Я рядом, или как променять Флаффтобер на Райтобер

Друг, он друг навечно и как было бы прекрасно если бы можно было бы запретить это. Военная, государственная, семейная, все цензуры в его руках, но он не может избавиться от него. От самого любимого друга. Друга которого больше нет. Друга который стал призраком. Живые тени гуляют по разгромленным покоям и его тень среди них. Даже если тебя называют Богоподобным тебе не подвластен тот свет и незваные гости оттуда. Жаль, или же… — Алекс… — колени единственной верной дочери холодные, он в бреду шепчет это вечное больное нежное имя. — Всё хорошо я рядом! И он рядом! — шепчет Сара. Ложь во спасение… Нет. Алекса больше нет. И мира, который они поклялись построить и защитить, тоже. Все их труды догорают словно ладья древних варягов. Его похоронили именно так, да погребли в землю, но запалили корабль его державы. Рутения сгорела в огне революции дотла на руках сестры Верлины. Теперь там властвует слабость и предатели. Их обоих предали. Только Алекса после смерти, а его при жизни. Что из этого было более жестоким? А ведь он даже не может посетить его могилу… Чёртовы Рутенские министры и собственная клятва о вечном нейтралитете… — Гвардии лейтенант Александр Александрович Победоносцев! — миражом из далёкого прошлого скользнул Рутенский юноша, ещё без окладистой бороды и смеющихся глаз, но уже с выправкой бесконечного идеалиста, в белоснежном мундире. Они познакомились в лагере своих отцов-императоров, на полях бесконечной затянувшейся войны за наследство Первого Рейха. Кто бы тогда — пол века назад пророчил бы ему императорский трон? Только он — принц Каспер, обладатель чёрного гвардейского мундира. Как они смеялись над этим. Великаны в тени карликом. Горящие юноши миролюбы от рода затухающих военных стариков. — Гаспар, тебе не надоела эта война? — простой вопрос заданный после тяжёлого кровавого боя. Мундиры окрасились в единый грязный серый цвет. Сегодня они союзники. Завтра отцы могут поссориться и Рутенские орды откатятся за Нэйму, лишь бы не встречаться с генералом Раулем. И он скорее всего больше его никогда не увидит, так близко и так по семейному. Отвечать надо сейчас, отвечать надо искренне. — Алекс, честно — да! — откровенность переборола вечный страх перед отцом. Перед тем кто развязал эту войну, кто хромая исходил весь материк от Рейна до Штейнберга. Кто кровавым ножом делил чужие вотчины и подшивал их к своей громадной державе. Кайзер Райнхард был его ночным кошмаром, а друг казалось вообще никого никогда не боялся, ни отца, ни Бога, ни дьявола. Только презирал бесконечные жертвы в войске своего августейшего родителя. С тоской говорил о простаивающих полях Таврии, бескрайней Сабелии и неизведанных просторах северных ледником. Услышав ответ, Алекс улыбнулся и, проскакав взглядом галопом по полю брани над которым уже кружились коршуны, тогда, пол века назад тихо сказал: — Ну так сделаем всё чтобы войн больше не было! Безумие. Но Каспер сразу поверил, поверил что у них всё получится. Что зло конечно, а материк не захлебнётся кровью и восстанет из руин. Адам победит Люцифера в своём сердце… как это было наивно и давно… легко быть идеалистом в молодости, но пронести это в своей душе до сорока лет… — Я рядом! Семья верна тебя! Молю успокойся! — голос Сары не срывается на слёзы. Сильная. Чертовски сильная. Его гордость. Его опора. Единственная, кому остаётся верить в этом мире. Но она лжёт. И Алекс нависший тенью над ним является молчаливым подтверждением этому. Его дети разорили то во что он вложил душу. Они погубили его мир. Касперу повезло больше. Он оказался быстрее тех кому обещал трон. Маршалы проиграли. Его мир ещё держался на потрескавшихся колоннах его плеч, но как долго это ещё продлиться? Что будет потом, когда он тоже станет призраком? Лишь тенью себя