Kinktober 2023

С громким выдохом телефон бросается на стол и Чуя трет глаза, прежде чем пойти доставать пиццу из духовки. Это переходило все чертовы границы. А ведь он лишь решил подразниться, пока Рампо так отчаянно подбивал разложить его на столе. Как итог – разошлись вовсе по разным комнатам, но устроили такую жаркую переписку, что удивительно, как щеки не запылали ярким несходящим румянцем от жара. Приготовили пиццу, называется. А изначально на кухню они пришли именно за этим. Из коридора слышатся негромкие шаги, а Чуя достает готовую пиццу из духовки и переносит на стол, оглядываясь на дверной проем, где показалась знакомая фигура. Оба делают вид, будто совершенно ничего не произошло и не они только что закрыли переписку с грязными голосовым сообщениями. — Готова? — Рампо невинно спрашивает, утягивая со стола, из банки, что стояла у них всегда, чупа-чупс, и получает утвердительный кивок. — Аппетит перебьешь. Лучше бы нормально поел сначала, — Чуя вскользь отмечает, отходя к шкафу чтобы достать тарелки. О, Рампо прекрасно знает, что делает. Он качает головой, разворачивая конфету, и сует ее в рот. Изумрудный взгляд прослеживает за Чуей, который расставляет тарелки и сам садится за стол, и требуется пара мгновений на то чтобы сориентироваться и щелкнуть кнопкой чайника, прежде чем усесться на столешницу, с улыбкой ловя чужой взгляд. Тот с нотками недоумения – почему не за столом, почему так далеко. Но те испаряются мгновенно, стоит только пальцами подцепить палочку от леденца и нарочито медленно извлечь его изо рта с влажным звуком. Черт. С козырей. Рампо сверкает невинным блеском, за которым прячется яркая хитрость, делает вид, что ничего не происходит, сам же с той же медлительностью проходится языком по сладости, обводит круговым движением и вновь обхватывает губами где-то на середине, посасывая слегка. Вызывает лишь одну ассоциацию. Но глупо думать, что Рампо не добивался именно ее. Чуя выражает – пытается выражать – полное спокойствие, складывает ногу на ногу, на коленки – ладони и опирается на спинку стула, но за каждым действием наблюдает уж чересчур пристально и совершенно неотрывно. У Рампо губы от поцелуев почти всегда припухшие, просто потому что он постоянно лез целоваться, а Чуя не мог ему отказать – не особо хотел, что уж тут. Они выделяются на лице ярким алым пятном, привлекают взгляд, особенно сейчас, когда обхватывают круглый леденец, поблескивают от слюны и наверняка сладости, которая уже успела на них остаться. Чуя решительно не понимает, как здесь можно держаться. Но он держится. Рампо постукивает леденцом по своим губам, хмурясь якобы от того что тот оставляет липкую сладость на коже, и медлительно проходится языком по ним, не отводя взгляд от глаз Чуи. Хотя, он мог бы мог спокойно отвернуться и это осталось бы незамечненным, потому что неотрывно смотрит ну губы. И снова леденцом проходится по губам. — Ты чего там сидишь? Сел бы за стол уже... — хрипло выдыхает, искренне пытаясь скрывать тот факт, что голову немножко туманит. — Жду, пока чайник вскипит, — моментально откликается, строя самый непричастный вид и пряча улыбку. У Чуи же контраргументов нет. И он продолжает смотреть. Смотрит, как Рампо высовывает язык и проходится леденцом от его кончика до самого корня. Смотрит, как этот самый язык играется с леденцом во рту, как то же самое делают губы. И это невыносимо. Жар возбуждения, немного спавший после окончания переписки, возвращается вновь, заставляя щеки подергиваться румянцем, а во взгляде мелькать голод. Рампо видит это, Рампо купается в этом внимании, творит все в угоду Чуе – играется языком, то и дело берет леденец немногим глубже, сжимает его губами с влажными звуками... В свете из окна тот слишком привлекательно блестит от слюны, а губы Рампо – еще привлекательнее. Окончательно добивают и вздохи, шумные, едва не переходящие в полустоны. Чуя закусывает губу, наблюдая за этим блядством, пытается успокоить метающиеся мысли, пока Рампо не прекращает самозабвенно играться. Но его терпение совершенно не железное. Стул с грохотом отодвигается и во мгновение ока Чуя оказывается рядом, вставая между разведенных ног и сжимая зубы. Да, это было его проигрышем, но он сейчас не против. Пальцы подцепляют палочку, вынуждая Рампо убрать свою руку, и Чуя забирает у него чупа-чупс, делая тихий вздох, когда тот извлекается изо рта с влажным звуком. Кончики пальцев второй руки пробегаются по губам Рампо, немного липким от сладости и влажным от слюны. Но просто так не сидится – он губы размыкает, прихватывает пальцы Чуи, обхватывает точно так же, как и леденец до этого, и сжимает несильно, медленно продвигаясь до второй фаланги и после отстраняясь немного, позволяя прохладному воздуху обжечь влажные места. Его язык играется с пальцами, обводит их вместе, проскальзывает между ними, щекочет подушечки пальцев и их же мягко прикусывает. Это горячо, губы, сомкнувшиеся на коже, выглядят привлекательно, и пальцы бесконечно хочется заменить членом. Чуя смотрит на это неотрывно, позволяя делать то, что вздумается, наблюдает за блаженно и увлеченно прикрытыми глазами и чувствует, как острый клык ласково проходится по фаланге указательного пальца. На корень языка пробы ради давит, заставляя немного подавиться, но в приоткрытом взгляде исподлобья виднеется лишь удовлетворенность. Эти глаза слишком блядски-развратные. Мог ли Чуя однажды подумать, что зазнайка-детектив окажется таким? Нет. Но ему нравится. Сейчас, когда он извлекает пальцы, проводит влажное касание по подбородку и ниже, до кадыка, наблюдает за тем как язык пробегается по и без того блестящим губам, особо нравится. И он ожидаемо не выдерживает первым, срываясь, вжимаясь в губы настойчивым поцелуем, а руку сжимая на шее немногим выше кадыка. Кажется, пиццу на стол он поставил рано, потому что сейчас на нем кое-кто окажется разложен.