Когда умирает солнце

Друзей у Джиа в школе не было, сколько она себя помнила. Заучка, скучная отличница, кому до неё какое дело было? Даже Ран с ней общался скорее от безысходности, нежели по своему собственному желанию. Это было… одиноко. Её отметки были превосходны. Джиа по праву возглавляла все рейтинги. И всё же… вовсе не об этом она мечтала, когда шла в школу, в тайне надеясь завести себе настоящих друзей, совсем как герои книг и фильмов, которыми она одно время буквально жила. Так уж сложилось, что были дети, которые играли, дружили, весело проводили время вместе. А были отщепенцы, никого и никогда не интересовавшие, к числу которых, так уж сложилось, принадлежала и сама Нам Джиа. Поступив в среднюю школу, она познакомилась с Раном. Странный паренёк тогда только сбежал из дома (позже Джиа узнала, что мать сама выставила сына за дверь) и порой ночевал в самых не подходящих для этого местах. Джиа было его искренне жаль, ведь Ран был совсем не глупым. Он мог бы учиться хорошо, будь его жизнь менее скверной. А так ему даже негде было делать домашнюю работу. И сердце девушки болело при мыслях о такой несправедливости. Будь на то её воля, она приютила бы парня у себя дома. Но однажды она узнала ошеломляющий факт. У Рана был брат, преподававший ряд предметов, так или иначе связанных с математикой, в их школе. Только вот сам Ли Ран с поразительной настойчивостью избегал встречи со своим родственником. Уж этого Джиа совсем понять не могла. Ведь… ведь это был его брат, разве не разумней было бы съехаться со своим хёном и перестать валять дурака, ночуя в мужской раздевалке? Впрочем, в этом, наверно, и была суть рановской натуры. В его непостижимости. У Рана не было телефона. Зато он всегда был в школе, так что зачем телефон, когда школу он покидает крайне редко, а кроме школы у него ничего и нету? Верно, поэтому телефона у него не было. Ран так же крайне редко болел. По крайней мере, лично Джиа не помнила такого дня, чтобы Ли Ран не пришёл на занятия по причине болезни. Однако в эту пятницу его не было с самого утра, и позвонить ему не было никакой возможности. Джиа начинала нервничать. Это было непохоже на её… друга. Ран мог отвратительно учиться, прогуливать уроки брата, но он неизменно приходил на все прочие занятия и всегда — всегда! — предупреждал её в случае каких-то непредвиденных обстоятельств. Сдвоенный корейский девушка просидела как на иголках. Все задания выполняла скорее по инерции, что с умницей-Джиа случалось крайне редко, ведь обычно она была на редкость прилежной ученицей. Закончился её многочасовой невроз тем, что на шестом уроке, которым было рисование совместно с каллиграфией, Джиа пролила на себя краски и теперь грызла ногти, ожидая физику и переодически разглядывая разноцветные разводы на своей некогда белой рубашке. Конец урока приближался слишком медленно, словно само время восстало против неё, замедлив свой бег. Её сосед по парте Ку Синджу уже не раз и не два одаривал девушку обеспокоенным взглядом, однако Джиа старалась держать себя в руках из последних сил, не падать духом, пока оставалась надежда на лучший исход. После физики девушка осталась в пустеющем кабинете, терпеливо ожидая, пока все ученики не покинут класс. — Ни за что не поверю, что именно сегодня ты не поняла тему, —заметил Ли Ён. — Но надеюсь, ты сама объяснишься. — Ли Ран… — с трудом не срываясь на крик, прошептала девушка. — Учитель Ли, вы не знаете, что с моим другом? Рана целый день в школе не было, и я хотела просто уточнить, ведь вы с ним вроде как… — Ран дома, можешь не волноваться, — прервал мужчина поток её бессвязностей, после чего с элегантностью настоящего джентельмена протянул начинающей всхлипывать потихоньку девушке белоснежный накрахмаленный носовой платок. — Правда, он просто переутомился за эти дни. Думаю, в понедельник уже вернётся на занятия. Так что