Когда умирает солнце

Первые дни ноября ветреные и дождливые. Кажется, что небо брошенным щенком скулит и плачет, оплакивает свою долю несчастную. Потом приходят морозы (обычно происходит это ночью), а уже ближе к двадцатым числам лёгкие, как пух, снежинки, ровным тонким белым слоем покрывают остывшую землю, чтобы к утру однако растаять, оставляя после себя прохладную свежесть. Месяц росы постепенно уступает место холодным тростникам, и уже не за горами месяц льда, самый промозглый и вымораживающий нутро. — Ты знаешь, вообще это не очень хорошо, что парень и девушка вот так вот вместе живут, — говорит в один день Синджу, обращаясь к Ки Юри. Само собой, та всё переиначивает на свой лад: — Ты имеешь в виду, что мы ещё слишком юны, чтобы одну постель на двоих делить? — уточняет девушка. — Что ж, пожалуй ты прав. Повременим с этим ещё годик где-нибудь. Иногда Синджу и правда забывает, какой Юри на самом деле ещё ребёнок в глубине своей души. В эту пятницу в школу не идут они оба. — Мы прогуливаем школу в день студента, — объявляет Юри, падая в пожухлую листву, пёстрым ковром устлавшую землю. — Предвосхищаем колледж — не иначе! Улыбка ложится на уста Синджу, когда он многозначительно прибавляет: — А ещё это день защиты чёрных кошек. И день японских шахмат. На самом деле он просто зачем-то листал относительно недавно календарь праздников на каждый день. Вот мозг и выдаёт периодически порционно рандомную информацию. — А вот день лисы мы никак не отметили, — чуть ли не с обидой в голосе замечает девушка, начиная вырисовывать своего рода осеннего «ангела» на многоцветной перине из опавших листьев. — Отметили, — не преминует успокоить её третьеклассник. — Мы тогда тоже школу прогуляли. По уважительной причине, правда. Тогда, кажется, у нас в школе был суд… — Да? — уточняет Юри. — А над кем? — Не помню. Старшеклассник какой-то, — пожимает плечами Ку Синджу, которого и правда не особо интересовал данный вопрос в своё время. Зато он запомнил, что день лисы отмечается первого ноября. И так проходит утро — вяло, лениво, немножечко сонно и самую малость рефлексирующе. В тот день, в ту среду первого ноября, Юри и Синджу тоже были в парке. К счастью, наблюдательность у преданного покорнейше подчиненного горного бога была очень неплоха, поэтому встречи со всякими личностями удалось избежать. Однако мельком Ку Синджу увидел всех четверых собеседников, хоть и не слышал, о чём те говорили. Так он увидел Ён-нима и Джиа, которые стояли очень уж подозрительно рядом, любуясь — странное дело! — цветущим ликорисом. А ведь Синджу думал, что возлюбленные должны, там, на лотосы смотреть или на хризантемы, но никак уж не на зловеще-багровые соцветия паучьей лилии. Вообще, странное у этих двоих всегда взаимодействие было. Никогда не поймёшь, свидание ли у них или же встреча делового характера. От Терри и Рана Синджу и вовсе подальше держаться предпочёл. Всё же странный тандем лиса и змея не мог не источать предупреждающие флюиды затаившейся опасности. Беседуют о чём-то? — ну и бес с ними. Теперь же пятница. Не тринадцатое, нет — семнадцатое. Прямо семнадцатое мгновение весны, но осени. Естественно сейчас у них с Юри нет уважительной причины для отсутствия на занятиях, но отчего-то Синджу кажется, что им простят эту маленькую вольность. — Там была рябина, — неожиданно подскакивает Юри, странным образом не нарушая волшебность момента. — Схожу нарву. Синджу кивает. Он стоит прислонившись к стволу дерева, и отлипать от этого дерева нет ни малейшего желания. Ветер крепчает, шумит в сухих, почти всю листву