Когда умирает солнце

Один из самых странных моментов заключается, пожалуй, в том, что здание суда и здание школы — это, по сути, одно и то же здание. Поэтому уроки в среду отменяются. И школа в этот день совсем не школа, а место где обвиняемому Хван Юмину будут выносить приговор. Зал суда сегодня полон. Все любопытствующие выступают в роли своего рода «вольных слушателей»: то есть просто сидят в зале, наблюдая за процессом. У обвиняемого — Хван Юмина — теперь есть даже адвокат, представляющий его интересы. Лю Икуми-ним, мужчина средних лет, непримечательной внешности, но почему-то с первого же взгляда вызывающий неизъяснимое желание ему доверять. — Попрошу присутствующих встать, — откашлявшись, произносит Талуипа. — Суд идёт. Все присутствующие поднимаются со своих мест, а потом снова опускаются, и женщина начинает зачитывать обвинение. Обвинение довольно длинное. Причем половину из произнесённого Юмин едва ли понимает. В общем-то, скорее нет, чем да. «Незаконная деятельность… бла-бла-бла… совращение малолетних… бла-бла… нахождение в школе в неположенное время… нанесение морального и физического ущерба…» — Обвиняемый, признаете ли вы свою вину? — строго вопрошает судья. «Ну да, так оно и было», — хочет произнести в ответ Юмин, но что-то не дает ему и слова молвить. Вместе него говорить начинает адвокат, и говорит он — ну просто сказка! Опровергает слова судьи по всем пунктам и статьям. В конечном итоге… — Рассмотрение дела будет отложено на пару дней, — объявляет женщина в черном ханбоке, и Хвана под белы рученьки снова подхватывают и уводят обратно в его одиночную камеру. *** Оставшись в относительном одиночестве, Талуипа выдыхает. Как же она устала за все эти дни. — Что ж, дорогая сестрица, неужели и впрямь устала? — вопрошает голос с последних рядов зала. Йомра. Явился — не запылился. Ну и повезло ведь ей со старшим братом. — А ты, братец, совсем позиции сдаёшь? — не без ехидства уточняет женщина, глядя прямо в глаза Янь-вана. Мужчина слегка пожимает плечами, срывается с места и в следующий миг почти вплотную к Талуипе подходит. Женщина даже не вздрагивает, привыкшая к подобным закидонам брата. — Не ври, что не заметила, что что-то здесь не так, — проникновенно замечает пятый из королей ада. — Уж ты-то точно не могла не заметить. Прикрыв глаза, Талуипа прижимает пальцы к вискам, демонстрируя, как её всё это утомило. — О чём именно ты говоришь, в толк не возьму? — произносит она почти умоляющим тоном. — Если ты об очередной своей замечательной сделке, то, само собой, я знаю, что ты снова хорошенько развлёкся, плоды чего мы пожинаем теперь. Йомра хмыкает с долей многозначительности в ответ на такие речи: — Но только ли я несу ответственность за происходящее, моя дорогая? — усмехаясь, уточняет он у сестры, на что та лишь стонет проникновенно печально. — Оппа… — как давно она его так не называла, о небеса! — Но разве не значит это, что наши общие проблемы нам же вместе и решать?.. — Дай подумать, — мужчина слегка прищуривается, значительно подбородок чешет. — Э… нет, сейчас он хочет поговорить именно с тобой. Так что… не буду мешать вашей беседе! Вот же предатель! Оставляет её в такой важный момент. А ведь достаточно было бы и чар сокрытия, чтоб пришедший не увидел его, нет разве? И в этом весь пятый судья ада! *** Терри входит в полупустой зал суда преисполненный воодушевления и самолюбования. Весь его вид словно так и кричит: «Ай-да я! Ай-да молодец!» Талуипа бы соврала, сказав, что такой-вот видок этого затейника не вызывает в ней некоторой степени раздражения. — Денёчка доброго, госпожа, — улыбаясь приветствует её юноша. Талуипа лишь хмурится в ответ на подобное позерство. — Как там говорил великий классик, — задумывается меж тем Терри. — А, точно. Прекрасный день. То ли чаю выпить, то ли повеситься… А что бы вы предпочли? «Чтобы ты не медля убрался вон», — не озвучивает гневную мысль женщина, ожидая, когда парень прекратит свои бесконечные кривляния. — Знаешь, дорогая Талуипа, — продолжает разглагольствовать юноша. — А ведь Ли Ён не может не раздражать. Стараешься, женщину у него уводишь, а потом вдруг обнаруживается, что эта женщина не интересует его совершенно… «Да что же за бред ты здесь нести пришёл, ребёнок, — мысленно ругает парня Талуипа. — Неужели, в самом деле, думаешь, что говоришь что-то стоящее?..» — А ведь моим изначальным предназначением именно это и было, верно, тетушка? — неожиданно поникает Терри, в то же время в его голосе появляются неожиданные нотки… человечности. — Нести боль, смерть и несчастья… С самого моего появления на свет в этом уродливом обличье монстра, столь ненавидимого всеми змея… Устроиться что ли куда-нибудь психотерапевтом подрабатывать? — Думаешь, будь это твоим истинным предназначением, Терри-я, небеса позволили