***
Цзюй Фань подождал, пока его внезапный спаситель скроется из виду, и тяжело вздохнув, зашёл в помещение лавки, тщательно заперев за собой дверь на ключ. На дрожащих ногах он подошёл к первому попавшемуся стулу и рухнул на него, словно неподъёмный камень. Он долго сидел, глядя в одну точку до тех пор, пока не почувствовал облегчение и в конце концов смог пересилить себя, чтобы встать и заварить себя успокаивающего чая. За окном смеркалось и он был рад тому, что сегодня никому не понадобилось купить у него веер, ведь Цзюй Фань, который пребывал сейчас под впечатлением сегодняшних событий, вряд ли смог бы что-то им продать. Выпивая чашку за чашкой успокоительного чая, он проигрывал в голове события сегодняшнего дня, и как и любой другой человек пытался придумать более подходящие слова, которые, если бы он сказал их в нужный момент, то наверняка быстрее бы помогли избавиться от настырного поклонника. За этим занятием Цзюй Фаню показалось, что мимо пролетело несколько дней, когда же на деле успокаивающий чай даже не успел остыть. Потерявший ход времени мужчина посмотрел в окно, дабы убедиться, что солнце не успело скрыться за горизонт, но увидев мелькающую туда-сюда чёрную тень, Цзюй Фань содрогнулся. Ему стоило невероятных усилий встать со своего места и осторожно подойти к окну, чтобы разглядеть того, кто поджидал снаружи, и он облегчённо выдохнул, когда понял, что мелькающая чёрная тень была никем иным, как Инь Цзинхуанем. И только через несколько мгновений наблюдения за ним Цзюй Фань понял, что, возможно, он слишком рано обрадовался. Инь Цзинхуань выглядел как бандит, разговаривал как бандит и имел такие же повадки: часто злобно скалился, пристально глядел на своего собеседника, а иной раз выглядел как разъярённый тигр, готовый вот-вот наброситься на свою жертву. На нём были дешёвые одежды из грубой ткани тёмно-коричневого цвета с зелёными вставками и квадратным повторяющимся узором и Цзюй Фань впервые в жизни видел такие одежды. Большинство людей придерживались негласного правила, согласно которому каждый носил одеяние в соответствии со своим социальным статусом: учёные носили одежду учёных с высокими чёрными марлевыми шляпами, торговцы носили одежду с длинными рукавами, вельможи носили одежду, что была расшита золотыми нитками, а крестьяне носили серую одежду. Конечно же, иногда из всех этих правил бывали исключения, в особенности у женщин, которые предпочитали яркие цвета несмотря на свой статус, но даже тогда по некоторым деталям ткани Цзюй Фань мог понять, что за человек стоит перед ним, но не в этом случае. Он никогда не видел бандитов вблизи, лишь мельком и лишь издалека, но слышал, что они предпочитают заплетать волосы в тонкие косички по всей голове, поскольку якобы так было легче их не лишиться в уличных перепалках. У Инь Цзинхуаня на голове было ровно шесть заплетённых косичек. Цзюй Фань их несколько раз пересчитал, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают, но через мутное стекло окна, которое следовало бы давно помыть, он смог углядеть и несколько серебряных колечек, заплетённые в косички, что весело поблескивали, стоило Инь Цзинхуаню пошевелить головой. А ещё на запястьях тот носил кожаные наручи со сложной шнуровкой, которые опять-таки предпочитали носить либо военные, либо представители преступного мира. Странная одежда и причёска, бандитские повадки и матерная речь — всё это свидетельствовало о том, что Инь Цзинхуань был плохим человеком, и Цзюй Фань, надеясь, что он, избавившись от плохого, не напоролся на что-то ещё хуже, собрал в кулак всю свою волю и открыл дверь. Перед его лавкой были выставлены две каменные статуи, изображающие львов. Они якобы приносили удачу, поэтому, когда Цзюй Фань купил это место, он не избавился от них, и вот теперь на одном из них гордо восседал Инь Цзинхуань, вероятно воображая себя великим полководцем. — Вы всё-таки передумали и желаете взглянуть на веера, что я продаю? — как можно учтивее спросил Цзюй Фань. — Не, это потом, — довольно сказал Инь Цзинхуань, обернувшись к нему, но продолжая шататься туда-сюда на каменном льве, как будто и вправду находился верхом на благородном скакуне. — Тогда чем обязан Вашему визиту? — осторожно спросил Цзюй Фань. — Понимаешь, сегодня к нам в трактир заглянул твой бывший, — сказал Инь Цзинхуань, и встав со своего места, приблизился к Цзюй Фаню практически вплотную. — Стоял в дверях и как-то мутно на меня смотрел, но стоило мне пригрозить ему кулаком, как он тут же скрылся из виду. Мне это сильно не понравилось, и я, подумав, что вдруг он и сюда припрётся, пришёл сам. Раз уж сегодня я изображал твоего парня, то следует довести дело до конца и проводить тебя до дома. — Не стоит, — встревоженно пролепетал Цзюй Фань. — Стоит! Не спорь со мной! Запри дверь и помчали! — уверенно сказал Инь Цзинхуань. И Цзюй Фаню, которому следовало насторожиться и как можно быстрее вернуться в свою лавку и запереться внутри, вместо этого послушно запер её на ключ, и медленным шагом направился к собственному дому в сопровождении человека, которого совершено не знал.***
