И звезды сходятся

— Знаете, а Вы стали как-то бодрее в последнее время, — задумчиво выдаёт Ромчик с улыбкой. — Вылеченный недотрахит, — отмахивается Слава, залипая в телефон. — Что там у Вас? Смотрите уже полчаса. — Да так… «Не хочешь выпить?» Он-то хочет. Он всегда готов, честно говоря, но… — А-а, Андрей Палыч, — всё-таки заглянув в переписку, понимающе качает головой бета. Но, когда они пьют с братом, заканчивается это всегда почему-то плачевно. Для обоих. Впрочем, прошло уже две недели после встречи с Виктором. А Виктор так и не позвонил. Слава, по правде, и сам не знает, хочется ли ему делать Виктора постоянным любовником, просто слегка колет гордость. Вот позвонил бы Виктор, а он бы сказал, что несогласен! Так что, конечно, да. «Да», — отсылает он брательнику-омеге. — Не забудьте передать ему от меня привет, — лыбится Ромка. **** Идеально прямые, словно ламинированные волосы пшеничного цвета до середины спины, тонкий стан, высокий для омеги рост и огромные изумрудные глаза за стёклами солнцезащитных очков. — Опаздываешь, Славочка, — томно вздыхает модель с обложки, разлегшийся, абсолютно одетый, на шезлонге у морской кромки. — Уж извини, работа, — хмыкает Слава, заваливаясь на соседний шезлонг. — Загубишь ты себя со своей работой, — модель спускает очки на кончик носа, чтобы ясно полюбоваться на его персону, и вдруг расплывается в улыбке. — А у нашего Славочки появился а-а-альфа. Слава неприязненно цыкает, не особо настроенный говорить о единичном рандеву, но правду не скрывает. — Появился. Любовник. — Вау. Ты наконец решился на нормальные отношения? — Нет, — Слава усмехается, запрокидывая голову к небу. — Он полностью соответствует моему вкусу. — Прямо таки полностью? Где же ты откопал такой экземпляр? Вас, неформалов, не поймёшь. Модель капризно кривит полные губы и пару раз щёлкает тонкими длинными пальцами с идеальным маникюром. Тут же подбегает мальчишка-бета из пустого ресторана позади, поставив между ними небольшой столик и пару бокалов, которые вскоре наполняет вином. — За здоровье, — вздыхает Дрюня, потянувшись, чтобы чокнуться с ним. Он любит Андрея. Они во многом похожи. Братья всё-таки, да и друзей у обоих особо-то нет, поэтому… только друг другу и можно рассказать действительно важное. Но… Но они всё-таки братья. С разницей в три года. В детстве грызлись как собаки, доводя родителей до истерики, а, повзрослев, разошлись по своим интересам. Андрюша идеальный нижний. Андрюша тематик строгих правил. Андрюша уже засадил в тюрягу за насилие не одного верхнего. Андрюша владелец тематического клуба, одного из лучших в городе. Андрюшу знают тематики по всей стране. Андрюша обладает модельной внешностью и Андрюша в прошлом гимнаст, так что все сессии с ним — отдельный вид искусства. Андрюша психиатр. Три ха-ха, блядь. А Славка так, чмо подзаборное. К тому же явный пациент Андрея… Раньше Дрюня называл его больным, а теперь, вон, слова подбирает. Неформал. Тридцать два года всё-таки — шутка, что ли? Взрослый человек, который уже знает, что с больными резких движений лучше не делать. — А всё-таки где нашёл? Таких… как ты, Славочка, по пальцам пересчитать можно. Или, может, ты просто смирился и сошёлся с каким-нибудь ушлепком, который пиздит тебя по пьяни? — Дрюнь, — Слава хмурится, наглядно выражая свое отношение к подобного рода высказываниям. — Ладно-ладно, извини, глупая шутка. Видно же, что тебе и так хреново. Они снова выпивают, но Дрюня больше не манерничает. Дрюня долго всматривается в горизонт пустым взглядом, прежде чем собраться с мыслями. — Ко мне катит кое-кто. Ванильный. — Да, я помню, ты говорил. И что? Он тебе нравится? — Видимо, не настолько, чтобы отказаться от сессий, — Дрюня перекатывает вино в бокале, так и