Kinktober 2023

— Доверяешь мне, совенок? Горячие слова все еще эхом отдаются в сознании. Геральд доверяет – однако он не думал, что это будет ощущаться... так. При потере одного из чувств остальные обостряются до неприличия. И именно это он сейчас ощущал на собственной шкуре, обжигаясь каждым внезапным прикосновением и горячим выдохом. Перед глазами – сплошная тьма, потому что они крепко завязаны лентой. Запястья тоже связаны над головой и в дополнение привязаны к изголовью постели, а по рту – кляп, позволяющий лишь всхлипывать от количества накрывающих ощущений. Зато Пьеру, кажется, очень даже нравится сложившаяся ситуация. Геральд под ним в таком виде выглядит определенно более чем прекрасно, и его можно ласкать столько, сколько душеньке вздумается, так о чем здесь можно жалеть? Он мягко нашептывает на ухо сплошной разврат, совершенно не стесняясь этих слов, но зато заставляя Геральда краснеть. Его ладони – в самых разных местах, то касаются бедер, гладят, сжимают несильно, то играются с чувствительными сосками и оглаживают грудь, то кончиками пальцев скользят по рельефному прессу, то касаются лица, заботливо стирая слюну, стекающую с уголка губ, то обводят головку члена, растирая естественную смазку и пачкаясь в ней. С телом Геральда играть интересно – он такой прелестно-отзывчивый, прогибается в спине, желая быть ближе к прикосновениям, сдавленно гудит, когда в очередной раз ласки с чувствительных мест пропадают, и просто немного теряется в собственных ощущениях. Пьер внезапно оставляет вовсе без прикосновений, заставляя сдавленно заскулить. Это вызывает улыбку – и он одним лишь горячим дыханием, не касаясь губами, проходится от впадинки солнечного сплетения и ниже, останавливаясь в опасной близости от члена. Ему, признаться, нравится наблюдать за тем, как мышцы живота Геральда напрягаются невольно. За бедра приходится ладонями удержать при попытке податься навстречу – Пьер тихо цокает, будто намекая, что дергаться было ошибкой. Он покрывает легкими поцелуями внутреннюю часть бедра, одновременно с тем не отводя взгляда то ли от лица Геральда, то ли от его члена – ему нравится и то, и другое, стоит признать. Тонкую кожу обжигает прохладной смазкой, и Геральд вздрагивает от неожиданности. Пьер смазки не жалеет – все для удобства, ну и, что сказать, ему так больше нравится. Влажная вязкая жидкость стекает ниже и он не отказывает себе в том чтобы скользнуть пальцами меж ягодиц, чувствуя, как Геральд слегка напрягается от прохладных касаний, и улыбаясь. — Такой влажный для меня... — мурчит, склоняясь ниже и прижимаясь щекой к бедру. Геральд кусает губы, понятия не имея, что Пьер может сделать в следующий момент. Черт, зная его, он может и сам сесть на член, несмотря на то что ролями они пока что меняться не пробовали, да и сам Геральд, так-то, уже растянут... Член ласкают тонкие пальцы, но даже адекватного стона издать не получается, из-за кляпа, закрывающего рот. По телу проходится резкая волна дрожи, когда головки касаются горячие губы, так резко контрастируя с прохладой смазки. Геральд чисто машинально дергает руками, то ли желая зарыться в волосы Пьера, то ли прикрыть собственные губы, пусть и звуки и без того сдерживались. Это кружит голову – у Пьера чертовски умелый язык, и двигается он именно так, как нужно, чтобы свести с ума, а смазка лишь помогает в этом, дополнительно еще и кружа голову контрастом температур. Пьер же ласкает охотно, явно удовлетворяясь собственными действиями и тем, во что он превращает Геральда. В то же время ладони мягко скользят по телу, не отказывая себе в том чтобы коснуться мягкой кожи. Пьер принимает все глубже, чувствуя на языке винный привкус – черт знает, где он отрыл смазку со вкусом вина – и позволяя головке члена проскальзывать по задней стенке горла. Пожалуй, имей Геральд возможность контролировать хоть что-то – он не был бы в... таком состоянии. Пьер не успокаивается, пока