Слепое пятно

Среда. Вечер. Эмма уже задула свечи, счастливо восседая в центре семейного стола. Гости громко аплодировали, дедушка утирал слёзы, Микеланджело стоял в обнимку с матерью, на ухо о чем-то болтая. Людей было столько, что затеряться в их количестве было обычным делом: никто бы точно не смог доказать твоего присутствия или отсутствия на таком обширном вечере. Однако, я хотела находиться здесь. Мне было приятно наблюдать за Эммой, её реакциями на торт и дикой палитрой эмоций, которые ее переполняли. Я почти никого здесь не знала, но все равно не чувствовала себя чужой. В этом доме растёт моя дочь, живут самые родные и близкие люди.  Торт делала Мона: готова поставить на это все деньги мира. Если ты однажды попробуешь её ванильно-черничный бисквит, то уже никогда не сможешь воспринимать другие. В их семейных рецептах было полно волшебства: подумать только, и я всегда буду их желанным гостем на любом из праздников.  — Чёрт, — тихо ругаюсь, выронив густой сладкий крем с ложки, — нужно пойти застирать, пока пятно не превратилось в вековой жирный след.  Благо, кругом полно людей и изо стола легко можно выйти незамеченной — многие уже встали и разбрелись по гостиной, обмениваясь светскими сплетнями и любезностями разного рода. Эмма принимает ещё одну груду подарков, в нетерпении разрывая упаковки. Поднимаюсь на второй этаж и забегаю в ванну рядом с некогда нашей спальней: есть желание зайти и посмотреть, как тут теперь, но это неправильно. Отгоняю эти мысли прочь и застирываю щедрую каплю на худи. Пустующие при нашей совместной жизни полки заставлены разными уходовыми кремами, лаками, муссами и массажными скребками. В шкафчике несколько видов цветочных парфюмов: все сладкие, с особенной медовой ноткой. Линда давно нашла свой аромат и не изменяет выбору. — Вроде всё, — устало вздыхаю и изо всех сил выжимаю кофту. Вешаю её на электрическую сушилку, — полчаса и можно надевать. «Схожу пока покурить, пообщаюсь с кем-нибудь на террасе. Узнаю, чего нового в мире происходит, а то так совсем зачахну в одиночестве». Стоит мне покинуть ванну, как краем глаза я улавливаю женский силуэт в пудровом платье. Стараюсь соблюдать правила приличия и разворачиваюсь к лестнице, но спокойный, надменный тон вовремя меня останавливает.  — Мисс, — голос уверенный, но теперь в нём слышно явное презрение: значит, тогда на балконе мне не показалось, — мы можем поговорить?  Набираю полную грудь воздуха и с тоской оглядываю поворот к лестнице. Всё как в кино: мы стоим в пустынном коридоре, где никто не может нам помешать.  «В фильме ужасов она бы стала чем-то страшным и прибила меня. Хорошо, что мы не в нём». — Да, Линда, — спокойно отвечаю, и только после этого поворачиваюсь к девушке: мне нечего бояться, она не причинит мне вреда, а я не сделала ничего плохого. — Хочется быть откровенной и заранее сказать, что Вы мало мне интересны. Я не собираюсь учить Вас жизни, но меня правда смущает та вседозволенность, которую Вы себе разрешаете. На каком основании Вы здесь? Только не нужно сопливых рассказов о материнстве: я здесь давно, а Вас не видела ни разу. Вы считаете допустимым бросить свою дочь, мужа, а потом, словно ничего не случилось, названивать посреди ночи? Приезжать на её праздник и мозолить глаза человеку, с которым так жестоко поступили? Вам не кажется, что это — перебор? Даже то, как Вы вырядились: хотите сделать мне или ему побольнее? Это просто смешно. Сколько Вам лет? Для чего эта показуха с фамильным кольцом на шее? Хотите напомнить, какую ошибку Мик совершил по молодости? — Линда, — я хотела звучать тверже, но голос предательски соскочил: наглость девушки не знала границ, хотя отчасти её чувства были понятны, — понимаю, как это выглядит в твоих глазах, но не делай поспешных выводов. - Дай мне объясниться. — Нет, — она перебивает и не дает мне договорить, — не пытайтесь свести всё на недопонимание. Сколько Вы знаете семью Моретти? Вам не хватило ума догадаться, что