Когда умирает солнце

Вторник Джиа почти ничем не отличался от прочих будних дней. Обыкновенное пробуждение без пятнадцати минут семь; быстрые сборы… И вот, часы показывают четверть восьмого, а она уже сидит в автобусе, который направляется в сторону школы, до которой Джиа добираться где-то минут тридцать в общей сложности. В восемь часов они все уже стоят на стадионе. Утренний урок физ-ры, который крайне нежелательно прогуливать. Она бежит уже четвёртый по счету круг, когда с ней равняется парень, выглядящий слишком идеально для кого-то, кто находится на таком уроке, как физкультура. Терри. — Привет, — обращается к ней он, словно после вчерашнего совместного ланча они тут же сделались своего рода «best-friends». — Джиа-я, как твоя вчерашняя беседа с Раном прошла? Девушка предпочитает не реагировать на его слова. Отчего-то ей кажется, что Терри и так достаточно осведомлён о том, чем закончились её разговоры с другом накануне, а ещё ей кажется, что это не его, по-сути, дело, о чём они с Раном разговаривают и чем эти разговоры заканчиваются. — Ты что, обиделась? — смеётся парень в ответ на ее молчание. Джиа шумно выдыхает и набирает темп. Ли Терри, притворяясь идиотом, не понимающим таких очевидных намёков, не отстаёт от неё ни на шаг. — Какое тебе дело? — спрашивает она у него в конечном итоге, принимая факт своего поражения и снова возвращаясь к своему привычному темпу. — Может, я о тебе беспокоюсь, — замечает Терри, и в его голосе нет ни капельки беспокойства. — Правда что ли? — уточняет Джиа, чей тон полон ядовитого сарказма. — Извини, что столько проблем доставляю, но никто не заставлял тебя лезть ни в своё дело, так что просто… убери свои грязные свиные лапы от наших с Раном отношений!.. Естественно, их беседа этим не оканчивается. Короткий смешок срывается с уст Терри как реакция на последнюю фразу девушки. — Знаешь, вы с ним похожи намного больше, чем ты могла бы себе вообразить, — замечает парень. — Оба не умеете просить о помощи, когда она вам нужна. — Мне не нужна помощь, — отрезает девушка, чувствуя, как трещит по швам сума её терпения. Ей не нужна помощь. Ей нужен дождь, а лучше — гроза. И ей и правда слышится раскат далёкого грома, когда у входа на стадион обнаруживается фигура Рана, опоздавшего ровно на четырнадцать минут. *** Поход в раздевалку оказывается для него на удивление болезненной процедурой. Он больше не чувствует себя в безопасности в этом месте, и эта незащищённость… пугает его. Конечно, он опаздывает. Наверно, теперь он всегда будет опаздывать на физ-ру, чтобы переодеваться в гордом одиночестве. Обнажить хотя бы дюйм своего тела в одном помещении с представителем мужского пола? Это кажется для него чем-то немыслимым. Конца урока он также не дожидается, самым первым влетая в раздевалку и переодеваясь с истинно спартанской скоростью. На самом деле, иногда Ран умеет быть действительно быстрым. Первый из парней заходит в комнату в тот момент, когда Ли Ран, уже полностью переодевшись, покидает помещение. Терри лишь смотрит на него с ноткой недоумения, но Рану это в самом деле не интересно, когда он сам спешит в направлении кабинета музыки. Рю Хонджу сегодня решает их убить окончательно, объявляя, что с этого дня с особенно одаренными будет заниматься лично. К собственному удивлению, в списке этих самых одарённых Ран обнаруживает в том числе и себя. Госпожа Рю на его непонимающий взгляд загадочно улыбается, а потом просит задержаться после урока. — Знаешь, твой хён преподаёт физику, — говорит она так, словно в этих словах скрыт какой-то особенный, неведомый Рану подтекст. Естественно Ран не понимает. — Эйнштейн играл на скрипке, — замечает Рю, никак больше не комментируя и не дополняя сказанное. К алгебре Ран, естественно, готов и даже более чем. Само собой, Ён спрашивает его первым и закидывает его вопросами в том числе сверх программы, после этой своего рода «викторины» отсаживая Рана ото всех учеников решать задачки повышенной сложности. Ран уже знает, что выше четвёрки за эти задания отметки ему не получить. Это один из тех странных способов, которыми хён решил мотивировать его учиться. Хотя самому Рану до образования, как до лампочки. Честное слово, единственная вещь, о которой он сейчас способен думать, так это: кто такой Эйнштейн и при чём тут «скрипка»?.. Задачи всё же приходится дорешать. А геометрия для Ли Рана столь же богата на события разной степени интересности, что