исполнять не спеша

Когда Азирафаэль схватил его за волосы и плотнее вогнал член в горло, Кроули вспоминал, как в тот вечер, до последнего дня, сжимал в пальцах нерельефный стакан и делал слишком большие глотки. Наверное, Ад считал, что сегодняшний день — отдых после вчерашнего, только Кроули всё равно до сих пор тошнило. Слезились глаза, как будто им в лица снова, как в тот последний день, светили слишком ярким скользким светом. Кроули глухо закашлялся и сильнее упёрся руками в кресло. Азирафаэль двигался ленивыми, но глубокими толчками — так, чтобы механические слёзы не успевали высыхать на щеках ангела. — Как ты думаешь, ещё будут подобные вылазки? Азирафаэль обернулся, не ослабляя хватки, и прищурился, смотря на того демона с треснувшими глазами. И его серовато-вымотанного ангела. Интересно, о чём он вспоминает, когда становится слишком тошно? Конечно, оба демона прекрасно знают ответ на этот вопрос — да и оба ангела тоже. Азирафаэль не любит отвлекаться на ерунду от своего ангела, но здесь особый случай. — Вряд ли Леонард, — демон снова толкнулся в податливо раскрытый рот, и Кроули почувствовал, как сильно у него затекла челюсть. — Чем больше демонов узнает об этом — тем больше проблем. Раю ведь тоже не выгодно закрывать глаза на большие потери, а нам не выгодно накануне Апокалипсиса тратить ресурсы на содержание рабов. Да и представь, что будет, если всю эту мелочь из офисов пустить к рабам. Зачем им тогда будет нужно воевать, если и так есть ангелочек, которого можно потрахивать в обеденный перерыв? Наверное, у Азирафаэля большой кабинет. Просторный, чтобы удобнее было придумывать, как уничтожить всё, что им обоим так дорого так, наверху. С большим столом, чтобы, если всё-таки разрешат забирать рабов с собой, можно было раскладывать тело, на которое каждый раз так хорошо встаёт. Наверное, ради этого он и взбирался по карьерной лестнице. И чтобы на Землю выбираться. А если бы он был серафимом? — Признайся, что тебе просто нравится чувствовать себя исключением в Аду, — треснувшие глаза дважды скрылись под опалёнными ресницами, и его ангел тихонько всхлипнул, облизывая вспухшие губы. — Куда без этого. Я до сих пор помню, как схватил этого, — Азирафаэль ухмыльнулся, наклонившись и капнув на Кроули голубовато-расчерченным. — Спал, да, золотце? — демон тряханул кистью, и Кроули пришлось шире раскрыть рот, чтобы не коснуться зубами члена. — Был такой гордый, такой вспыльчивый, а теперь — ты посмотри. Азирафаэль намотал отросшие волосы ангела покрепче, и Кроули опустил взгляд, чтобы демон не привыкал к этим глупым неправильным слезам от слишком быстрого темпа. От того, как его щеки елозили по широким бёдрам демона, как снова не получалось расслабить язык, чтобы не выталкивать член и не давиться, как слюна растекалась по подбородку и капала, капала, капала на его голые замёрзшие колени. Кроули сжал пальцы на шершавом кресле и прикрыл глаза, вспоминая, что в тот вечер закат был слишком плохо виден из-за туч. Если бы Азирафаэль был серафимом, было бы у него в кабинете место, чтобы обработать раны Кроули? Кончая, демон не позволил Кроули отстраниться, заливая слишком горячей спермой раздражённое горло. Чтобы не смел сплевывать, чтобы не смел вырываться. Больше не чувствуя руки в волосах, ангел едва успел выставить руки, слишком тёплые для голодного ледяного пола, и устало закашлялся. К глазам не потянулся — эти слезы, которые Кроули никогда не позволял себе, быстро высохнут, и демон не будет по ночам, мёрзлым и одиноким, вспоминать это короткое убийственное движение. — Теперь ты послушный, да, куколка? — Азирафаэль улыбнулся, как будто знал, как правильно это делается, и приподнял голову ангела. И Кроули зачем-то вспомнил тот короткий слишком лёгкий, чтобы ощутить, поцелуй около переносицы. И этой ночью, когда серафим вкладывал в его ладони седьмое перо, ангел негромко попросил его оставить касание губ чуть выше бровей.