Оглянусь потом

Миша, вроде бы, и петушится, утверждая, что какой – то там неправ. Один хрен, как его зовут, Саше не интересно. А Горшок может сколько угодно возмущенно руками размахивать, не проведет. Взгляд у него все равно настороженный. Так всегда, когда они наедине остаются. Саша, сидя в кресле, невозмутимо затягивается, наблюдая за Мишей. И тот, все - таки, тушуется. - Сань, зря ты так, ну, номер снял, - бормочет он. - А ты в автобусе хотел? – Саша стряхивает пепел на обивку. Горшенев беспомощно смотрит на него, едва заметно прикусывая губу изнутри. Реник, довольный собой, вновь подносит сигару ко рту. Знаем, ученые. Все тусят в автобусе, а ты, презрев дух товарищества, свалил в гостиницу. И за тобой, похоже, один из вокалистов потащился. Саша давит назревающую ухмылку. Маленькая, но победа. Он Мишу не уговаривал, так, бросил, что не против компании. А на тебе. Горшок возвращается к своему Коле – Васе, дался он ему. Реник так и не понял, о ком речь. Но Мишке если кто раз западет в голову, мусолить долго будет. Еще и других из – за этого отпихивать. Этот первый успел, остальные в очередь. И к херам, что общих тем среди этой очереди можно наскрести куда больше. Саша, слушая, как Горшок засветил бы оппоненту, находись тот здесь, начинает раздражаться. Вот нахуя? Че, все еще жмет, Мишка, прийти и сказать, так и так, потрахаться хочу? С тебя самого особо не убудет. Леонтьев быстро затягивается. Он и сам как бы оказался не в курсе, кого за что и куда. А Горшок, такой борзый во всех отношениях, здесь пошел на попятную. Ебитесь как хотите, вам же надо, а я вставлю да выну. Может, и не совсем справедливо. Миша исправно действовал по указке, но чувства это будило совсем другие. Вот оказался бы он таким же покладистым, если наоборот? - Ты иногда только на словах смелый, - припечатывает Саша, прежде, чем успевает все как следует осмыслить. - Охренел? – защитная реакция работает исправно. - Забей, - Саша демонстративно тушит сигару об многострадальную обивку. – Давай, раздевайся. И сам встает, стягивая футболку. Но Горшок следовать примеру не торопится. - Ты про что? – уже значительно тише уточняет он. Реник расплывается в улыбке – оскале, трясет головой, мол, забудь. Приближается ближе, пробирается руками за чужую футболку, проходясь по втянутому животу. Мишку начинает колотить мелкая дрожь. Но Сашины руки он перехватывает уверенно, требовательно встречаясь с ним взглядом. Ренегат восторженно пялится в ответ. Вот оно. Вот, почему можно только Мише. Это только у него есть, остальные рядом не стояли. И Саша, охреневая от собственно наглости, решается. - Дай мне попробовать. Горшок все также цепко его держит. - Миш, только пальцами. Не понравится, сразу прекратим, - Леонтьев пытается по максимуму смягчить голос. И быстро прижимается губами к Мишкиным, уверено толкаясь языком. Горшок не отвечает, но и отстраниться не пытается. Саша накрывает ладонью его пах, слегка сжимает. - Так хотел, чтобы ты пришел, - вкрадчиво продолжает Леонтьев, и видит, что работает. Горшенева таки кроет. - Ладно, но если че… - неловко тянет он. Ренегат не дает ему продолжить, затыкая поцелуем, уже куда более продолжительным. Когда нить слюны между ними, оборвавшись, частично оседает на Мишином подбородке, тот ожесточенно его трет. Саше похуй. Леонтьев тянет Горшка к кровати, выуживая ремень из брюк. - Помочь тебе? - Не, - Мишка сам начинает избавляться от одежды. Саша идет до сумки, вытаскивает оттуда смазку, мысленно одергивая насчет