и сдвоенная алгебра. Право отменяют, и Ран искренне радуется этой новости: на целый час меньше придётся в школе торчать! Само собой, после геометрии ему приходится задержаться и даже пойти вместе с братом в его кабинет, где наконец срывается покров с тайны. Оказывается, что Эйнштейн это немецкий физик, а ещё с этого дня хён официально будет обучать его игре на скрипке, странном инструменте итальянского происхождения. — У тебя ловкие пальцы и отличный слух, — странным образом утешает его Ён. — Уверен, научиться игре для тебя не будет большой проблемой. И конечно, брат ошибается. Проблема в том, что Рана злит этот менторский тон, это снисхождение наставника. Хёну хочется хорошенько вмазать, что Ран и делает с превеликим удовольствием, впрочем, не добиваясь успехов в своих попытках, когда Ён стремительно уворачивается от удара в самый последний момент и Ран получает сдачи от пола, на который он обрубается с грохотом ошеломительного поражения. А потом хён как ни в чем не бывало продолжает объяснять ему принцип ведения смычка с гребаной физико-математической точки зрения. И даже нахуй такого нудилу не пошлёшь — даром, что учитель! *** Наверное, в некотором роде Ран избранный. Ни с кем больше преподаватель не занимается музыкой два раза в день. В жизни его одноклассников в этом плане мало что изменилось. Лишь у некоторых появился дополнительный час свободного времени, вместо урока музыки. Рю Хонджи же теперь ведёт урок в восемь и в девять часов, поэтому на физ-ру они теперь тоже ходят в разное время, согласовав этот вопрос с госпожой Рю. В восемь фортепиано, а в девять пение, лучшей в котором является, несомненно, Чан Ёхи. Когда Ран впервые услышал пение этой девушки, он невольно вспомнил про прекрасных сирен из древнегреческой мифологии. Эти существа завлекали в свои сети лжи и обмана мореходов с тем, чтобы потом сожрать незадачливых людишек. А ещё, говорят, пели они божественно прекрасно, и именно поэтому никому не удавалось устоять пред их чарами. Чан Ёхи же в добавок к невероятному волшебному голосу имела ещё и доброе жалостливое сердце. После Джиа она была первой, кто бросался на защиту слабых и одиноких. Своего рода не парень, но девушка, вместо свирели обладавшая чудесным даром в виде поразительной красоты голоса. Только если подругой Рана двигали обычно честолюбивые порывы и доведённое до неразумных пределов чувство справедливости, то Ёхи была искренней и невинной, как дитя. Для этой девушки помогать другим было так же естественно, как и дышать. В один прекрасный день, в начале октября, они с Ёхи столкнулись в коридоре. Девушка улыбнулась ему скромно и застенчиво, а потом неожиданно произнесла: — Я слышала, как брат учит тебя игре на скрипке. Знаешь, в детстве я ходила в музыкальную школу и именно на скрипке я училась играть. Поэтому… если хочешь, я могла бы помочь тебе… Сначала Ран хотел отказаться. Вот ещё, помощь чью-то принимать! Он что, слабак какой-то? Однако в итоге он всё же сдался под напором девушки. Поэтому теперь он приходит в школу на полчаса раньше, объясняя хёну такой расклад дел своим желанием усердно учиться, не то чтобы Ён в самом деле верил подобным речам. Ёхи работает с ним над звуком, говорит о простых вещах простым языком, и это… настолько просто до незатейливости, что Ран умудряется найти в их занятиях элемент неправильности. Крики и злость старшего брата на их занятиях, напротив, греют душу. И Ран честно не знает, что именно с ним не так. — Ты так быстро учишься, — замечает на одном из их уроков Ёхи, и Ран знает, что из уст хёна ему подобных слов не услышать. Ему не нужны эти подбадривающие глупости. Боль — вот, что придаёт его жизни истинный её смысл. И он продолжает играть до стёртых в кровь подушечек пальцев, до звона в ушах, до тошноты и головокружения. И брату вовсе не обязательно знать эти подробности. *** Джиа освобождается от занятий музыкой совсем. В этом они с Ли Терри составляют друг другу компанию, потому что кроме них двоих, каждый из учеников продолжает посещать музыкальные уроки Рю Хонджи, а так же индивидуальные занятия. Честно говоря, Нам Джиа считает этот факт чем угодно, но точно не упущенной возможностью. Неожиданно она узнаёт Терри с новой и такой непривычной стороны. Это окно у них есть только во вторник, однако и остальные дни они проводят всё чаще и чаще вместе. Они теперь даже за одной партой сидят на занятиях. Терри весьма