входа, мягко надавливая на мышцы, постепенно их открывая.       — Скажи, если будет слишком, — шепнул Чан.       Джисон толкнул палец увереннее, от чего Минхо громко ахнул и зажмурился. Историк гладил его живот, помогая успокоиться, Бан удерживал на себе, не позволяя дернуться, и целовал за ухом.       Постепенно привыкая, Ли принимал уже три пальца, постанывая в унисон с Чаном. Он тоже испытывал подобное ощущение впервые, поэтому не мог сдержать стоны. Джисон упивался проделанной работой.       Пришло время заменить пальцы на нечто большее, поэтому налив побольше смазки, Хан толкает фаллоимитатор одной лишь головкой и наблюдает за реакцией.       Минхо протяжно стонет сомкнув губы и трясет головой из стороны в сторону. Несколько слезинок скатывается по его щекам.       — Тише-тише, малыш, — Чан останавливает его голову и прижимается губами к виску. — Все хорошо.       А сам дрожит не меньше, ощущая давление на член.       — Терпимо? — Джисон поглаживает крепкие бедра, успокаивая.       — Да, просто… дайте мне минутку, — равно выдыхает математик, стараясь расслабиться.       Это определенно что-то новое.       Хан входит через некоторое время сам, заменив презерватив, и все трое гулко стонут.       Пиздец.       Горячо.       Мозг Ли просто плавится в черепе от избытка ощущений. Историк толкается на пробу и закусывает губу от того, как сильно его сжимает и прижимает к члену директора.       Минхо окончательно разрушается, когда парни начинают двигаться оба. Он открыто стонет и почти кричит. Грудная клетка вздымается высоко, из глаз текут слезы, голос начинает хрипеть от стонов.       Но как же ему хорошо сейчас.       Эрекционное кольцо снимают, когда чувствуют дрожь. Чан давит на живот, и Минхо вскрикивает от ощущения. Первый кончает Ли, нетронутый, а следом и двое внутри с небольшой разницей. Тяжелое дыхание наполняет комнату.       — Ты справился, котенок, — улыбается Хан.       Джисон целует своего парня коротко в губы и чувственно в лоб, пока медленно покидает тело. А следом помогает подняться с члена и падает в обнимку на спину. Их двоих трясет, но это приятная дрожь.       Математик переворачивается в объятиях и устраивает голову на плече, пока историк успокаивающе поглаживает его живот.       — Чан, ты будешь нашим всегда? — тяжело дыша спросил Минхо, переплетая пальцы с Джисоном на своем животе.       Чан готов расплакаться и соглашается.       Теперь они втроем носят кольца на цепочках на шее.