презервативов. Даже если он постарается, и уломает Горшка на большее, нервотрепки потом будет. Ничего, он торопиться не станет. Всему свое время. Мишка послушно сидит на краю кровати, ждет его. Блять, до чего же хочется. Как Андрюха терпит их совместные жмаканья на концертах? Если бы Миха на нем так вис, не исключено, что Леонтьев бы его прямо на сцене завалил. - Ложись, - командует Саша. Горшок заползает на кровать, перекатывается на спину. Щеки предательски розовеют от смущения, глаза в обрамлении длиннющих ресниц смотрят жалостливо. Ага, вот только привставший член на другое намекает. Саша сплевывает в ладонь, после показательно размазав слюну языком. Горшок нервно сглатывает. Саша, слегка привалившись плечом к одной из широко расставленных Мишкиных ног, неспешно двигает рукой. Но Горшок не расслабляется. Помнит. - Саш, - тихо зовет он. – Я лучше перевернусь. Леонтьев, про себя отметив, что ебать его по – настоящему он, поначалу, будет исключительно лицом к лицу, кивает. Саша помогает Горшку повернуться на живот, попутно подпихивая под него одну из подушек. - Тебе самому больно, когда так? – сипит Миха. Вечерний выпуск «Хочу все знать». - Нет, я же и сам себя растягиваю, - шепчет тому на ухо Саша, щекоча языком мочку. – Тебе я больно не сделаю, обещаю. А если и сделаю, то ты сам попросишь. Но это тоже потом. Саша разводит Мишины ноги, встроившись между и, для надежности, зафиксировав собственными коленями. Дыхание у Горшка тут же сбивается, и Леонтьев успокаивающе гладит его по спине, между делом свинчивая колпачок с тюбика. Наконец, сразу выдавливает побольше, и впервые касается тугого колечка. Мишка подбирается, но Саша это игнорирует. Если сильно тянуть, все вполне может окончиться обломом, а то и чужой истерикой. Он быстрыми кружащими движениями обводит вход, и толкается внутрь. Смазки много, палец въезжает до половины, и Саша останавливается, давая привыкнуть. Горшок только глубоко дышит в ожидании, не дергается. Леонтьев тянет палец назад, стенки начинают туго обхватывать его, но Мишка вновь выдыхает, и сопротивление слабеет. - Не больно же? – для проформы, уточняет Саша. Горшенев что – то бормочет, и Ренегат возвращается к прерванному занятию. Мишка, похоже, наблюдал за Сашиной реакцией в подобной роли. Дышит ровно, волнение только капли пота струящиеся по спине выдают. Леонтьев наклоняется, и проходится по одной из соленых дорожек языком. Горшок тут же взбрыкивает. - Ну ты чего, - шепчет Реник, легонько шевеля пальцем, уже свободно входящим полностью. - Чет не кайфово, Сань, - Мишка пытается приподняться, палец скользит глубже, и Горшок с задушенным всхлипом валится обратно. Леонтьев для надежности кладет ему руку на спину, придерживая, и быстрее двигает рукой, проезжаясь подушечкой по бугорку внутри. Горшок, задыхаясь, вцепляется зубами в собственною руку. - Че, совсем плохо? – довольно спрашивает Саша. Мишка пытается ему ответить, и тут же вновь кусает руку, глуша рвущиеся стоны. Саша замедляется, оглаживая мягкие стеночки, и Горшок на пробу выпускает руку, издав тихий всхлип. - Да перестань, можно подумать, я тебя не слышал до этого, - резковато тянет Ренегат. Миша смиряется с положением. И, больше не сдерживаясь, хрипло стонет, уронив лоб на истязаемую ранее руку. Саша наконец обхватывает себя, неспешно надрачивая. Охуенно. И можно еще лучше. И так и происходит, когда Миша вскидывает бедра, пытаясь насадиться сам. - Мало? Упрямое молчание вызывает у Саши раздражение, и он цедит, чуть отводя