не говоря, в чем, собственно, проблема. — Он чудесный. Ты бы знал, как красиво он ухаживает… Он мне очень нравится, но я не смогу себя пересилить. Если бы он только хотел простого секса… — Замуж зовет? — со смешком спрашивает Слава. — Да, — севшим голосом произносит брат. — Он хочет семью, хочет детей, хочет прожить долго и счастливо, со мной, Слав. Я знаю, что он не врёт. Я это тоже чувствую. Я хочу этого с ним. — И давно? — Год. — Ты мурыжишь альфу год?! И даже не спал с ним за всё это время? — Ну ты как маленький, Слав! Спал, конечно! — И… после этого шёл на сессии, да? — Да! — едва ли не со слезами выкрикивает Андрюша. — Он меня любит, Слава! Он такой нежный — ко мне так никто никогда не относился! Словно я божество какое-то, Славочка… Я бы хотел себе такого альфу, такого нежного и заботливого, но… но периодически он должен брать в руки плетку и забивать меня ей. Слава молчит. Они оба знают, что ситуация безвыходная. Ванильным такое не рассказывают. У ванильных альф от подобного срывает все ограничители, и они превращаются в обычных насильников типа тех ушлепков, которые пиздят мужей по пьяни. — И почему ты его не бросишь? — Я пытался, — горько усмехается Дрюня, допивая бокал залпом, вновь несколько раз щелкая пальцами. — Он даже смирился тогда, обещал не звонить и вообще не трогать, забыть… А я увидел его и заплакал. Конечно, он кинулся утешать меня и… всё, Слав. Всё началось по новой. — Так… Речь обрывается мелодией звонка. Он берет трубку, потому что звонит Ромчик. А Ромчик, зная, что у него тут сабантуй с братишкой, просто так ему не позвонит. — Мил Палыч, извините, что отвлекаю. Тут такое дело… Ваш Виктор позвонил. — Н-да? И что хочет? — Сказал… сказал хочет Вас. Сегодня. Я думал его послать, но мало ли… Слава молчит. Вроде, кристально ясно, что он должен ответить. Вроде как, ясно… Но он молчит. — Чего ты думаешь? — спрашивает Дрюня, слишком и очень слишком проницательный. — Подожди, Ром. Я… не знаю. — Ты не не знаешь — ты сомневаешься. Ты же знаешь золотое правило? Делай то, что хочется. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть, что не сделал. Слава тяжко вздыхает, прекрасно понимая, чего действительно хочет. Так много нюансов, но Дрюня действительно прав. — Слушаешь, Ром? Скажи ему, что я согласен. — Понял. Вас забрать? Я всё равно не оставлю Вас с ним одного, опять посплю в отеле. — Забери. — Хорошо. Андрею Палычу привет! Ромка скидывает. Он смотрит на брата, который щурится на него в ответ с лёгкой улыбкой. — От Ромки тебе привет. — Как он там? Не нашёл себе ещё никого? — У него любовь с тачками, так что… хрен знает. — Но он ведь по-любому с кем-то спит. Парень он красивый, на альфу похож, тем более при деньгах. — Спит. Особенно на адреналине после своих гонок оргии устраивает с фанатами. — Вау, — выдаёт брат и больше ничего не говорит. Умный-умный брат. У них это семейное: проницательность — но у Андрюши, конечно, это качество развито намного лучше. Андрюша много чего знает и понимает и много когда умалчивает. Иногда это бесит. — Глупый младший брат. — Иди на хрен. **** В этот раз он не переживает. Слегка волнительно лишь от того, что скоро снова будет непередаваемо хорошо. Слава, слегка подпитый, расслабленно валяется нагишом на приятно холодном белье, закинув руки за голову, и ждёт альфу. В игрушки играть лень, сопротивляться — тоже, хочется животной силы и классного секса. Альфа не опаздывает. С порога раздевается до трусов, зевает, уставший бедняга. Слава нашаривает телефон в кучке своей одежды и ненадолго включает экран, чтобы альфа его не искал. Альфа хмыкает и, подойдя к постели, наваливается на него сверху. Слава ойкает, но с места не сдвигается. Они вновь дышат дыханием друг друга в молчании несколько