Оглянусь потом

- Утром иду мимо книжного, а на витрине книга, бестселлер, видимо. «Как развести на отношения ебанутого партнера». - Прямо ебанутого? – недоверчиво воззрился Яша на Поручика. - Ну, нет. Но примерный смысл такой. Блин, какую чушь люди читают… Саша, наоборот, подумал, что он произведение с таким названием прикупил бы. Миша выслушивал Андрея, который попутно показывал ему что – то в толстой тетрадке. Стоявший вполоборота Горшок мельком перехватил взгляд Реника, повернулся спиной. Втыкача за неподобающие взоры на репах Саша периодически отхватывал. Так, впрочем, и не сумев толком вытрясти с Михи, что конкретно входит в данную категорию. Яша пощелкал пальцами перед лицом Леонтьева, и тот вернулся в коллективную стезю. В последнее время Саша, когда смотрел на Горшка, неважно, на репе, в поезде, в постели, терзался мыслями. Что они, в какой – то степени, встряли. Ну, или, как минимум, он сам. Прелести гастрольного сумбура, конечно, привносили свой драйв в тайные отношения. То, как они с Михой жались по подсобкам и тамбурам поездов, определенно, на жизненном пути выпадало не каждому. Но Леонтьеву все еще хотелось больше и дальше. Вопрос же, чего хотелось Горшеневу, оставался в подвешенном состоянии. При этом, Саша прекрасно осознавал, что какой - то излишней жести по отношению к Мишке не допустит. Тот, несмотря на показную бравуру, был куда чувственней, чем могло казаться. Саша помнил, как сам выбесился, что в большинстве, кхм, организационных моментов берет дело на себя. При этом, также не являясь особо разбитным. Миха тогда посмотрел виновато, а потом долго нежил Сашу, касаясь пальцами, губами, языком… Леонтьев же в очередной раз убедился, что вынести может даже просто с совместной дрочки. Основное не как, а с кем. Вот и получалось, хотелось чего – то за гранью, требовалось нечто в пределах разумного. Пока Миха плескался в душе, Саша успел тяпнуть пол стакана вина. Правила те же: если он сам растеряется, Миха это мигом почувствует, ну и, на этом, считай, все. Горшок уступил ему после очередной грызни, что случалось не в первый раз. Отчего – то, Михе так было явно легче. Леонтьев уже решил было закурить, но дверь распахнулась, являя Мишку в одном полотенце. Тот пошлепал было в Сашином направлении, но замер на полпути, переминаясь с ноги на ногу. - А ты че не раздеваешься? - Я потом, - кивнул Реник. Горшок нахохлился. Саша, внезапно ощутив прилив странной нежности, подумал, что вполне понимает некоторых поклонниц с их желанием потискать недоумевающего от таких порывов Миху. Горшенев потащился до солидной двуспалки гостиничного номера, и снова встрял. - Ты их где взял – то вообще? – Миха таращился на валяющиеся поверх покрывала наручники, словно это было нечто живое, ядовитое, и готовое в него вцепиться вот прям сейчас. - Твои друзья менты подогнали, у которых ты на коленях сидел. - Ни у кого я не сидел, Шурка пиздит, - вскинулся Миха. - Ну нет, так нет, - примирительно поверил Саша. – На, возьми. На протянутый ему стакан с вином Горшок уставился с не меньшим подозрением. - А че ты меня спаиваешь? Че будет – то? - Почему сразу спаиваешь, давно тебя уносит со стакана? – закатил глаза Леонтьев. Горшок смерил его мрачным взглядом, удовольствовавшись половиной. Саша, получив стакан обратно, пожал плечами и допил оставшееся. Мишка пожевал губу, развязал полотенце, и полез на кровать. - Как надо? Леонтьев почувствовал, как кровь приливает сразу к нескольким