не волнуйся. А если что… — мужчина быстро написал что-то на вырванном из блокнота листе. — Это мой номер телефона. Можешь звонить в случае чего. Возможно, у вас даже получится поговорить, если время удачное выберешь. — Спасибо, — Джиа улыбнулась сквозь слёзы. — Вы даже не представляете, как много это для меня значит. — Мне было совсем не сложно, — Ли Ён лишь плечами пожал. — Думаю, Ран-а тоже будет рад тебя услышать. Склонившись в почтительном поклоне, девчушка стремительно покинула кабинет. «Ран-а…» Учитель Ли и правда так назвал её друга. Не значит ли это, что теперь отношения между братьями будут налаживаться? *** Когда Ён вошёл в кабинет директора, Талуипа лишь фыркнула, давно ожидая этого визита. — Ты припозднился, Ён, — заметила женщина. — Кое с кем поговорить надо было, — непринужденно пояснил мужчина, вольготно устраиваясь в кресле напротив директрисы. — Так зачем я тебе, к слову, был нужен? — Отец Хван Юмина мне звонил передать, что на его сына вчера ночью было совершено нападение, — медленно произнесла Талуипа. — В спортзале нашей школы. Говорят, ты был там тогда… — В самом деле? — удивление Ёна было почти искренним. — Уж прости, но что мне делать в спортзале посреди ночи? — А об этом мне следует тебя спрашивать, — возразила женщина. — Ведь не брат господина Хвана уже несколько лет живёт в мужской раздевалке как раз неподалёку от спортзала. — Мой брат живёт со мной, — достаточно категорично отрезал рыжий. — И ночью он был так же дома, как и всегда. — Его не было сегодня на занятиях. — Конечно, — согласился Ён. — В последнее время я решил более серьезно заняться его успеваемостью и за эти несколько дней Ран немного переутомился. — Жестокий к самым дорогим для тебя людям, — покачала головой директриса, видимо, приняв его ложь. — Не меняешься с годами, Ён. Мужчина только улыбнулся с оттенком загадочности: — Это всё, о чем ты хотела спросить у меня? Талуипа смерила его каким-то особенно внимательным взглядом, словно выискивая намёк на обман, но, видимо, не преуспев в своих поисках, лишь головой покачала, прежде чем задать неожиданный вопрос: — Господин Хван так же сказал, что его сын ко всему прочему умудрился потерять свой новый телефон. Не знаешь, куда бы тому деться? Ён лишь плечами пожал: — Не знаю. Видишь ли, у вещей есть такое удивительное свойство, теряться время от времени. А потом, откланявшись, покинул директорский кабинет, теперь уже целенаправленно выдвигаясь в сторону дома. *** Проснулся Ран крайне поздно. Никогда так поздно не просыпался. Солнце уже давно встало, и в квартире он, кажется, теперь был один. Первым делом парень направился в ванную, где, стянув с себя пижаму, долго рассматривал своё тело, на котором и следа не осталось от событий минувшей ночи. Странное дело, ведь буквально несколько часов назад его кожа была подобна холсту, испачканному алыми и лиловыми красками синяков и ссадин. А теперь он снова, считай, здоров, если не считать его болезненную худобу и ужасную мигрень, пришедшую к нему этим утром. За неимением другой одежды, Ран решил не париться слишком сильно и остался, как был, в пижаме хёна, после чего не без увлечения принялся исследовать квартиру последнего. С ванной всё было понятно. Как и с туалетом. Спальню он только что покинул, и, по всей видимости, хён его обманул тогда, ведь кровать у брата была одна. Сам же Ён, очевидно, провёл эту ночь в гостиной на диване. (Как будто такой большой проблемой было поспать вдвоём на целой двуспальной кровати!) Гостиная была смежной со спальней и тут же был проход на кухню, куда Ран и направился, миновав несколько стеллажей, заставленных книгами самого разного содержания и приснопамятный диван, стоявший тут же рядом. Холодильник был пуст. Ни намёка хоть на какую-нибудь еду. Жалкой пародией на наличие оной была большая банка мятного мороженого с шоколадной крошкой в морозильной