самого? Неужели его дух тоже будет мучить приемника? Жестоко. Он бы не хотел такого Саре, но кому тогда? Кто ещё сохранит его творение? — Император не имеет права на друзей, император всегда одиночка, как и любой монарх. Он не имеет права на счастье. Его путь бесконечное покаяние и борьба! Гас, как же прекрасно что мы ломаем это правило? — сияющие глаза идеалиста, окладистая борода, отцовский белый мундир с перевязью и золотой шпагой. Они встретились спустя двадцать лет с той битвы. Встретились чтобы закончить войну. Встретились чтобы построить новый мир. Новый порядок. — Мы сломаем все правила, Алекс! На Адаме будет вечный мир! — усмехнулся Каспер. Легко быть храбрым когда твой самый страшный кошмар в одной из усыпальниц Янешева мавзолея, но теперь он — император Верлины смотрел на это проще. Отец был великим человеком. Он подготовил почву для их с Алексом посевной, богато оросил кровью и пеплом. Они приняли в наследство рубища, а не империи. Это было прекрасно, они могли сшить из этих лоскутов что угодно их в унисом бьющимся сердцам! Как это было давно и наивно… — Наши дети будут расти в мире и гармонии, Гас! Чёрт подери, пока я жив, я не позволю чтобы повторился тот ад, который мы пережили… — после окончания Янешбургской конференции прошептал Алекс. Первый шаг был сделан. Был подписан мир. Подписан на плахе одного гениального маршала, загнавшего в гроб их несчастных отцов. — «Никогда больше!» я думаю звучит как хороший девиз! — тогда сказал Каспер. Тридцать лет назад. В сорок ещё можно быть идеалистом, но вот быть наивным… Это очень плохо кончилось для них обоих… — Мне нравится! Союз двух материковых империй спасёт Адам от войн! Наш союз! — горячо сказал Победоносцев и обнял его. Он был ниже на голову, но Каспер всегда воспринимал его как родного брата-близнеца. Они хотели одного. Это было прекрасно, но это было наивно… Боль. Тянущая, режущая, колющая, вездесущая боль! — «Никогда больше» отличный девиз. Ты не виноват в этой войне… — вытащила его, беспомощного, из мучительных воспоминаний дочь. И опять ложь. Почему она — последняя надежда не могла сказать ему правду? Это они с Алексом построили этот мир и то что он так быстро занялся войной после смерти второго было только их виною. Пытаться построить мирное сосуществование на страхе и авторитете гигантов было ошибкой. Их мир горел. Занялся привычно для этого века, из столицы Первого Рейха — из Штейнберга. «Нужно было тогда уничтожить этот рассадник бесов, пожалели! Гуманисты!» — глупая кровожадная мысль, не способная ничего изменить, не способная облегчить страдания. Тень Алекса чувствует эту мысль, вздымается в гневе. Они не строили свой мир на невинной крови. Глупо и наивно, и так давно… За тридцать лет всё изменилось, но в сути не изменилось ничего. Небо застилали дирижабли и алюминиевые крылья аэропланов, улицы и поля заполонили машины, города превратились в огромные кузницы, а сёла в житницы. Богатства и сила приумножились, но человек не изменился. Дождался когда рухнет Рутенский жандарм и бросился на своего соседа вооружившись этими самыми машинами, дирижаблями и аэропланами. И это полностью была только его вина. «Я плохой творец, неспособный ни на Великий Потом, ни на Огонь Небесный!» — эта мысль вкупе с ликом друга-призрака добивала, вдавливала свинцовое тело в ложе и только голова, будто отдельно от туловища, лежала на коленях дочери. В покое и надежде. На седьмом десятке уже невозможно иметь иллюзии. Глупо и наивно… — Сохрани свои посевы, тебе не суждено их пожать, но твой приемник получит их в полной мере! — прошептал Алекс и вдруг исчез. Он сказал нечто важное, нечто прекрасное, нечто что упокоило его в эту ночь, примирило с тем светом. Каспер закрыл глаза, зная что ещё увидится с Алексом не один раз, верить в обратное было бы слишком глупо и наивно…