бы тебе выжить? — не выдержав этого потока нытья со стороны глупого мальчишки, уточняет привратница Загробного мира. — А они мне позволили?.. — с щемящей печалью в голосе возражает парень. — А разве в этом суть? Нам Джиа считает себя твоим другом, а может, кем-то большим… И после этого ты смеешь сомневаться в милости небес?! — восклицает в ответ на эти идиотские возражения Талуипа. — Она была предречена мне от рождения. Сперва её прятали от меня. Потом она долго не покидала Диюй. Затем избегала меня. Мы снова встретились, и моё мировоззрение изменилось… но… наша дружба может существовать лишь до тех пор, пока она не знает моего истинного лица… — То есть она для тебя ничего не значит? Совсем ничего? — усмехается женщина на такие слова. — Я не знаю любви, но я знаю, что она… Джиа-я заставляет меня чувствовать то, чего я не чувствовал никогда прежде. Это странно… Словно в моей груди и правда есть сердце, которое бьется, которое способно что-то чувствовать… — Называй это чем хочешь, — вздыхает Талуипа, слишком уставшая от всё повышающегося градиента тупости среди её окружения. — Но вы нужны друг другу. Это звучит как завершение их разговора. И, кажется, Терри понимает этот намёк, не дожидаясь дополнительных просьб и уговоров, покидая зал. *** В камере холодно и сыро. Вся осенняя ненастность здесь особенно остро ощущается. Хван Юмину… пусто, одиноко… бессмысленно. Наверное, так и должен чувствовать себя человек, совершивший преступление и не оправданный судом. Наверняка, после пересмотра дела судья заключит, что он всё же виновен. А совершеннолетия Юмин уже достиг. Так что ничто не помешает упечь его за решетку. Стук каблуков о каменность полов коридора вырывает парня из не самых радужных размышлений о своей дальнейшей судьбе. — Адвокат Лю? — удивленно спрашивает Хван у подходящей к его камере фигуры, чьи очертания размываются, освещаемые неровным жёлтым трепетом ламп коридора. Тень усмехается. Не реагирует никак конкретно на вопрос юноши. Отчего-то Юмину начинает казаться, что здесь что-то не так. Но вот что именно?.. — Неужели, так и не узнал меня юный Хван? — вопрошает наконец незнакомец слишком знакомым голосом. — Ты… Ли Терри?! — поражённо восклицает Юмин. Тень смеётся хриплым каркающим смехом: — Поразительная наблюдательность! Ли Терри был младше Юмина где-то на три года. Юнец, не окончивший даже среднюю школу. Неприметный парнишка, никогда особенно никому в глаза не бросавшийся. Учился в одном классе с неудачником Ли Раном… и… больше Хвану было и нечего сказать об этом пацане, никогда его не интересовавшем ни в одном из смыслов этого слова. Только вот сейчас… Сейчас от этого Ли Терри веяло некой затаённой опасностью. — Впрочем, в первый раз ты тоже был близок к истине. Всё же, другого Лю Икуми, кроме меня самого, я пока что не встречал, — замечает тут же Терри. Что за чертовщина. В руках Терри сразу две странные вещи. Зеркало и очки дурацкой формы, которые Юмину, кажется надо надеть. Именно это он и совершает с удивительной покорностью. После чего смотрит в зеркало, неожиданно обнаруживая у себя на лбу странное клеймо в виде неизвестного ему иероглифа. — Квон Хэрён… — улыбаясь, почти пропевает Терри. — Совсем меня не помнишь? Ни одного воспоминания?.. Клеймо согёнского предателя. Вот как называется этот знак, начертанный на его лбу. А в ушах стоят предсмертные крики умерших в жутких мучениях жены и детей. — Не то чтобы это был твой второй шанс, — продолжает меж тем юноша по ту сторону решетки. — Но будем считать, что ты его провалил… старый друг. — Что… что ты собираешься делать… Имуги?! — в ужасе кричит тот, кто слишком повяз в грехах собственного эгоизма. — Ничего такого, что я не делал бы обычно, — улыбается в ответ тот своей смертоносной улыбкой. Рот Хван Юмина открывается в немом крике. Парень словно умирает снова и снова, переживая то же, что испытывали его родные, но в стократ болезненней и мучительней. — Ты больше мне не нужен, — улыбаясь произносит Ли Терри, и против воли глаза Хван Юмина закрываются. Кажется… теперь навеки. Когда Имуги покидает здание суда, он больше не улыбается. Что это за эмоция, печатью лёгшая на его лицо? Уж не скорбь ли?.. Или же это осознание собственного уродства и несовершенства? Он родился несущим несчастья и смерть, лишенным и намёка на эмпатию… но не лишенный способности чувствовать. Там, где должно было находиться сердце, болело невыносимо. *** — И где тебя носило, Терри-я? — вырывает парня из не самых весёлых размышлений голос той, которую он и не рассчитывал сегодня встретить. Он совершенно не находится, что сказать в ответ, но от него того и не ждут, по всей видимости. — Этой ночью случилось кое-что удивительное!.. — торжественно произносит Джиа перед тем, как подхватить его под локоть, увлекая в сторону парка.