Первое время они шли, молча шагая рядом друг с другом, как будто и вовсе были незнакомцами, которым просто было по пути, но чем дольше затягивалось их молчание, тем сильнее начинал переживать Цзюй Фань, и в конце концов набравшись смелости, он спросил: — Господин Инь Цзинхуань, скажите, Вы бандит? — Ха-ха-ха! Инь Цзинхуань остановился и, запрокинув голову вверх, начал так громко смеяться, что проходящие мимо люди смотрели на него как на сумасшедшего. Впрочем, Цзюй Фань и сам на него так смотрел, не понимая, обиделся тот, или же ему вправду было весело. — Я прошу простить меня, если мой вопрос показался Вам невежественным, — сказал Цзюй Фань и Инь Цзинхуань, хитро на него посмотрев и ядовито улыбнувшись, тут же спросил: — А что, испугался? — Не испугался, — спокойно сказал Цзюй Фань. — Но в связи с тем, что сейчас мы направляемся к моему дому, а в чистоте Ваших помыслов я не до конца уверен, я всё же испытываю некое волнение. — Боишься, как бы я тебя не ограбил? Да не волнуйся, я не из этих. Я деньги таким способом не зарабатываю и предпочитаю всё же не ввязываться в мутные дела. — Вы говорите, что мне не стоит волноваться, поскольку никаких тайных помыслов против меня и моего имущества Вы не имеете, да? — Точняк! — громко воскликнул Инь Цзинхуань. — Лучше, даже я бы не сказал! — Раз уж сегодня Вы помогли мне, я поверю Вам, — сказал Цзюй Фань, начал вновь медленно шагать в сторону своего дома, после чего чуть тише добавил: — Надеюсь, Вы не обманете меня. — Мне кажется, тебе слишком часто обманывали и у тебя сейчас проблемы с доверием, — сказал Инь Цзинхуань, поравнявшись с Цзюй Фанем. — Дай угадаю, это тот мерзкий мужик, что приставал к тебе сегодня, да? — Не стоит о нём так отзываться. Жу Чун неплохой человек, я долгие годы его любил… Цзюй Фань хотел было ещё что-то добавить, но его отвлёк Инь Цзинхуань, который вновь разразился громким смехом. — Постой-постой, как ты сказал его зовут? Жу Чун? — Да, именно так, его зовут Жу Чун, — слегка удивлённо проговорил Цзюй Фань, не понимая, отчего вновь развеселился Инь Цзинхуань. — Жу Чун! Ха-ха-ха! Да лучше даже придумать нельзя было! Он ведь настоящий жучара, и имя ему дали под стать! — Позвольте с Вами не согласиться, он … — начал было Цзюй Фань, но Инь Цзинхуань тут же его перебил. — Ха-ха, его мерзкая рожа будет мне сниться в кошмарах наряду с тараканами, что ходят по нашей кухне и так походят на него. Эх, всё-таки добрый ты человек, он сегодня с тобой так плохо обращался, а ты продолжаешь его выгораживать. Будь я на твоем месте, я бы ему со всей дури врезал! — Я так не могу, — слегка виновато сказал Цзюй Фань. — Расскажешь, что между вами произошло? — спросил Инь Цзинхуань и поймав удивлённый взгляд Цзюй Фаня, добавил: — Ты не подумай, я не собираюсь тебя этим шантажировать, просто-напросто подумал, что вдруг если он опять ко мне заявится, было бы неплохо, если бы я знал кое-какие детали, что произошли между вами в прошлом. — Вы думаете, что он продолжит… — слегка обеспокоено начал Цзюй Фань. — Я абсолютно в этом уверен. Если бы он успокоился, то не заявился бы сегодня в трактир, где я работаю! И как только прознал? — Он работает на государственной службе и видимо ему в этом кто-то помог, — пояснил Цзюй Фань, а потом чуть тише добавил: — Мы встречались с Жу Чуном на протяжении шести лет. И у меня, и у него это были первые отношения, и мы часто шли на уступки, чтобы их сохранить… Он долгое время пытался сдать экзамен на государственного служащего, но у него ничего не получалось и со временем он стал винить в этом меня… Возможно, он был прав… Может быть, я и впрямь приносил ему неудачу… В конце концов он бросил меня. Я бы всё понял, если бы он мне всё объяснил, но в действительности он не посчитал нужным сказать мне это прямо в лицо, а написал короткое письмо, в котором сказал, что больше не любит меня и видеть рядом с собой не может. Возможно, я поступил глупо… Может быть, мне нужно было бороться за своё счастье и не отпускать его. Но мне было так больно… И обидно, и я решил, что