потерявших раскидистых кронах… и Синджу слушает эту незатейливую песенку, не менее выразительную, чем волчий вой в лунную ночь. Его уединенное благоденствие разрушает шуршание листьев под тяжестью чьих-то шагов. — Ку Синджу, — выплёвывают его имя так, как, наверно, выплёвывают зубы выбитые. Ни толики снисхождения в раздражённом голосе. Синджу оборачивается. — Ран-ним? Вот так неожиданная встреча! Почему-то Синджу ждёт обвинений (он ждёт их уже почти месяц). Ждёт, что вот сейчас ему скажут, как нехорошо подглядывать за чужими конфиденциальными встречами и так далее… Вместо этого Ран произносит: — Тебя сегодня не было в школе. И это всё? В смысле, Ран-ниму больше нечего сказать? Или младший Ли таким образом своё презрение к недостойному Ку выражает? — Ну, один день прогулять не страшно, верно? — натянуто улыбаясь, уточняет Синджу. Ран фыркает. — Отличник Ку Синджу прогуливает школу в день своей любимой физики. Мне показалось, или солнце сегодня встало на западе? Во взгляде Ку Синджу чуть ли не оскорбление гордости читается: — Ран-ним, не придумывайте лишнее. Я написал две записки на имя директора, — произносит он. — А, — протягивает полукровка. — Ну, тогда всё в порядке. Можно не беспокоиться: мир не рухнул. Некоторое время они просто молчат, прежде чем Синджу всё же решается уточнить: — И это единственный вопрос, который волновал Ран-нима?.. — Конечно, нет, — усмехается тот в ответ. — Ку Синджу, скажи, насколько серьёзны твои намерения в отношении Ки Юри? *** Осеннее умирание природы навевает на Ёна тоску особого рода. Чем ближе зима, тем хуже лис себя чувствует, по правде говоря. Возможно, не последнюю роль здесь сыграла ледяная тюрьма Талуипы, где он не редко бывал узником. А может, дело в том, что однажды поздней осенью он канул в реку Сандзу. Пока Ран не принёс себя в жертву, чтобы вернуть хёна с того света. Не самое приятное воспоминание из прошлой жизни, стоит признать. Стоит только ему отвести в эту пятницу последний седьмой урок с третьим классом средней школы, Ён из всех учеников просит Ли Терри задержаться ненадолго. Джиа одними губами передаёт однокласснику «тайное послание», но, естественно, Ёну известен шифр, как и содержание послания, соответственно. Встретитесь в парке? Да пожалуйста! Только под горячую руку Ли Рана не попасть постарайтесь. — Учитель, о чем вы хотели спросить меня? Этот глупый ученик ошибся в тесте? — вежливо уточняет Терри. Само собой, Ён качает головой в ответ на такие речи. — С тестом всё в порядке, как всегда, — произносит мужчина. — А спросить я тебя хотел о том, знаешь ли ты что такое ответственность и какие обязанности есть у парня с серьезными намерениями по отношению к девушке. И это… очень неловкая тема. Впрочем, Терри знает, в какое русло можно перевести разговор, чтобы избежать неловкости. — Ну, Ли Ён-ним уж точно знает, как нести ответственность, верно? — отвечает Терри вопросом на вопрос. Ён улыбается. Но эта улыбка не сулит ничего хорошего. — А ты уж точно знаешь, что не так с тем туманом в парке, который так и не рассеялся, не так ли… Имуги? Туман в парке и правда до сих пор царит непроходимый. За пределами территории может и дождь идти, и солнце сиять чистом голубом небе, а в парке туманы клубятся, словно какой-то лесной великан курит свою великанскую трубку, задымив всё в округе. Само собой, это не может быть обычный туман, и Ён, периодически находящийся в состоянии устроить грозу в небе, даже не сомневается в сверхъестественности происхождения этого странного явления. — Жить во хмелю. Умереть во сне, — произносит спустя