долгих секунд. — Снова здравствуй, омега, — Виктор касается языком его губ и проводит по ним снизу вверх. — Я тебя с пьянки выдернул, что ли? Мог и не соглашаться — на потом перенесли бы. Слава коротко хихает, закидывая альфе руки за шею, и тянет того ближе для поцелуя. Альфа целует. Влажно и жарко, кайфово так. Слава довольно стонет в чужой рот, позволяя неторопливо трахать себя языком. — Значит, соскучился, — выдыхает альфа, когда наконец оставляет его кропотливо изнасилованный рот. Славочка утвердительно мычит, уже обвитый вокруг альфы руками и ногами, и снова тянет того к своим губам. Трется о него пахом как собачонка, но это тоже классно. — Давай-ка немного поиграем, — завлекательно шепчет Виктор. Слава заинтересованно сглатывает, хоть и до сих не особо настроенный двигать чем-либо, кроме задницы. Взад-вперед. Было бы круто. Виктор садится на постели, стаскивает с себя последний предмет гардероба и, чуть пошарившись в своих шмотках, вытягивает из шлевок ремень. — На живот, — командует альфа. Слава послушно переворачивается. — Можем начать сразу, — слегка растягивая слова, продолжает мужчина, умостившись сзади него на коленях, — а могу сначала тебя немного отшлепать. Сжимает его ягодицу грубо и властно, так, как надо. Слава шумно выдыхает, приподнимая задницу навстречу жадным рукам. Господи, конечно он хочет, чтобы его такая же жадная задница горела. — Пожалуйста, — шепчет еле-еле, но альфа слышит, альфа прекрасно понимает, чего ему хочется, — не надо… Я буду слушаться, я буду хорошим мальчиком, только… Слава экзальтированно вскрикивает от первого несдержанного удара. На ягодицах вспыхивает красная полоса, на месте которой приятно покалывает кожу. Как давно у него не было хорошей полноценной порки… — Н-не… не на… Ах! Снова бьют, и это снова хорошо. Слава тихонько хныкает, подставляясь под следующий удар. Альфа бьёт ровно так, как надо. Господи, хорошо-то как… Слава довольно постанывает, потихоньку проваливаясь в нирвану, пока его методично забивают, делая кожу в разы чувствительнее, и, когда Слава снова вскрикивает, вырываясь из сладкого дурмана, начинается самое интересное. Снова и снова. По одному и тому же месту. Невозможно. Невозможно больно и ярко, и кажется, будто кипятком залили все его ясные мысли. Он вертится и пытается отползти, но альфа продуманно удерживает. Бьёт и бьёт, доводя его до состояния истеричных рыданий. А потом всего на секундочку его будто выключает. Он всё понимает и чувствует. И хочется… чуть-чуть, еще совсем чуть-чуть… — Ну-ну, — укоризненно цокает альфа, убирая руки совсем, отовсюду, — никакого тебе спейса. За этим ходят на сессии, а мы ведь здесь не для этого, да? Слава капризно ноет, закидывая руки назад, чтобы дотянуться до альфы. Ощущение, будто оборвали оргазм. Раздраконил его альфа даже с лишком. — Да ладно тебе, омега, это была всего лишь прелюдия. Или ты действительно думал, что сейчас кайфанешь, а потом, после того как ты ничего больше не захочешь, я спокойно отпущу тебя домой? Альфа ловит его ладони и, вздернув их над его головой, привязывает этим же ремнем к изголовью. Слава чуток отошёл. И, кажется, протрезвел, потому что прекрасно понимает, что Виктор вообще-то прав. Спейс, конечно, штука классная, но секс поприкольнее. И всё-таки убегай ты от Темы, не убегай — вышли-то все оттуда. Попробуй до спейса ещё доведи. Таким занимаются только умелые доминанты в БДСМ-клубах. Тема — это про эмоциональную разрядку. То, чем занимаются они, — это про физическое удовольствие. Ему несильно нравится затуманенное сознание, более того, первоочередно ему хочется секса. Не сессии (хотя иногда можно побаловаться), а полноценного секса. Грубого, даже жестокого, но всё-таки. — Бо-оже мой, ты вообще бываешь сухим