Насилие ради насилия

　　　　Затянутые молочной пеленой остекленевшие глаза устремлены в сторону теплого света, так мягко льющегося из лампы посреди стеклянного стола. Длинные чернильные патлы уродливо позволяют бледным бликам блуждать по своей нелицеприятной поверхности, путаясь в бесконечных черных сосульках волос, довольно четко очерчивающих резкие черты лица сидящего за столом слепца. Его взгляд безжизненно обращен к источнику слабого тепла и света. Человек лениво ждет, копит силы для чего-то. Бледные губы окрашены кровью, тревожно поджаты, а в лежащих на коленях руках чуть заметно подрагивает окровавленный тесак. Он не боится. Он просто устал и растерялся. 　　　　Трудно разглядеть, но по ту сторону стола сидит милая светловолосая девушка в легком вечернем платье тошнотно-желтого цвета. Сидит она в неестественно изломанной позе, а тусклое освещение не дает стороннему зрителю увидеть её наполовину отрезанную голову, от которой словно оторвали кусок плоти и дополнительно нанесли пару четких порезов. Мужчина не видел несчастную, не знал как она выглядит, но одного, случайно услышанного, голоса особы было достаточно, чтобы вызвать у него рвотный позыв. Отвратительно веселый и нежный голосок всё ещё звучал у него в голове. Сколько же счастья было в нем и детской наивности? Достаточно, чтобы владелица так просто согласилась зайти на чай к незнакомцу из бара. Быть может она надеялась на продолжение веселья, но никак не могла ожидать, что получит сначала размашистый удар в живот, а после попытку перегрызть горло и последующие ножевые. Бедная наивная душа. Но почему-то её вовсе не жаль! 　　　　Тишину на кухне нарушает приглушенный скрип колес инвалидного кресла. На тусклой сцене появляется новое лицо, обладатель которого осторожно подбирается к слепому убийце и кладет руки ему на щеки, заставляя повернуть голову и уставиться молочными глазами на незванного гостя. Безногий калека успокаивающе улыбается слепому. В ответ получает лишь молчание и медленный кивок на немой вопрос. 　　　　— Проголодался, — мягко произносит безногий и треплет по голове убийцу. 　　　　Колясочник осторожно высвобождает нож из чужих рук перемещается к трупу несчастной. Лязгает металл, мужчина осторожно отрезает от тела небольшие кусочки сырой плоти и кладет их себе в рот. Он не любил вкус сырого мяса, не любил вкус женщин, но сейчас это делалось не ради собственного удовольствия. Скользкий кусочек багрового мяса оказывается зажат между острыми зубами, в то время как кровь стекает по острому подбородку и капает на колени. Грязная работа, но не привыкать к частой уборке, если твой любовник серийный убийца жадный до человеческой плоти. 　　　　Вернувшись к незрячему, калека подается вперед и вовлекает его в ласковый поцелуй, которым передается заветная сырая плоть. Еда принимается с тихим стоном и смущенной улыбкой. Ступор от усталости медленно сходит на «нет», а сам каннибал немного оживляется. 　　　　— Приготовить тебе эту дрянь? — в этот раз не утверждение, а вопрос. 　　　　— Да, будь добр. Помочь её разделать? — в этот раз не кивок, а словесный ответ. 　　　　— Только разделать, а не порвать в клочья, — смеются в ответ и вновь вовлекают в поцелуй с привкусом крови и сырого людского мяса.