местам. - На живот, к изголовью ближе, - Саша понадеялся, что голос у него сорвался не слишком заметно. И до кровати он, пожалуй, рванул чересчур резво. Когда наручники, продетые сквозь резное изголовье, сомкнулись на Мишкиных запястьях, тот повернул голову, посмотрев на Реника так, словно впервые его увидел. Но комментариев не последовало. А вот когда Саша, нагнувшись, выудил из – под кровати свернутую, с виду довольно прочную веревку, терпение приказало долго жить. - Слушай, перебор, - Горшок неловко извернулся, пытаясь подтянуть под себя ногу, в которую вцепился было Саша. - Нормально, - Леонтьев отметил, что собственный голос звучит излишне радостно, от предвкушения плюс ранее выпитого. Вот только если косить под маньяка, Мишка вполне может залепить ему длинной конечностью. - Договорились же пробовать, успокойся, - Саша, толком не отдавая отчета в своих действиях, пощекотал торчащую пятку. Ответом послужил громогласный гогот, и Леонтьев вновь легко пробежался пальцами по ступне. - Блин, ты че творишь, хватит, ну, - едва выдавил сквозь смех Миша. Саша прекратил экзекуцию, и осторожно обхватил щиколотку. Горшок нервно дернулся, но позволил обвязать лодыжку веревкой. Саша слегка потянул, заставляя распрямить ногу, и зафиксировал так с помощью идиотского столбика в углу кровати. Быстро проделал то же со второй ногой, пока Мишка то ли опасался щекотки, то ли охреневал от происходящего. - Молодец, - похвалил Саша, для большей убедительности наклонившись, и быстро прижавшись губами к Мишкиной пояснице. Горшенев заерзал. - Нравится тебе так, да? Типа, царь и бог? – Горшок посмотрел на собственные скованные руки. - Нравится, - легко согласился Саша. – И тебе понравится. - Ага, - явно попытались в скепсис, но вышло недостоверно. Собственно, идею о более интересном варианте подтолкнул случай в поезде. Когда Горшку ощущений внезапно не хватило, а большего изначально никто не предполагал. И Саша довел Миху до финала, трахая его пальцем, стараясь игнорировать болезненное шипение. Леонтьев тогда внезапно подумал, насколько муторно только на слюну, и задался мыслью по делу. Может, если языком, было бы проще. Идея потрясла его самого, и он спешно выкинул ее из головы. Хотя они с Михой на тот момент и вылакали несколько банок пива, если уж Саша от подобного встрял, Горшку такое точно предлагать не стоило. И когда ничего не подозревающий Миха потащился в купе к остальным, Леонтьев уставился в темный провал окна. Обмозговывая, смог бы он все – таки провернуть то, о чем подумал. Сейчас, глядя на обездвиженного Миху, Саша понял, что зародившийся тогда интерес достиг пика. Стало жарковато, и Саша стянул футболку, кинув ее на кровать. Влез между Мишкиных ног, и замялся. Делать все как раньше, четко и быстро, пользуясь Михиным удивлением, или дать что – то вроде анонса? Саша положил руки на ягодицы Горшка, сжал, слегка развел. Мишка загремел наручниками. Ладно, хрен с ним, от такого не умирают. Саша наклонился, пытаясь проследить собственную реакцию. Блевать, вопреки опасениям, не потянуло. Горшок снова закопошился, и Леонтьев решил, что хватит мурыжиться. Он высунул язык, слегка толкнулся кончиком в сжатое отверстие. Произошло странное, низ живота словно прострелило, и Леонтьев рефлекторно сжал свой пах. Протолкнул язык глубже, ощущая мягкое, горячее, пульсирующее. Собственный член больно уперся в ширинку, и Саша спешно потянул ее вниз. Все оказалось пиздец как непонятно, и, возможно, от