там? Или ты какой-то дефектный омега и течешь круглый год, м? Слава характерно дергается, потому что ну… обидно как-то звучат подобные слова. Не один он дефектный тут, если что. Неформалы, блядь. — Ш-ш-ш, омега, не бунтуй. Извини, если задел, но ты действительно очень мокрый. Мозолистые пальцы, до этого размазывающие смазку по всей промежности, наконец ныряют внутрь. Альфа утешающе гладит другой рукой его горящую ягодицу в качестве извинения. Славе нравится. Слава весь прогибается, подставляясь под прикосновения, и несдержанно стонет в подушку. Альфа его просто дразнит. Мягко вырисовывает круги на простате, явно никуда не торопясь, отчего из члена начинает капать. Терпение — ещё одна характерная черта тематиков. Что он, что Виктор, особой терпеливостью всё равно не отличаются. Так что, когда тело продирает предоргазменной судорогой, Слава звонко вскрикивает, дергая руками, и выгибает спину в обратную сторону, пытаясь слезть с неугомонных пальцев. — Тише, омега, тише, — альфа мягко надавливает ладонью на позвоночник, призывая лечь обратно, — кончишь и расслабишься, м? Хочу, чтобы сегодня ты был послушным. Слава, вроде, и не сопротивляется. Слава при всем желании ослушаться конкретной этой команды не сможет, потому что альфа уже подминает его, наваливаясь сверху, и, просунув руку ему под живот, очень умело заласкивает его член. Слава стонет сквозь зубы, окончательно добитый каменным стояком, кайфово притершимся прямо в ложбинку меж ягодиц. Ну невозможно же! Когда так стараются… — Умничка, — горячо шепчет на ухо Виктор, выдаивая его до последней капли. Слава довольно мычит что-то неопределенное. Ему и так лениво из-за выпитого было, а уж после оргазма… Аморфный такой и несколько безвольный. Чего, наверное, альфа и добивался. Альфа валится на кровать рядом с ним и переворачивает его на бок спиной к себе. Ныряет ладонью под коленку, вздергивая ее к груди, чтобы проще было добраться до периодически ещё сокращающейся дырки. А потом входит. Славочка расчувствованно всхлипывает от пробирающего проникновения. Кто бы знал, откуда у этого альфы такой чертовски идеальный член… И-де-аль-ный. Будто созданный специально для того, чтобы ласкать его кишечник. Не бывает же так, а. Толкается неспешно, размеренно, обнимает его поперёк груди, заласкивая пальцами сосок. Вроде, ничего необычного, но хорошо. Хочется, конечно, чтобы хотя бы вниз дёрнул, чтобы казалось, что руки вот-вот оторвет от изголовья, или оба соска сразу сжал и на себя потянул, или уткнул в подушку до удушья и выдрал, или просто задрал бы ему ноги за уши, до предела растягивая связки. Как-будто чешется что-то изнутри и, чтобы «почесать» это что-то надо получить боли, вот такой, медово-тянущей, оставляющей после себя послевкусие. Ухо мокро облизывают, пуская мурашки по телу, а потом переходят влажными касаниями губ к губам, приоткрытым в стоне. Слава с удовольствием отвечает, слегка дернув руки, потому что хочется притянуть ближе, хочется, очень хочется. — Чувствуешь меня? — спрашивает негромко, отчего омега ненадолго теряется. Чувствует, конечно. Каждое мельчайшее касание их тел друг к другу чувствует и из-за медленного темпа, и из-за отсутствия зрения, да и вообще из-за всей несколько экстремальной ситуации с тайной личности. — Да, — выдыхает Славочка, когда ладонь, терзающая его нежный сосочек, ложится на шею. И сразу становится понятным весь замысел этого альфы. Расслабить его до состояния амебы, а потом хорошенечко придушить. В таком томном состоянии Славочка, естественно, сопротивляться не будет, да и страха тоже не будет. Они, конечно, оба живут яркими эмоциями, где страх и азарт — очень важные составляющие, но иногда хочется чего-то поспокойнее. Как сегодня. Просто чтобы сходу