прилежен, пунктуален. Он начитан и его шутки редко оказываются глупыми и плоскими. Терри — тот, кто дарит ей чувство спокойствия и безопасности. Они становятся почти что друзьями, и её почти не смущает этот факт. Когда в один прекрасный октябрьский денёк Терри предлагает ей вместе погулять в парке возле школы, она соглашается, почти не раздумывая над ответом. И они гуляют до самого вечера, пообещав друг другу обязательно созвониться в воскресенье, которое становится всё ближе с каждым часом субботы, близящейся к закату. А потом однажды Терри исчезает на целый день. Это четверг, и от друга ни слуху, ни духу до самого вечера. А потом он приходит в пятницу с извинениями и предложением сходить в кино в ближайшее воскресенье, чтобы посмотреть какой-то новый триллер, недавно вышедший на экраны. Конечно, Джиа соглашается, и поход до кинотеатра превращается у них в очередное захватывающее приключение. А ближе к двадцатым числам октября по школе начинает распространяться слух, что в этом году на Хэллоуин планируется устроить великолепный бал. И отчего-то желание быть приглашённой своим новым другом на это мероприятие оказывается почти непреодолимым. *** Помимо бала, на Хэллоуин так же запланирован концерт учеников школы. Ёхи будет петь что-то из классики, лирически нежное и незабвенное. А вот Рану предстоит играть на скрипке. — Ты уверен, что не хочешь попросить брата помочь с подготовкой? — уточняет у него на всякий случай Чан Ёхи. Ран лишь головой качает: — Хочу поразить его в эту субботу. Бал на Хэллоуин будет вовсе не обычным балом, а самым настоящим маскарадом. До праздника ещё целых полторы недели было, когда школота уже, словно обезумев, придумывала наряды — один другого краше. Торжество сулит быть грандиозным. Участие в празднике будут принимать ученики со второго класса средней школы и по последний класс старшей включительно. Все, кому уже исполнилось четырнадцать, ощутив вкус свободы и взрослости, готовятся к событию, словно важнее в жизни ничего уже не будет. Увидев костюм Ли Рана, Ёхи чувствует себя совершенно смущенной. В этом наряде парня не узнать совершенно. Серьезно, будь Чан Ёхи пацаном, давно бы уже пала жертвой его чар. — Ты… и правда так собираешься пойти? — уточняет девушка. — Ага, — кивает в ответ младший Ли. — Я же говорил, что собираюсь поразить хёна. И крутится вокруг своей оси, поправляя оборки бального платья насыщенно-красного цвета. — Ёхи-я, ты ведь поможешь мне с макияжем? *** Ку Синджу никак не может оставить Ёна в покое: все уши прожужжал о том, каким грандиозным событием будет этот Хэллоуин. Ну бал и бал — что с того? Отчего-то его прилежный ученик считает, что Ли Ёну прямо необходимо пригласить на это мероприятие Рю Хонджи, которая наверняка будет рада такому вниманию. Старший Ли даже не знает, как помягче сказать Синджу, что приглашать Хонджи будет кто-то другой, в чьём имени «ён» пишется несколько иначе. — Синджу, а кого пригласишь ты? — переводит разговор в иное русло учитель Ли. — О, Ён-ним, вы наверняка знакомы с ней. Это Ки Юри из второго класса. Правда она миленькая? Миленькая? Едва ли этот эпитет применим к такой боевой девчонке, как Юри. Больше всего Ёна поражает тот факт, что его брат не спелся с ней, сделавшись лучшим другом сумасбродки, вдобавок ко всему ещё и боготворившей разгильдяское бунтарство Ран-нима, как она его обычно называла. Впрочем, он не мог знать это наверняка. Что он знал точно, так это то, что миленьким у этой самой Юри было разве что личико, а вот характер у неё был, как у дикой лисицы, переменчивый, хаотичный и необузданный. *** В конечном итоге, школьные будни оставались школьными буднями. С одной стороны, среди учеников царил своего рода предпраздничный переполох. С другой же, необходимость учиться никуда не самоуничтожалась. Джиа в эти октябрьские деньки учится с не меньшим усердием, чем в любое другое время, а наличие такого же прилежного ученика, как Ли Терри, в качестве соседа за партой, лишь ещё больше воодушевляет её учить уроки. Терри приглашает её на бал как бы к слову. Они сидят в столовой, поглощая снеки из многовмещающего контейнера парня, и тут Терри вдруг вспоминает, что бал уже будет на этой неделе, а он совсем забыл об этом. После этого он спрашивает у Джиа, не приглашал ли её уже кто-нибудь, а получив отрицательный ответ, в ту же секунду приглашает её сам. Совершенно неважно, что именно его приглашения и ждала девушка все эти дни.