бездействовать будет лучше всего. Прошёл год, потом второй, я медленно стал осознавать, что наши отношения были не совсем здоровыми. Я как будто прозрел и стал понимать, что временами он очень плохо ко мне относился, но из-за того, что я был слишком в него влюблён, я не замечал этого отношения. Терпел… И всё зря. Под конец своего рассказа голос Цзюй Фаня предательский дрогнул, и он был рад тому, что наступила темнота, ведь никто не увидел предательски скатившейся вниз по щеке слезы. — Ревёшь что ли? — совсем уж бестактно спросил Инь Цзинхуань. — Нет, что Вы, просто расчувствовался, — попытался оправдаться Цзюй Фань, удивлённый тем, каким чутким оказался человек со внешностью бандита. — Ну, как скажешь, — слегка пренебрежительно бросил Инь Цзинхуань, после чего спросил: — Вы что, с самых пелёнок начали встречаться? — Нет, — удивился Цзюй Фань. — Мне было двадцать два, когда мы начали встречаться. — Да ну нафиг! — громко воскликнул Инь Цзинхуань. — Позвольте спросить, что Вас так удивило, господин Инь Цзинхуань? — продолжая недоумевать, спросил Цзюй Фань. — Я-то думал, что мы ровесники! А ты оказался вон каким старым! — Сколько же Вам лет? — полюбопытствовал Цзюй Фань, чуть поморщившись, когда услышал слово «старый». — Мне двадцать один! — быстро ответил ему Инь Цзинхуань и встал перед Цзюй Фанем, преграждая ему путь. — Получается, между нами аж десять лет разницы? Офигеть! — Что же Вас так удивило, господин Инь Цзинхуань? — в очередной раз спросил Цзюй Фань. — Да что же тут непонятного?! Ты пиздец как хорошо сохранился! — выдал Инь Цзинхуань и несколько раз покружил вокруг Цзюй Фаня, пытаясь лучше его рассмотреть. Цзюй Фань сомневался, что в царившем полумраке Инь Цзинхуань сможет что-то рассмотреть, но его самого больше всего удивило то, что узнав о их большой разнице в возрасте, тот не постеснялся прямой речи и даже не попытался обращаться более вежливо к человеку, намного старше него самого. — Поделишься секретом вечной молодости? Что для этого нужно делать? Втирать в кожу кровь юных девственников? — Нет, ничего такого, — коротко улыбнувшись, ответил Цзюй Фань, поскольку бегающий вокруг него и задающий кучу глупых вопросов Инь Цзинхуань показался ему невероятно забавным. — Но секрет же по-любому должен быть, не так ли? — не унимался тот. — Я просто как можно меньше находился под прямыми лучами солнца, вот и всё. Но не уверен, что это и есть секрет вечной молодости. — Не-не-не, думаю, это оно! — громко воскликнул Инь Цзинхуань, который быстро последовал за вновь возобновившим своё движение Цзюй Фанем. — Надо и мне так! Тот ничего не ответил, и лишь вновь коротко улыбнулся, поскольку каким-то неведомым образом этот невежественный юнец смог его развеселить.***
— А вот и мой дом, — сказал Цзюй Фань, остановившись неподалёку от маленького домика с зелёной крышей, что располагался в жилом квартале их города. — Я дальше не пойду, — сказал Инь Цзинхуань, глядя прямо вперёд и скрестив руки на груди. — Не хочу, чтобы ты опять тревожился или думал, что я хочу позариться на твоё скудное имущество. Тебе сегодня и так досталось. — Благодарю Вас за помощь и ещё раз простите меня, если мои слова показались Вам обидными. Нынче вокруг меня слишком много недоброжелателей… — Да понял я, понял. Иди уже давай! — отмахнувшись от Цзюй Фаня, как от назойливый мухи, проговорил Инь Цзинхуань. Цзюй Фань коротко поклонился ему и развернулся, дабы направиться к дому, но его талию внезапно обхватили тёплые руки, а правое ухо обдало жарким дыханием. — На всякий случай я постою тут… Буду считать до ста… Если в доме кто-то будет кроме тебя… Ну, например один надоедливый жучара, то ты свет не зажигай. Если я досчитаю до ста, а в твоём окне не зажжётся свет, то это будет мне сигналом, что ты там не один и тебе нужна помощь, ясно? — Ясно, — слегка взволнованно проговорил Цзюй Фань, которого больше всего тревожила не мысль, что в доме его может кто-то поджидать, а внезапная близость Инь Цзинхуаня и тихий шёпот, что пробирал до мурашек. — Ну всё, давай. Доброй ночи, старикашка, — сказал Инь Цзинхуань, отпуская Цзюй Фаня из своего цепкого захвата. — Доброй ночи, — ответил тот, и не оглядываясь назад, быстрым движением открыл ворота своего дома, и так же быстро их запер, а после сорвался на бег, чтобы как можно быстрее оказаться в стенах собственного дома. Дверь он также запер на ключ и несколько долгих мгновений ждал, пока его бешено бьющееся сердце успокоится, а после, обследовав каждый угол и убедившись в том, что никто посторонний не осмелился войти в его дом, зажёг в доме свет.