нырнуть в омут, доверившись непостоянному любовнику. Хрен ты этого достигнешь без качественной дозы «анестетика». Шею сжимают классно, ровно так, чтобы на грани. Горло слегка дерет удушьем, но это тоже классно. Дрожью пробирает всё тело, а альфа сзади набирает темп. Кислорода всё меньше — всё сильнее толчки в него. Глаза закатываются, из пережатого горла рвутся хриплые стоны. Слава дергает скованными руками, пытается вертеться, но альфа не отпускает. Страшно становится всего на пару мгновений, кажущихся безумно долгими и сладкими. А потом альфа разжимает ладонь. Он жадно вдыхает, выплескиваясь на простынь. Передышку ему дают небольшую, секунд десять или того меньше, прежде чем завалить на живот, вжав лицом в подушку. Альфа давит своим весом, глубоко и сильно вдалбливаясь в него. Внутри всё полыхает от асфиксии. Он бьёт ногами простыню и только тогда альфа вздирает его голову за волосы вверх, позволяя сделать жадный вдох. Всего один. А затем снова вжимает в подушку. Сердечко бьётся в груди пойманой птицей, кровь кипит. Ему жарко и хорошо, будто наконец почесали то, что давно чесалось. Надолго их в таком темпе не хватает, конечно. Подышать ему дают еще пару раз, а потом Славочка кончает. Кажется, даже всухую. Альфа отпускает его и ускоряется, дотрахивая содрогающееся тело, пока через пару минут с низким стоном не кончает сам. Слава чувственно стонет в ответ, ощущая, как заполняют его внутри. Очень… интимный какой-то момент. Виктор валится на него, чуть сдвигаясь вбок, чтобы не задавить. Они дышат тяжело и шумно, повернувшись лицами друг к другу. Слава, чуть придя в себя, слегка улыбается, но альфа не видит. — Спасибо, — шепчет омега как послушный нижний, хоть они с этим давно и не связаны, и мягко касается чужих губ своими, медленно и нежно. Альфа также отвечает, неторопливо, будто ловя его губы. — У тебя очень нежные губы, — шепчет в ответ Виктор. Слава снова улыбается, но теперь альфа чувствует это своими губами. Альфа улыбается в ответ и тянет его за затылок ближе. Они ласково целуются пару минут, пока Слава, вдруг испугавшись, не отстраняется. Потому что слишком как-то… слишком интимно. Не для их необязательных отношений. Не для того, кто действительно любит своего мужа. Не для Славы, которому безответно влюбляться совсем не хочется. Альфа хмыкает, не заметив перемены его настроения, и ласково гладит его щеку, прежде чем подняться с постели. Альфа опять уходит в душ. Слава вяленько морщится, чувствуя вытекающую из задницы сперму, но менять пока ничего не хочет. — До встречи, омега, — говорит на прощание Виктор, уже искупавшись и одевшись. Слава молчит. **** Мальчик-одуванчик, ей-богу. Слава с интересом щурится в монитор, наблюдая за невинной розой. Такие у них бывают… почти никогда, собственно. А Ромке такие мальчики-зайчики нравятся. Ромка мягко обхаживает двадцати восьми летнего девственника-омегу, флориста по профессии, которого до сих пор обеспечивают родители, который жизни не знал и не видел, который даже не понимает, что Ромка вьет вокруг него капкан, что Ромка как минимум заинтересован. Рома сопереживающе качает головой, слушая слезливую историю одинокого лапушки. Лапушка сам как цветочек, выращенный в оранжерее. Лапушка, собственно, слегка смущаясь выкладывает, что в жизни любви не встретил, а года в двадцать два узнал из закромов интернета, что такое секс, и очень хочет попробовать, но только по любви. На сердце лапушки претендентов всегда было много, но лапушка всегда ждал принца, с которым взрываются фейерверки перед глазами и порхают в животе бабочки. Дождался, собственно, до двадцати восьми. Подумать только… Просто жесть. Такие омеги обычно малость с прибабахом. Потому что гормоны не по-детски уже шалят, требуя хоть