этот праздник, как и все предыдущие, превратится в светский раут? Вы вырядились не к месту: привлекаете к себе всевозможное негативное внимание, становитесь объектом обсуждений и насмешек. Выглядите, точно подросток с нереализованным бунтарским потенциалом. Не можете смириться, что Мик живет дальше после вашего затяжного развода? Хотите стать главной темой месяца в его обществе, чтобы бесконечно о себе напоминать? Оголили шею, сохранили кольцо и демонстрируете его весь вечер, хотя давно должны были вернуть. — Девочка, — закипаю. Сверлю её самым тяжелым взглядом из своего арсенала и быстро подхожу ближе, оставляя между нами расстояние вытянутой руки, — прикуси язык, пока мы не начали разговаривать о твоем воспитании на этом вечере. Ты ничего обо мне не знаешь, но слишком много говоришь. Хочешь, тебе действительно станет больно? Мик не принял кольцо назад, когда я пыталась его вернуть.  — Не стало, — она ядовито улыбается, её не испугало сокращение дистанции: это вызывает одновременное уважение и раздражение, — я не охочусь за этим кольцом. Просто не хочу наблюдать за Вашими смехотворными унижениями в попытке вернуть уже чужого мужчину. Вы сделали свой выбор, мисс. Имейте гордость жить дальше и не уничтожать чужое счастье. — Пирс, — знакомый мужской голос за спиной: пара секунд и я понимаю, кому он принадлежит, отчего на мгновение теряю почву под ногами, — ты получила мои цветы? — Ричард? — на лице Линды появляется смесь испуга со смущением, она явно шокирована и сбита с толку. Сильные бледные руки мягко обнимают мои голые плечи: он едва касается их, но ощущения настолько яркие, что я теряюсь.  — Так вышло, что я краем уха услышал очень некрасивый разговор с твоей стороны, — стабильно холодный, ничего не выражающий голос. Линда ничего не говорит, только нервно переводит взгляд от него ко мне и обратно. «Они хорошо знакомы, он может читать ей нотации и указывать на недостатки. Она боится, что он плохо про неё подумает. Не хочет потерять уважение. Откуда он её знает? Кто его пригласил? Зачем он здесь? Кто-нибудь знает, что я у него наблюдаюсь? Почему он заступился за меня?» От обилия вопросов пухнет голова. Ни на один из них нет ни малейшего ответа или близкого предположения.  — Я бы многое мог тебе сказать, но не хочется портить вечер. Извинись перед мисс Магуайр и постарайся выслушать человека, прежде чем нападать. Пирс пыталась объясниться, но ты не давала вставить и слова. Она не претендует на твоего мужчину: у неё нет проблем на личном фронте. Пирс действительно обладает не самым типичным вкусом и видением в одежде, но это не делает её хуже или лучше. И, что самое главное, она всегда будет вхожа в этот дом, поскольку тут живет её дочь. Тебе придётся это принять. Не забывай давать людям возможность ответить. Блондинка закусывает нижнюю губу и на секунду отводит взгляд в сторону. От прошлой, гневной и нахальной Линды не остается и следа: она не вступает в конфронтацию, не перебивает доктора и не пытается пререкаться, доказывая свою точку зрения. Набирает полную грудь воздуха и внимательно смотрит мне в глаза. — Я прошу прощения, мисс Магуайр. Мне хотелось Вас обидеть, поскольку весь вечер после Вашего появления я не могла найти себе места. Я думала, что Вы одиноки и хотите вернуть себе Микеланджело, из-за чего начала с Вами соперничать. Извините, что не попыталась выслушать Вашу точку зрения и понять. Надеюсь, что это сможете сделать Вы. Я много раз подходила к балконной двери и видела, как вы с Миком обнимаетесь. Умножая это на Ваш внешний вид в голову лезло много неприятных мыслей, от которых я не могла абстрагироваться. Мне очень стыдно, что между нами произошел этот инцидент. Надеюсь, что мы сможем его забыть. — Я всё понимаю, — медленно киваю и осторожно кладу ладони на костяшки пальцев доктора: приятно поддержать эту легенду.  «Линда — живой человек, она ревнива, юна и влюблена. В её чувствах нет ничего странного, кроме грубого озвучивания». — Надеюсь, — после небольшой паузы продолжаю, — что между нами больше не возникнет недопониманий. Запомни, пожалуйста: я не претендую на твоего будущего мужа и никогда не буду. Мы правда родные люди, но не любимые. Да и Мик не из тех, кто предает своих избранниц. «Он никому не рассказал, почему между нами всё закончилось». Теперь я вижу её искреннюю улыбку. Надеюсь, что они смогут сделать друг друга счастливыми.  — Спасибо, — взгляд Линды меняется на благодарный, хотя надменность из него никуда не девается: ей нравится, что она — хозяйка положения и ей не нужно с кем-то соревноваться, — я пойду. Рада увидеться, Ричард.  — Взаимно, — он осторожно кивает, не оборачиваясь ей вслед. Убедившись, что девушка начала спускаться вниз, доктор убрал ладони с плеч. — Что Вы тут делаете? — тут же к нему и складываю руки перед грудью в ожидании объяснений.  Не могу не отметить, что Солсбери, как всегда, хорошо выглядит. Черная кофта из плотного хлопка приятно облегает стройный, но крепкий торс. Высокое круглое горло, рукава три четверти. Тёмные брюки с едва заметными прямыми серыми линиями разных оттенков, никаких предсказуемых и заезженных пиджаков.  — Мы давние приятели с родителями Линды, — не скрывает усмешки, — и прекратите уже ревновать меня к детям.  — Док, — смеюсь и отрицательно качаю головой, — оставьте свои фантазии при себе. — Пирс, — он делает шаг вперед и наклоняется к уху, тихо продолжая, — сегодня называйте меня по имени. Наши встречи конфиденциальны, здесь о них никто не знает, и я бы не хотел уклоняться от правил. К тому же, чем меньше людей знает о специфике моей работы, тем лучше: не придётся диагностировать каждого второго ипохондрика. — Вы только что ответили на один из вопросов в моей голове, — понимающе киваю и тепло улыбаюсь, — не хотите покурить? — Только не на террасе, — Солсбери неприятно поежился, — там слишком много навязчивых экстравертов в поиске общения.  — Именно то, что мне было нужно несколько минут ранее, — бросаю тихий смешок. — Я ни в коем случае не держу, — он обезоружено поднимает ладони, — но мне было бы приятно провести остаток вечера в Вашей компании. — Так и быть, — указываю ладонью в сторону лестницы, — покажу Вам один уединенный балкон. Кстати, я получила цветы.  — Выбрал самый нейтральный аромат. Не знал, какие Вам нравятся, — доктор изящно согнул руку в локте и медленно протянул в приглашающем жесте, — не разочаровал?  — Мне никогда не нравились розы, — принимаю сопровождение и улыбаюсь, — но было приятно. Вы знали, что Вас приглашают на день рождения моей дочери? — Если быть честным, то меня позвали около месяца назад. Говорили, что это будет день рождения ребёнка, но не спешили делиться подробностями до вчерашней ночи. Мать Линды, моя давняя подруга, вкратце описала предположительную картину вечера и назвала имя хозяина дома. Тогда я всё понял, но не ожидал встретить Вас. Однако, мне показалось необходимым выслать цветы в качестве поздравления. Это не причинило Вам неудобств?   Он ведет меня вниз по лестнице, пока мы ведем типичный разговор о погоде, скорой предновогодней суете, не особо важных событиях недели. В гостиной на нас устремлено множество неприятных, вопросительных взглядов, но Ричарда, кажется, они совершенно не волнуют.  Солсбери не забывает о правилах приличия: комфортно держится в обществе и мягко поддерживает мой локоть, хотя я очень далека от слова леди. Делает шаг вперед и принимает на себя обязанность в открытии двери, пропускает меня и только после заходит сам. Мы молча встаем у балконных железных перил и достаем одинаковые ментоловые пачки.  — У Вас хороший вкус, — одобрительно улыбается Ричард, поджигая сигарету. Неторопливо делает первую затяжку и с интересом осматривает мою шею. — Пока что могу сказать то же самое о Вас, — не отстаю от доктора и выдыхаю мятный дым, — часто бываете на таких вечерах?  — Да, — с интересом заглядывает в мои глаза, — из-за работы появляется много знакомств в разных сферах.  — Нравится светская жизнь? — поворачиваюсь к перилам спиной и облокачиваюсь на холодное железо поясницей, не прерывая зрительного контакта. — Терпеть не могу, — он хищно щурится и заговорщически улыбается, — но не хочу обижать товарищей, для которых подобные мероприятия много значат. Как прошел разговор с мистером Моретти? — Хорошо, спасибо, — это стало последней каплей: не в силах больше держаться, смеюсь. Солсбери молча наблюдает: его не пугают мои эмоциональные проявления и внезапные чувства. Ричард медленно курит, иногда одобрительно прикрывая глаза.  — Даже не спросите почему мне смешно? — демонстрирую своё отличное настроение в широкой улыбке. — Вас веселит изображение светской манерной речи, смешит тривиальность и излишний пафос поведения. Я понимаю Вас, поэтому не стал акцентировать на этом внимание. Приятно видеть, что Вы исцеляетесь.  — Вы так считаете? — задерживаю на нём взгляд, чувствуя полное изменение настроения. — Вижу, — доктор повторяет мою позу, облокачиваясь на перила схожим образом, — Вы созрели для взрослого разговора с людьми, на которых долгое время таили обиду. Возможно, успели закрыть несколько гложущих травм, наконец-то приняли их и дали себе прощение. Больше не напоминаете cárduus nutans.  — Что это? — расплываюсь в улыбке понимая, что Солсбери прав и я это знаю.  — Чертополох, — он бросает едкий смешок и прикрывает глаза, — такая колючая красивая трава, сорняк без особых требований в уходе. Иголки поникшие, грустные, смотрят вниз. — Вы определенно мастер необычных комплиментов, — смеюсь и поднимаю голову к небу, рассматривая созвездие малой медведицы. — Видите, — он щелкает пальцами, как раньше в его кабинете это делала я, — а раньше бы Вы сочли это за оскорбление.  Дверь тихо поскрипывает. На пороге стоит миссис Моретти, складывая руки у груди. На лице Моны играет радость и удовлетворение.  — Сейчас будут вечерние танцы, вы ведь присоединитесь? — она чуть не сияет от предвкушения. — Благодарю за своевременное напоминание, — Солсбери осторожно тушит сигарету и вновь протягивает мне локоть, в ожидании ответа на завуалированное приглашение.  — Я плохо танцую, — закусываю губу, но все равно принимаю этот жест. — Я хорошо веду, — он очаровательно подмигивает и мы направляемся в гостиную. *** Нарядные дамы в женственных нежных платьях сопровождаются мужскими руками в динамичных танцевальных движениях, свободные юбки слегка приподнимаются и развиваются по искусственно создаваемому ветру, в воздухе витают пленительные чары красоты ритмичного искусства.  Солсбери, одновременно мой доктор и удивительный партнер по танцам на сегодняшний вечер, чувствует себя уверенно. Несмотря на то, что все вокруг принимают нас за пару.  Холодные пальцы правой руки нежно касаются лопаток, вызывая по телу ряд смущенных мурашек. Ричард позволяет себе усмехнуться и мягко берет меня за ладонь, чуть притягивая на себя. Я ещё что-то помню и кладу левую руку ему на плечо. — Облокотитесь, чтобы мне было легче Вас поворачивать, — он едва заметно вдавливает пальцы в кожу, обращая внимание на нужную ладонь. Мужчины в подобии классических костюмов прекрасно сочетаются со своими дамами, и только я выбиваю нас с доктором из общей картины. Музыка. Приглушенный свет крайних ламп комнаты. Шаг вправо. Он мягко тянет меня за собой, вовлекая в приставную синхронность. Левая нога следует за правой, невесомое касание пола. Тела соприкасаются, Солсбери чуть отпускает меня на ладонь, мягко приподнимая в прокручивании. Руки снова на месте, умеренные движения, ритмичное направление из одной стороны в другую. — Хорошо танцуете, — вырывается у меня во время очередного поворота на месте.  — Не ожидали? — он улыбается и направляет нас в центр зала, из-за чего мне становится некомфортно. Гости вечера не снимали туфлей, но я сделала это по привычке — носилась с голыми ногами в демонстрации новых ярко-красных носков. Пары, танцующие в сердце гостиной, всегда привлекают к себе дополнительное внимание.  — Расслабьтесь, — Солсбери смеется, словно читает мои мысли, — Вы в ногах путаться начинаете. Можете успокоить себя органичностью внешнего вида: ничего не выбивается из общей целостности образа. — Вам легко говорить, — возмутиться не получается, вместо поджатых губ на лице выступает невольная усмешка, — я главное посмешище вечера. Не стыдно, что по Вашей вине нас считают парой? — Дайте мне пофантазировать, — он расплывается в ехидной ухмылке и рывком вытягивает нас в середину комнаты, припоминая сказанную в коридоре фразу. Последние шаги, близкие объятия и его приятный мускусный парфюм. Хитрые глаза и хищная улыбка, ни на секунду не сползающая с лица. Я расслабляюсь и по-настоящему отдаюсь процессу, доверяя ему управление нашими телами в танце. Песня подходит к концу и он прокручивает меня в финальном аккорде, сокращая дистанцию до неприлично близкой. По законам романтического жанра мы должны были поцеловаться, но он лишь благодарно поклонился и приподнял к губам мою ладонь.  — Благодарю за компанию и танец, мисс Магуайр. Благодаря Вам этот скучный вечер стал приятным событием. — Спасибо, Ричард, — он не торопится выходить из остаточных танцевальных объятий, а я задерживаю их на секунду дольше, чем нужно.  *** Вечер подходит к концу. Жанкарло уже уложил Эмму, позволив мне поцеловать её в лоб на прощание. Дом наполовину опустел, гости неторопливо собираются на выход. Солсбери уехал сразу после танцев. Мы ещё немного пообщались с Моной и парой её знакомых. Толстовка высохнула и я, уставшая, но все равно счастливая, отправилась домой. В такси в голову пришло много разных осознаний. Например, что недомолвки с Микеланджело закончились: мы расставили все точки и решили жить дальше, без предыдущих обид и боли. Я стала лучше понимать его, а он меня. Ещё, что между мной и дочерью ничего не потеряно: у меня есть время всё исправить, принимать участие в её жизни и быть мамой, о которой она сможет вспоминать и говорить с любовью. Большую часть мыслей занимает и доктор, с его обходительным мужским вниманием. Я чувствовала себя нормальной. Здоровой, привлекательной и интересной женщиной. Не знаю, был ли наш диалог на балконе и в коридоре частью терапии, имел ли какой-то другой смысл вечерний танец и цветы, но всё это помогло мне вспомнить, что общение с мужчинами приносит не только боль и животный страх.  Мой лечащий врач отметил мои изменения, подарил удивительное завершение дня и сказал, что я иду на поправку. Помог обратить внимание на разницу моего мышления за последнее время. Он ещё не знает, что я делала с собой в последние дни, но увидел это и без пересказа.  «Никогда не поздно излечиться». В подъезде, как обычно, пахло свежим ароматом цитрусовых. Консьерж мирно спал за стеклянным окном, похрапывая в такт программе новостей. Сегодня на вечерней смене отдыхал Луиджи, хотя совсем недавно уходил в отпуск: я рада его видеть. В отличие от его напарницы, он не собирал слухи про жильцов дома. Ненавижу встречаться с Деметрой на выходе. Дом встречает холодным воздухом из открытой створки окна и тенью стоящих на кухне роз. Они приятно греют душу и невольно вызывают улыбку. Скидываю худи на пол, позволяя себе беспорядок. Приятно потягиваюсь и щелкаю замком двери, невесомо отправляясь в сторону гостиной.  «Что-то не так». Улавливаю чужой запах. В комнате стоит странное амбре из ментола и крепкого алкоголя, хотя в последние дни я ничего не пила. Жму на кнопку выключателя: легкий треск, характерный щелчок, но свет не работает.  «Пробки выбило?» Поворачиваюсь в сторону коридора, чтобы проверить щиток, как вдруг меня пронзает резкая боль позади шеи. Большая мужская рука грубо оттаскивает меня в центр комнаты, швыряя на пол. Падаю на ковер по инерции и поджимаю ноги от страха. Уши закладывает. В глазах темнеет. Нужно закричать, срочно позвать на помощь, но горло сковывает дикий ужас. — Ты правда думала, что твой бледный доктор меня напугает?