камере. Шоколад и мята — что за жуткая смесь! Неужели, хён и правда был способен есть нечто подобное? Впрочем, часа через четыре, в конец проголодавшийся Ран кардинально изменил своё мнение, решив что смесь не такая уж и жуткая. В отличие от многочасовой голодовки. Потом он долго изучал домашнюю библиотеку брата, пока не нашёл странную книжечку авторства русского писателя Антона Павловича Чехова. Книга, как книга, но… зацепила. Ран даже толком и не понял, чем именно. Но название — Каштанка — и первое предложение с этой щемящей сердце фразой, что «мордой молодая рыжая собака на лисицу походила»… Ран не устоял, почти мгновенно погрузившись в чтение. А еще через некоторое время уже не мог сдержать слёз, читая про судьбу несчастной собаки, потерявшей хозяев и обретшей буквально новое имя. «Тётка» — ну разве не безвкусица? Однако мнение его менялось по мере чтения. Контраст между столяром и незнакомцем был разительным. С одной стороны, можно было подумать, что именно с циркачом собаке уготована лучшая судьба, с другой же… Сюжет был таким же запутанным, как и собственная жизнь Ли Рана. Правильное и неправильное, добро и зло — всё запуталось, смешалось так, что не разберёшь. «Бедная, бедная собака… — думал Ран, меланхолично доедая остатки жуткой смеси, именуемой мятным мороженым, обнаружив неожиданно для себя, что смесь-то вполне себе съедобна. — И бедный, бедный я… Эти люди и их жестокость…» На последней фразе Рану пришлось одернуть самого себя. Боже, он так подумал отстранённо о людях, словно сам был больше лисоподобной собакой, а не человеком. Но ведь это было не так, верно? В конечном итоге рассказ закончился. И мороженое тоже. Теперь Ран даже не знал чем ещё себя занять, устроившись на диване и укутавшись в тот самый восхитительный плед, невольно наслаждаясь ароматом последнего… — Мелкий, ты что, всё мороженое, что было съел? — разбудил его через некоторое время возмущённый голос брата. О небожители, ну зачем так орать? Ну съел и съел, что же теперь-то поделать? — Я… возмещу? — неуверенно уточнил у старшего Ран. — Ты дурачок, — возразил в ответ тот. — Чем возмещать собираешься? Ты ведь пока не зарабатываешь. — Мм… подработку найду? Как же не хотелось открывать глаза. Хотелось заснуть и спать, чтоб непременно что-то хорошее и знакомое приснилось, как той чеховской собаке. — Вот поэтому и дурачок, — веско заметил старший. — Учиться тебе надо, а не подработки искать. И сон тебе нормальный нужен… — Тогда ты тоже… — пробормотал Ран, не разлепляя глаз, — тоже спи нормально на кровати… На диване ведь неудобно. — Хорошо, — Ён слегка улыбнулся. — Но доставку еды на дом я всё же закажу, пока мы тут с тобой с голоду не скопытились. — Не скопытимся, — возмутился младший. — Мы ведь не лошади, какие-то. — Конечно, не лошади, — согласился Ён, уже заканчивая оформлять заказ на сайте, ко всему прочему добавив ещё и телефон вместе с симкартой. Чтоб уж хоть какое-нибудь средство связи у его братишки появилось. — Ага, — зевнул Ран. — Потому что, вообще-то мы — таксы!.. В этот миг взгляд Ли Ёна упал на книгу, лежащую на столике около дивана. Вот уж неожиданный выбор для кого-то вроде его братца. И впрямь, никогда не знаешь, какого именно поступка от человека ожидать. — Верно, таксы… — медленно произнёс Ён, задумавшись, уж не завести ли им в самом деле собаку, но тут же отложив этот вопрос до лучших времён. Где-то на помойках, совершенно изуродованный одними сильными руками лежал телефон, похоронивший в своей навеки уничтоженной карте памяти те снимки с Ли Раном, видеть которые не было позволено никому. В то же время телефон некого старшеклассника по имени Чжи Линпак, пока что разряженный, неопровержимой уликой возлежал на столе в кабинете директора, где скоро должен был открыть Талуипе некий тёмный секретик группы старшеклассников, имя руководителя которой было Хван Юмин.