какого-то сношения, да и попробуй выдержи столько течек одному и не тронься умом. Он бы отправил мальчика к проститу-профессионалу, который будет мягким и учтивым и тихонько выявит, как именно мальчику нравится. Чтобы мальчик не разочаровался в первом разе, чтобы не испугался разномастный фетишей и самих альф тоже. Но Ромка хочет мальчика себе. Рома тот ещё волчара, честно говоря, с большими-большими клыками и когтями, которые он умело прячет за безмятежностью и улыбкой. Рома, в целом, боится только сильных альф типа того же Виктора, потому что их заслуженно боятся все, кроме, пожалуй, омег. Омеги их любят. До поры до времени. Слава, конечно, вообще молчит и советов против обыкновения не даёт. Ну потому что в данном случае Роме они не нужны как минимум, но… — Ромочка, — нарочито томно произносит омега в наушник, — не отбирай у мальчика возможность узнать, что такое альфа. Рома спотыкается в речи и каплю смурнеет. Как ни прискорбно, бета альфу полноценно не заменит. Течку бета не остановит, детей и метки от него тоже не будет, да и об узле тоже можно только мечтать. А какая восхитительная вещь — этот узел… Они оба всё это знают. А вот мальчик-одуванчик — нет. Слава радикально против того, чтобы не дать человеку самому решать свои постельный пристрастия. — Заканчивай с ним и поговорим. Ромчик шумно выдыхает, но разговор сворачивает. Чуть позже, когда одуванчик уходит, Рома приходит поговорить. — Мил Палыч!.. — с обидой бросает бета, плюхаясь на кресло напротив него. Сам, вроде, всё понимает, а ведь обидно. — Извини, — шепчет Слава, слегка оттягивая воротник водолазки. — Что там у Вас? Последнее время Вы постоянно трогаете свою шею. Он Вас душил, что ли? Славочка слегка отводит взгляд. — Ну-у… да. — Животное, — пренебрежительно выплевывает Рома. — Я бы никогда не променял это животное на кого бы то ни было, — с улыбкой отвечает омега. — Особенно на бету, да? — Да. Я очень хочу детей — ты же знаешь. — А я хочу любви. — Ты загоняешься. Вокруг тебя миллион людей, которым ты нравишься, а ты всегда выбираешь тех, с кем вообще не вариант. Ты ведь взрослый мальчик, Ром, ну в конце-то концов! — Сердцу не прикажешь! — Я знаю. — Нет, не знаете! Вы до того роскошный, что — я уверен! — Вам ни разу в жизни не отказывали! Если бы Вы захотели встречаться да хоть с этим же одуванчиком, он бы Вам не отказал! Вы ведь и без меня это знаете! У Вас тоже сложная ситуация, но… не настолько… Слава медленно растягивает губы в невеселой отчего-то улыбке и тихо смеётся с грустными блестящими глазами. Рома молчит, уже понимая, что задел что-то, что не стоило, но ещё не понимает, что именно. — Мил Палыч? Извините, я погорячился. Просто такая тема и… — Ты не прав, Ром, — с той же улыбкой говорит Слава, и Ромка тут же затыкается. — Я… любил одного альфу. По молодости. Мы вместе жили несколько лет, учились в одном универе, работали постоянно, пытались создать семью… В общем, неважно. Я его любил. И он меня бросил. — Вас? Бросил? — Да. — Н-но… Вы же… Вы же… — Ромка глупо размахивает руками, не сумев подобрать слов. — Он был настолько хорош? — Да нет, нищий студент, как и я. Хороший альфа, но, в целом, ничего особенного. — Но почему?.. Из-за Ваших предпочтений? — Если бы из-за них!.. Было бы не так обидно, — Слава вздыхает, растирая лицо ладонями. — В общем, Ром, не загоняйся, пожалуйста. Ты просто ещё не встретил своего человека. — А Вы? Вы ведь тоже пока ещё не встретили. И, кстати, Андрей Палыч тоже пока один. Давайте ждать наших половинок вместе! — Андрей Палыч скоро свою половинку просрет, — меланхолично хмыкает омега. — О, он кого-то нашёл? И чего Вы сразу так пессимистично? — Просрет, Ром, — Слава смотрит в одну точку на стене и вдруг безвольно роняет голову, — как и я.