не доводит до полной невменяемости. Кончить от одного лишь горячего рта он не дает, но зато охотно дразнится, доводя почти до самого края. По языку членом постукивает, после скользит круговым движением по головке, вновь позволяет толкнуться почти в самое горло – очень успешно выходило объединять все движения в один сладкий танец, доводящий до истомы. Геральд хмурится от неожиданности, когда Пьер мало того что, кажется, вовсе отстраняется, но и ослабляет веревки на запястьях. Он чувствует себя немного разомлевшим от этой ласки и сейчас только и думает о том чтобы довести это удовольствие до конца. Пьер осторожно пересаживает Геральда на собственные колени, спиной к себе, и запястья удерживает сзади, лишь намекая не убирать, но не связывая. — Не дергайся, совенок, — выдыхает на ухо, — ты ведь хочешь получить все, что тебе положено, верно? Ты ведь у меня тако-ой хороший... Крышка смазки снова щелкает, и на этот раз прохладной жидкостью Пьер покрывает собственный член. Он тянет Геральда за запястья назад, помогает сориентироваться и упирается членом точно в его задницу. — Ну же, давай. Приподнимайся... и опускайся. Ты же тоже хочешь почувствовать меня в себе... мой милый Геральд. Геральд едва ли не скулит от этих ощущений – он послушно приподнимается, позволяя себя подстраховать, так же медленно на член Пьера опускается, роняя рваные сбивчивые вздохи. После столького времени поддразниваний – это просто убийственно. С губ бы падали стоны, однако Пьер всегда пристально следил за тем, чтобы Геральд был тихим – это были его особой любовью. — Вот так... умница, — обжигает ухо дыханием и укладывает вторую ладонь Геральду на бедро, когда тот наконец насаживается полностью, заставляя замереть и дать себе время привыкнуть. Геральд ерзает, хмурится под повязкой, пытаясь сделать хоть движение – все же это кошмарно невыносимо. Хочется движений, хочется больше, всего больше, потому что ощутив, насколько это все ярко, останавливаться уже не хочется, однако Пьер позволяет далеко не сразу. Он держит на месте, но и не прекращает на ушко горячо шептать – любимое его занятие, таким образом Геральда дразнить. Мягко, но чертовски развратно рассказывает, как в нем тепло, и как же приятно, и как же Пьер любит это, любит его тело, любит его самого... Геральд лишь рвано вздыхает, когда чувствует, как давление на бедро ослабевает. И моментально первое движение делает – размеренное, приподнимается слегка, примерно до середины, и вновь опускается до основания, роняя с губ приглушенное мычание. О да, это именно то, к чему так тянуло – и сейчас Геральд продолжает двигаться, постепенно набирая темп. Пьер поддерживает его сзади, так и держа его запястья сцепленными и очень охотно продолжая нашептывать на ухо жаркие фразы – прекрасно знает, как это сносит голову. Геральд даже не замечает толком, когда повязка с его глаз слетает – отрезвляет, правда, когда он видит зеркало точно напротив себя. Хочет-не хочет, а взглядом моментально цепляет то, насколько развратно сейчас выглядит, и это заставляет попытаться остановиться, отвести взгляд, однако сейчас уже не позволяет Пьер. Он держит голову где-то над плечом, ладонью – подбородок удерживает и ехидничает мягко. — Нет уж, смотри на себя... На себя, слышишь? Я хочу, чтобы ты это видел... Не замедлялся и видел свое выражение лица каждый раз, когда ты принимаешь мой член полностью, каждую волну удовольствия на своем лице, свое прекрасное тело. Давай, совенок, давай... ты ведь у меня такой прекрасный. Это правда так развратно и странно – Геральд хнычет, счимая в пальцах пустоту, но взгляда не отводит, да и двигаться не прекращает. Окажется ли эта лента вновь на глазах Геральда? Вероятно, если Пьеру в голову придет поиграться еще. Ведь Геральд так прелестно извивается, стоит только лишить его некоторых чувств. Однако сейчас на остановки нет сил, и они просто наслаждаются друг другом, сливаясь в единое целое.