руку. - Я ничего не буду делать, пока не попросишь. Вот это, конечно, на грани. Вероятность, что Горшок, дернется, вскочит и свалит, высока. Но сегодня где – то сбой. - Саш, еще, пожалуйста, - голос у него на удивление ровный. Ренегат с готовностью выдавливает смазку, осторожно давя на вход двумя пальцами. Мишка прогибается в спине, отклячивая зад. У Саши возникает резкое желание ущипнуть себя посильнее. А че, оказывается, вот так все же можно было, да? И как давно? Леонтьев плавно вгоняет пальцы, жмурясь в попытке отогнать черные точки перед глазами. Миха, сука, как специально, стонет совершенно по - блядски. И Сашу, наблюдающего, как его собственные пальцы уже довольно резко врываются в горячее нутро, клинит. Он делает еще несколько рывков рукой, вынимает пальцы, и наваливается на Горшенева, прижимая к кровати. - Мих, все нормально, я осторожно, - горячечно выстанывает он, скользя головкой члена между Мишкиных ягодиц. - Ты че, - тут же дергается тот, пытаясь извернуться, и скинуть Ренегата. Саша только прижимает сильнее. Вот, казалось бы. Выкрутить руку, для большей надежности, и засадить уже со всей дури, как хочется. И хочется давно. Но Леонтьев трясет головой, сбрасывая наваждение, и говорит спокойно и размеренно, собрав последние остатки воли. - Миш, я же сказал, плохо я тебе никогда не сделаю. Веришь? Время как – то уж очень долго тянется, но Горшок под ним престает копошиться, обреченно вздохнув. Саша ослабляет хватку. Сбросить его больше не пытаются, да и других признаков агрессии к персоне Ренегата не наблюдается. Саша, чуть приподнявшись, снова обхватывает себя, направляет головку ко входу напряженно лежащего под ним Горшка. Но дальше не движется. И быстро дрочит себе. Из – за рваных рывков головка проезжается по ложбинке выше, Мишка опять вцепляется в свою ладонь. Саша вновь прижимается к скользкому от смазки отверстию, несильно толкаясь вперед, но так и не входя внутрь. Накрывает быстро и оглушающе. Леонтьев отодвигается, и охренело смотрит, как в растраханный пальцами анус стекают белесые капли. Мысленно отвесив себе пинка, сейчас не время тормозить, Саша обхватывает притихшего Мишку, укладывает на бок, прижимаясь со спины. Касается было его члена, рука скользит по липкому. У Саши сбивается дыхание. Это че получается, Горшок кончил только от того, что… - Нихуя себе, - выдает Реник, и, видимо, вслух. Мишка дергается, но все также лежит на боку, и не уходит. Саша, потрясенный, кажется, не меньше Горшенева, обнимает того, ткнувшись губами в подрагивающее плечо. Наконец, Мишка приподнимается на кровати. Неохотно выпустивший его Реник складывает привычным жестом руки на груди. Горшок косится на него, и Леонтьев прослеживает взгляд. Миха, когда чистый, внимательный, пиздец. Вот и сейчас разглядывает ногти Ренегата, которые на одной руке значительно короче. Саша невозмутимо пялится в ответ. Везет тому, кто везет. - Ну ты и…, - тянет Горшок, но в голосе отнюдь не упрек. Мишка не продолжает, тащится в ванную. Саша растягивается на кровати, вслушиваясь. Как Горшенев, выйдя, подбирает раскиданную по полу одежду. Когда Леонтьев таки разворачивается взглянуть на него, Миха уже в полном облачении. Недолго они молча смотрят друг на друга. - Ну че, я пойду. А то пацаны потеряют. Саша кивает. Но когда Горшок оказывается у двери, не может удержаться. - Станет скучно, заходи. Миша пунцовеет, взбешенно смотрит на него, и преувеличено громко захлопывает за собой дверь. На что Саша только беззлобно смеется.