того так охуенно. Леонтьев, впав в какой – то нездоровый раж, быстро толкался внутрь языком, сжимая себя через ткань. И все бы хорошо, пока мозг не различил - таки сторонние звуки, напомнив, что он тут не один. - Саша, не надо, пожалуйста, Саш, перестань, - в Мишкином голосе явственно сквозили истерические нотки. Леонтьев ошалело приподнялся, пытаясь прикинуть, сколько его уже просят остановиться. Взгляд поймал напряженные мышцы Мишкиных ног, сдерживаемых веревкой. Горшенев, похоже, отошел, и вытянул шею, косясь на Реника обалделым взором. - Ты ебанулся совсем? Развязывай давай! Хватит, наигрались. Саша подумал, что насчет диагноза Мишка, может, и прав. Не хило его повело, еще и от такого. Леонтьев зажмурился, слез с кровати, прошествовал до оставленной бутылки. - Э, слышишь меня вообще? – продолжали возмущаться за спиной. Саша, игноря, наполнил стакан, отпил, и направился обратно. Примостился в изголовье, поводил стаканом перед лицом взбешенного Михи, предлагая. Тот одарил Сашу выжигающим взглядом. Но вариантов пока не предоставили, и Горшок слегка наклонил голову, приоткрыв рот. Саша поднес стакан к припухшим губам, придерживая, глядя, как Мишка жадно пьет. Потянувшуюся из уголка его рта струйку Леонтьев стер большим пальцем, тут же облизав его. Горшок поморщился. - Вот эти закидоны твои пидораские, - и тут же сменил тон. – Саш, ну хватит. - Тебе не понравилось? – Леонтьев поставил стакан на пол, не спеша освобождать Горшка. - Сань, ну слишком это уже… - Я о другом спросил, - упрямо протянул Саша. Горшенев вздохнул, и замолк. - Что, неприятно было? Мишка предательски покраснел. Ну, понятно. - Какого хера ты тогда вопишь? - А ты че, думаешь, я каждый день так? – взбесился Горшок. Саша только недовольно покачал головой. Вспомнил, как Миха остервенело дергал конечностями, кинул на них взгляд. - Свело? Шас развяжу. Распутывая узел веревки, Саша уныло кривился, едва сдерживаясь, чтобы не предложить Горшеневу перейти на дрочку в одиночестве. Спасало понимание, что такова Мишкина натура, которую Леонтьев, в целом, неплохо изучил. Они вдвоем раскачивались - то долго, ну и, похоже, до подобного еще не дошли. А может, вовсе никогда не дойдут. Выпутав Мишкины ноги, Саша прошелся по ним разминающими движениями вверх – вниз. Миха горестно выдохнул, и Реник уже собирался сообщить ему, что страдать можно прекращать. - Саш, давай дальше. - Чего давать? – тупостью Леонтьев не отличался, но пусть ему проговорят подробнее, чтобы потом не отнекивались. - Ну, что делал… Твою мать, я че, все эту хрень описывать должен, - начал заводиться Мишка. – Если сам передумал… - Я не передумал, - отрезал Саша. – Но, если не понравилось, нечего тут превозмогать. - Понравилось, только все это… - после непродолжительной заминки еле слышно ответил Миха. – Тебе как? Саша хмыкнул, примирительно помассировал дрогнувшую под его ладонью поясницу. - И мне понравилось. Леонтьев обвел сморщенное колечко языком, ожидая Мишкиной реакции. Тот дернул было ногами, но, вздохнув, расслабился. Саша вернулся к прерванному занятию, быстро вспомнив, что так и остался в джинсах. Приспустив их вместе с трусами, он наконец дотронулся до собственного члена, размазывая по головке выступившую каплю. Прервался, сам сдавленно застонав. Мишка упрямо сопел в подушку. - Э, - Саша несильно хлопнул того по ноге. – Побольше экспрессии можно. - Да иди, - шикнули в ответ. Леонтьев толкнулся пальцем в блестящий от слюны вход. Принялся