непродолжительную паузу Ён. — Благовоние, вызывающее галлюцинации, которым там отравлен воздух, верно? Имуги улыбается в ответ, чувствуя, что исход этой словесной баталии заведомо не известен ни одной из сторон. — Верно. И что ты будешь с этим делать, Ён? Лис слегка прищуривается, словно силясь разглядеть нечто незримое. Ещё больше растягивает губы, скалясь, обнажая белые клыки: — Что я буду делать?.. А должен ли я что-то делать, м? Разве не тебе нужно начинать нервничать относительно того, что в этом самом ядовитом тумане окажется сейчас твой единственный за все твои реинкарнации друг, который человеком, на минуточку, является? Тень беспокойства пробегает по лицу змея, прежде чем тот быстро берет себя в руки. — Думаешь, я не знаю пределы допустимой дозы яда для человека, многократно низвергавшийся и снова восстанавливавшийся в своих прекрасных правах на должность господин Горное Божество Пэкдугана? — язвительно уточняет Имуги в ответ на последнюю фразу оппонента. — А вот существу дремлющих способностей этим благовонием убиться на раз-два, если ты сам не позабыл ещё про эту особенность. Внутри Ён усмехается на такие жалкие потуги вывести его из себя. Конечно, по Рану не скажешь насколько он силён на самом деле, однако… способности его братишки давно пробудились. Впрочем, вовсе не обязательно говорить об этом всяким змеям подколодным. — Так ты рассчитывал избавиться от «лишних свидетелей» ещё месяц назад, не так ли? — спрашивает вместо этого он у того, кто предпочитает называть себя Ли Терри. — Нет, конечно, — Имуги изо всех сил старается придать своей улыбке как можно больше доброжелательности. — Как бы так сказать, я проверял то, как повлияет на организм полукровки минимальная доза, чтобы потом… верно рассчитать максимальную. Надо было мелкого побольше третировать, — вот о чем думает Ён в первую очередь. Да, теперь только от самого Рана зависит, сможет ли он выжить в конечном итоге или же… *** Пробежав немного, Джиа замирает. В парке туманно, как и тогда, около месяца назад. Только если в тот раз туман просто снижал площадь обзора, то теперь он ещё больше сгустился, оформился в нечто ядовитое и отравлял своими испарениями несчастные лёгкие. Словно угарный газ, наполнивший камеру в лагере смерти. — Кха, — подавившись собственным кашлем, девушка не теряла надежды, что кто-то ее услышит и… поможет выбраться отсюда? — Кто-нибудь… — тихим хрипом слетело с высохших губ. — Джиа-щи? — раздался поражённый возглас. В следующий же миг к ней подбежала Ки Юри. — Сонбэ, ты в порядке? — обеспокоенно запричитала младшая. — Юри… — прошептала Джиа. — Что… что это за вещество… в тумане? Настороженно лисичка принюхалась, прежде чем глаза ее в ужасе распахнулись: — Ран-ним!.. Небеса, что здесь происходит! Совершенно позабыв о Нам Джиа, Юри ломанулась совершенно в другую сторону, где прислонившись к стволу дерева сидел в напряжённой позе младший Ли, подле которого сидел Синджу, совершенно не знавший, как помочь брату своего господина. — Ран-ним, вы… — позвала вновь лисичка, чьи глаза уже блестели. — Омма… — тихо прошептал парень, глядя куда-то мимо Юри, уже находясь не здесь. — Что с ним?! — тут же обратилась Юри к Синджу, так и не сдвинувшемуся с места. — Что с ним, чёрт побери, успело случиться за столь короткий срок?! — Он… похоже, что он отравился, — каким-то совсем уж скорбным тоном прошептал Синджу. И в этот момент воцарившуюся ненадолго тишину нарушил крик. И когда оба лиса обернулись, они могли увидеть скорчившуюся на земле Джиа, которая выла от боли, баюкая истекающую кровью руку.