осторожно поглаживать тугие стенки, иногда заменяя палец языком. Мишку, похоже, развезло, и тихие всхлипы сменили протяжные вскрики. Саша попытался пропихнуть два пальца, медленно проворачивая руку. Когда вогнать получилось до упора, Горшенев болезненно застонал. - Бля, а смазка че? - Я тебя готовлю к непредсказуемости гастрольной жизни, - выдал Саша, прежде, чем подумать, и едва удержался, чтобы не заржать. - Сам – то готов? Саша двинул пальцами, под еще один стон. Аккуратно вынул, погладил припухшее отверстие. И поднялся с кровати. Мучить Миху Леонтьев собирался строго дозированно. Потому, сгреб с прикроватной тумбочки все необходимое, по пути стянув с себя оставшуюся одежду. Саша шуршал упаковкой презерватива, пока Горшок бряцал наручниками. Ренегат повернулся на звук, явно что – то прикидывая. - А че так? – не выдержал Миха, когда Саша принялся высвобождать его руки. - Просил же снять, - пристально посмотрел на него Леонтьев. Горшок смущенно отвернулся. Непостоянство наше все. - На спину ложись. Дождавшись, пока Миха перевернется, Реник перехватил его руки, вновь сковывая. Забравшись на кровать, Саша устроился между Мишкиных ног, которые тот предусмотрительно развел. Выдавил смазку, снова скользнул внутрь двумя пальцами, слегка раздвигая податливые стенки. Потянул назад, и заметив, что Мишка подался ему навстречу, резко задвигал рукой. Собственное возбуждение быстро стало невыносимым. Саша вынул пальцы под жалобный стон, выдавил еще смазки, размазав по члену. Закинул Михины ноги себе на пояс, притираясь головкой ко входу. - Завязывай издеваться, - прошипел Горшок. – Давай уже. Саша надавил, протискиваясь внутрь. Мишка поморщился, сжимая его ногами. - Ровней дыши, - напомнил Саша. - Без тебя знаю, - огрызнулись в ответ. Саша толкнулся сильнее, входя полностью. Выждал, когда Горшок немного расслабился, и медленно задвигал бедрами, стараясь не сорваться. Мишка тихо постанывал, что только сильнее заводило. И когда он начал подмахивать, Леонтьев забил на тормоза, вбиваясь в быстром ритме. Влажные шлепки, Сашино тяжелое дыхание и Мишкины всхлипы смешались в один, ставший неделимым, звук, заполонивший собой все. Леонтьев наклонил голову, поймал губами торчащий Михин сосок. Потеребил, облизнув напоследок, прикусил другой. Мишка, казалось, стонал уже непрерывно. - Помоги, а, не могу больше… Леонтьев опустил руку на истекающий смазкой член, сдавил основание. Поднялся выше, накрыл ладонью головку, потер круговыми движениями. Почувствовал, как по ладони растекается вязкое. И, еще несколько раз засадив до упора, в сладостной истоме завалился на Миху, подминая под себя. Тишина продлилась недолго. - Слезь, тяжело же. Саша, вынув опавший член, перекатился на бок. Посмотрел на переводящего дыхание Мишку, тут же резко захотелось курить. Пришлось вставать. - Можешь снимать, - опять зазвенел наручниками Миха. - Зачем? - Леонтьев завалился обратно, раскуривая сигару. – Ты вроде во вкус вошел. Затянулся, вытянул руку, предлагая Горшку. Подумал было, что тот может побрезговать. Миша повернул голову, сделал затяжку, кашлянул. - Крепкие, сука. Рень, как тебе все это вообще в башку приходит? - Ну, не без твоей подачи, - честно ответил Саша. - А че я делаю – то такого? – непонимающе посмотрел на него Миха. Саше порой хотелось выговориться. Но такое грозило вылиться в тираду, которую Горшок вполне мог сравнить с признаниями любвеобильных поклонниц. – Это все месмеризм, - хмыкнул Леонтьев.